Стая мечты

1

Насколько был серьёзен Питер, соглашаясь на безумную, но жутко интригующую затею со Стаей Мечты, Стайлз не знал. Однако его обещание поискать в своих древних фолиантах информацию о том, как «заморозить» неметон, обнадёжило, хоть он и предупредил, что поиски будут долгими. В любом случае, Стайлз не был намерен отставать и, раз у него уже имелся план, он поспешил его поскорее реализовать. Подговорить Кристофа присоединиться к ним — затея несколько сомнительная, но Стайлз сложные задачи любил. Так уж сложилось, что Крис, лишившись семьи, создававшей какой-никакой, а уют, работой пытался заполнить образовавшуюся пустоту в душе и внезапно ставшей очень просторной квартире. В чем, видимо, и была главная похожесть всех рано овдовевших мужчин. Например, в этом и заключалось основное сходство Криса с отцом Стайлза. Помимо, конечно, умения обращаться с огнестрельным оружием. Работа Криса включала в себя не только постоянное бдение за оборотнями и прочими тварями, периодически появляющимися на его пути, но и в том, что его ранее уютная квартира, не отличающаяся от любых других ничем, кроме обилия хранящегося там оружия, стала настоящим перевалочным пунктом для проезжавших мимо охотников. Приходили ли они к Крису, чтобы просто чего-то переждать или ради обмена информацией, факт оставался фактом — в его окнах всегда горел свет, а дома, кроме самого владельца, был кто-то ещё. Что, на самом деле, несколько удивительно, потому что далеко не все представители этой славной профессии находили общий язык. Двери его дома были открыты, и поговорить с Крисом в спокойной обстановке и без лишних ушей не представлялось возможным. Звать его к себе в гости Стайлз хорошей идеей не посчитал тоже — днём они оба заняты, а вечером дома отец — и прятаться от шерифа, в отличие от периодически пробиравшихся через окно оборотней, Крис точно не стал бы. Он, как взрослый, вежливый человек и, более того, как ровесник шерифа, намеренно бы вышел с ним поздороваться. А после его ухода Стайлза бы вызвали на допрос с целью выяснить, во что из сверхъестественного снова ввязались подростки, раз они не преминули обратиться за помощью к Ардженту. Стайлз научился врать кому угодно, даже оборотням через раз, но не отцу, который знал его как облупленного. В общем, у себя дома тоже не вариант. Звать Криса на чашечку кофе в ближайшую забегаловку Стайлз не рискнул, ибо подозрительно. Впрочем, останавливаться рядом с Кристофом на светофоре и болтать через открытую форточку мысль тоже так себе — во-первых, это странно, а во-вторых, за те полторы минуты, пока не загорится зелёный, Стайлз просто не уложится. Поэтому Стайлз не стал выдумывать никаких хитроумных планов по поводу того, как и где можно застать Криса в полном одиночестве, и решил пойти по наипростейшему пути — перехватить его во время охоты в лесу. А так как на этой неделе всплеска активности неведомых существ и новых убийств местных жителей никем и ничем не предвещалось, значит, ночная охота являла собой обычный обход территории. Всё безопасно. Единственное, что Стайлз забыл предусмотреть — дуло пистолета, которое обязательно уткнётся прямёхонько ему в лоб, как только он чихнёт в диких зарослях горько воняющего кустарника. — Стайлз? Благо, Крис нервным не был и всегда думал, прежде чем нажимать спусковой крючок. Самое смешное, что пистолет он всё равно не спешил опускать, словно ждал какого-нибудь кодового слова или пароля. Стайлз решительно поздоровался: — Добрый вечер, и спасибо, что не подстрелили сразу, а дали возможность моей жизни быстренько пролететь перед глазами. — Что ты здесь делаешь? — спросил Крис, пряча, наконец, оружие в кобуру. — Ты со Скоттом? Стайлз фыркнул — как же много людей считали их одним целым, чуть ли не двухголовым, но единым существом. Пускай это давно и не являлось правдой. — Нет, один одинёшенек. На самом деле, я к вам. Выслушаете? Крис непонимающе на него посмотрел и спросил: — Неужели? Что ж, ладно, только один вопрос — почему тебе приспичило поговорить именно здесь? Под «здесь» он подразумевал ночь, находящийся за чертой города лес и именно тот квадрат, рядом с которым находился страшный древний неметон. Да уж, прекрасное место встречи, ничего не скажешь. Но, вообще-то, Стайлз тут и не причём, он просто шёл за Кристофом по пятам и не вовремя чихнул. — Да больше с вами нигде и не поговоришь наедине, кроме как здесь, — Стайлз пожал плечами, мол, дел-то, смотаться в опасный лес. — Я кое-что придумал, но мне нужна ваша помощь. Крис такой порыв доверия, кажется, оценил. Любопытство — вот, что движет людьми на протяжении веков. Ну, и лень. Но лень — это точно не про Криса. — И в чём же? — подбодрил он, и Стайлз выложил всё как на духу. Умолчал лишь — временно, конечно, исключительно во избежание паники — о том, что затеял он это с Питером Хейлом на пару, а первоначальной мыслью Стайлза было Криса и вовсе ограбить, а не привлекать к делу. А ещё главное было в процессе объяснить всё так, чтобы это не повлекло за собой кучу других вопросов, так или иначе подводящих к одному — в теме ли Скотт. Итог на все его старания был следующий: — Нет. И это всё, что услышал Стайлз в ответ на свою впечатляющую речь от Криса. Не то чтобы он рассчитывал на безоговорочное согласие, но такого резкого отказа он точно не ждал. Если это фиаско ещё хоть чуточку поумерило бы пыл Стайлза. — В смысле «нет, Стайлз, я не считаю твою идею хорошей» или «нет, Стайлз, я не одолжу тебе свои приспособления для нечисти». Потому что над идеей мы можем поработать вместе, а приспособления в крайнем случае я куплю сам, если вы дадите мне ссылку на хорошего продавца. Вы ведь на Амазоне обычно закупаетесь? Крис закатил глаза и вздохнул: — Нет значит нет. На всё вышеназванное и то, что скрыто между строк, Стайлз. Возможно, будь Стайлз чуть более обидчивым и чуть менее настырным, то вот сейчас всенепременно бы сдался: — Как поэтично! Вы что, не хотите сделать город более безопасным? Крис, совершенно не собираясь с ним спорить, постарался свою позицию объяснить предельно ясно: — Всё должно идти своим чередом. Даже такое, казалось бы, незначительное влияние на энергетические потоки, о котором ты говоришь, и попытки хотя бы отчасти уменьшить силу, отзывающуюся на эти потоки извне, могут привести к крайне губительным последствиям. Если неметон однажды сам решит заснуть, то так тому и быть. Но принудительно его усыплять нельзя. Стайлз нахмурился. Он готов был привести ещё кучу аргументов в свою пользу, хоть Крис не тот человек, который стал бы их слушать, твёрдо стоя на своём. Единственное, что остановило Стайлза от дальнейших разговоров, это собственный внезапно оживший телефон. От резкого уведомления о сообщении он чуть позорно не дрогнул. — Ладно, — признал своё поражение Стайлз. — Но мы ещё поговорим об этом, о’кей? Обещайте хотя бы подумать. — Подумаю, — кивнул Крис, автоматически осматриваясь по сторонам. — Подбросить тебя? Стайлз махнул ему рукой с зажатыми в ней ключами. — Не, спасибо, я же на джипе. Крис уточнил: — Поберёг ехать по лесной дороге и оставил его где-то на обочине шоссе? — Ему такое бездорожье нипочём, — возразил Стайлз и нажал на кнопку на ключах, ожидая сигнала, который так и не раздался. — Да блин, походу опять проволока в клаксоне сгорела. — Или ты просто выключил зажигание, когда пошёл за мной, — предположил Крис, наблюдая, как Стайлз снова нажал на кнопку, пытаясь выдавить из автомобиля хоть какой-нибудь звук. Безуспешно — верный джип молчал. Стайлз на предположение Криса хмыкнул: — Не выключал. Я его еле завёл сегодня, решил не рисковать. Бензин, конечно, влёт уходит, но и остаться без колёс в десяти милях от города меня не слишком радует. — Как ты ещё на нём вообще можешь ездишь? — удивился Крис. — Ему же лет двадцать пять, если не больше. Без должного обслуживания ни один автомобиль столько не проживёт. — Ему все тридцать семь, — с гордостью отметил Стайлз. Реплика Криса, последовавшая далее, привела Стайлза в полнейший восторг: — Питеру ровесник? Беру свои слова назад, джип хорошо сохранился, учитывая, что ты не так уж и много в него вкладываешь. — Отличное чувство юмора, — похвалил Стайлз и кое-как собрался. — Пройдёмся до тех деревьев? Если сел аккумулятор, то придётся мне принять предложение и прокатиться у вас на буксире. Крис безо всяких проволочек пошёл в указанную сторону вслед за Стайлзом, попутно интересуясь: — Трос есть? — Есть, я без него никуда. Ну вот, — он не скрыл разочарования в голосе, когда джип стало видно. — Всё-таки отрубился. — Давай проверим. Заводи, я под капот загляну. — Ага. Крис уверенно поднял крышку, которая на вполне нежные действия отозвалась чуть ли не предсмертным стоном, направил свет фонаря и тщательно осмотрел всё подкапотное пространство, вынося неутешительный вердикт: — Свечи пора менять, все в масле, часть из которого уже давно присохла. Вот потому и заводится через раз. — Вот отстой. И что сейчас делать? Лезть за тросом, а поутру брать кредит в банке на автомобильные свечи? Так его не одобрят. А я на нуле. Крис посмотрел на него, выражая всё своё искреннее сочувствие взглядом. Снова глянул под капот и уже собирался захлопнуть крышку, но замер. — Сейчас мы можем лишь ещё раз попробовать завестись. Стайлз, как давно ты аккумулятор заряжал? — Буквально вчера, — не