Китай. 953 год.
Правление Императора Тай Шэнь.
В деревне Ланфан, провинции Хэбэй, расположенной на самом севере Китая, проживал ювелирный мастер Бао Вейж. Его знал каждый ребенок, каждый взрослый, и, сказать честно — не зря, ведь он был готов помочь каждому больному и нуждающемуся, каждому кто появится на пороге его мастерской. Этот мужчина делал, казалось бы, на вид самые обычные украшения. Это могли быть кулоны, броши, цепочки, серьги… Абсолютно всё, что угодно. Но вот только не каждый знал главного секрета этого мастера. Руки Бао Вейж источали невиданную силу, магию, которую он вселял в то или иное украшение. Поговаривали, что волшебные изделия он дарил тем, кому действительно нужна была помощь. Бывало люди сами того не понимая исцелялись или лишались каких-то горестей, стоило лишь перу дней поносить подарок мастера. Но никто точно не знал легенды это или же реальность. Кроме одного человека. В подмастерье у Бао Вейж был молодой паренёк, не имевший ни родителей, ни дома. Однажды он попытался украсть у мастера красивый кулон, чтобы продать его, а после купить себе еды, однако Бао Вейж поймал мальчишку, но ругать не стал. Наоборот, он приютил его в своей мастерской и стал учить ювелирному делу, изредка раскрывая секреты волшебства заточенного в добром сердце мужчины. Шли годы, Бао Вейж старался юного беспризорника понять добро и чистоту мыслей, но время, проведённое в детском доме не были бесследными. Ежедневно над мальчишкой издевались ребята постарше гнобя ребёнка за странную черту — разноцветные глаза. Зачерствев к окружающему миру и потеряв веру в справедливость и добро, мальчик сбежал из приюта, решив для себя, что станет грубее и сильнее тех ребят. Будет добиваться всего силой и жестокостью. И как бы не старался Бао Вейж — случилось именно так, как рассчитывал ребёнок. Однажды в мастерскую Бао Вейж зашла девушка, которая не поднимала взгляда на мастера и не рассматривала окружающее её пространство. Медленно и оглядываясь по сторонам, она подошла к мужчине и заговорила тихим, нежным, как пение утреннего ветра, голосом: — Я знаю, что вы можете помочь мне, уважаемый Бао Вейж. Мне известно, что вам знакомы секреты древней магии, которая помогает людям. А значит, что только вы можете мне помочь. — шептала девушка, придерживая ткань у лица так, чтобы она не спадала. — Что у вас случилось, девушка? — спросил мастер, осматривая незнакомку с ног до головы. От глаз волшебника не укрылось то, что ткань, которой юная красавица прикрывала лицо, была крайне дорогой, шёлковой, отделанной золотой нитью. Такие одежды могли позволить лишь пару людей в этой провинции. И сопоставив одно с другим старик понял, что перед ним стоит молодая принцесса Ли Хао, которая, если верить слухам, вот-вот должна была занять роль Императора, ведь тот страдал страшной болезнью, забирающей у него жизнь с каждой секундой. — Мой отец ужасно болен, — прошептала девушка, и догадки мастера подтвердились. — Сколько бы лекари не пытались побороть его хворь, здоровье папы становится только хуже. Больше никто не может помочь ему. Но, я надеюсь, что вы сможете избавить его от страданий и продлить его жизнь хотя бы еще на пару лет. Девушка подняла глаза на Бао Вейж и мастер увидел большие, прекрасные голубые глаза, в которых застыли слёзы. В маленькой мастерской действительно стояла юная принцесса, с уставшим от бессонных ночей лицом и губами без улыбки. Горе съело последнее радостное воспоминание, надолго стирая счастье в её сердце. Мастер ничего не ответил. Лишь аккуратно махнул головой. Принцесса поднесла руки мастера к губам и, оставив на них скорбящий поцелуй, поспешила покинуть мастерскую. Всю эту картину наблюдал юный Цу Дзень, спрятавшись в тени шкафов и полок. Красота юной принцессы так поразила его, что паренёк, совсем не думая о том, что творит, бросился вслед Ли Хао. Девушка не ушла далеко, поэтому Цу Дзень нагнал её в очень скорое время, хватая за ткань и срывая её с головы принцессы. В ужасе она отпрыгнула в стороны, боязливо оглядываясь по сторонам. Прохожие начали с удивлением глазеть на принцессу, показывая на неё пальцем и приговаривая: «Это же она, Ли Хао!». Девушка злобно глянула на паренька, которой стоял как вкопанный, поражённый её красотой. — Как ты посмел дотронуться до меня, шужэнь! — тут же надев маску хладнокровия и коварства, проговорила принцесса. Парень же упал на колени, всё так же не сводя глаз с принцессы. Казалось Цу Дзень даже перестал моргать. — О, прекрасная! Ты поразила меня своей неземной красотой. Твои губы подобны цветам сакуры на заходе солнца, глаза словно безоблачное небо над Фудзиямой. Ты невероятна, ты покорила меня! Прошу, будь со мной всегда, стань моей женой! — тараторил подмастерье на всю улицу, упав