Искусство кражи

      На Олимпе, где обычно царили тишина и покой, сейчас был самый настоящий переполох. Боги собрались в тронном зале и спорили. Естественно, из-за войны. Казалось бы, за такую немалую жизнь пора было и привыкнуть, но эта война грозилась поставить под удар западную цивилизацию, а вместе с ней и олимпийцев. Царь Сиракуз объявил войну соседним территориям, обвиняя их послов в краже, а те, оскорблённые таким заявлением, поддались гневу.       Ситуация под стать Аресу и его тяги к бойням, но даже тому сейчас было не до веселья. А боги продолжали спорить. Некоторые даже решили уйти и не участвовать в этом «обсуждении» как, например, Аполлон. На вопрос о местонахождении бога две музы, устроившиеся у его трона, лишь загадочно улыбнулись и продолжили наполнять зал звучанием лир. Самым спокойным из богов оказался Гермес, который сидел на своем троне и скучающе оглядывал своих божественных родственников.  — Мы обязаны вмешаться, — настаивала Артемида. — Я и мои охотницы можем остановить войну ещё до её начала.  — Не забывай древние законы, — заметил Зевс, сурово посмотрев на дочь. — Никакого прямого вмешательства.  — Но что нам в таком случае делать, отец? — Не унималась богиня.  — Ради этого мы и собрались, — сказала Афина. — Нам нужен план, по которому война быстро закончится, всё останется как есть, а мы не вмешаемся.  — Не вижу в этом проблемы, — заявил Арес. — Отправьте туда полукровок. Пусть решат это. В конце концов это их работа.  — Не могу не согласиться, но что если они только усугубят положение? — холодно спросила Афина.  — Тогда нужно уничтожить источник конфликта, — сказал Посейдон. — Нет причины — нет проблем.  — И что же это за причина? — спросила сидевшая рядом с мужем Гера, оглядывая богов.  — Как будто вы не знаете, — лукаво произнесла Афродита, которая до этого времени не участвовала в разговоре. — У этого старого обалдуя украли его символ власти, вот он и злится. Дубовый венок из чистого золота, инкрустированный драгоценными камнями. Ну чем не повод для войны?  — Да, кража символа власти серьёзное обвинение. Даже для смертных, — заметила Артемида.  — Тогда отправьте полукровок в поиск за этой короной. Пусть они вернут её царю и разрешат конфликт, — предложил Гефест. — А может и искать не придётся, — заметила Афина, чем обратила на себя внимание всех присутствующих. Даже Гермес с любопытством посмотрел на богиню. — Возможно, мы уже знаем, кто её украл и где она сейчас. Афина бросила хмурый взгляд на Гермеса, а у тот от удивлённо выгнул брови.  — Думаешь, что если я покровитель воров, то обязательно знаю, кто и что украл? — усмехнулся Гермес. — Это, к сожалению, не так работает.  — Я имела в виду, — холодно начала богиня, — что, скорее всего, это ты её украл.       На несколько секунд в тронном зале вновь воцарилась тишина. Музы с любопытством поддались вперёд, словно не хотели пропускать самое интересное. Боги переглянулись между собой. Кто-то из них посмотрел на Афину с немым вопросом, желая объяснений, а кто-то с интересом поглядывал на Гермеса, ожидая его ответа на обвинение.       По пропитанному напряжением залу эхом прошелся звонкий смех Гермеса. Смех был настолько искренним и беззаботным, что на долю секунды на лице Афины промелькнуло смятение. Остальные боги молчали, наблюдая за развернувшейся картиной.  — Я польщён твоим доверием, сестрёнка, — с сарказмом сказал Гермес, от чего богиня мудрости нахмурилась и вздёрнула подбородок. — Но не вижу смысла МНЕ красть регалию смертного правителя. При том, что это вышло бы мне боком, ведь я, как и ты, завишу от западной цивилизации. Мне просто нет смысла её красть.  — Но если это не ты, то кто? — спросила Артемида.  — Понятия не имею, — отмахнулся Гермес и встал с трона. — К великому сожалению, мне придётся покинуть вас. Полно работы, как, в прочем, и у вас.       