задумываясь ответил он и вдруг улыбнулся, услышав в голосе Криса наклёвывающийся вариант. — Есть идеи? — Да, одна. Если не посадим весь заряд, то даже своим ходом до города дотянешь, — обнадёжил Крис. — Попробуем прямо так их просушить. Включай зажигание, жми на сцепление и на педаль газа до конца. Ничего не отпускай до тех пор, пока не заведётся. Стайлз, соблюдая все инструкции, ждал ответа от двигателя. Спустя три минуты нервного напряжения и беспристанных молитв всем волчьим богам, когда Стайлз уже совсем отчаялся и собрался повернуть ключ в исходное положение, двигатель капризно всхрапнул и ожил. Стайлз просветлел: — О божечки, сработало! Крис, это гениально! Я бы полез обниматься, но это не в вашем стиле. Спасибо, что помогли поднять его из мёртвых. Крис по-отечески улыбнулся в ответ на эту тираду и, наконец, с чистой совестью захлопнул дверцу капота. — Это ненадолго, Стайлз. Воскресить зомби по-настоящему не в моих силах. — Ну, не огорчайте меня раньше времени. Я не готов к прощанию с ним. — Впрочем, знаешь, — снова задумчиво протянул Крис. — Покупку новых свечей ненадолго отложить всё же можно. Как раз успеешь накопить при желании. Нужно будет выкрутить эти свечи и прожечь газовой горелкой. Шериф разбирается в механике? Может, он сможет тебе помочь? — Кто, отец? — Стайлз уронил голову на сложенные на руле руки и нервно засмеялся. — Он хуже меня в этом шарит. Лучше уж я. Что нужно делать? Крис вполне подробно объяснил: — Задача заключается в том, чтобы нагреть свечу докрасна и при помощи огня очистить её от нагара и следов бензина и масел. Но нагреванием можно испортить керамический сердечник, расположенный внутри свечи. Так что аккуратнее. — Экономично и рискованно, — констатировал Стайлз. — Круто. Я справлюсь. — Хочешь, я покажу тебе, как это делается? — неожиданно предложил Крис, малость растерявшийся от самоуничижительной волны иронии. Стайлз поднял голову, не веря в своё счастье. — Это было бы очень здорово. И вас не затруднит? — Вовсе нет. Тогда я поехал? Позвоню, как смогу заняться починкой, — Крис кивнул на прощанье и без лишних промедлений ушёл. Это было так эффектно, что Стайлз ещё с минуту наблюдал за тем, как удалялась его фигура. Теперь он просто обязан завербовать Криса в их с Питером Стаю Мечты. — Обалдеть, просто обалдеть. Но дожидаться, когда Крис окончательно скроется из виду, он всё же не стал — мало ли, джип опять заглохнет, и все их усилия падут прахом. Только уже почти на выезде из леса Стайлз обратил внимание на одну подозрительную деталь: было слишком темно даже для этого времени суток. Стайлз, зная, что потом будет клясть себя тысячу раз, если не проверит в чем дело, сбавил скорость и внимательно осмотрелся вокруг. Темноты он не боялся, в конце концов, с такими друзьями это просто несерьёзно, но у него вдруг засосало под ложечкой. Сколько бы ни всматривался, Стайлз не мог разобрать ни массивных силуэтов крон, ни колеи от колёс в зеркале заднего вида. Даже не мог увидеть границу, где заканчивались верхушки деревьев и начиналось ныне беззвёздное небо. Единственное, что он видел чётко — два направленных луча света собственных фар, с трудом освещавших дорогу в лучшем случае на пару метров вперёд. Поэтому, когда колея неожиданно ушла в сторону, пришлось резко тормозить, чтобы не врезаться в ствол дерева. Стайлз ещё раз осмотрелся, даже на пару дюймов опустил стекло, чтобы прислушаться к звукам леса. Но вокруг было настолько тёмно и тихо, что просто ненормально. Когда Стайлз снова посмотрел вперёд, он увидел, что на части освещаемой земли очень близко к нему замерла неестественная тень. Отстой. Он резко обернулся в направлении, где должно было находиться то, что являлось бы источником этого фантома, но ничего не увидел. Спустя долю секунды Стайлз боковым зрением уловил, как исчезает и сама тень. В данной ситуации, окажись это очередным бешеным оборотнем, Стайлз бы, пожалуй, обрадовался и даже вышел ему навстречу с приветственными объятиями. Только вот здравый смысл старательно внушал Стайлзу, что таких оборотней не бывает. А богатое воображение настоятельно пыталось убедить, что оно тут ни при чём и это не его проделки. И Стайлз ни за что не покинет этот грёбаный автомобиль, дабы пойти и проверить, что же за неведомая хрень его тут стращает. Он же не во второсортном фильме ужасов. Лучше он перевернётся на какой-нибудь коряге и сломает себе шею самостоятельно, чем ему поможет в этом что-то другое. Стайлз сильно вывернул руль и вдавил педаль почти до упора. Когда спустя какое-то время джип подскочил на кочке, а что-то твёрдое, вроде бетонного блока, шаркнуло по днищу джипа, Стайлз не расстроился. Он с облегчением вздохнул, потому что выехал, наконец, на освещённую дорогу, ведущую в город.

2

Стайлз с самого раннего детства был крайне впечатлительным ребёнком. С возрастом его впечатлительность никуда не делась, а скорее, после ряда событий даже прокачалась и приобрела ещё парочку новых уровней удивления. И это, кажется, был ещё не предел. С каждым новым приключением — о да, он всё ещё называл все их переделки именно так — он отодвигал этот предел дальше. И каждое новое событие всегда было с чем сравнивать. Так что какая-то очень пугающая тень в лесу его не очень удивила. Не удивили даже ни её предвестники или сопроводители в виде густой, плотной неестественной черноты, поглотившей абсолютно всё в тот момент, и удушающей тишины, словно кто-то выключил звук во всей вселенной. Он и разбираться не стал, что из всего этого — тень или природный катаклизм — было причиной, что следствием. Банально не успел подумать, что он-то сам чувствовал в тот момент по поводу происходящего. Он просто остановился, просто запечатлел странность в памяти и просто сорвался с места, не рискуя собой. Это была бы крайне бессмысленная гибель, если бы никто не узнал, свидетелем чего он стал. Логическое мышление для Стайлза являлось отточенным с годами условным рефлексом. Равно как не удивился, Стайлз и не испугался толком. «Бей или беги» — такая вот была реакция. Поэтому, несмотря на позднее время суток, самостоятельно мобилизировавшийся организм Стайлза сна не требовал, да и настроения ложиться в кровать и остаток ночи ворочаться под одеялом откровенно не было. Поэтому домой он не поехал, а кружил по городу, бессмысленно расходуя бензин и выжидая непонятно чего. Идея, на что потратить внезапно появившееся свободное время, родилась в его мозгу в тот же момент, как перед ним, будто по волшебству, выросла слишком модная для этих мест новостройка, и Стайлз заглушил двигатель. Он даже не заметил, как проехал весь город и очутился в центральном районе. Стайлз понадеялся, что в этой прострации он не нарушил кучу дорожных правил и утром его не будет ждать сюрприз в виде письма из налоговой службы с просьбой оплатить штрафы. Но размышления об этом он решил отложить до утра. В конце концов, по щелчку пальцев в эту ещё полупустую новостройку он не попадёт. Зато магнитные замки на дверях были именно тем необходимым делом, бесполезным действием-отсрочкой, на которое можно отвлечься. Где-то в мыслях сквозь слой ваты Стайлз даже умудрился порадоваться, что такие технологии большого города на подобие электронных систем, позволяющим войти по отпечаткам пальцев, ладоней или сканированию сетчатки глаза в Бейкон Хиллс не признавал ещё ни один застройщик. Единственное, что, наконец, выбило Стайлза из этого непонятного анабиоза, был голос, который неожиданно его настиг при выходе из лифта. — Поселиться здесь было слишком предсказуемо, — Питер встретил его у самого лифта, жестом пригласил вернуться в технологичную кабинку и зашёл следом за ним. Вставил небольшой ключ в панель, повернул и нажал кнопку своего этажа. — У тебя было бы чуть больше шансов соригинальничать, если таких зданий построили бы больше одного, — согласился Стайлз. — Вот если бы ты купил этаж, не знаю… да любой, кроме последнего, мне бы пришлось поломать голову или нарушить покой всех твоих соседей. Питер понятливо усмехнулся. — Если задумаю переехать, позову тебя своим советником по подбору жилья. Двери лифта вновь разъехались, и Стайлз впервые оказался в квартире Питера. Вдобавок — «легально». Стайлз, не спросив разрешения, принялся осматривать каждый уголок квартиры — от самого входа начал, внимательно изучая каждый предмет интерьера: шкафы, шикарную мебель, большой стеллаж, заставленный книгами. Буквально всё, вплоть от открытого второго этажа, служившего спальней, и до кухни на первом уровне. «Просторно и светло», — с мысленным одобрением резюмировал Стайлз и неловко замер прямо посередине квартиры, не зная, куда приткнуться. Питер, упершись отведёнными назад локтями на подобие барной стойки и спокойно наблюдавший за его ревизией с высоты своего величия, неожиданно пришёл ему на помощь. — Располагайся, — произнёс и показал на кресло, на которое сам Стайлз сесть бы не рискнул — какое-то псевдо барочное, слишком дизайнерское и определённо очень дорогое — оно даже не казалось удобным для того, чтобы устроиться в нём с комфортом после такой усталости. Но Питер снова удивил. — Можно с ногами. Стайлз послушался, присел на краешек. Снял кроссовки и, на удивление, почти сразу нашёл то положение, в котором захотелось остаться подольше. И вслух произнёс что-то смутно похожее на похвалу: — Уютно. А говорил «подземелье, подземелье». Скорее уж поднебесная. — Человеческое мне не чуждо, если ты об этом, — усмехнулся Питер. — А, вообще, лестно. Дизайном я сам занимался. — Да ты талант, — вполне серьёзно ответил на это Стайлз. — Я думал, ты спишь. Собирался сообщение отправить, а ты уже тут как тут и даже навстречу вышел. Питер пожал плечами и признался: — Я и спал. Но у тебя так сердце грохотало, пока ты вокруг дома кружил, что я сквозь сон услышал и проснулся. Если бы не спал, то наверняка и запах бы заблаговременно учуял. В твоей крови адреналина рекордное количество, за милю им фонит. Рассказывай, откуда такой взбудораженный. — Вау, — Стайлз подробным и честным объяснением был поражён так, что не сразу нашёл, чем на это ответить. — Ну, я ездил поговорить с Крисом. — И это он тебя так напугал? — Не, Крис — душка. Он мне джип помог завести, — поведал Стайлз. — А потом в лесу началась какая-то дичь. Питер поднял брови и, не сразу связав два факта воедино, уточнил: — Ты не придумал ничего лучше, чем поговорить с ним в лесу? Браво, Стайлз. А по телефону изложить ему свою идею тебе в голову не пришло? Спросив, Питер принялся заваривать чай. Стайлз вдруг осознал, что ощущал себя скованно, но постепенно успокаивался, наблюдая за его действиями — как он наливал воду в чайник, доставал из шкафчиков изящный стакан под горячие напитки, черный чай, ситечко. Движения Питера — размеренные, неторопливые. Он вёл себя так по-домашнему свободно и уверенно, как не вёл себя где-либо ещё. Создавалось впечатление, будто Стайлз подсматривал через замочную скважину за его жизнью — той, в которой не было смертей, не было многолетней комы и удушающих мыслей, и необходимости мстить не было тоже. Так же, как и последствий, и всего того, к чему он пришёл в итоге — званию лучшего психопата года и зарезервированной для него койке в Доме Эха. Стайлз отвёл взгляд, потому что подсматривать дольше неловко, неправильно. У него даже едва руки не тряслись от понимания, что таким Питера давно никто не видел. И не увидит, потому что не захотят, не поверят и не поймут, даже если будут наблюдать за его действиями в упор. Питер, не дождавшись ответа, его подбодрил на свой лад: — Мне клешнями из тебя подробности вытягивать? Я ведь и сам посмотреть могу. — Посмотри, — согласился Стайлз неожиданно даже для себя. Согласился и понял, что это такой взаимный жест доверия с его стороны. Питер приоткрыл дверь в свою реальность, и Стайлз захотел сделать для него то же самое. Ему, в общем-то, не жалко. — Куда делись твоё хвалёное красноречие и гиперактивность? — посетовал Питер и, держа в руке поднос с двумя стаканами, — горячим чаем для Стайлза и горячительным напитком для себя — покинул кухню. Стайлз, приняв чай, ответил: — В лесу забыл, — и задал интересующий вопрос. — Поднос реально золотой? — Конечно, нет. Он из Икеи. — хмыкнул Питер. — Зачем, по-твоему, мне мог бы понадобиться золотой поднос? — Мало ли, — Стайлз пожал плечами. — Так ты посмотришь воспоминания? — Посмотрю попозже. Пей чай, пока не остыл. Стайлз пожал плечами, послушно сделал глоток и, не ожидая подлянки, чуть не поперхнулся — горло обожгло не столько температурой чая, сколько крепостью алкоголя. — Необычно, — сказал он, — Классный у тебя чай. Ты только такой и пьёшь? — Нет, Стайлз, я не пью чай. Разве что в редких исключениях. Предпочитаю кофе, — ответил Питер. — Ну? Пей говорю. И Стайлз действительно стал пить, постепенно привыкая к терпкости и послевкусию. Крепкий сладкий чай и горечь алкоголя. В целом… действительно неплохо. Согревающий напиток. После нескольких глотков стало даже жарко, и Стайлз, отставив ненадолго его в сторону, стянул с себя толстовку. Питер с интересом наблюдал за ним и весело усмехнулся, когда Стайлз недоуменно уставился на дно незаметно опустевшего стакана. — Это оказалось на удивление вкусно, — признал Стайлз. — Спасибо, Питер. — Пожалуйста, — с неимоверным удовлетворением произнёс Питер и поднялся, сверкнув своим оборотничьим маникюром. — Не передумал? — Нет? Давай, волче, не тяни. Стайлз отставил стакан и придвинулся, чтобы спинка кресла не помешала при ритуале. Хотел и голову вниз наклонить, но Питер прикосновением вернул её обратно, уточнил: — Прямо держи. А потом положил обе руки Стайлзу на шею. — Эм, ты ничего не путаешь? Разве одной не хватит? — Хватит, — успокоил Питер. — Это для другого. Стайлз успел лишь почувствовать прикосновение пяти острых, прохладных когтей в области шейных позвонков и усилие, которое приложил Питер, чтобы они вонзились в кожу. Объяснить предельно чётко, что именно происходит в такие моменты, — когда в твой разум вторгается кто-то ещё — сложно даже самому себе. Придя в себя, Стайлз первым делом подумал, насколько различались ощущения от вмешательства в его разум в предыдущий раз и сейчас. Влияние ногицуне было таким… проворным, неизбежным, что Стайлз до последнего не понимал, что в его голове, кроме него самого, хозяйничал кто-то посторонний, незаметно передвигая там предметы под себя. Когда сомнений не осталось, Стайлз, как ни пытался, всё никак не мог разобрать — где его собственное решение, а где ловкая игра проникшего в него тёмного лиса. Лис действовал исподтишка, перебиваясь мышиными лазейками и тенями, а когда захватил власть целиком, настоящего Стайлза заставил бродить по бесконечному, цикличному лабиринту. Питер… Проник в разум так, словно он отодвинул в сторону неподъёмную дверь и ощутимо потопал пару раз на пороге, чтобы его заметили. И, не дождавшись отклика и совершенно не таясь, он сделал шаг вперёд, ступая на зыбкую почву всего того, что осталось после предыдущего гостя. Убрать хаос и навести порядок так и не получилось, поэтому Стайлз вышел навстречу Питеру и, чтобы он не нарвался на мину, сам провёл его мимо этих развалин в новый, выстроенный по соседству с уже разваленным корпус. Вёл уверенно, не отвлекаясь на проносящиеся мимо квартиры — в каждой свои жильцы, свои особенности и привычки. У предпоследней двери остановился, вручил Питеру ключ и пошёл обратно. Дальше Питер действовал сам, но Стайлз всё равно за ним наблюдал. То ли со стороны, то ли так, словно у них были одни глаза на двоих — он снова смутно видел перед собой Криса и говорил с ним — или говорил Питер? — и лес вокруг, и снова находился за рулём джипа, и… А потом Стайлз очутился вне своих воспоминаний, — так резко, будто проснулся от чувства падения — потому что Питер втянул обратно свои когти. Но отошёл он не сразу, ещё немного так постоял — не отнимая второй руки от основания шеи. Стайлз далеко не сразу понял, зачем это было нужно. Когда Питер вновь сел в кресло напротив, он выглядел несколько вымотанным, но не придал этому значения и спросил: — Как ощущения? Стайлз задумался, как бы выразить свою мысль. — Странно. Ты… словно гуляешь по своим воспоминаниям с кем-то ещё. Ни больше, ни меньше. — На удивление ты выразился весьма точно, — согласился Питер. — Удобная штука. — Да, наверно, — задумчиво произнёс Стайлз. — Таким образом, если я всё правильно понял, воспоминания передаются с предельной точностью. То есть, «гость» видит всё ровно так, как видел «носитель». В речи можно было бы что-то упустить и не заметить. Или попросту не смочь описать какой-то момент. А здесь всё чётко. Пусть и болезненно. — Тебе было больно? — напрягся Питер. — Мне — нет. Я не дурак, Питер, ты забрал её всю. Больно было тебе. Питер сделал ритуал безболезненным для Стайлза, и в итоге об этом акте доверия будут напоминать лишь глубокие надрезы, которые сойдут через несколько недель. Питер отрицать не стал, развёл руками и улыбнулся, словно это был какой-то секундный альтруистический порыв с его стороны. — Мне было несложно. Оборотни справляются с последствиями и не испытывают человеческой боли. Стайлз сидел, хмурясь, и злился сам на себя же. Спокойствие Питера и его самодовольный вид, будто ничего не произошло, бесили. Да, возможно, для него это как палец иголкой уколоть в кабинете врача. Но… забирать боль — это слишком. Разве можно — так? Без спросу. «Бесплатно». Вместо слов благодарности на Питера хотелось наорать за беспечность. Стайлз даже открыл было рот, но тут же закрыл. Понял, что набрал слишком много воздуха в лёгкие, чтобы пойти на поводу у своих желаний, и постарался успокоиться. Глубоко вздохнул несколько раз и заговорил значительно тише, чем мог бы. Да и похер. Можно подумать, останется не услышанным. — Не ври, — сказал Стайлз и пояснил своё обвинение. — Я пробовал, я знаю, каково это — пропускать через себя чужую боль. Лис наслаждался ею, но это не означало, что я не испытывал её. Это было как чёртово высоковольтное напряжение, прошедшее сквозь мою ладонь и дальше, через всё тело. Как удар молнии, от которого ты не умираешь, а терпишь-терпишь-терпишь. Потому что не можешь выключиться. Я не знаю, как это растворяется в вас, но… я к тому, что вы не неуязвимые. Ничто не работает «просто так», тебе ли не знать. И… я видел, какую боль приносит этот ритуал тому, кто его проводит. Очень мило с твоей стороны, что ты не дал мне ненадолго окочуриться, но… просто… в следующий раз мою боль оставь мне, о`кей? Если ты забрал боль от чьих-то сломанных костей себе, то, благодаря своим способностям, ты словно в одночасье перепрыгиваешь в тот момент, когда они уже срослись. Но это не