перед принцессой на колени. Она же лишь презрительно хмыкнула, развернулась так резко, что ударила парня своим кимоно по лицу, и ушла восвояси, накидывая на голову ткань. И тут же Цу Дзень настигла злость. Ужасная, необузданная и свирепая, как китайский дракон. Он с силой ударил кулаком по земле и решил для себя во чтобы то ни стало заполучит Ли Хао. Просить помощи у Бао Вейж парень не стал. Понимал, что мастер не поймёт его, не станет помогать, больше того — волшебник прогонит юношу, навсегда закрыв вход в хранилище Книги Тайн. Той самой книге, где были написаны все секреты магии и волшебства, которыми можно было наделить украшения. А секретов было не мало: от обычной хвори, до исполнения любого желания, которое только могло пожелать человеческое сердце. И вот тогда Цу Дзень стал тайком пробираться в хранилище Книги Тайн и страницу за страницей изучать содержимое древнего фолианта. Открывшиеся парню секреты были настолько необычайными и величественными, что любой другой отдал бы всё ради того, чтобы узнать самую малость из прочитанного Цу Дзенем. Но юноша считал, что каждая строчка была не тем, открывала недостаточно. Он хотел найти тот ритуал, который бы позволил принцессе и ему стать одним целым и если надо будет, исполнить любое желание Цу Дзеня. Спустя долгие три месяца, в одну из ночей, проведённых в комнате Книги Тайн, подмастерье нашёл нужный ритуал. Книга гласила следующее:«Древний ритуал Инья Янь.
Соединить поможет вам два разума, две противоположности те украшения, которые нести в себе будут тьму и свет. Добро и зло. Любовь и ненависть. Один талисман будет принадлежать тому, кто управляет Солнцем. Это украшение напитать нужно будет соком горной лаванды, омыть слезой равноденствия и согреть лучами тёплого солнца. Другой же талисман принадлежать будет тому, кто управляет Луной. Это украшение нужно натереть вороньим пером, закопать в могилу тролля и достать наружу под свет полной Луны. Эти талисманы будут двумя половинами одного целого. И если одно потеряет другое, то, соединяя украшения на одном теле можно будет пожелать вернуть часть себя.»
Стоит ли говорить, что Цу Дзень тут же стал творить в мастерской, изготавливая два украшения — серьги для Ли Хао и кольцо для себя. Бао Вейж многому научил своего ученика, поэтому талисманы получались такими же прекрасными, как и у самого мастера. Когда работа была завершена, Цу Дзень стал проводить тот самый ритуал из Книги Тайн, который уже знал наизусть. Каждая строчка плотно засела в его голове, каждую букву он помнил так же хорошо, как букву своего имени. И вот, когда обряд был завершён, талисманы засветились яркими цветами. Серьги загорелись розовым цветом, переливаясь и сверкая. Кольцо же начало сиять зелёным, пульсируя и искрясь в руках парня. Теперь же осталось лишь одно — отдать талисман принцессе и стать с ней одним целым. Путь до дворца был недолгим. Пешком Цу Дзень шёл не больше трёх часов, прокручивая в голове тот момент, когда он станет одним целым с принцессой. Охрана не препятствовала простому пареньку пройти в тронный зал. «Вопрос для Императора» — проговорил Цу Дзень и когда зашёл в большое помещение, выложенное золотом и дорогими камнями, увидел как посередине зала, в роскошных подушках, сидел еле живой Император, а справа от него восседала Ли Хао. Парень улыбнулся и, подбежав так близко к трону, насколько мог, заглянул в глаза принцессе. — Я снова встретил тебя, прекрасная! И сегодня ты станешь моей. Посмотри что сделал я для нас, — почти с благоговейным шепотом произнёс Цу Дзень, открывая коробку с талисманами. — Они сделают нас одним целым, они… Не успел юноша произнести и предложение, как принцесса махнула рукой и охрана, подхватив Цу Дзень под руки, поволокла к выходу. Даже не заботясь о его сохранности, два больших мужчины в доспехах выбросили парня прямо с лестницы дворца, запирая двери. Злость окутала парня и он, совершенно потеряв возможность здраво мыслить из-за желания отомстить и заполучить себе Ли Хао, надел на себя сначала кольцо а потом, превозмогая боль и продырявив свои уши серёжкой, застегнул и их. Кровь медленно текла по шее Цу Дзеня, но он, не обращая внимания на этот, как он считал, незначительный факт, прокричал: «Воссоединение!». Небо стало заволакивать тучами, земля задрожала под его ногами, ветер стал вырывать деревья с корнем, закручивая их в ужасном вихре смерча. Хохоча и поднимая руки вверх, парень одним взглядом снёс огромные тяжёлые двери с петель, снова заходя в тронный зал. Принцесса завизжала, Император потерял сознание, охрана выстроилась в несколько рядов, но её смело так же легко, как и дверь. — Теперь мне не посмеет помешать ни одна живая душа! — голос стал другим. Холодным, хриплым, замогильным. Принцесса уже