Где-то на стороне богинь Афродита хихикнула в ладонь и с хитринками в глазах посмотрела на посланника богов, словно знала некую тайну. Гермес тем временем поспешил уйти в свои покои во дворце, чтобы решить наконец образовавшуюся проблему. Кто ж знал, что царь окажется таким жадным и мстительным, Немезида его побери.       Гермес быстро шёл по коридорам большого дворца, не оглядываясь по сторонам. А ведь любой смертный или даже полукровка от здешней обстановки принялся бы восторгаться. Высокие греческие колоны, с обманчивой перспективой, уходящие под потолок и отливающие золотом. Сам потолок исписан важными историческими моментами. По бокам белые мраморные статуи олимпийцев — точные копии, где у каждого его символ власти был отлит из золота и выделялся, словно излучая мощь.       Гермес еле сдерживался, чтобы не воспарить на своих сандалиях с крылышками и добраться до комнаты быстрее, но так он только привлечёт лишнее внимание. Вдруг за ним наблюдали, мало ли.       Добравшись до покоев, он оглянулся по сторонам и быстро зашёл внутрь, прикрывая за собой дверь. Как только та закрылась, бог, не поворачиваясь, облегчённо вздохнул, после этого спокойно повернулся лицом к обстановке комнаты и застыл на месте.       Комната бога не отличалась той роскошью, с которой жила та же Гера или его отец Зевс. Она скорее походила на комнату Афины: в светлых тонах и без вычурности, но с одним лишь отличием — комната Гермеса была завалена разного рода вещами. Это не создавало ощущения бардака, а, наоборот, — свой уют в комнате. Чего тут только не было: от ювелирных украшений до пифосов и одной колесницы в углу, но внимание бога привлекло далеко не это.       На его диване полулежал Аполлон. Он словно не заметил хозяина покоев и продолжал рассматривать золотой венок, который теперь смотрелся слегка блекло на фоне бога поэзии.  — Хм… Здравствуй? — это всё, что смог выдавить из себя Гермес, чем очень гордился, ведь сказать хоть что-то в этой ситуации было трудно. Его поймали с поличным и не кто-то, а Аполлон. Гермес и подумать не мог, что попадётся вот так глупо, да ещё и этому солнечному парню, как его называли другие боги.       Но пьеса началась, если играть роль, то до конца. С этими мыслями Гермес собрал всю волю в кулак, нарочно игнорируя позу Аполлона, из-за которой край его хитона задрался до середины бедра, и вообще смотрел только на венок, а то вся его хвалённая актёрская игра пойдёт церберу под хвост.  — Здравствуй, — спокойно отозвался Аполлон, продолжая рассматривать символ власти. — Чего ждёшь? Приглашение?  — В мои покои?  — Ну что-то же явно мешает тебе пройти.  — К примеру, один наглый бог, бессовестно развалившийся на моем диване, — отозвался Гермес.  — И это ты будешь говорить мне про наглость и совесть, братец? — усмехнулся Аполлон, посмотрел на Гермеса и насмешливо выгнул идеальную бровь.       Гермес проигнорировал его слова и спросил, где тот достал венок. В глазах златокудрого блеснул огонёк веселья, который обычно возникал, когда он целился заговорённой болезнью стрелой в очередной город, обрекая жителей на смерть.  — Нашёл у тебя. Вон в том сундуке с украшениями, — Аполлон указал в сторону небольшого сундука, внутри которого возвышалась небольшая горка ювелирных изделий. — Признаться, я не особо понимаю, зачем тебе всё это. Да и сомневаюсь, что нажито честным путем.  — Ты рылся в моих вещах? — в голосе не гнев, а удивление. Аполлон повторно усмехнулся.  — Мне стало любопытно, куда же делся венок. Не одна Афродита знает причину начала войны. Я и подумал, что очевиднее всего будет искать у тебя.  — Интересная логика, — заключил Гермес  — И я о том же, — неподдельная радость отразилась на лице Аполлона. — Но скажи, зачем ты его украл? Тебе своих мало? Или попросить сделать себе такой же сложно? Мне просто любопытно, — он вновь с интересом глянул на венок, будто перед ним была не золотая безделушка, а сложный механизм. Занимательное зрелище, ведь Аполлона мало что могло заинтересовать больше, чем на пять минут.  — Чужое всегда интереснее, что тут поделать, — сказал Гермес и подошел, намереваясь забрать венок из рук гостя.       Тот резко встал с дивана и ловко обошёл Гермеса.  — Не-не-не, так не пойдет, — улыбаясь, сказал Аполлон. Он явно гордился тем, что сам обо всём догадался и сейчас держал посланника богов в замешательстве: — ты его не получишь, пока не скажешь причину кражи.  — Аполлон, мне не до игр, мне нужно быстренько и незаметно вернуть его, чтобы ситуация не усугубилась.  — Меня это не интересует, все равно войны не будет, — уверенно заявил бог.       Гермес удивлённо вскинул брови. Аполлон лучезарно улыбнулся и посмотрел в глаза братца, что сейчас выглядели по-оленьи. Ситуация забавляла его и потому он в наглую продолжал смотреть на собеседника, прекрасно зная какое впечатление производит.  — Царю птичка напела, — прошептал он, склонившись над ухом Гермеса, — что венок сейчас у богов, и те устроили ему испытание на доверие.  — Испытание…на доверие? — спросил Гермес, игнорируя пристальный взгляд светлых глаз, в глубине которых плясали огоньки озорства.  — Именно, — Аполлон, на радость выдержки Гермеса, отошел на пару шагов. — Я особо не вдавался в подробности, что сказала ему Афродита. И не делай такое удивлённое лицо, ни ей, ни мне эта война не нужна. А ждать, пока наши горячо любимые родственники придут к единому решению, бестолку. Ещё голубка нашептала ему, что если он проявит мудрость и прочее, то боги вернут ему его символ власти. Что-то вроде этого.  — То есть я могу не возвращать её, если это сделаешь, например, ты? — с надеждой спросил Гермес, чем вызвал смех Аполлона. А смеялся тот, давайте будем честны, очень красиво. Как говорится, его смех был усладой для ушей.  — Не, так не пойдёт. Венок украл ты — тебе и возвращать. Но я его не отдам тебе, пока не скажешь причину кражи. — Гермес уже хотел возразить, но Аполлон опередил его. — А если откажешься, то я расскажу остальным об этом. Венок в любом случае вернут, а ты нашлёшь на себя гнев отца. Выбирай.       Аполлон слегка мотнул головой, отгоняя выбившиеся золотистые пряди волос от лица, и насмешливо посмотрел на Гермеса, в голове которого происходило сразу несколько мыслительных процессов.  — Может, как-нибудь договоримся? — Гермес не хотел выдавать эту абсолютно глупую причину кражи.       Попытка выйти сухим из воды ещё больше повеселила бога поэзии. Тот вновь приблизился к хозяину покоев. Гермес не выдержал и взглянул на него.       В голубых глазах Аполлона играли блики света, делающие их ещё ярче и насыщеннее. Завитые к концам волосы отливали золотом и сияли на свету, а через отдельные пряди словно просачивались лучи солнца, хотя откуда в помещении взяться этому небесному телу. Гермесу давно было интересно, какие они на ощупь. А молчание всё продолжалось. Сколько они так стояли Гермес не знал. А Аполлон не торопил, просто ждал и всё с той же неизменной усмешкой. Надо сказать, Гермес довольно стойко держался и не смотрел на его губы, хотя в последний момент не выдержал и опустил взгляд, что, конечно же, не ушло от Аполлона.       Молчание тем временем затягивалось, пока его не нарушил голос Аполлона. Он был тихим, но Гермес его чётко услышал.  — Хорошо. Давай договоримся. Поцелуй меня и тогда можешь не говорить почему украл венок, — Аполлон лукаво посмотрел на бога, ожидая ответа.       