значит, что каждый раз, вставая с кровати утром или поднимаясь по лестнице, твоё тело не будет напоминать тебе об этом тупой фантомной болью. Да, Стайлз посчитал поступок Питера приятным и был искренне ему благодарен, но всё же над ним преобладали двоякие чувства. Сколько, в конце концов, за всю его жизнь синяков, порезов и других травм сошло на нет? Стайлз бы и сам справился, подумаешь — перетерпеть. А так он… чувствовал себя неловко и неправильно, зная, что предназначенная ему боль растворялась сейчас в ком-то другом. Точнее, уже растворилась, но всё же. — Стайлз, — отвлёк его мягкий голос Питера. — Иди спать. — Нет, я не хочу спать, — воспротивился он и встал, держа путь к серьёзной домашней библиотеке. — Давай лучше поищем, что это было в лесу. Я уверен, среди всех твоих книг я найду что-то полезное. А потом я вломлюсь к Крису и позаимствую у него что-нибудь, что поможет мне с реализацией отпугивающей системы вокруг города. И уже протянул было руку к понравившемуся корешку, когда Питер подошёл сзади и, вдруг схватив его за плечи, развернул и повёл в другую сторону. Стайлз, подчиняясь крепкой хватке, шагал на автомате и думал, что вот она, последняя капля чужой наглости, на которую мог закрыть глаза Питер Хейл. Но, вопреки ожиданиям, Стайлза вели не к дверям лифта с целью выставить из квартиры, а к лестнице на второй уровень. При этом, продолжая держать, будто Стайлз моментально воспротивится — он бы, конечно, именно так и поступил, если бы за спиной был кто-нибудь менее сильный и быстрый. Стайлз, догадавшись наконец, куда его ведут, призвал на помощь весь свой сарказм, но вышло что-то до ужаса классическое: — Думаешь, мы уже достигли той степени эмоциональной близости, когда можем делить одну кровать на двоих без секса и не драться за одеяло? Питер не посчитал необходимым на это отвечать, но Стайлз затылком почувствовал, что он закатил глаза. А когда Питер довёл болтливого пленника до своей кровати, то подтолкнул так, что он упал на неё как подкошенный. — Серьёзно, Питер, ты даже никак не прокомментируешь это? Я разочарован. У нас же ещё куча всего того, что мы должны обсудить! — Пойми, Стайлз, меня радует твой энтузиазм, но сейчас тебе нужен сон. — Не нужен. У меня сна ни в одном глазу. Я бодрый, хоть сейчас к Крису в тайник лезь. О, это мысль! — он снова попытался подняться, и Питер повторно заставил его сесть на кровать. — Это не бодрость, это переутомление, — лекторским тоном принялся объяснять ему Питер. — Спать не хочется потому, что нервная система находится в возбужденном состоянии и мозг просто не в силах отключиться. Это не значит, что тебе не нужен сон, в таком случае надо просто помочь мозгу. Я напоил тебя чаем с коньяком и снял физическое напряжение тем, что забрал боль. Просто успокойся, положи голову на подушку и спи. Со всем остальным утром разбёмся. Что ж, крыть Стайлзу было нечем. Поэтому он просто откинулся на подушки, намереваясь доказать Питеру свою правоту наглядно. Однако что-то пошло не так, и Стайлз почувствовал разом накатившую усталость. Глаза тут же, как по волшебству, стали слипаться. — Ладно, беру свои слова назад, я очень хочу спать. Спасибо, что указал на это, — Стайлз сладко потянулся и улёгся на бок, в поле зрения попалась книга на прикроватной тумбочке. — Читаешь перед сном? Круто, круто. Оригинальная закладка, кстати. Это же закладка? На браслет похоже. Изящный, но шипастый какой-то. Книгу только испортишь. Руку, судя по всему, тоже. Я бы его не надевал. И, не удержавшись, протянул руку к этой странной вещице. Успел лишь на мгновение прикоснуться к сверкающему металлическим блеском кончику, зажатому между страниц. Тянуться дальше было неудобно, а желанный сон был уже так близко, что смещаться ближе к тумбочке казалось настоящим кощунством, поэтому Стайлз на свой интерес решил забить и руку в итоге убрал. — Да, закладка. Спи, — напомнил Питер и вроде как даже пожелал ему доброй ночи, но Стайлз уже ничего не слышал, потому что мозг — выключился.

3

Первым делом после пробуждения Стайлз захотел рассмотреть ту закладку поближе, но книги на тумбочке уже не было. — Неужели дочитал? — удивился Стайлз и рывком поднялся с кровати, намереваясь расспросить Питера о книге. Но, спустившись вниз, Стайлз понял, что он в квартире один. Стало интересно, сколько времени он проспал и как давно уехал Питер. Найти в его квартире часы, показывающие правильное время, оказалось тем ещё квестом — время ни на одном из бытовых электронных предметов не совпадало, а будильника или настенных часов Стайлз так и не нашёл. Зато в один прекрасный момент он наткнулся взглядом на розетку. Собственный телефон, полностью разряженный и потому спокойно забытый ночью в джипе, стоял на зарядке. Включив его, Стайлз обнаружил следующее — что он успешно проспал целую треть учебного дня и что никто его, кроме Скотта, вынужденного в одиночку справляться с тестами в школе, не искал. Отсутствие сообщений от Питера — не то чтобы они хоть раз вели переписку, конечно — означало, что Стайлз волен делать в его квартире всё, что вздумается. Поэтому он с чистой совестью открыл холодильник и внимательно изучил его содержимое с целью найти чего-нибудь вкусненького и позавтракать. Затем Стайлз так же уверенно обыскал ящики кухонного гарнитура, повозился с духовкой и через сорок минут, полностью довольный, уже уминал омлет со всем, что подвернулось под руку и сочеталось друг с другом. В общем, фриттату. В благодарность Питеру за услуги бармена и психотерпевта, — комедия, если честно, его вчерашний психотерапевт сам бывший псих, круто, вот это и называлось быть лучшим в своём деле — за предоставленный ночлег, за крепкий, продолжительный сон и за молчаливое разрешение использовать продукты Стайлз приготовил фриттату и на него. «Пустячок, а приятно», — рассудил он. Потом Стайлз так же неторопливо пил чай. У Питера обнаружилось сразу несколько сортов и каждый очень-очень хороший. Даже зелёный имелся. Стайлз и мёд с лимоном добавил, чтоб вкуснее было — грех себя не побаловать, когда встал мало того, что с нужной ноги, так ещё и полностью выспался. Прекрасное, в общем, выдалось утро. — Украсть у него, что ли, чайную ложку на память? Стайлз задумчиво посмотрел на предмет, которым помешивал содержимое кружки. Приподнял, предусмотрительно облизнув, и повертел в руке. Обычная, в целом, чайная ложка. Разве что чуть тяжелее тех, что у Стайлза дома. Он чуть взвесил её на пальцах и поднёс ближе к лицу. Если бы настоящие оборотни были точь-в-точь как сказочные, то Питер бы уже имел постоянные ожоги на пальцах из-за пользования серебряной ложечкой. Стайлз проверил остальные приборы, но, оказалось, больше ничего серебряного там не было. И как только эта-то затесалась? Стайлз фыркнул и, залпом осушив стакан, поплёлся мыть посуду. Тырить единственный серебряный прибор он не станет. Мало ли зачем он Питеру? Пропускать оставшуюся половину учебного дня Стайлз не стал по нескольким причинам. Во-первых, прогуливать без особой на то причины — сверхъестественной, в основном — было бессмысленно. Во-вторых, соврать, сказав Скотту правду о причине его опоздания, было проще, чем выдумывать многослойную ложь о том, почему он вообще не пришёл. В-третьих, Стайлз краем уха услышал о новом преподавателе, на которого ему теперь не терпелось посмотреть. И дело, конечно, было не в глубокой заинтересованности его дисциплиной, — французским языком — а в самом преподавателе. В конце концов, Стайлз уже уяснил одну простую для их наверняка кем-то проклятой школы особенность и возвёл её в ранг закона природы — не доверяй внезапно переведённым учителям. Такое вот правило. Ничего хорошего слепая вера в их человечность не принесёт. К сожалению, когда Стайлз приехал-таки в школу, оказалось, что урок с ним был самым первым, и довольствоваться пришлось лишь восторженными рассказами Скотта. — Жаль, что ты пропустил французский, — сказал он, штопая порванную на очередной тренеровке по лакроссу сетку стика. — Новый учитель весьма неплох. Есть шанс, что этот язык выучу даже я. Хотя бы на отметку «достаточно». — Неужели он так хорош? — спросил Стайлз. — Зачем тебе вообще знать французский на балл выше, чем «удовлетворительно»? Ты собрался после окончания школы использовать французский в ветеринарной клинике? Скотт понятливо хмыкнул и на тон ниже произнёс: — Единственное, зачем он может на самом деле понадобиться — чтобы тренер Финсток снова не потребовал подтянуть общий средний бал, иначе он не выпустит меня на поле. Хотя шарить в другом языке тоже круто, знаешь. Кем бы ни был их новый препод, свой предмет он, судя по всему, знал прекрасно и умел преподнести его так, что смог увлечь человека, заинтересованного только спортом и животными — дикими в том числе. Однако жаль, что Скотт не завёл ещё себе привычки постоянно быть начеку и смотреть на всё под другим углом рефлекторно. Может, тогда они избежали бы многих проблем. — Ну, тогда удачи тебе с французским, Скотт. Стайлз же несколько раз пытался хоть одним глазком глянуть на этого препода. Но, видимо, не судьба — кроме его профиля издалека он так ничего и не рассмотрел. Зато пока стоял у двери его кабинета, успел услышать в его честь кучу хвалебных од от выбегавших из аудитории девчонок. Сталкерить и караулить до конца занятий он не стал — уши вяли.