прикрыла глаза, готовясь к своей смерти, как вдруг с другого конца тронного зала послышались странные слова на китайском. Цу Дзень повернул голову вбок и увидел своего учителя, мастера Бао Вейж. Никто не знал, что именно в этот день мастер решит прийти к императору, чтобы вручить то украшение, которое избавит его от болезни. Бао Вейж, раскрутив свою старую и неприметную на первый взгляд трость, резко выставил руки вперёд и Цу Дзеня откинуло на пару добрых метров. Ударившись спиной о стену, парень рухнул на пол, теряясь в происходящем. Мастер же, не теряя ни секунды, снова стал произносить странные слова на китайском. Его трость засветилась, а украшения стали плавно и легко сползать с тела юноши. Талисманы, преодолев силу гравитации, полетели через весь тронный зал, легко приземляясь на старую ладонь. — Ты посмел использовать меня, мои знания и мою силу, чтобы заполучить желаемое. Но разве ты не запомнил, что магия не подчиняется тому, кто желает использовать её в своих, а главное корыстных целях. Больше тебе нет места в этом мире, по законам Книги Тайн ты отправляешься туда, где нет ни начала, ни конца, ни света, ни тьмы. То место расположено там, куда живому не войти и мёртвому не выйти. — всё было произнесено тихо, размеренно и спокойно. Однако в конце Бао Вейж со всей силой ударил тростью по земле, растворяя тем самым Цу Дзеня в воздухе.***
— … с тех пор Цу Дзень заперт был в Небытие. Бао Вейж, видимо надеялся на то, что проведя какое-то время взаперти я одумаюсь, пойму свои ошибки и, может быть, исправлюсь. Но, нет. Он был неправ. Он был глуп. Он думал, что я не выберусь из его бескрайней тёмной пещеры. Мне удалось разрушить его заклинание. По возвращении мне всё также хотелось заполучить мою принцессу. И я понял, что действовать нужно иначе: стать самим Императором и тогда, когда мое слово будет законом, Ли Хао не сможет мне противостоять. — вновь его грубый тембр разнёсся эхом, пугая меня. Тогда я поняла почему он решил убить отца своей возлюбленной. Чтобы она беспрекословно ему подчинялась. Он задумал этот мятеж ради заполучения той, которая отвергла его чувства. — К сожалению, мне помешали ваши талисманы. Они сделали из меня нечто такое, описание чему нет ни в одной книге. Я стал неживым существом, чем-то вроде призрака. Словно ведя беседу с самим собой, произнес маг. Его голос был пропитан липким ядом до основания. На пару секунд канализацию окутала тишина, причем такая звенящая, что я ненароком задумалась — а не оглохла ли я? Но, как только старик тяжело вздохнул и поднялся со своего стула, я поняла, что — нет, с моими рецепторами все было прекрасно. — Да он сумасшедший… — тихо прошептала я, поджимая ладони. Умозаключение не требующее каких-то слишком сложных мозговых действий, но из-за абсурдности и странности ситуации рассуждать адекватно было крайне сложно, а потому дойти самой до той мысли, что человек перед мной ненормальный, было крайне нелегко. — То есть, ты считаешь, что после того, как мы услышали краткую биографию твоего невероятного прошлого, то тут же побежим снимать талисманы, преподнеся их тебе на бархатной подушечке? — голос Нуара был пропитан такой ненавистью и отвращением, что было удивительно, как он не захлебнулся в собственном яде, которым так лихо сдабривал каждое слово. — Оу, нет, что ты. — это звучало со слишком ощутимой напусканностью. Казалось, протяни руку и ты сможешь её пощупать. Он снова сменил гнев на милость, буквально на мгновение мне показалось, что в словах старика можно было разобрать настоящее удивление и беспокойство. Как драматично. — Я не жду, что твоя замечательная напарница поймет меня, нет. Она не проникнется этой историей любви, девушке это не дано. С ней более, чем все понятно — проговорил маг так пренебрежительно, словно меня и вовсе здесь не было. — Однако я жду, что именно ты войдёшь в мое положение. — С какого, блять, хера я вообще должен входить в твое положение?! — нервы Кота лопались один за другим, лишая его мозг возможности спокойно и рационально подходить к вещам. В глазах напарника можно было увидеть настоящий ураган, настигнувший вековой лес. Он был зол. Очень-очень зол. — О, ну так все куда проще, мой милый Адриан. — то, как Цу Дзень снова назвал Нуара по имени выбило почву под ногами окончательно. В эту секунду в голове всплыло лишь только два вопроса: «Как давно он знает его личность и знает ли он о том, кто сейчас стоит перед ним в облике Леди Баг?». — Наши судьбы крайне схожи. Мы с тобой оба были отвергнуты теми, кто когда-то был настоящим авторитетом в наших глазах. Я — мастером, ты — своим отцом. Мы с тобой оба понимаем, что наши потенциалы не раскрыты до конца, мы можем куда больше, чем делаем на данный момент, однако все наши попытки проявить