***
Ребекка Уинтер любила лабораторию мистера Хайда, пускай от запахов химикатов порой кружилась голова, но тут всегда царило спокойствие, что удивительно, ведь хозяин дома отнюдь не отличался завидным спокойствием и хладнокровием. Но за лабораторным столом, окруженный склянками и, одному только ему известными, реактивами из кипящего энергией молодого человека с пылким нравом он удивительным образом преображался в сосредоточенного и спокойного молодого человека, готового несколько часов проводить за кропотливой и сложной работой. Зачастую Ребекка сидела на стуле и занималась чтением, к счастью, помимо дорогих вещей Эдвард не отказывал себе в удовольствии наслаждаться хорошими книгами. Изредка отрываясь от чтения, чтобы взглянуть на друга и перевернуть страницу, леди Уинтер едва заметно улыбалась от вида сосредоточенного (а главное тихого!) Хайда, в том как он угрюмо сводил брови, когда занимался расчетами, а затем искажал рот в жутком оскале, выражающим ликование от собственного гения, как его глаза начинали сверкать сверхъестественным алым пламенем (игра света или ее собственного воображения?) все это завораживало. — Чего ты улыбаешься, Бекки? — отложив мешочек с белым порошком Эдвард устало вытер пот рукавом белого халата и устало опустился на мягкий стул, не забыв при этом закинуть ноги прямо на стол, на его лице все еще играла ехидная ухмылка, от которой многих бросало в дрожь, а глаза неотрывно следили за давней знакомой, разоблаченная девушка лишь закрыла книгу, предусмотрительно вложив в книгу ленточку, чтобы не потерять место где остановилась и убрала книгу обратно в шкаф. — Вчера вечером мне пришло письмо от сэра Уильяма, он приносит слова благодарности за помощь в расследовании и извиняется за испорченный вечер, хотя, как мне кажется, вам больше пришелся по вкусу остаток вечера и хождения в пустом доме, — сложив руки в перчатках на коленях Ребекка продолжала смотреть на Хайда, молодой человек лишь усмехнулся и пожал плечами, от части игра в «детектива» его позабавила и развеяла скуку, особенно та часть когда он в подземелье выбил весь дух из этого Оливера. — Слова-слова, пустозвонное ничто, — от скуки Эдвард принялся раскачиваться на стуле, — От чего же наша полиция не работает за «спасибо», раз слова благодарности так ценны? — Ох, мой добрый друг, — подобная наглость уже давно перестала хоть как-то удивлять леди Уинтер, она лишь снисходительно улыбнулась и поправила прядь волос, выбившуюся из прически, — Вы совершенно не правы, помимо слов благодарности сэр Уильям прислал и бутылку отличного вина из собственных запасов, он прислал вместе с письмом, — стоило лишь произнести одно заветное слово, как доселе скучающий Хайд заинтересованно наклонил голову набок, словно ожидая, когда Ребекка достанет заветную бутылку из складок ее пышного платья, но увы… Леди Уинтер лишь тихо засмеялся и покачала головой. — Увы, в этот момент у меня в гостях была… родственница, мне и так пришлось выслушать утомительную речь о том, что юной леди не пристало ходить в дом джентльмена, да еще… Стук в дверь прозвучал так неожиданно, что молодая дева резко поднялась, а раскачивающийся на стуле Эдвард едва не свалился, прижав руку к груди, Ребекка бросила встревоженный взгляд в сторону молодого человека и неуверенно подошла к двери. — Откройте! — послышался по ту сторону двери смутно знакомый голос, леди Уинтер вздрогнула, ее рука, которая уже легла на дверную ручку дернулась и вновь сжала ткань платья на груди, — Это инспектор Ньюкомен! Откройте сейчас же! — от одного только имени из недр мистера Хайда раздался жуткий рык, похожий больше на рычание дикого зверя, а не человека. — Ох, Эдвард, что же вы опять натворили? — тяжело вздохнув, Ребекка открыла дверь и пропустила недовольного долгой заминкой инспектора внутрь лаборатории. — Д… Добрый день, леди Уинтер, — при виде молодой девы инспектор умерил пыл и снял каску, приглаживая растрепанные волосы, — Вы, как и всегда в обществе этого ужасного дебошира… Не представляю какими угрозами он принуждает такую добрую леди быть рядом с собой. — Я бы попросил… — щуплое тело Хайда сотрясалось от переполняющего его гнева, а рука уже легла на железный набалдашник трости, еще чуть-чуть и точно беды не миновать. Боясь страшного, Ребекка подошла к сидящему молодому человеку и положила руку ему на плечо, при этом не сильно сжав его, чтобы заставить успокоиться… или, хотя бы, умерить