4

Вечером он, конечно, снова отправился в лес, прихватив с собой позаимствованные втихаря ультразвуковые колья Криса — то, с какой лёгкостью Стайлз проник в его гараж, даже смущало. Посоветовать ему, что ли, ещё несколько замков повесить? Вдобавок, опасаясь вчерашних выкрутасов природы, Стайлз запасся портативными прожекторами и не поленился перед выездом из города прикрепить их к крыше джипа. Просто на всякий случай. Был ещё закат, когда Стайлз въехал в лес и услышал сообщение, передаваемое по полицейской волне. — Код 197-06, код 197-06, — повторял голос связного оператора, — Найдено ещё одно тело. — Код 197-06, — принял сигнал патрульный. — Снова труп? — Да, сэр. Рваные раны идентичны тем, что были на теле, найденном вчера. Выежайте на место, вы ближе всех к нему. — отрапортовала девушка-оператор и не удержалась от возможности высказать своё мнение. — Человек, наткнувшийся на место преступления, прислал на почту участка фотографии. Хотела бы я забыть этот ужас… У нас ни разу не было таких зверств. — Ладно, — обречённо произнёс патрульный. — Вызывайте туда Стилински, его ждёт вторая бессонная ночь подряд… Стайлз выключил радиолу, не зная, о чем беспокоиться в первую очередь — о втором разорванном трупе или о том, что отец вторую ночь без сна? Зато теперь стало ясно, почему шериф не обеспокоился, где целые сутки пропадал его сын. Ехать в лес одному резко перехотелось. Ещё бы, это было достаточной причиной для того, чтобы Стайлз отложил свою поездку до лучших времён и, игнорируя сплошную полосу, круто развернулся. Только вот самосохранение — не его стезя, у него этот инстинкт уже пару лет, ощущавшихся, будто хренову тучу лет — как притупился. Или ёбнулся, вслед за носителем — тут, честно говоря, не совсем понятно. Стайлз бы добавил «к сожалению, притупился», но проблема в том, что он совершенно об этом не жалел. Должен же кто-то быть настолько отбитым и самоотверженным, чтобы плюнуть на свой страх, риск, угрозу жизни и постараться улучшить ситуацию финтом типа того, который он самоотверженно собирался совершить вот прямо сейчас. Но Стайлз не идиот лезть в кратер вулкана без какой-никакой, но страховки. Он потянулся к телефону и набрал номер Питера. И никакого противоречия от того, что он «изменил» Скотту не было — их пути и убеждения в кои-то веки разошлись, смысл пытаться выжать из этих отношений ещё что-то? Наверно, формально он всё ещё в стае, но зачем обманывать себя? Стайлз расстался с ней, без всяких драм и истерик, просто потому, что ничто не вечно и всё такое. Поэтому он не посчитал необходимым звонить Скотту, пусть он наверняка ещё не в курсе происходящего. А вот звонок Питеру считал полностью оправданным. Может, Стайлз и изъявил желание сотрудничать с Питером в состоянии аффекта после небольшого раздора со Скоттом, а Питер согласился называться Стаей Мечты исключительно из-за любви к юмору, но… Стайлз наглый, к счастью. Так что крипи-дядюшка, как назвал бы он Питера недавно, теперь не отвертится. Да и не захочет — ему ведь наверняка интереснее демонстрировать свои умственные способности такому же сильному сопернику, как и он сам, а не кучке волчат-старшеклассников и угрюмому племяннику. Да и его волк вряд ли против лишний раз когти поточить. В общем, как только Питер ответил, Стайлз вывалил на него сразу всё, что накопилось и надумалось в голове за этот вечер. — Привет, Питер, как дела? У нас тут… Небольшая проблемка. Ты уже в курсе, что полиция нашла два трупа с рваными ранами? — он не дал вставить ему ни слова. — Что ж, теперь в курсе. Ну, а я приехал в лес, чтобы начать устанавливать отпугивающую систему, ибо хватит это терпеть. Пусть только сунется кто ещё… Так вот, я еду в лес и… если вдруг ты не слишком занят, не мог бы ты глянуть на тело или тайком зайти в участок и полистать новое дело, уверен, оно на столе отца. Судя по тому, что я услышал по полицейской волне, причастно существо, тень которого я видел. Только обязательно сфотографируй и отправь мне, о’кей? Питеру понадобилась ещё полсекунды, чтобы разложить по полочкам у себя в голове то, что протараторил только что Стайлз. Он пробормотал какое-то ругательство, весьма культурное, впрочем, но в его голосе звучала лишь заинтересованность. — Думаю, ради такого я отложу парочку дел. Однако, Стайлз, ты, в свою очередь, отложишь вечернюю прогулку по лесу на более светлое время суток. Будет крайне прискорбно узнать, что с тобой что-то случилось. Если тебе нечем себя занять, то я совершенно не против твоей компании. — Не-не, я уже здесь. Кроме отпугивателей я прихватил из гаража Криса пистолет и два комплекта пуль. И, конечно, моя бита всегда при мне. Питер на это только напомнил: — Ты же понимаешь, что все эти игрушки бесполезны против невидимых и вряд ли материальных существ? Я бы не совался в лес на твоём месте. — Всё будет о`кей, — пытался убедить его и себя заодно Стайлз. — Я в любом случае не управлюсь за сегодня, так что это ненадолго. Ну, бывай. Жду фото! И скинул звонок, пока не попросил Питера приехать и охранять его от чего бы то ни было. Что за прихоть, в самом деле. Да и к тому же, раз нашли труп, это значит, что сегодня эти неведомые зверушки уже поужинали, верно? В лесу всё было нормально — и пели птицы, и шелестели листья, и сумрак был прозрачный, а не всепоглощающий, в отличие от вчерашнего. Стайлз со спокойной душой выпрыгнул из джипа и, распахнув набитый сотней краденых ультразвуковых кольев багажник, принялся за дело. Работа шла медленно. Стайлз решил перестраховаться от всяких нелепых случайностей типа пробежавшего прямо по этим кольям оленя, из-за чего они в итоге погнутся и перестанут работать, или обнаружения их самым обычным охотником, который решит прибрать дорогие игрушки к своим рукам ради отпугивания белок на заднем дворе. И большую часть времени Стайлз попросту проделывал глубокие поперечные пазы в стволах деревьев, чтобы надёжно спрятать отпугивающие устройства внутри. Выбор «хранилищ» был следующий: Стайлз читал на этикетке радиус распространения ультразвуковых волн — у каждого колышка он был разный — и шагами отсчитывал нужное расстояние, затем присматривал крепкое дерево с пышной кроной, чтобы заметить испорченную кору было сложнее, и брался за инструменты. Таким образом, Стайлз незаметно для себя отошёл от джипа на целую милю, а успел установить только один крупный и два небольших кола, когда темнота зашевелилась. — Твою мать, — растерянно произнёс он, когда она настойчиво стала подбираться всё ближе, с каждым шагом затмевая собой свет, звуки и сам лес. Это было… впечатляюще. Впечатляюще, устрашающе и дико интригующе. Словно рядом вдруг возникла Чёрная Дыра, постепенно поглощающая абсолютно всё. Стайлз завис, наблюдая, как бездна ненасытно утоляла свой голод. «Если долго смотреть в бездну, то бездна начинает смотреть на тебя», — проплыла у Стайлза в голове цитата. Вряд ли великий философ, конечно, рассуждал о том типе бездн, одна из которых сейчас вполне натурально подкрадывалась к Стайлзу. И Стайлз, побросав всё, что держал в руках, рванул к джипу. Не хотелось, чтобы бездна на него пялилась и, пребывая в полном восторге, ненавязчиво его сожрала. Забравшись в салон, он первым делом врубил всё возможное освещение, фары, — габариты, дальний свет — каждый из шести софитов, закреплённых на крыше, пару карманных фонариков и вспышку на телефоне. Перезарядил пистолет — как же иногда ахрененно круто быть сыном шерифа и в детстве вместо лего втихаря собирать-разбирать глок, ругер или смит энд вэссон. Простенькое табельное оружие, но принцип Стайлз уловил. Ещё было бы круто быть способным нажать на чёртов курок в случае опасности. Стайлз не был уверен в том, что сделает это, поэтому просто завёл джип. То есть, предпринял попытку. Потому что это… строптивое, но нежно любимое Стайлзом создание из металла и электроники повело себя точь-в-точь, как вчера. — Очень, очень нехорошо, — пробормотал Стайлз, переставая мучить аккумулятор. Он обернулся — тьма наступала на пятки, а бежать сил не было — Стайлз не грёбаный марафонец, способный добежать до города, или вервульф, развивающий скорость выше человеческой. Маякнул телефон, и Стайлз уставился на то, что прислал ему Питер. Фотографии были и впрямь не для слабонервных. Стайлз же себя к этой категории давненько не относил — почти все его нервные клетки вымерли нахрен пару передряг назад. Поэтому Стайлз во все глаза пялился на выпотрошенные тела и пытался определить их половую принадлежность. Они выглядели так, словно их внутренности просто взорвались. «Эти люди бессердечные», — написал Питер. Стайлз приблизил фотографию отчёта, чтобы убедиться в этом самому. Питер прав — ребята лишились сердец. Он расхохотался. Бессердечные, ага. А те, кто присвоил их — дикие звери. То есть, ещё более дикие, чем обычно. — Просто дерьмо, откровенно говоря. Стайлз вылез из джипа, потому что уже без разницы, покинет он автомобиль сам или его выдернут из салона насильно. Вот прям совсем скоро. Потому что завести джип он не может, а двух сердец таким