себя обрубают буквально на корню. Я видела, как черты лица Кота Нуара, заточенные словно лезвие ножа от негативных эмоций, стали медленно, плавно, почти незаметно, смягчаться. Неужели слова, сказанные магом действительно что-то значили для него? Секунду — и его лицо снова стало прежним, стоило ему слегка тряхнуть головой. — Если это всё, что ты хотел… — начал было блондин, как его тут же перебили самым наглым образом, каким только можно было. — Тем не менее, есть самое главное наше сходство… Я бы сказал то, что делает нас почти братьями-близнецами. Это наша с тобой любовь к тем девушками, которые, хоть и находятся рядом, все же так далеки от нас… Ты был отвергнут возлюбленной точно так же, как и я. И я знаю какого это — ощущать пустоту и горечь в сердце, которая разливается подобно маслу — проникая в каждую щёлочку и каждый просвет, не оставляя ни единого пустого места. И в это минуту, в это самое мгновение Кот Нуар сильно-сильно зажмурил глаза, сжал кулаки до скрипа спандекса между пальцам и, казалось, перестал дышать. — Кот… — шептала я, не рискуя дотронуться до него. Это было коротко, едва слышно даже для меня, но очень многозначительно. В это короткое имя напарника я вложила все опасения, страхи, ужасы и горечи от ситуации, которая заставляла тебя тонуть в своем водовороте. Я боялась сделать хуже. Сделать больно тем, что отвергаю его, ненароком сковырнула недавно распоротые мою же раны… Собственноручно. — И поэтому я хочу предложить тебе то, что поможет сделать её единственной лишь для тебя… Если ты поможешь мне сейчас, отдашь свой талисман и принесешь талисман Ледибаг, то, клянусь Императором, я исполню и твое желание, которое ты так долго лелеял в своем сердце… — маг стал на два шага ближе к Коту. И, казалось, Нуар перестал дышать, существовать в этой реальности. Он не издавал ни звука, ни шороха, казалось, даже перестал существовать в этой вселенной. Стал схож статуе — бездвижной, бездыханной и неживой. Цу Дзень видимо рассчитал молчание моего напарника, как зелёный сигнал и поэтому придвинулся ещё ближе. Инстинкты-ли самосохранения двигали сейчас мной или просто неверие происходящего, но я попятилась назад на полтора шага, все ещё не отрывая взгляда от напарника. Мыслить здраво и логично стало по-настоящему больно. Настолько, насколько вообще мог перенести человек. Казалось, агония в голове дошла до самой предельной точки, которую может выдержать организм: больше уже было некуда, иначе можно было просто умереть от невыносимого огня, бегущего по капилляром головного мозга. Слёзы начали течь из глаз сами по себе, словно вообще подчинялись не мне, а кому-то другому. «Неужели он действительно задумался о том, чтобы отдать свой талисман и забрать мой?» — Мы по-настоящему похожи. Мы одинаково любим своих избранных, и я так же, как и ты, желаю, чтобы я был единственным у своей любимой. — подначивал маг. — это звучало ужасно, бредово и абсолютно ненормально. Хотелось кричать на них, сказать о том, что все это непривлекательно и страшно, но, разве сейчас меня кто-нибудь послушал бы? — Да, ты прав, меня не ценит отец, я желаю делать куда больше, чем делаю сейчас, мне не дают раскрыть свой потенциал. Тут мы действительно похожи, — проговорил Нуар, раскрывая глаза, но все еще держа голову повёрнутой к полу. — А ещё я люблю её, — сказал блондин, поднимая взгляд теперь прямо в мои глаза. — И хочу, безумно хочу, чтобы она была только со мной. Потому что я ужасный, наглый собственник и эгоист, не желающий делить свою женщину с кем-либо ещё. Просто потому, что не выдержу, если вижу её присутствие в жизни другого, в объятьях чужих, не моих, рук и не буду ощущать клубничного запаха её волос при поцелуе. Я готов на всё ради того, чтобы она была счастливой. Полагаю это ты ощущал, Цу Дзень? — все так же не прерывая зрительного контакта со мной, проговаривал Нуар. И от слов, произнесенных Котом, становилось ужасно холодно и горячо одновременно. Холодно, от осознания того, что он вот-вот готов был предать меня и наши взаимоотношения, наше доверие и наши минуты, проведённые вместе. Но горячо от его признания, от того взглядах которым он смотрел на меня, нанизывая каждую клеточку моего тела на нить, связывающую меня с ним. Это было просто непозволительно вот так смотреть на людей. Кажется, маг начал светиться от счастья и осознания того, что вот-вот его цель будет исполнена. Я же не двигалась, не вмешивалась в этот диалог, потому что понимала — докричаться до Кота я не смогу. Он, может слушать то, что я говорю сейчас, но не будет этого слышать. Я лишь морально готовилась к самой сложной битве, которую мне когда-либо придётся перенести — битве с тем человеком, в котором я была всегда уверена процентов на тридцать больше, чем