А тот в свою очередь впал в ступор. А когда до него дошёл смысл слов, понял, что покраснел. Боги, кому скажешь, не поверят. Гермес покраснел из-за того, что ему предложили поцелуй. В любой другой ситуации Гермес бы никак не отреагировал, но сказал ему это не абы кто, а, цербер его раздери, Аполлон. В этот самый момент Гермес серьёзно рассмотрел возможность рассказать всё, а не целовать бога. (Об умениях Аполлона целоваться по олимпу ходили невероятные слухи. Хотя Гермес подозревал, что сам Аполлон с музами и распространял эти слухи)  — Ну, что надумал? — кажется, терпение Аполлона подходило к концу и тому становилось скучно просто стоять и молчать. — Как хочешь.       С этими словами он собирался развернуться и уйти, но Гермес оказался быстрее и преодолел расстояние между ними.       На самом деле он уже давно гадал какие на ощупь волосы Аполлона и какие на вкус его губы. Любопытство — не порок, как говориться. Поэтому Гермес постарался взять себя в руки и глубоко вздохнул, собираясь сделать то, о чем он надеялся никогда не пожалеет. Аполлон же с нарастающим интересом смотрел на Гермеса, но понял, что тот, пока его не пнуть, действовать не будет.  — И долго будем играть в гляделки? — почти шёпотом спросил бог поэзии.       Это вывело Гермеса из оцепенения. Между ними расстояние было не больше пяти сантиметров, и он медленно прильнул к губам Аполлона. Тот, не выпуская венок, свободно устроил руки на его плечах.       Губы Аполлона были мягкими и тёплыми, что неудивительно. Вот что действительно было удивительно, так это их вкус. В первые же секунды он почувствовал подслащённое мёдом вино, затем нотки мяты. От удовольствия Гермес закрыл глаза и углубил поцелуй.       Бог солнца перехватил инициативу на себя, слегка оттянул нижнюю губу Гермеса и прикусил её. Тот сдержанно застонал в поцелуй, заставляя Аполлона самодовольно ухмыляться. Он решил ещё немного подразнить Гермеса и немного отдалился, наблюдая, как тот сделал несколько глубоких вдохов, и хотел было уже сделать пару шагов назад, но скреплённые за его спиной чужие руки не позволили далеко уйти.  — Раз уж предложил, не убегай. — Теперь уже усмехался посланник богов.  — И не подумаю, — невинно улыбнулся Аполлон и потянулся к губам Гермеса.       В этот раз поцелуй был аккуратным, почти невинным. Если Аполлон мог быть нежным любовником, то Гермесу всегда не хватало терпения. Он проводил языком по нижней губе Аполлона, прикусывал её, намекая на большее. Последний же не спешил поддаваться и, чтобы ещё немного подразнить партнера, зарылся пальцами в тёмные кудри на затылке, чуть оттягивая их. Гермес издал гортанный звук и сжал кулак на спине Аполлона, заодно сминая ткань золотистого хитона. Последний довольно улыбнулся и, чтобы не терзать нетерпеливого бога, слегка разомкнул губы, позволяя хозяйничать у себя во рту.       Затем Аполлон вновь прервал поцелуй прижался лбом ко лбу Гермеса.  — Неужели было легче поцеловать меня, чем сказать, что как сорока повёлся на камушки? — чуть улыбнувшись, прошептал Аполлон, облизывая верхнюю губу.  — Ты знал? — удивился Гермес, чуть отпрянув, но рук с талии бога не убрал.  — Да ты всё, что плохо лежит, таскаешь. А блестящего у тебя больше всего, вот я и сделал выводы. Да, дорогуша, я умею делать выводы, — с этими словами Аполлон надел венок на голову Гермеса.  — А тебе идёт, — сказал бог солнца, оценивающе оглядывая того. Тонкие пальцы ловко убрали выбившуюся тёмную прядь с лица Гермеса, затем прочертили линию от виска по скуле. — Я бы сказал очень идёт, — подушечкой большого пальца он провёл по нижней губе Гермеса, затем убрал руку. — Но тебе придётся её вернуть, как бы это печально ни было. А мне уже пора.       Аполлон ловко вырвался из объятий Гермеса, оставил на его губах короткий и игривый поцелуй и направился к двери.  — Я всё же надеюсь на продолжение. И да, лавровый венок смотрелся бы лучше, — громко произнес Аполлон и, подмигнув на прощание, вышел.  — Кажется, я попался, — произнёс Гермес, облизнув губу, которая ещё хранился вкус вина и мяты.