пыл. Нападать на представителя закона — последнее дело. — Инспектор, Эдвард Хайд — мой хороший друг, его общество всегда мне в радость, никто меня не принуждает быть здесь… прошу, назовите причину своего визита. Что-то случилось? — Я… — Ньюкомен растерянно сглотнул и мельком взглянул на шкаф с жуткими (как он считал) жидкостями в заковыристых флаконах, — В особняке сэра Деверё вы обмолвились, что являетесь учеником доктора Джекила, так же вы продемонстрировали знания в области ядов… с ходу различить по запаху мышьяк это поразительно, — от слов незваного гостя на лице Эдварда вновь заиграла хищная самодовольная ухмылка, демонстрирующая ряд белоснежных острых зубов, от подобной ухмылки по спине Ньюкомена прошелся холодок, а рука так и тянулась к оружию, — Раз ваши познания в медицине и ядах так высоки, то… возможно вы направите свои знания во благо общества? Хоть раз, — последнее инспектор едва прошептал, но от острого слуха Хайда не скрылось даже это, лениво поведя плечом, молодой человек посмотрел на леди Уинтер, потом на инспектора и излишне театрально зевнул, не удосужившись извиниться. — Ну за «просто так» я не делаю ни-че-го, сначала обговорим цену моих… услуг, а уже потом обсудим дело.Дело второе "Похищенное сокровище"
15 января 2020 г. в 23:25
Монотонное занятие зачастую отлично помогает абстрагироваться от окружающего мира и погрузиться в собственные размышления, мысленно прокручивая особенно запомнившиеся моменты из жизни или решая насущные вопросы. Вышивку леди Уинтер не особо любила, искалывать пальцы острой иголкой, чтобы вывести на ткани очередной рисунок цветов или птиц, по ее мнению, весьма сомнительное удовольствие, но правила хорошего тона требовали заниматься молодой деве чем-то легким и особо не затрагивающим способности мозга. Но, увы, лишь это незатейливое хобби позволяло ей сохранить свой рассудок в целости и сохранности во время визита вежливости «дражайшей» родственницы. Леди Патриция Уинтер — являлась воплощением эталона настоящей леди. Холодная, невозмутимая, учтивая, подчеркнуто вежливая, правда ко всему этому её так же была присуща надменность и нетерпение к мнению отличному от собственного, поэтому Ребекка возвращалась к своей вышивке каждый раз, когда дорогая родственница навещала её с целью «удостовериться, что молодая одинокая леди ведет себя подобающе статусу своего отца» иными словами «не ведет ли Ребекка разгульный образ жизни, присущей ее «испорченной» крови». С появлением в жизни леди Уинтер такого эксцентричного субъекта как мистер Эдвард Хайд, то каждый раз когда нога леди Патриции ступала на крыльцо её дома, Ребекка с глубоким страхом в сердце ожидала услышать ужасно-долгую и нестерпимо-тяжелую гневную речь о собственной недостойности… что в прочем не мешало леди Патриции произносить эту речь иногда в качестве профилактики, чтобы молодая леди не расслаблялась так сказать.
— Ты меня слушаешь, дорогая? — сегодня у гостьи было на редкость радушное настроение и дорогая леди Патриция даже расщедрилась и обратилась к своей… родственнице не иначе как «дорогая», от неожиданности Ребекка уколола палец и тихо ахнула, общество мистера Хайда уже накладывало тяжелый отпечаток и молодая леди поймала себя на мысли, что с ее губ чуть было не сорвалось что-то грубое и неподобающее молодой даме. Юная дева подняла взгляд на леди Патрицию и чуть закусила щеку со внутренней стороны, Ребекка не могла отогнать мысль о том, как бы смешно вытянулось лицо дорогой родственницы от одного только словечка, коих в лексиконе доброго друга несметное количество разной степени грубости и изощренности, одно только заковыристое обращение к достопочтимому сэру Грею могло повергнуть в шок даже бывалого… хотя к чести Эдварда будет сказано, он никогда не опускался до грубых портовых выражений. Нет! Он был выше этого, как никак он джентльмен.
— В моих словах ты нашла что-то смешное, Ребекка? — голос Патриции приобрел стальные нотки, не терпящие пренебрежительного отношения к своей светлой персоне, в тишине гостиного зала щелкнули ножницы, хозяйка дома воткнула иголку в аккуратную подушечку из красного бархата. Отложив вязание, юная леди пригладила ткань платья и покорно кивнула, выражая свою покорность и признательность дорогой гостье.
— Ни в коем случае, напротив меня печалит печальная судьба юных сестер Деверё, молю Господа, чтобы дорогая Элоиз скорее поправилась, а рассудок Аннабет хоть немного прояснился.