в себе. С тем, человеком, к которому всегда стояла спиной, потому что знала — он прикроет её, а не вонзит предательский нож в спину. Как оказалось: судьба — злобная сука, пытающаяся выставить тебе подножку именно тогда, когда на улице прошёл дождь и ты вот-вот собираешься переступить через лужу, полную грязной, мутной воды. И ты непременно полетишь в неё лицом. Просто потому, что так хотелось судьбе. — Но, знаешь в чем заключается одно маленькое, казалось бы для тебя, но невероятно огромное для меня, отличие? — он по-кошачьи медленно и плавно повернул голову так, чтобы глаза были направлены прямо на мага. Лицо озарила та самая ухмылка в стиле «Невероятный Адриан Агрест», а руки слегка переместились к шесту, закреплённому за спиной Кота. — Ты не ценишь её чувства и эмоции. Ты готов сделать всё, ради себя! А я готов сделать всё ради неё. И в этом мы пиздец, как отличаемся. Я сказал, что я собственник и эгоист — и я не соврал, однако я и не соврал, что сделаю все, чтобы она была счастлива. И если она не будет ощущать этого со мной, то я отпущу её, потому что так захочет она. Я не хочу её расстраивать. Потому что ценю и уважаю. Но, мою леди точно бы расстроило, если бы я так низко и скользко поступил по-отношению к ней, силой забрав то, что она не хочет отдавать. Все потому что я действительно люблю её, в то время как ты лишь тешишь свое эго, забирая все то, что, как тебе кажется, принадлежит тебе. Так что ты нихуёво так просчитался в своем плане, пытаясь переманить меня на свою сторону. — завершил Нуар и, словно и ожидая этого момента, когда маг будет в настоящем замешательстве — сделал резкий и такой неожиданный выпал в сторону Цу Дзеня, ударяя того со всей силой. Но тому было бы все равно. Оружие пролетело сквозь полупрозрачный образ. После этого начался ад… Гера и Афродита, словно сорвались с цепей, как идеально натравленные доберманы. Они кажется даже зарычали так же громко и надрывисто. Я, не теряя больше не секунды, ринулась в бой, обнажая свою катану с таким громким звуком, каким ещё не делала этого никогда. И этот бой действительно не был похож на все остальные. Что-то невероятно опасное, красивое и дикое было в этой суматохе, полной криков, вздохов, лязганей металла, искрящейся магии в воздухе и тяжёлого смога от волшебства демониц, оседающего на корне языка, так же противно, как и горечь от шкурки цитрусовых. Я никогда не видела такого ожесточённого Кота Нуара. Казалось, что он стал ветром в Северном Ледовитом океане, потому что такой стойкости, такого холода и убивающей пронзительности от него я не видела никогда. Он быстро размахивал своим шестом, задевая Геру и чуть менее часто проходят сквозь мага, который только и успевал, что хохотать, выкидывая ужасные словечки в сторону Кота. Однако его не волновало ни единое слово, так никчёмно брошенное в спину. Словно он был в броне из чего-то сверхъестественного, неподвластного человеческому глазу. Кажется защита на Нуаре была соткана не просто из стали, а из такого материала, который откидывал от себя ненужные слова так же просто, как ветер подкидывает песчинки на пляже. Он был безразличен ко всему. Единственное, на что изредка отвлекался блондин — бросал взгляд на меня. Хотя, признаться честно, едва ли он мог уловить меня в этом диком вихре сейчас. В меня летел темный липкий шар с черной склизкой жижей раз за разом, но волшебная катана разрезала эти адские бомбы еще в метре до того, как хоть один снаряд долетел бы до моего тела. Я с каждым шагом была все ближе и ближе к исчадию Ада, пока и вовсе не прижала Афродиту к стене. Она перестала смеяться и бросать странные шуточки в сторону Нуара или меня. Лишь ещё сильнее начала скалиться и шипеть, пытаясь облепить меня сферами. Но, как бы это не было комично — каждый брошенный шар забирал у неё уйму энергии и сил, истощая дрянь до изнеможения. Вот почему этой способностью она практически не пользовалась — это было энергозатратно. Последний шар даже летел не так мягко, как предыдущие. Его я не стала разбивать, лишь слегка наклонила голову, чего было достаточно, чтобы избежать встречи с склизкой густой субстанцией, напоминающей нефть. Моё лицо, впервые за долгое время, озарила зловещая улыбка, не предвещающая ничего хорошего для шатенки. Она шипела, пыталась встать в боевую позу, но количество брошенных в меня сфер было столь велико, что сейчас Афродита едва ли могла стоять, не оперевшись о стену. Моя катана тянулась по полу за мной, иногда иссекая искры из-за трения металла о бетон. Картина была по-истине устрашающая. — Как долго я ждала этого момента, чтобы лишить тебя жизни, — проговорила по слогам я, прижав краюшек моей катаны к горлу Афродиты. — она перестала визжать, лишь тяжело дышала, с презрением и всеобъемлющей