Притворись, что любишь

                    Шли пятые сутки после аварии и всё чаще Лори казалось, что она потерялась во времени. День или ночь, вечер или утро — порой она не сразу могла это определить. И всё потому, что мысли её ни на чём не могли сконцентрироваться, кроме состояния Тео. Никакими силами и уговорами её невозможно было оттащить от его постели. В конце концов, врачи сдались и поставили для неё кушетку прямо в палате реанимации. Да, это было строго запрещено, но у заведующего отделением просто не хватило духу прогнать из палаты бледную, осунувшуюся девушку, да к тому же ещё находившуюся в положении. В итоге, Лори теперь днём и ночью находилась рядом с мужем.       Тео поступил как настоящий мужчина. Спас жизнь ей и их будущему ребёнку, едва не заплатив за это своей собственной. Получив множественные травмы головы и позвоночника, перелом ноги и руки, он впал в кому. Если бы не все эти приборы и трубки, его можно было принять за покойника: настолько бледен он был. Лори сходила с ума от собственной беспомощности и осознания своей вины, пусть и косвенной. Она ничего не могла сделать, чтобы помочь ему! Ничего. Лишь держать за руку и нежно поглаживать покрытую царапинами и ссадинами ладонь, а ведь это из-за неё он пострадал! Чтобы спасти её от неминуемой гибели. Как жить дальше, если вдруг он?..       — Проснись, милый, пожалуйста! — умоляла она, целуя его руку. — Я так тебя люблю! Мы с малышом очень ждём тебя! Ты представляешь, сколько людей хотят этого? Твоя мама, дядя Паоло, Чинция, Мати… Не заставляй нас так долго ждать!       Она преданно ждала, когда он очнётся и вернёт ей смысл жизни. Она очень боялась заснуть, чтобы не пропустить тот важный момент, когда Тео впервые откроет глаза, хотя сама уже походила на привидение от недосыпа и страха. Врачи постоянно ругали её, родственники всячески увещевали, взывали к благоразумию, призывали подумать о будущем ребёнке, но сердце влюблённой семнадцатилетней девочки оставалось глухо ко всему, кроме страха потери любимого. Врачи не давали никаких гарантий, что Тео очнётся. Они вообще старались помалкивать о каких-либо прогнозах, лишь уговаривали набраться терпения, молиться и ждать. Именно неизвестность пугала Лори больше всего, хотя она же оставляла надежду на лучшее.       Даже мысли о ребёнке, которого она носила под сердцем, не всегда помогали воспрянуть духом. Да, малыш должен был придавать Лори сил, но, как бы ужасно это ни звучало, без Тео этот мир был ей неинтересен. К чему ей жить, если его не станет? К чему её ребёнку мать с выпотрошенным сердцем? Горе сделало Лори эгоистичной, к том уже она пока не вполне осознавала, что станет матерью. Ребёнок оставался для неё чем-то почти эфемерным, чего пока нельзя ни почувствовать, ни потрогать, а вот Тео…       Он лежал на больничной кровати, такой бледный и беспомощный, обмотанный бинтами, с глубокими фиолетовыми тенями под глазами. Страх за его жизнь был вполне осязаем и ощутим, его она чувствовала каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой души. Страх заставлял постоянно шептать молитвы: единственное, что ей оставалось.        Господи, ведь Тео даже не успел узнать, что станет отцом! Может быть и догадался, конечно, а вдруг всё-таки не понял, почему она назначила ему встречу у женской консультации? Неужели Мадонна не сжалится над ним? Он ведь так молод, ему нужно жить! Жить, растить детей, улыбаться, радоваться! Что станет с семьёй без него?       Нет, нет, нельзя так думать! Даже мысли такой допускать нельзя! Нужно молиться, постоянно молиться о чуде. В детстве это всегда помогало Лори не поддаваться страху, может, и сейчас поможет? И Лори молилась, истово молилась, как никогда прежде. Она ежечасно твердила про себя строки всех молитв, какие только могла вспомнить.       Там, в комнате ожидания, специально выделенной главным врачом клиники для семейства Гримальди, за Тео молятся все родные и друзья. Дядя Паоло, донна Валерия, прилетевшая из Франции в ту же ночь, когда с её сыном произошло несчастье. Кларисса, как всегда строгая и сдержанная, но выглядевшая белее своего чепца. Чинция, потухшая и осунувшаяся, но изо всех сил старающаяся подбадривать всех вокруг, и конечно добрая Матильда, выплакавшая все глаза по своему дорогому мальчику, которого любила как родного внука.       