голодным ребятам явно маловато для сытости. Стайлз умел смотреть правде в глаза — ему конец. Такие вот дела. Темнота окончательно сомкнулась вокруг. Стайлзу показалось, будто он оказался на поле для лакросса, один посреди освещённой площадки. После очередной игры трава под ногами мягкая, и он чувствовал, как подошвы кроссовок чуть утопали в земле. А за пределами поля что-то вообще непонятное, свет резал глаза, и Стайлз различал только белое и тёмное, словно ничего, кроме этого контраста больше и не существовало. Но на границе что-то неторопливо двигалось — изящно и уверенно, так, словно это что-то полностью отдавало себе отчёт в своей незыблемости и неуязвимости. Скорее всего, так оно и было. Стайлз сжал в руке пистолет, даже не надеясь, что эта игрушка ему поможет. Напряжённый, он чувствовал, как существо двинулось к нему навстречу, и каким-то шестым чувством, наверняка подхваченным у волков, предсказал, с какой стороны произойдёт удар или взмах того, что выдрало у бедолаг сердца и разворотило их до неузнаваемости. Стайлз отшатнулся и не увидел ничего, потому что прямо перед ним никого не было, но что-то определённо следило за его действиями. Он посмотрел вниз, под ноги, где на белёсой от осветителей траве содрогалась его собственная тень, а совсем близко к ней находилось это. Оно резко двинулось на Стайлза, и у него подогнулись ноги. Падая, он чувствовал, как нечто провело по его плечу, но боли всё не было, а ещё бесконечную злобу-злобу-злобу и то, насколько плавный спусковой крючок на беретте, потому что он всадил две очереди по три патрона в заметавшуюся на земле тень, потому что кроме неё целиться было не во что. Он успел дрожащими пальцами сменить магазин, прежде чем тень стала цепляться когтями за его ноги, не позволяя ему подняться. Стайлз нажал на курок второй раз, ибо не боялся убить — ранить тень пулями не-воз-мож-но. Он сдохнет, зато его совесть будет чиста, а моральные качества не окажутся омрачены. Когда пули снова кончились, он почувствовал, как горели от ран ноги, и то, насколько мокрая ткань рубашки на той руке, к которой Стайлз ощутил прикосновение в первый раз. Всё ходило ходуном, и он перестал понимать, где верх или низ, он словно катился комом со склона, то и дело выхватывая какие-то отдельные картинки — звериную тень, замах лап, когти-клинки и распахнутую пасть, челюсти которой непрерывно смыкались-размыкались, словно в попытке что-то сказать. Стайлз не умел ни говорить с тенями, ни слушать их, и они злились от того, что он не понимал. В итоге он оказался опрокинутым на спину, и единственной здравой мыслью была радость, что не увидит, куда именно вонзятся когти в следующее мгновение. Но раздалось ещё что-то вроде рыка, скрипа и: — Закрой глаза! — в стороне кто-то крикнул, и Стайлз зажмурился, потому что темнота по ту сторону век светлее той, в которой существовало стремившееся его убить создание. За веками вспыхнуло белым, и Стайлз бы наверняка ослеп, если бы не чья-то команда. Целых полминуты он валялся зажмурившись и свернувшись в комочек, а потом руки, обычные, человеческие, принялись его ощупывать, Стайлз всё никак не мог сосчитать, сколько же именно этих рук, — десять, двадцать? — и распахнул глаза. Рук было всего четыре, и каждая Стайлзу знакома. Он поддался настаивающим прикосновениям и выпрямился на траве. — О, Питер, Крис. Добрый вечер, какими судьбами? — По твою душу, — успокоил Питер, снова вытягивая из него боль. Стайлз всё пытался понять, какая именно ладонь — его? Та, что на голове или на руке? Цель — схватить и не позволить своевольничать ему дальше. Но тело Стайлза не слушалось, поэтому он продолжал валяться безвольным бревном. — Да я сегодня нарасхват. Крис шуршал чем-то вне зоны видимости, но снова приблизился и протянул им какую-то вещь. — Питер, зажги на всякий случай. Питер, придержав буквально одной левой норовившего схватить эту вещь Стайлза, зубами вырвал шнур, и спустя мгновение снова пришлось зажмуриться, потому что световая шашка слепила прямо в глаза, хотя Питер сразу откинул её в сторону. Крис, тем временем, после тщательного осмотра бренного тела раненого, произнёс: — Надо же, обошлось. Ноги просто исцарапаны, а вот с рукой дела хуже, но для сближения краёв раны перевязочного пластыря будет вполне достаточно. — Откуда такое удивление в голосе? — фыркнул Стайлз и покряхтел, когда его подняли на ноги. С минуту он просто стоял, восстанавливая равновесие и оценивая своё состояние. Когда убедился, что ситуация и впрямь обстояла не так плохо, подвигался на пробу — кожу саднило, но в целом терпимо. На руку он смотреть не стал — падать в обморок после всего этого просто несусветный бред. — Клей уже пластырь, мне сложно не смотреть вниз. Кристоф, осматривавший поляну, возразил: — В машине приклеим. Умно, — похвалил, кивком показав на софиты, установленные на джипе. — Но недостаточно ярко. Свет их ранит, но не убивает. А своими фарами ты их скорее приманил. Лови, — и кинул Стайлзу такой же фальшфейер, который прежде вручил Питеру. — Упс? — брякнул Стайлз и позволил усадить себя во внедорожник. Рассматривая этикетку, присвистнул — круто, действительно яркая штука. Краем уха уловив неладное, то есть, наоборот, не уловив ни звука, поднял взгляд на сидящего впереди Криса. — И в твоей машине свечи пора менять? Крис чертыхнулся и снова повернул ключ, не надеясь уже, впрочем, на возникновение искры и своевременный запуск двигателя. — Они новые, — возразил Кристоф и вылез из машины, чтобы проверить под капотом, и, обращаясь к Питеру, попросил. — Сядь за руль ненадолго. Питер ничего против того, чтобы поскорее покинуть лес, не имел и вышел из салона, открыл дверь со стороны водителя. Внезапно на Стайлза снизошло озарение, и он выскочил следом прежде, чем Питер успел сесть. Ухватил его за рукав и для верности захлопнул дверь прямо перед носом. Почему Стайлзу всё ещё не прилетело, непонятно. — Стойте, мне кажется, эта штука пыталась что-то сказать. Питер, всё ещё позволяя Стайлзу удерживать его, снисходительно заметил: — Стайлз, единственное, что она могла попытаться сказать тебе это «ням-ням». Смотри, — он приподнял край куртки и показал бок, который, судя по начавшей зарубцовываться тонкой розоватой коже, совсем недавно представлял собой кровавое месиво. Прежде, чем Стайлз успел нафантазировать себе детали боя, Питер опустил куртку. — Я уже с ними познакомился и как-то не заметил, что со мной пытались наладить диалог. Дэйвы не разговаривают, они нападают. — Кто? — Дэйвы, — повторил Крис. — Даэвы, дэвы. Как угодно. Некогда человекоподобные существа, по легенде рожденные в унгруме — бездне, в которой родился и бог, исходя из философской мысли эпохи Возрождения. Они отреклись от человечности, стали вести звероподобный образ жизни и впоследствии стали злыми духами. Демонами. — И их кто-то призвал, раз они здесь. — добавил Питер. — Но не факт, что их вызвали в Бэйкон Хиллз, а не привезли с собой в багажнике. — Ахренеть, — выдал Стайлз. — Откуда вы знаете? Я лично переписывал бестиарий, там такого нет! — Такого нет в моем бестиарии, — уточнил Кристоф. — Никто ещё просто не придумал способов борьбы с демонами, Стайлз. Но в бестиарии настоятельно рекомендуют не сражаться с ними. Это вся информация, которой мы владеем. Надо уходить. — Да когда писали этот дурацкий бестиарий, даже о существовании электричества наверняка не подозревали! — рявкнул Стайлз. — Я бы попросил, — натурально оскорбился Питер. — Этот бестиарий был составлен в девятом веке, и в нём сохранены пергаменты с конца четвёртого! Не оскорбляй этот ценнейший экземпляр человеческих познаний о магических существах и перевёртышах! — О`кей, прости, твой бестиарий — самый крутой! И всё же. Уходить? А куда, блин? Нет, я останусь здесь, пока вы не выслушаете меня. Крис на этот раз не удостоил его и взглядом, явно не собираясь ни слушать, ни уж тем более участвовать в каких бы то ни было затеях Стайлза. Особенно самоубийственных. Вместо этого он уделил внимание зажиганию. Отлично. Снова игнорирование, снова полнейший скепсис, и от кого — взрослого человека, который мог бы узреть в его выводах зерно здравого смысла. До того, как Стайлз успел испытать разочарование, не унюхать которое было бы сложно даже самому невнимательному человеку, не говоря об оборотне со сверхчувствительным нюхом, Питер согласился. — Ладно, допустим, я останусь. К каким выводам ты пришёл за это время? Стайлз готов был броситься к нему на шею и благодарно облобызать гладко выбритые щеки. Вот это — Стая Мечты! А Крис, на пару со Скоттом, пусть идёт далеко и надолго.  — Про электричество я ляпнул не подумав, но при этом как в воду глядел. Его ведь стали активно изучать только веке в семнадцатом, поэтому составители твоего бестиария никак не могли указать на то, что при появлении дэйвов не заводятся автомобили! Если вчерашнее можно списать на состояние моего джипа, то внедорожник Криса новый. Кто-то должен делать новые открытия, и, кажется, сегодня их делаю я. Питер его умозаключения слушал так же внимательно, как и в прошлый раз — глаз с него не сводил, впитывал в себя каждое слово, даже небольшое самодовольство, обдумывал и едва заметно высказывал одобрение. Стайлз еле различал эту реакцию в повороте головы, во взгляде, и думал, как приятно не просто иметь его на своей стороне, но и… активно сотрудничать рука об руку. Действительно сотрудничать, а не лукавить друг другу по каждому поводу и пытаться извлечь выгоду только для себя. Чёрт возьми, они второй день так… взаимодействуют и уже такие результаты. Стайлз до сих пор поражался, насколько легко найти с ним общий язык и прийти к взаимопониманию, и готов был поставить всё на то, что это произошло благодаря одному лишь стремлению слушать и взаправду слышать. Такое отношение подстёгивало к дальнейшим размышлениям и искреннему желанию вынести их на обсуждение, а не просто заставить в них поверить исключительно ради того, чтобы кто-нибудь не умер. Питер умел развязывать язык незаметно — шармом, улыбкой, флиртом, он заставлял говорить. Но сие умение не шло ни в какое сравнение с умением информацию принимать. Это незаметно, когда он получал её силой, угрозами, ложью, но то, что Стайлз делился с ним своими наблюдениями — уже второй раз настолько прозрачно… Питер словно счёл за честь то, что ему предоставили знание добровольно. Не засчитывал это как должное и по-своему… благодарил, как мог. Неумело, неуловимо и так… по-старомодному? Стайлз, поощрённый и польщённый подобным вниманием, продолжал рассуждать: — Объяснить отсутствие информации о том, может ли разговаривать древний злой демон, гипотетически, появившийся одновременно с богом, в которого я не верю? А кто сказал, что на пергаменте писал тот, кто напрямую контактировал с ними, а? Я понимаю, как это звучит, но эта дэйва реально распахивала пасть, будто произносила слова. Но я был слишком в шоке, чтобы уделить этой криповой речи должное внимание. Может, просто никто даже не задумывался о том, что с любым существом, имеющим какой-никакой, но разум можно договориться? Питер, откровенно любуясь человеком, который полностью разделял один из его любимейших принципов, усмехнулся, и Стайлз окончательно пропал. Чувство собственной важности и одобрение со стороны, конечно, редко хоть как-то его волновали, но… Питер вдруг оказался в числе людей, одобрение которых ему очень приятно. И был единственным, кто это осознавал и исподволь потворствовал растущему осознанию своей ценности. — Дэйвы нематериальны, в чём я убедился лично, попытавшись съездить одной по башке, когда об меня точили когти. Они просто… тени, — развёл руками Стайлз и огляделся. — Данная беспросветная темень и реакция на фальшфейер это лишь доказывают. Говорить, в общечеловеческом понимании этого слова, они не могут, потому что у них явно нет языка, но… — Но кто сказал, что диалог с ними невозможен, верно? — подхватил Питер. — Верно. Могут хоть когтями нацарапать на земле слова, просьбу, что угодно. Я даже более чем уверен, что мои раны — это просто попытки меня удержать. Очевидно, я бы тоже постарался хватать за руки и ноги, чтобы привлечь внимание и не позволить уйти. Крис, всё же отвлёкшись от изучения внутренностей своей машины, смотрел на них, как на психов. Ну, что есть, то есть. Им, Стайлзу и Питеру, имевшим на руках заключение и справочку из Дома Эйкена, можно было не тратить время на отнекивания, а сразу скалиться и молча точить самурайские клинки. — И что ты предлагаешь? — спросил Кристоф. Да, он не был уверен в благоразумии Стайлза, не доверял Питеру, но его внутренний кодекс морали работал как надо, и если была возможность предотвратить убийства со стороны горожан, он хватался за неё, кто бы эту возможность не предоставил. — Подождать, — пожал плечами Стайлз. — Раз подсветка на джипе своего рода приманка, а ночь по-прежнему темна и беззвучна, то долго ждать не придётся, — заметил Питер. — Я бы даже сказал, что это они ждут нас. Крис напрягся. — Что? — Не могу это доказать, — произнёс Питер, и вдруг Стайлз догадался, нежели заметил его напряжение, и понял: он упрямо прислушивался и пытался уловить запах тени. — Но на их месте я бы поступил в точности так же. — Предлагаешь поздороваться с ними? — выгнул бровь Крис. — Вариантов у нас всего ничего. По крайней мере, будем вежливыми с существами, которые старше половины вселенной, если не всей целиком, — ответил Питер и первым пошёл к границе света. Древние злые духи и впрямь были настороже и быстро сбили обратившегося Питера с ног. Крис ругнулся. — Вот и поздоровались. Стайлз не мог решить, что вот лично ему сейчас делать — подойти к тьме поближе и попытаться заговорить с ними тоже или попробовать помочь Питеру подняться? Совесть и отсутствующий инстинкт самосохранения повёл его прямо в лапы смерти. Крис, не пытаясь взять дэйв под прицел, шёл туда же, где тени настойчиво тянули оборотня к земле. Ну, конечно. А о каком способе беседы они говорили? — Питер, замри! И Стайлз, с поднятыми, как при аресте, руками — вряд ли, конечно, дэйвы владели человеческим языком жестов — поравнялся с Питером, так же замер. Крис оглядел место действия и кивком указал на землю. «Отдайте артефакт свободы», — гласила неровная, еле заметная надпись. — Какой артефакт? — нахмурился Крис и настойчиво посмотрел на Питера, всё внимание которого было направлено на кожаную куртку, пребывавшую в явно критическом состоянии. — У нас его нет, — громко известил Стайлз бездну. А дальше всё происходило как в замедленной съемке. Моргнули и отключились фары внедорожника — единственного освещения, которое у них было, потому что софиты на джипе Стайлз выключил. Кристофа толкнули с такой силой, что казалось, будто его и вовсе тащили за шкирку на космической скорости, а затем ударили его телом дерево. Питер попытался разорвать тень, но его вновь повалили на спину и — Стайлз больше не хотел на это смотреть, господи, поэтому решил делать то, что умел лучше всего — пиздеть так, что даже в самой хреновой ситуации, как эта, его речи могли хоть чем-то улучшить их положение: — Я сам, я сам опущусь на землю, не надо вспарывать мне брюхо, — он поспешно опустился на четвереньки, пытаясь в кромешной тьме рассмотреть то, что начеркали тени своими острыми когтями. У него ничего не выходило, и Стайлз почувствовал, как огромная, невидимая длань, не гнушаясь вспарывать кожу, объяла его голову и пригнула ещё ниже, прямо к вспаханной когтями земле. — У меня нет, блять, встроенной камеры ночного видения в мозгу! Длань сжала голову сильнее, и Стайлз всерьёз забеспокоился, что её сейчас раздавят, и мозг, которым он так гордился, также раздавленный, вытечет наружу и омоет накопленными в нем знаниями эту поляну. Или с него просто снимут скальп. Стайлз готов был завыть от безнадеги, но не мог позволить отчаянию воплотиться в звук — он всё еще прислушивался к хрипам и рыкам Питера, потому что так он убеждался в том, что оборотня ещё не разорвали на кусочки. Кристофа он не слышал, но старался не задумываться, находился ли охотник в обычной отключке из-за удара или уже присоединился к числу «бессердечных». Древнее существо силой ткнуло Стайлза лицом в землю — глаза слезились от песка, он жмурился и елозил по ней ладонями, в пальцах то и дело оказывались клубни травы, выдранные вместе с мягкими корнями, он сжимал эти ошмётки и откидывал их, отчаянно пытаясь понять, что ему сейчас делать. Разум отказывался обрабатывать информацию, получаемую через осязание, и Стайлз никак не мог разобрать грёбаные буквы, почему бы, блять, не выдать дэйвам бумагу и перо, пусть подробно выскажут все претензии письменно. Песок уже скрипел на зубах и царапал дёсны, было похоже, будто Стайлз жрал остывший кофейный осадок. Он готов был полностью удариться в истерику и сдохнуть от шока, когда он перестал слышать хоть что-то кроме своей возни и собственного надрывающегося дыхания, но раздался какой-то глухой хлопок, а спустя секунду когтистые, но вполне человеческие руки выдрали его из лап тени и вздёрнули на ноги. Он успел успокоиться прежде, чем окончательно убедился, что теперь его крепко держал Питер, не позволяя ему вновь свалиться на землю из-за внезапного облегчения. Никогда прежде Стайлз не чувствовал себя в безопасности будучи в объятиях взрослого, опасного оборотня, вцепившегося в него такой хваткой. Да он и сам вцепился в Питера своими не гнущимися пальцами. Если эти секунды — последние, то похоронят их вместе, потому что никто не будет в силах разъединить их. Тело Питера напряглось сильнее, и он вдруг накрыл глаза Стайлза мокрой от крови — её металлический запах сложно было спутать с чем-то ещё — ладонью. Когти случайно оцарапали ему висок, но никто не обратил на это внимания, и Стайлз послушно сомкнул веки так сильно, как мог, хотя не понимал, зачем, если вокруг них и так грёбаная чёрная дыра, в которой не видно ни-че-го. Потом Стайлз услышал звук, с которым вспыхнула очередная световая шашка, и он отсчитывал секунды, когда можно открыть глаза, не рискуя ослепнуть до конца жизни: раз, два, три… Питер медленно отнял ладонь от его