ненавистью смотря на меня своими чёрными глазами, похожей на тёмную бездну. — Я мечтала сделать это медленно, но сейчас совсем не то время, чтобы растягивать удовольствие, знаешь ли, поэтому, добро пожаловать в Ад, крошка. Едва ли тебе будет что-то там незнакомо… — произнесла я и тут же занесла катану над головой Афродиты. Первое, что я поняла — это то, что я лечу. Быстро и легко. Катана перестала ощущаться в руке. Ещё мгновение я услышала хруст. И лишь ещё пару секунд спустя понимаю, что едва ли могу сделать вдох, а хруст, который так хорошо был слышен, от моего тела, которое влетело в бетонную стену. В ушах зазвенело, я ощутила как из носа потекла тонкая, теплая струйка крови, смешиваясь с потом. В глазах потемнело. — Ох, а я ведь предупреждал тебя, Ледибаг, что все могло быть куда проще. — Цу Дзень, кажется, стоял где-то рядом, но я его не видела. Темные пятна мелькали перед глазами. И сколько бы я не пыталась моргать — не могла избавиться от ужасных разводов перед собой. Лишь слышала отдалённо его голос. После ощутила такой контрастный холод на своих ушах и резкий рывок, сопровождающийся яркой вспышкой боли, растекающийся от мочек ушей. Дальше все было так мутно, что я едва ли могла отличить мага и его демониц от стены. Все было одним большим пятном, плыло и ходило в разные стороны. Но я точно слышала громкий, яркий и такой отвратительный смех, прежде чем очередная вспышка магии заставила сотрясаться моё тело в адской агонии, неимоверной боли, словно пронзающими каждую клеточку раскаленными иглами, раздрабливая мышцы на молекулы. Гортанный крик сорвался из горла, а слезы потекли по моим щекам. Горько и отчаянно. — Неужели не понятно, что со мной вам не справиться? — насмехался мужчина, наклонившись надо мной. В миг боль прекратилась, давая передышку и ощущение легкости. Я приподнялась на локтях, пытаясь разглядеть хоть что-то в этом головокружительном вихре. Напарника стоящего напротив через канализационные отходы. И я услышала его тембр голоса: — Катаклизм! — он стоял, уже схватив за горло блондинку, готовый нанести смертельный удар ладонью с пузырчатой магией. Несущей разрушительную силу. — Только посмей! Иначе я убью ее! — рыкнул парень презрительно, когтями вдавливая в молочную кожу. Она была натянута как тугая струна, а в глазах читался испуг. Я повернула голову на чернокнижника. Он был спокоен, а вот стоящая рядом Афродита встрепенулась, придя в себя, готовая ринуться на защиту своей подруги. — Как тебе угодно, — непринуждённо сказал он. — Только потом очередь будет за твоей горячо любимой напарницей. Он насмехался, был явно готов к такому развороту событий. Вновь его магия накрыла каждую клеточку моей кожи, вновь раскаляя мышцы металлом, заставляя их содрогаться и сокращаться. Пока мой Кот Нуар вошел в ступор, блондинка ударила его между ног. Он взвыл расслабляя хватку. Гера использовала свой парализующий шар. Они появились на его кистях, хотя один тут же пропал из-за разрушительной суперсилы, но она создала новый, пока Нуар не произнёс активацию. Демоница сбила его с ног, подхватывая и со всей силы перебрасывая того к стене где была я. Он попытался встать, но вновь магия блондинки настигла его приподнимая и вновь бросая на пол, так несколько раз. Я слышала хруст его костей, его крики. И я не смогла ему помочь. Никак. — Довольно! — громогласно скомандовал он. — Он не жилец уже. Его слова пронзали моё сердце и ум. Нет. Так не должно быть. Не должно! Болезненные стоны напарника разбивали меня. Я была беспомощна: руки ноги были в болезненных судорогах, в голове звенело, а желудок рвался выпихнуть все содержимое наружу. — Ну что, дорогие мои, как на счёт моего предложения? Я обещаю что отпущу вас целыми и невредимыми, если ваши талисманы будут у меня. — Да чтобы ты сдох… — выдаю я, пытаясь приподняться, превознемогая эту пытку. — Хорошо, будет по-вашему, — после этих слов темнота накрыла меня своим плотным полотном.***
Крысы. Это было первое, что я поняла, когда смогла поднять такие тяжёлые, просто неподъёмные для самой себя веки своего же организма. Холодно. Это было второе, что пришло в мою едва ли работающую голову, после того, как я смогла преодолеть себя и раскрыть глаза. Здесь действительно было холодно. Больно. Это та мысль, что пришла с сильным запозданием. Так же, как мальчик-хулиган приходит на контрольную по алгебре. Я сглотнула и поняла, что это движение мне делать ужасно больно. Хотелось пить и ещё закрыть глаза обратно. Боже, что со мной произошло? Я попыталась выстроить цепочку событий в своей голове. Маг, талисманы, Афродита, Нуар… Мысли шли туго, тяжело. Я пыталась понять причину такого состояния как тут же до меня дошло — я не слышу и не вижу Кота Нуара. Кажется, что инстинкты сами