— Да, это, безусловно, ужасная ситуация, такой удар по репутации Уильяма, не представляю какого ему сейчас, — от слов гостьи по спине Ребекки пробежался холодок, а нутро обожгло от разочарования и праведного негодования. Дорогая родственница не изменяет самой себе, родственные узы, здоровье родных… пустой звук и пшик, для нее всегда на первом месте будет стоять лишь собственная репутация и репутация тех, кто находится подле нее. Это еще неслыханная благодать, что леди Патриция снизошла до визита вежливости и стала навещать… «паршивую овцу в стаде» не чаще трех раз в месяц, как обмолвилась одна из многочисленных свит старшей Уинтер «Это акт невиданной щедрости и милосердия, сердце госпожи Патриции слишком большое для ее хрупкой груди!». Ребекка лишь прикрыла глаза и кратко кивнула, прекрасно осознавая, что переубедить старую тонущую в старых устоях женщину, не желающую принимать иные точки зрения помимо собственных. Не так давно Ребекка сама свято верила в непоколебимость устоев, если бы не стихийное бедствие, свалившееся ей на голову.
«Если быть честной самой себе, то сначала я свалилась ему на голову, а уж потом и он в отместку» пронеслась маленькая шальная мысль, от которой губы юной леди дернулись в попытке улыбнуться.
— Мои слова кажутся тебе смешными? Или ты предпочитаешь витать в облаках, когда в доме твоего отца гости?
— До меня дошли слухи о новой постановке в Виктория-палас, прямиком из Парижа. «Убийства в Опере», если не ошибаюсь, — Ребекка с едва уловимой улыбкой на губах следила за предсказуемой реакцией своей гостьи — леди Патриция презрительно скривила губы, а брови сошлись в одной линии.
— Я слышала, что новый хозяин театра обещал посвятить последнюю песню архитектору Алекс-де-Буа, благодаря которому в кратчайшие сроки была восстановлена Опера-Популер, ходят слухи, что он тоже будет присутствовать на премьере, — как только фамилия знаменитого архитектора… точнее сына знаменитого архитектора, ставшего его преемником, прозвучала в комнате, лицо дорогой родственницы смягчилось, гневно нахмуренные брови расправились, в глазах то и дело мелькал интерес и легка, почти неуловимая мысленная баталия. Леди Патриция не выносит никаких историй о призраках и загадочных убийствах, но если на премьере будет персона подобна Алекс-де-Буа, то, пожалуй, стоит перебороть свои принципы и посмотреть пьесу, а заодно и обзавестись новыми полезными знакомствами. Пока гостья пребывала в раздумьях и взвешивала все «за» и «против» посещения оперы, Ребекка взглянула на массивные часы, стоявшие у шкафа с книгами, и пригладила ткань платья. Близился обед, а от Эдварда ни слуху ни духу, как-то подозрительно и тревожно становится на душе.
— Л… леди Ребекка, — робкий голосок Миранды вывел хозяйку дома из раздумий, хрупкая служанка прижала руки к груди и чуть дрожа поклонилась хозяйке дома и ее гостье, выражая им обеим почтение, — Вам пришло письмо… от… от него.
— Ох, — от этих слов сразу стало легче, легко поднявшись с диванчика, леди Уинтер подошла к служанке и забрала белый конверт с красной сургучной печатью, с первого взгляда конверт выглядел безупречно, но Эдвард не был Эдвардом, наверняка само письма пестрит отборными заковыристыми ругательствами, требованиями скорее явится в его лабораторию, сетования о том какая она нерасторопная тетеря, а в завершении требование заехать в дом доктора Джекилла и забрать необходимые компоненты для очередного эксперимента. И действительно в письме мистер Хайд сетовал на ее нерасторопность, на констеблей и их излишнюю мнительность, дурную погоду, что говорило о скверном настроении отправителя (хотя те редкие дни, когда Эдвард пребывал в радушном расположении духа можно пересчитать по пальцам одной руки) и в конце заковыристо завуалированное требование явиться как можно скорее, прихватив все необходимое из дома доктора Джекилла.
— Воспитанная леди не улыбается над письмом джентльмена словно глупая пустоголовая простолюдинка, — колкое замечание гостьи (о которой увлеченная письмом Ребекка, к своему стыду, успела позабыть) остудило странное чувство предвкушения нового «приключения», что-то, а с Хайдом скучно не было никогда. Сложив письмо в несколько раз, Ребекка убрала его в ящик стола и вновь пригладила ткань юбки.
— Прошу прощения, — на лице покорность и голос полон сожаления, хотя на самом деле ни капли раскаяния, юная леди не испытывала, — Миранда прикажи подготовить экипаж, мне необходимо прибыть в Глухой переулок, прошу меня извинить, но придется закончить нашу беседу раньше обычного, — хотя Ребекка бы и вовсе желала пропустить «визит вежливости», служанка покорно поклонилась и поспешила выполнить приказ, а леди Патриция лишь неодобрительно скривила губы.