По ту сторону

Странно думать, что в бегстве от оживших трупов есть что-то хорошее. Но Николаю подобная мысль приходит именно в тот момент, когда он всё-таки соскальзывает с влажной земли и по колени уходит в болотную жижу. Ожившие трупы передвигаются очень медленно. И Гоголь в данный момент очень этому рад. И всё же его преследователи успевают преодолеть довольно большое расстояние, пока он силится вытащить ноги из топи. С неприятным чавкающим звуком двое мертвецов успевают схватить его за полы крылатки. Николай дергает одежду, и успевшая намокнуть ткань выскальзывает из подгнивших пальцев. Трупы с раскрытыми ртами то ли от удивления, то ли от того что мышцы уже не выполняют свои функции, несколько секунд смотрят на свои ладони, а потом снова тянутся к Тёмному. Но Николай, приноровившись, уже довольно бодро преодолевает болото. — Торопишься, радость моя, — шипит позади голос чудовища, и не-Гуро возникает прямо перед ним. Николай вскрикивает от неожиданности и отступает, но Бука — это не оживший труп, и реакция у него сильно отличается от мертвеца. — Неужели устал, яхонтовый? Так это дело поправить можно! Смотри, места какие привольные! Николай отбивается изо всех сил, но Бука хватает его обеими руками за горло и ловко делает подножку. Николай не удерживается и падает прямо в грязь. — Какой лакомый кусочек, Тёмный! — Отпусти! — хрипит Гоголь, тщетно пытаясь сбросить руки со своей шеи. От недостатка кислорода уже кружится голова, а в глазах мутнеет. Кажется, что еще совсем чуть-чуть, и он потеряет сознание. — Николай Васильевич! Бука лязгает зубами и на несколько секунд теряет человеческий облик. Теперь это просто огромная бесплотная тень с горящими глазами. — Николай Васильевич, помните, что я вам говорил? — Як-ков П-пет-рович! — хрипит Николай. От звуков родного голоса хочется плакать. Но это точно Яков Петрович, его голос, даже Буке не удалось повторить его! — Вы сильнее всех чудовищ! Воздух неподалеку словно подергивается рябью, и полупрозрачная фигура следователя появляется рядом с Николаем. — Яков Петрович! Но как? — Некогда объяснять, голубчик! Соберитесь! Николай закрывает глаза. От одного только голоса настоящего Гуро весь страх теряет свою силу, а от того, что сам Яков Петрович здесь, рядом с ним, хоть и без тела, придаёт смелости. — Отпусти меня, тварь! — чужой голос вырывается из его груди прежде, чем Николай успевает понять, что именно он говорит. Тонкие белые руки расчерчивают черные вены, светлые глаза заволакивает темнота. Бука, дернувшись, раскрывает рот и оглушительно кричит. Его вопль быстро разносится по болоту. Мертвецы, доселе продолжающие свой неторопливый поход, останавливаются. — Значит, ты так, Тёмный? В моём мире меня одолеть решил? А теперь попробуй в своём! — неожиданно хрипит Бука и, ловко вывернувшись из рук Николая, исчезает. Вздрагивая всем телом, Гоголь опускается на землю и оглядывается по сторонам: — Яков Петрович! — Я здесь, мой хороший! Гуро опускается на колени рядом с ним. Пусть через него и видно болото, одна его призрачная улыбка успокаивает — Николай Васильевич, нужно возвращаться. Бука теперь в нашем мире. И, скорее всего, он занял моё тело. Я не могу вернуться. — Что? — Тебе нужно убить его. Точнее, моё тело. Это единственный способ. Нельзя убить нематериальное. А в нашем мире он теперь как человек. — Но ведь если я убью Буку, умрете и вы! — Николай с ужасом смотрит в спокойное лицо Якова Петровича. Гуро мягко улыбается: — Мой хороший, оглянись по сторонам. Посмотри, сколько здесь покойников. Их будет еще больше, если мы не покончим с этой тварью раз и навсегда. Не думай обо мне. — Я не… не могу. Не могу вас убить… Яков Петрович, так нельзя… Нужно придумать другой выход! — Николай не чувствует, как по щекам текут слёзы, он тянет руки к Гуро, забыв, что на данный момент всего лишь бесплотный дух. — У тебя нет выхода. — Выход всегда есть… Не могу я вас убить! Это нечестно. Так нельзя! — Мой хороший… — впервые в голосе Якова Петровича звучит нежность, от которой сердце просто разрывается от боли, — я так горжусь тобой. Ты почти справился. Ты спасешь стольких. Нужно просто научиться принимать последствия. Подумай, что одной моей смертью ты спасешь невинных! Вспомни о детях, которых сгубило это чудовище. Иди. Покончи с ним. Николай рвано вздыхает, закрывает лицо руками. Его плечи подрагивают от рыданий. Призрачный Яков Петрович прозрачной рукой гладит его по голове. — Иди.