Лори знала, что и Винченцо тоже здесь: он то и дело маячил на крыльце больницы, выкуривая сигарету за сигаретой. Невооружённым взглядом было видно, как сильно он переживает за друга, хоть и пытается подбодрить Лори всякий раз, когда они пересекаются в коридоре. Розали с Марчелло тоже появлялись в клинике каждый день и справлялись о состоянии Тео, пытались поддержать и подбодрить Лори, то и дело умоляя её хотя бы раз отправиться ночевать домой и как следует выспаться. Как же всё-таки хорошо, что столько людей любят Тео и молятся за него! Эта мысль согревала душу Лори, не давая упасть духом. Господь непременно должен услышать их молитвы!       Время шло, Тео не приходил в себя, и страх потери всё накатывал и накатывал на Лори, не давая ни спать, ни есть. Безумная надежда на чудо чередовалась в душе с приступами беспросветного отчаяния. Если бы врачи в конце концов не пригрозили тем, что насильно отправят её домой, если она не перестанет измываться над собой, Лори не уступила бы ничьим доводам. Буквально через силу она начала понемногу есть, хотя аппетита не было никакого, но спала до сих пор урывками, каждый раз видя во сне одну и ту же страшную картину: Тео выталкивает её на тротуар, а сам в следующий миг падает под колёса машины той проклятой женщины. Никогда в жизни Лори не забудет того жуткого глухого звука, с которым тело человека ударяется о капот автомобиля! Как и следов крови на асфальте… Этот кошмар будет преследовать её до могилы.       Даже то, что Эстеллу Мариани арестовали, предъявив обвинение в покушении на убийство, Лори ничуть не утешало. Едва ли этой женщине удастся отвертеться от возмездия: слишком много людей видело, как она намеренно неслась на своей машине прямо на Лори. Если бы не героический поступок Тео, девушку, наверное, уже похоронили бы. Вместе с не родившимся ребёнком. Лори никогда не была кровожадной: в монастыре её учили прощать грехи другим людям, но сейчас, глядя на то, как её муж борется за жизнь, она думала, что Эстеллу Мариани мало просто посадить в тюрьму. Она должна на собственной шкуре прочувствовать то, что сейчас испытывает Тео! Впервые в жизни хотелось причинить физический вред кому-либо. Хотелось выдрать Эстелле все волосы, расцарапать в кровь её холёное лицо, уничтожить её высокомерную улыбку! Впрочем, дядя Паоло пообещал племяннице, что не допустит, чтобы эта дрянь легко отделалась.       Что за чёрная полоса преследует их семью в последнее время? Сначала проблемы на фирме, затем брак дяди Паоло и донны Валерии распался, их отношения с Тео тоже едва не закончились разрывом, Лори едва не изнасиловали. А всё из-за вмешательства других людей! Как будто над Гримальди действительно нависло проклятие. Лори никогда раньше не верила в такие вещи, но в свете последних событий уже готова была поверить во что угодно. Неужели это злой рок всех богатых семей? Лори была наслышана о мафии, читала в газетах сообщения о жестоких убийствах из-за денег, но Эстелла не походила на закоренелую преступницу.       Как могла она решиться на такое? Чего ей не хватало? Одно дело — строить козни, интриговать, пытаться разлучить их с Тео, и совсем другое — брать на душу грех убийства. Неужели она совсем не боялась Божьего гнева? Похоже, у неё точно не всё в порядке с головой, правильно сказала Мати, что место этой ядовитой змеи — в психушке. Нормальный человек не может так просто решиться лишить жизни другого. Неужели жажда власти и денег и впрямь может лишить рассудка? Или всё-таки всему виной безответная любовь? Впрочем, Лори было не до долгих раздумий о чувствах женщины, из-за которой Тео сейчас сражался со смертью. Главное, чтобы он выжил, а эту гадюку Господь накажет. Ну, и дядя Паоло тоже.       Когда гнетущая тишина больничной палаты начинала особенно сильно давить на психику, Лори начинала беседовать с Тео. Она просто рассказывала о том, что происходит вокруг. О том, что приехали его мама и доктор Андреа. Что Винченцо передаёт ему приветы, а дядя Паоло поднял на уши весь Рим, отыскав самых лучших докторов. Старалась говорить бодро, будто они просто сидели за столом в гостиной, обмениваясь новостями. Таким образом она пыталась передать Тео уверенность, что всё будет хорошо. Уверенность, которой пока не испытывала. Она очень надеялась, что муж не почувствует, как отчаянно она боится.       