По ту сторону

— Вы… — с губ Николая срывается шепот, несмотря на все его усилия. Он нервно сглатывает и закрывает лицо руками. — Что с вами, голубчик? Неужто голова от голоса моего заболела? — рядом раздается звук шагов, и на плечи Николая ложатся теплые ладони. Он смотрит сквозь пальцы и смотрит на Якова Петровича сверху вниз — тот присел на корточки. — Я готов вам помочь. Я хочу уничтожить это чудовище. Но видеть вас для меня мука. Каждую нашу встречу я гадаю, какую гадость вы приготовили мне опять. Я не верю вам, но у меня нет сил прекратить наши встречи, — глухо произносит Николай. Гуро пристально вглядывается в это молодое, но такое усталое лицо. — Николай Васильевич… — Не надо, — с нажимом просит Гоголь, — не нужно. — Я мог бы объясниться… — Это уже прошлое. Оставим всё как есть. — Но ведь такие встречи — единственная моя возможность увидеть вас наедине и поговорить! — восклицает Яков Петрович, — неужели вы этого не поняли? Я гадал, как же организовать наше свидание, но тут начались эти убийства… — Вы бы не были собой, не воспользовавшись гибелью людей! — с презрением Николай сбрасывает со своих плеч его руки. — Нет! — почти что выкрикивает Яков Петрович, — боже, за что мне, за какой грех… Вы столь многого не знаете! Позвольте же просветить вас! Я объясню вам всё, всё, что вы хотите знать! — С каких пор вы столь добры? — горько произносит Николай, — ведь это ваши слова, что вы убьете меня, как только того пожелаете ради достижения своей цели, а если я перейду вам дорогу… — Да вы же совершенно не оставили мне выхода! — Гуро выпрямляется и буквально выдергивает Николая из кресла, крепкой хваткой сжимая его руки чуть ниже локтей, — подслушали чужой разговор и приняли всё за чистую монету. Я бы никогда вас и пальцем бы не тронул. Николай, выслушайте же меня… Вспомните, я спас вам жизнь… — И отнимите её, едва вам того захочется… — безжизненно заканчивает за него Николай и прикрывает глаза, — отпустите меня, Яков Петрович, я очень устал. — Не раньше, чем вы меня выслушайте. — Это угроза? Снова? — Нет. Это просьба. Пожалуйста, Николай Васильевич, — с нажимом повторяет Яков Петрович, — давайте же решим все наши разногласия в конце концов! — Вот в чем ваша беда… Вы требуете любви от людей против их воли… — слабо, почти одними губами говорит Гоголь. Гуро застывает на месте, словно превратившись в мраморную статую. На его красивом лице выражение живейшей муки. — Николай… — Отвезите меня домой, — просит Николай и тут слабость неожиданно приходит ему на помощь — он делает шаг и проваливается в темноту. Снова болота, под ногами чавкающая грязь. Николай оглядывается по сторонам, с непривычки дышит тяжело, как после долгого бега. — Нет, только не это… Почему опять… Подобные путешествия в последний раз были неделю назад, и Николай до настоящего момента искренне считал, что они закончились. Но теперь… На что тут смотреть? Всегда одно и тоже… Странно, что Гуро не бродит здесь… Якова Петровича действительно не было в округе, зато присутствие какого-то существа Николай улавливает почти сразу. И почти сразу до него доходит, что это не человек. Хлюп. Хлюп-хлюп. Словно кто-то выбирается из болотной жижи, и от мыслей, кто это может быть, к горлу накатывает тошнота. Николай судорожно оглядывается по сторонам, силясь определить, откуда появится незваный гость. И вскоре с ужасом видит недалеко от себя шевелящийся бугорок. Хлюп! И с неприятным чавканьем на твердую землю ложится бесформенного вида рука. Еще один рывок — появляется и вторая. А Николай чувствует, что его ноги словно наливаются свинцом от леденящего ужаса. Руки оказываются детскими.