по себе стали действовать, просто заставляя тело подняться и начать искать глазами напарника. Я понимаю, что сейчас я наедине с собой и крысами в темноте, ощущаю холод и дрожь в конечностях. Голова жутко болит, противная тошнота встала в горле. Меня трясло от истерики, которая подбиралась тихо, но очень быстро, цепляя своей ядовитой лозой. Что с нами произошло? Как мы так проиграли? Я опираюсь о холодный кирпич, пытаясь поднять своё тяжелое тело. В воздухе ощущался запах гари в перемешку с вонью канализации. Проиграть какому-то старому недоумку. Конец. Самый позорный и самый горький для людей, называющих себя героями. Я понимаю, что из-за наших ошибок пострадают невинные, ничего не знающие люди и от этого становится ещё больнее. — Ледибаг… Позорно проиграла, — хриплю я, сдерживая душащие слезы. Истерика подбиралась незаметно. Унижение, горечь пожирали моё сердце. Мои же слова резали и кромсали ещё сильнее, добивая остатки живой плоти. Вопли, которые я так старалась сдержать — вырвались громким плачем тогда же, когда понимание всей ситуации захлестнуло меня с головой: мы не справились. Не смогли. Проиграли. Во тьме блестели два огонька, напоминающих светлячков глубокой ночью, возле озера в парке. Но эта картина очень сильно разнилась с реальностью. Едва ли здесь пахло романтикой и спокойствием. Подхожу к этим двум блеклым огонькам малинового и салатового цвета. И, господибоже, понимаю, что именно светилось в темноте.Талисманы…
Треснувшая бижутерия валялась как ненужная, выброшенная, словно мусор. Взяв в руки серьги с кольцом, рассматриваю их. Они пульсировали очень тусклым светом, словно доживали свои последние мгновения. Может, они всё ещё живы? Может, Плагг и Тикки ещё держаться, сохраняя частички моего волшебства внутри талисманов? Так хотелось в это верить… Понимаю, что опять начинаю выть. Прижав зажатые ладони со сломанными украшениями к груди, медленно сползаю по влажной стене вниз, оседая на холодный, склизкий пол. «Вот что бывает, когда твоя личная жизнь смешивается с важным, ответственным делом. Из-за неё пострадают люди… Вот если бы все случилось иначе. Вот если бы мы тогда не выпячивали свою гордость на показ, не мерились ей и сразу решили свои разногласия. Но теперь поздно. Всё из-за нас. Из-за меня…» Мысль о парне врезалась внезапно, напоминая о том, что он где-то здесь. Один. Позабыв о своих самобичеваниях, дёргаюсь, осматривая местность бегло и панически, переживая за молодого человека. Я не знала что с ним, я не знала где он, но надеялась отыскать как можно скорее. — Кот Нуар… Адриан! — кричу я в пустоту канализационных каналов, но мне никто не отвечает, лишь мой голос, вторящий с перебоем в секунду. Руки начинают потеть и дрожать. Ноющие ребра и ломающаяся пополам голова почему-то тут же становятся не такими важными, перестают ощущаться так явно и остро, словно кто-то выключил все нервные окончания в моем теле. Бреду на ватных ногах в предположительное место где он мог остаться. Темнота не давала видеть ничего. Мерзкий запах и влажность вызывали рвотный позыв, который, к счастью, удавалось сдерживать. В этом месте практически не было освещения, только небольшие просветы, возникающие наверху из-за дорожных сливов. Паника. Паника. Паника. Вокруг не было ничего кроме пустоты, холода, гребаных крыс снующих туда-сюда и паники, кричавшей мне на каждом шагу, что все идёт не по плану. Все, черт возьми, уже давно шло не по плану. Желудок скрутило, слюна заполнила рот, сопровождаясь металлическим привкусом, из-за которого скулы ужасно свело. Хватаюсь руками за живот и ощущаю как из меня противно, жгуче выходит содержимое желудка. Кашель следует вслед за рвотным позывом, который прекращается лишь тогда, когда я начинаю придерживаться за стенку из-за нехватки кислорода. Слёзы застилали глаза от никчёмности и боли, такой ужасной уязвимости. Сплёвываю слюну, ощущая как ужасно и противно жжёт моё горло. Хотелось умереть. Не меньше. Придя в себя, осматриваю местность в надежде найти парня, который должен быть поблизости. И, кажется — вот оно — такое, как бы странно не звучало, контрастное пятно на фоне иссиня-чёрного прохода — серая футболка, бежевые штаны и такие родные, до нестерпимой боли в груди, пшеничные волосы, разбросанные туда-сюда. — Адриан? — обречённо, неуверенно произношу я, увидев в завесе тьмы какой-то другой цвет. Контраст, который было легко различить в полной темноте. Осторожно подхожу к блондину, медленно опускаясь на колени. Моё тело неспеша, словно хозяйка проходит по своему аристократичному поместью, окутал холод. Страх сжал так же сильно, как Венерина Мухоловка сжимала свою жертву, а мысли бились внутри, словно жирные шершни, больно жаля.«Нет. Нет. Нет»
«Ты не умер…»
«Прошу, будь живым!»