Врачи сказали ей, что с больными, находящимися в коме, нужно обязательно разговаривать. Есть хоть и маленький, но шанс, что это может ускорить процесс восстановления. Голоса родных людей могут вернуть человека с той стороны, буквально заставить вернуться. Надо было использовать этот шанс!       Кроме Лори в палату пускали и донну Валерию. Глядя на то, как осунулась и похудела её свекровь за эти дни, Лори понимала: вот человек, страдающий так же, как и она сама. Наблюдая за тем, как Валерия что-то нежно шепчет сыну по-французски, глядя на него с отчаянной мольбой, Лори не выдерживала и выходила в коридор. Матери и сыну нужно было побыть вдвоём, их связь куда глубже и крепче любой другой. Не нужно им мешать. Вдруг Тео услышит маму и откроет свои красивые глаза? Улыбнётся и скажет, что всё будет хорошо? Что больше нечего бояться…       Долгожданное, вымоленное общими усилиями чудо произошло спустя неделю после аварии — Тео наконец открыл глаза. Он просто проснулся, как будто не было никакой недели в коме. Это случилось на рассвете, в канун Нового года, словно Господь наконец сжалился над семьёй Гримальди.       Лори тихо спала на кушетке, свернувшись калачиком, как котёнок, укрытая тонким больничным одеялом. Чёткость зрения восстановилась не сразу, но именно лицо жены стало первым, на чём сфокусировался взгляд Тео. Как только сознание немного прояснилось, молодой человек понял, что находится не в своей спальне.       Память понемногу возвращалась, и Тео вспомнил всё, что произошло. Похоже, он в больнице: белый потолок и стены, твёрдый матрац и стойкий запах лекарств подтверждали эту догадку, как и свинцовая тяжесть собственного тела. Ощущение, что у него затекла и онемела каждая клеточка, очень хотелось лечь удобнее. Но увы, единственное, чем он мог пошевелить безболезненно — это пальцами рук. Даже вдохнуть глубоко не получалось: тут же появлялась боль в рёбрах. Значит, он пострадал, угодив под колёса машины Эстеллы. Интересно, насколько сильно? Когда он попытался тихо позвать жену по имени, из горла вырвался лишь жалкий хрип. А, впрочем, может это и к лучшему?       Лори наверняка провела у его постели много часов, а может и дней — кто знает, сколько он тут провалялся? Так пусть поспит, не стоит её будить. Кто-то из медперсонала наверняка скоро зайдёт в палату, тогда и увидят, что он пришёл в себя. Потрескавшиеся губы Тео с трудом растянулись в улыбке: главное, что его малышка жива и невредима! Не зря он рисковал собой, спасая её. Остальное неважно: он выжил, значит справится и с последствиями аварии. Наверняка он основательно переломан и на восстановление потребуется время, но это уже не так страшно.       Единственное, что беспокоило Тео — не сломан ли у него позвоночник. Паралич в двадцать один год — это не то, о чём хотелось думать, но после такого удара, какой ему пришлось пережить, всё возможно. Стать обузой для молодой жены и своих близких — об этом даже думать было страшно. А что, если он потеряет не только способность ходить, но и мужскую силу? Как тогда жить? К чему обрекать Лори на монашеское существование рядом с мужем-инвалидом? Она такого точно не заслужила.       Она рождена, чтобы быть любимой. Приносить радость, сводить с ума мужчин своей красотой, пленять чистотой своего любящего сердечка. А вот жалости её он не вынесет. Лучше уж уехать куда-нибудь далеко, чтобы никогда больше её не видеть. Хотя смелости на это у него едва ли достанет, если быть до конца честным с самим собой.       Внезапно Лори вздрогнула всем тело и резко подскочила на кушетке. Словно почувствовала о чём он думает. Потерев заспанные глаза, она бросила взгляд на мужа и тут же застыла с раскрытым ртом. Через пару мгновений до неё дошло, что это не сон, и девушка стремительно соскочила со своей кушетки.       — Тео! — воскликнула она, бросаясь к нему. — Господи! Ты очнулся! Наконец-то!       