По ту сторону

Рано утром, через пару дней после поездки в Третье отделение, Николая будит громкий стук в дверь, а потом шаги на лестнице. Через секунду в его комнату вбегает Александр Сергеевич. Растрепанные волосы, распахнутое пальто, глаза сверкают, весь вид буквально кричит о каком-то происшествии. — Ни-колай… Василь-евич… — выдыхает Пушкин и прижимает руку к груди, пытаясь отдышаться. — Вы от самого дома, что ли, бежали? — ошарашенно спрашивает Николай. Пушкин только качает головой и около минуты тяжело дышит, восстанавливая дыхание. Наконец встряхивает лохматой головой: — Одевайтесь! В нашем деле появился свидетель! — Что? — Николай подскакивает на кровати и бросается к другу, — о ком Вы? — Племянник князя Орлова, мальчик десяти лет. Он ужасно напуган, но невредим. Нам нужно успеть доехать до него раньше Третьего отделения. — Вы думаете, они ничего не знают? — Николай быстро одевается, оглядывает комнату в поисках второго сапога, заглядывает под кровать. — Мама! Маменька! Помогите! Мааамаа! — детский вопль эхом отдается в ушах. Дверь в комнату распахивается, на пороге появляется женщина в ночном чепце. — Николенька! Сынок! Что случилось? Что такое? — Это оно, маменька! Оно, чудовище! Там, под моей кроватью! — Тише-тише… — женщина садится на край постели, прижимает к себе трясущееся тело ребенка. Мальчик не просто бледен, он белый как снег, с глубоко запавшими глазами и трясущимися губами. — Оно там… — Мой хороший… Мой дорогой… Это тебе приснилось… Просто дурной сон… — Нет, маменька! Не сон! Не сон! — Николай Васильевич? Дорогой друг, что с Вами? — перед глазами появляется лицо Пушкина, сначала размытое, постепенно обретающее четкие очертания. — Вы вдруг упали и начали биться в припадке… Николай с трудом садится, Пушкин придерживает его за плечи: — Что случилось? Что вы видели? — Кажется… Кажется, я видел его раньше… Того, кто сейчас убивает детей… — В смысле, под своей кроватью? — хмурится Александр Сергеевич. — Да… Но не сейчас — в детстве. У меня было что-то, похожее на воспоминание, только как видение… Пушкин нервно прикусывает губу, заглядывает в лицо друга с искренней тревогой. — Под кроватью? Чудовище под кроватью из детских кошмаров? Значит, это оно? — Вы сами говорили… помните? Тот, кто пугает детей… — Николай закрывает лицо все еще трясущимися руками. — Бука? — хором произносят они, а Пушкин добавляет: — «Раз, два, три, четыре, пять Букой вздумали пугать. Три, четыре, пять и шесть, Вы не верьте, что он есть. Пять и шесть, а дальше семь, Буки, братцы, нет совсем.» — Браво, Александр Сергеевич, — мрачно подмечает Гоголь. На несколько долгих минут в комнате повисает тишина. Правда оказывается тем страшнее, что знакома им обоим. Наконец Николай встряхивает головой и поднимает взгляд: — Надо ехать, Александр Сергеевич. Нам нужно убедиться, что это и правда Бука. К мальчику могут и не допустить. Оба чуть ли не бегом спускаются по лестнице. К счастью, Пушкин приехал все-таки в экипаже. — Далеко ли ехать? — спрашивает немного погодя Николай. — Не очень, — односложно отзывается Пушкин. У Николая возникает стойкое чувство, что несмотря на обилие всякой нечисти в своей жизни, этот монстр вызывает куда больше страха.