Дрожащими пальцами трогаю мокрые грязные волосы, которые теперь были далеко не блондинистого цвета. Скорее этот цвет напоминал болотную жижу, но разве это было важно сейчас? Едва-ли. Мне было всё равно на их состояние, важно было лишь одно — Адриан должен был быть живым. Да, с травами, пускай. Но живой. С испугу подвигаюсь ближе, перекладывая голову Агреста на свои колени.«Не дышит…»«Ты не умер! Пожалуйста!»— Адриан! — писк врывается в кромешную, мёртвую тьму. Словно насмехаясь надо мной. — Придурок, только попробуй умереть! Слышишь?! Тщетные мольбы, которые легко и очень по-собственнически забросили на зали я когда-то верила в Бога. Но сейчас я была готова на все, потому что, он не дышал! Абсолютно. Все, что мне преподносило надежду — это его теплая кожа, которая дальний план мою обиду, выталкивая наружу горькие горячие слезы. Громкие всхлипы были схожи на молитву, хотя, как бы это не было комично, давала минимальные крупицы спокойствия сейчас. Если вообще что-то из всего этого можно было назвать спокойствием.— Не умирай! Слышишь? — кричу я, но слова отзываются в ответе собственного эхо. — СЛЫШИШЬ?! Влажные капли падают на умиротворённое лицо блондина, смывая частички грязи. Пальцами провожу по щекам, стирая мокрые дорожки. Они дрожали, словно при болезни Паркинсона, самопроизвольно, на фоне обвивающей ледяной паники. Тёмные ресницы, прямой нос, аккуратный контур губ с ранкой. Сейчас он будто бы спал, так нежно и сладко. Если бы не грязь вокруг, а мы бы находились в его просторной, но донельзя простой белой комнате его дома, то всё было бы прекрасно. Словно он спящий принц в своей роскошной опочивальне. Но реальность ужасала, била наотмашь по темечку битой, не заботясь о сохранности твоего здоровья. Окунала в прорубь с головой на долгие секунды, заставляя тебя теряться в происходящем. Мандраж по всему моему телу был не от холода, а от боязни, что это случилось. Случилось то о чём я боялась даже думать…«Я очень люблю тебя. Пожалуйста пришли в себя. Пожалуйста, пожалуйста…»— M-mon ch-cher. Mon Adrien. Mon Ch-chaton, — хрипела я, срываясь на дикий рев, наклонившись над ним. — Т-т-ты с-спишь… Наверно, с-сладко спи-и-ишь. Пож-жалуйста… Пр-росто спишь! — истерика. Да, оны была совсем не кстати, но я не могла совладать с ней. Слишком многое свалилось на мои плечи, чтобы сейчас я могла ещё хоть сколько-нибудь держать эмоции в узде. Пелена слёз закрывала обзор, не давая вдоволь запомнить каждую чёрточку лица любимого. Склонив голову к его груди, слегка приобнимаю, утыкаясь носом туда, где он разбрызгивал мой любимый, такой, как оказывается сейчас, жизненно необходимый для меня парфюм.«Я полная идиотка! Почему я допустила это?! Почему он? Почему? Почему я не попала под атаку? Почему здесь лежу не я? Я виновата! Это всё я!» В груди защемила стальная колючая проволока, обвивая моё сердце. Я больше никогда не услышу его голос. Никогда не попрошу прощения за все, что натворила, за все те слова, которые произнесла сегодня вечером. Сейчас кажется, что это было вечность назад. Вновь и вновь горло сжимало до болезненных спазмов, а внутри меня росло отчаяние, посылая в мозг ужасные мысли.«Я не могу поверить. Ты не мог умереть. Не мог!»«Он не дышит, ты разве не видишь?!» Но, да, я всё ещё была ЛедиБаг, а потому в мозг прокладывались те мысли, которые вселяли хоть толику надежды.«Он жив.»«Он просто без сознания.»«Я его ни за что не брошу. Ни за что! Я должна срочно что-то сделать!»