Слёзы счастья стремительным потоком хлынули по её щекам — как будто прорвало давно сдерживаемую плотину. Теперь она могла плакать, это были слёзы облегчения, но не отчаяния. Эти слёзы не навредят их малышу, всё будет хорошо!       — Тише, тише… — голос Тео звучал хрипло и слабо, но для Лори это была сладчайшая музыка на свете. — Ты перепугаешь всех врачей.       — Господи… Очнулся…. Любовь моя! Ты открыл глаза! — лепетала она, прижимая к своей щеке его руку. — Я так молилась! Мы все молились за тебя. О, Мадонна, благодарю тебя!       — Ну полно, успокойся! — Тео растрогался. Его пальцы неуклюже пытались стереть мокрые дорожки на щеках, но попытка эта не увенчалась успехом. — Я ведь жив и не собираюсь умирать ближайшие лет семьдесят, как минимум. Мы с тобой обязательно дождёмся наших правнуков, я тебе обещаю.       — Ой, что же это я! — Лори внезапно выпрямилась, поспешно вытирая заплаканные глаза. — Там же все ждут новостей! Я сейчас же побегу и позову их сюда! Твоя мама и дядя Паоло, они…       — Постой, Лори! Подожди немного. — Тео попытался приподняться на постели, но тело пока слушалось не очень хорошо, что заставило Лори тут же броситься к нему.       — Не надо геройствовать, дорогой! — Она заботливо поправила подушку и помогла устроиться поудобнее. — Ты же едва пришёл в себя, а уже пытаешься сесть. Доктор говорил, что после комы иногда нужна длительная реабилитация. Твои мышцы отвыкли работать за время сна, да и органы…       — Хорошо, синьора-доктор, я всё понял! — Тео нежно улыбнулся, приложив указательный палец к её губам. — Отныне буду выполнять все ваши распоряжения.       — Вот ты пытаешься шутить, а я всего лишь беспокоюсь о твоём здоровье!       — Да нет, я вполне серьёзен, — Тео нежно пожал её руку, после чего приложил тёплую ладошку к своей щеке. — Тебе следовало бы пойти в медицину, Лори. Кстати, в белом халате ты смотришься дьявольски сексуально!       — О, Мадонна! И этот человек всего полчаса назад был без сознания! — Лори укоризненно покачала головой, однако попытка остаться серьёзной с треском провалилась, и её лицо озарила счастливая улыбка. — Господи… Как же хорошо, что я могу говорить с тобой, даже если мы снова начали препираться! Всё, я иду за твоей мамой и дядей Паоло, они там с ума сходят.       — Подожди! — Тео снова остановил её. — Вначале я хотел кое о чём спросить.       — Что такое? Ты не всё помнишь? — сразу забеспокоилась она, опять присаживаясь на край больничной койки.       — Я всё помню, — синие глаза Тео смотрели на Лори с надеждой и тревогой одновременно. — И аварию, и то, что ей предшествовало. Помню, как ты назначила мне встречу у женской консультации. Ты ведь хотела мне что-то сказать, милая? Я правильно понял? Ты же…       — Я беременна, — продолжила за него фразу Лори, смущённо кивнув. Момент истины настал, заставив её сердечко взволнованно трепыхнуться в груди. Как отреагирует Тео?       — О Боже… — прошептал молодой человек, осторожно прикладывая ладонь к пока ещё совершенно плоскому животу супруги. — Невероятно…       — Ты рад? — Лори нервно облизала губы.       — Ещё бы! — Тео поднял на неё сияющий взгляд. — Я скоро стану отцом! Просто пока эта мысль у меня в голове не укладывается. Но со временем я привыкну, обещаю. А малыш… он не пострадал? Я помню, как оттолкнул тебя на тротуар. А вот дальше — полный провал. С вами всё в порядке, правда?       — Всё обошлось, не волнуйся! — Лори улыбнулась сквозь слёзы, умиляясь от его «с вами». Значит, понемногу Тео начинает привыкать к мыли о скором отцовстве. — И с ребёнком всё в порядке.       — Тогда почему ты плачешь? — Тео настороженно впился взглядом в её лицо, стараясь понять, что от него скрывают.       — Просто… — Девушка с трудом проглотила вставший в горле ком слёз. — Я так боялась, что ты… Ну, словом… Что я не успею тебе сказать о ребёнке. Врачи… Они почти ничего не говорили, и мне было очень страшно!       — Иди ко мне! — Тео протянул руки и Лори почти бросилась в его объятия.       Было так безумно приятно снова прикоснуться к любимому человеку, ощутить его крепкие объятия, хотя сил стиснуть её так же крепко, как прежде, у Тео пока не было. Это ощущение пьянило и успокаивало одновременно. Как же долго она этого ждала! Не несколько дней, а целую вечность, не иначе.       Когда слёзы счастья немного просохли, а волнение в груди улеглось, Лори снова вспомнила о тех, кто всё ещё ждал хороших новостей и молился за Тео. Но прежде, чем позволить родным увидеть пациента, его должны были осмотреть врачи. И хоть осмотр занял целый час, это время показалось семейству Гримальди самым счастливым. Когда Лори влетела в кабинет и, захлёбываясь от счастья, поведала радостную весть, все присутствующие смогли, наконец, выдохнуть с облегчением. Донна Валерия, Чинция и Мати не смогли сдержать слёз, даже дон Паоло и доктор Андреа посмотрели друг на друга как-то менее враждебно, чем обычно. Слава Мадонне, Тео очнулся!       Когда часом позже в палату вошли его счастливые родители — единственные, кого пока допустили врачи, Тео выглядел немного усталым. Ещё бы: ему пришлось вынести кучу тестов, а ведь он едва успел прийти в себя. Но, тем не менее, его голубые глаза светились оптимизмом.       — Как ты, наследник? — с улыбкой поинтересовался дон Паоло, пожимая его руки. — Смотрю, готов сбежать из клиники при первой возможности?       — Я бы с радостью, но переломы, увы, так быстро не срастаются, — Тео виновато улыбнулся в ответ. — Доктора советуют запастись терпением.       — Господи, Тео… Сынок… Как же ты нас напугал! — Валерия осторожно присела на край кровати и дрожащей рукой осторожно дотронулась до щеки сына.       — Не плачь, мама, пожалуйста! Я же проснулся, всё хорошо, видишь? — Тео, совсем как в детстве, умоляюще заглянул в глаза матери. Он не выносил, когда мама расстраивалась, особенно из-за него, но в такой момент слёзы радости и облегчения были вполне естественны. — Я так рад, что ты приехала!       — Как я могла не приехать, дорогой? — Валери улыбнулась сквозь слёзы. — Ты же знаешь, я и живу только ради тебя.       — Как ты обжилась во Франции? — Тео поспешил отвлечь мать от грустных мыслей. — Первым делом, как только выпишусь из больницы, мы с Лори приедем навестить тебя. Я слышал, в Анси очень красиво.       — Там чудесно в любое время года, и я всегда рада вас видеть, — мать ласково потрепала его по щеке.       — Папа тоже поедет, так ведь? — Тео перевёл на отца вопросительный взгляд.       — Если твоя мать соизволит отправить мне приглашение, — с кривой ухмылкой ответил тот. — Но сначала тебе нужно окончательно восстановиться, сын. Так что о путешествиях пока забудь.       — И не пугай нас так больше. Обещаешь? — Валерия мягко коснулась губами лба Тео.       Молодой человек всей кожей чувствовал, что от него что-то скрывают. Напряжение между родителями буквально вибрировало в воздухе, как натянутая струна. Редко когда бывшие супруги сохраняют дружеские отношения после развода, но, помимо груза взаимных претензий, между Паоло и Валери явно ощущалось что-то ещё. По тем коротким взглядам, что они бросали периодически друг на друга, было заметно, как много осталось недосказанным в их истории. При этом взгляд Паоло был пытливым, гневным, обвиняющим, Валери же напротив — отводила взгляд и выглядела… Виноватой? Интересно, что бы это значило? Что ещё произошло между ними?       Ответ на этот вопрос Тео получил немного позже, когда в палату вошли другие посетители. Мати, Чинция, Винченцо — всех их он был искренне рад видеть, а вот доктора Андреа увидеть не ожидал. Тео знал, что их бывший семейный врач ухаживает за его матерью, но не предполагал, что из этого что-то выйдет. С детства он был твёрдо убеждён, что его родители любят друг друга. Даже их развод он посчитал временным явлением, считая, что отец со временем найдёт способ вернуть маму. А тут вдруг такой сюрприз: доктор Андреа по-хозяйски приобнял Валерию, приветствуя Тео.       — Рад, что тебе лучше, Тео! — сказал он, едва заметно поморщившись от того, что Валери осторожно сняла его ладонь со своей талии. — Я знал, что ты боец.       — Благодарю, синьор Нарди, — улыбка Тео вышла вежливой, но неискренней.       Он решительно не понимал: что этот человек делает рядом с его матерью? Почему так собственнически ведёт себя? Кто дал ему на это право? И почему отец ничего не предпринимает? Пока эти вопросы остались без ответа, дав Тео богатую пищу для размышлений. Ну что ж, он обязательно выяснит всё, как только встанет с этой проклятой больничной койки.