глаз, и Стайлз увидел догорающий свет фальшфейера и включенные софиты джипа. Испугавшиеся вспышки дэйвы временно исчезли, но в театре военных действий появился новый участник. Его черты лица были изменены из-за обращения, но Стайлз, вцепившийся в него взглядом, всё равно его узнал и ахнул. — Да ладно, — сорвалось у него с языка. — Снова препод? Что и требовалось доказать! — И как тебе его лекции? — поинтересовался Питер, не сводивший глаз очередного преподавателя-оборотня. — К счастью, ни на одной не был! — А, — протянул преподаватель, поигрывая какой-то штукой, которую держал в руках. — Вы, должно быть, Стилински? Учителя отзывались о вас весьма… неоднозначно. Ещё бы, с такими высокими оценками при такой низкой посещаемости. Питер хмыкнул и вышел вперёд, загораживая Стайлза от возможной атаки. Увидев это, учитель французского, о котором так хорошо отзывался Скотт — придурок, который не распознал в новом преподе оборотня, — Маккол, усмехнулся. — Вам не следует меня опасаться, я уже завладел тем, что мне было нужно, — и показал предмет в его руках. Стайлз прищурился, пытаясь разглядеть, что же это такое, а когда понял, разозлился на Питера: — Закладка, да? Что это такое на самом деле? Питер, не сводя глаз с незнакомого оборотня, ответил: — Это браслет, магические свойства которого мне не совсем понятны. В тот момент я использовал его как закладку. Думаю, сейчас не время для того, чтобы рассказывать, откуда он у меня и зачем нужен. — Отчего же не время? — усмехнулся «француз». — Я, как хороший учитель, просто обязан разъяснить своему ученику то, что он не понимает. Видите ли, мистер Стилински, это древний арийский артефакт, предназначенный для подчинения всех мифических существ тому, кто наденет этот, с позволения сказать, браслет. Стайлз поражённо завис и, по привычке, хотел было начать обвинять в происходящем Питера, но тут же заставил себя отказаться от стереотипных мыслей типа «Питер-предатель». Он даже не выслушал его версию, а уже стремился накинуться с претензиями. Появился какой-то левый оборотень, присвоил себе этот браслет и теперь во всеуслышание заявлял о своём стремлении поработить всех магических существ мира, и Стайлз с какого-то перепугу решил, что к тому же стремился и Питер. Это… было нечестно. Стайлз устыдился своего поведения — так он ответит на его участливое отношение к нему? Питер, ощущавший все его эмоциональные колебания, уверенно заговорил: — Позвольте заметить одну деталь. У меня эта вещица оказалась по счастливой случайности, хотя я долго её искал, но по моим сведениям у неё несколько иные… возможности. И, полагаю, к большому удивлению нас обоих, есть ещё третья сторона, настаивающая на другом её предназначении. Стайлз быстро смекнул, о какой третьей стороне шла речь, и поспешил сам принять участие в разговоре, чтобы во всём разобраться: — Так как узнать, кто не ошибается? Или… — он нахмурился и осознал одну немаловажную деталь. — Погоди-ка, как ты оказался на ногах и помог подняться мне? Значит ли это, что… — Дэйвы требовали отдать им артефакт свободы, но я и подумать не мог, что их артефакт свободы — мой браслет, который я так и не надел, — подтвердил Питер. — Что, очевидно, было правильным решением, учитывая, что как только дэйва отобрала его у меня и нацепила на себя, она эффектно канула в вечность. — Что ж, тогда это вряд ли артефакт свободы… — пробормотал Стайлз. Преподаватель расхохотался, но быстро совладал с собой: — Конечно, она канула в вечность. Подобные вещи — человеческие, не созданы для существ, сотворённых из других материй. Физический предмет подвластен исключительно телесным созданиям. Стайлз ощутил слабое прикосновение к ноге и, стараясь не привлекать к себе внимания резкими движениями, осторожно посмотрел вниз. «Мы были призваны столетия назад. Заклинатель не мог управлять нами правильно, и мы растерзали его в назидание. Но, вопреки ожиданиям, не смогли вернуться туда, откуда прибыли, и были вынуждены поддерживать своё существование охотой на тех, чья кровь когда-то текла в нас. Мы слонялись по миру и искали предмет, способный помочь нам снова слиться с унгрумом. И вот, когда он почти в наших руках, мы не ведаем, как с ним обращаться». Что ж, замечательно. Спасибо за разъяснения, господа дэйвы. Очень вовремя. — Например, оборотням. О, — протянул продолжавший кичиться своей мнимой крутостью чужак, с вызовом глядя на Питера, — сообрази ты воспользоваться им в ту же секунду, когда он оказался в твоих руках, ты бы стал почти всемогущим. А теперь этим воспользуюсь я и проверю, подчинив тебя себе, так ли эта безделушка хороша. Питер, ожидаемо не терпящий подобного к себе отношения, бросился на этого злого гения до того, как тот успел нацепить на себя браслет. Завязалась очередная схватка с непомерно сильным противником — Стайлз видел, с каким трудом двигался Питер — увечья, нанесённые ему дэйвами, заживали намного медленнее, чем любые другие, и начинал всерьёз беспокоиться за исход поединка. По его ноге вновь как-то неуверенно поскребли, и Стайлз, мысленно сравнивая тысячелетнего демона со строптивой кошкой, снова опустил взгляд. «Я могу помочь ему, но ты найдешь способ вновь слиться с унгрумом». — О`кей, я согласен, — молниеносно согласился Стайлз и нервно фыркнул. — Не верю, что я только что заключил контракт с демоном. «Это не так работает». — Неважно, но, пожалуйста, посодействуй моему волку, лады? И злобное создание из другого измерения, очевидно, тронутое обычной человеческой вежливостью, метнулось к оборотням. Но, успев лишь единожды ранить чужака, испуганно отшатнулось — не вовремя очнувшийся Крис, не разобравшись, что к чему, израсходовал последний фальшфейер. Ещё более разъярённый оборотень, с небывалой лёгкостью откинув Питера, занялся Кристофом, который не успевал добраться до своего внедорожника, полного оружия. Дэйва возвращаться не спешила, и Стайлз, пока не удостоенный вниманием взбесившегося оборотня, рванул к джипу, рядом с которым должен был валяться пистолет. Были ли в нём пули, он не помнил, но он по-прежнему не стремался выглядеть глупо, если ему придётся отбиваться им как битой. Вместо беретты Стайлз нашёл браслет. Проклиная всё на свете, он поднял артефакт, из-за которого всё пошло наперекосяк. — Либо ты, либо тебя, да? — попытался успокоить себя Стайлз и обернул браслет вокруг запястья. Маленькие, но острые шипы предостерегающе кольнули кожу. И, решившись, очевидно, на один из самых отчаянных поступков в его жизни, Стайлз, слыша, как оглушительно громко заколотилось внутри сердце, щёлкнул застёжкой. Дыхание мгновенно участилось, стало таким же обрывочным, неровным и громким, как при панической атаке, и Стайлз, ожидавший скорой смерти, делал последние жадные глотки воздуха, но… ничего, кроме короткой боли из-за впившихся в кожу шипов, не последовало. Он облегчённо выдохнул. — Хоть бы инструкцию дали, а? И, на пробу, подумал, что было бы неплохо, если клыкастый преподаватель окажется прямо перед ним и, желательно, не будет иметь возможности напасть. Повинуясь этому приказу, оборотень-чужак, словно загипнотизированный, подошёл к нему, но не совершал никаких попыток хоть как-то высказать своё несогласие с происходящим. Стайлза передёрнуло от этой картины. Что делать дальше, он не имел ни малейшего понятия. Мысли путались, а браслет обжигал своим холодом и… и отравлял разум тем, что уговаривал его положить этому конец своей рукой. То, что у него это получилось бы, Стайлз не сомневался. Стало очень страшно. Браслет словно продолжал сжимать его запястье всё сильнее, норовя окончательно проткнуть кожу и переломать хрупкие кости в качестве наказания за промедление и непослушание. Стайлза трясло, он готовился расстаться со своей прекрасной кистью вовсе и остаток жизни жить с жалким обрубком, лишь бы не поддаться — снова — губительной жажде разорвать, испить чужую боль до дна, искупаться в фонтане крови, хлещущим из чужой артерии на горле. В нём всё громче спорили паника и эта жажда, но единственным, за что он держался, была мантра — «оборотень напротив, не двигайся; оборотень напротив, не двигайся». От паразитирующих мыслей он старался абстрагироваться. «Беззащитный. Его так легко убить, Стайлз, только занеси свою карательную длань, ну же». «Избавь мир от чудовищ», «оборотень напротив, не двигайся»… Он рисковал поддаться шёпоту внутри и сойти с ума ещё раз. Как же чертовски страшно. Стайлз дёрнулся, когда к нему подобрался Питер, но он был так ему рад, что сам подался навстречу. — Тс-с, — Питер погладил его по голове и, заглушая посторонний зуд в мыслях своим горячим дыханием по коже, нежели одной лишь громкостью голоса, подсказал решение. — Позволь мне уничтожить его. Стайлз судорожно закивал, настойчиво перекрикивая внутренние дебаты, на самом деле ему не принадлежащие. Питер, погладив его по плечу перед тем, как отойти, провёл когтем по открытой шее чужака. Кровь и впрямь лилась фонтаном. Поглощённая зрелищем жажда внутри Стайлза на мгновение сыто облизнулась. И принялась требовать насилия с большим усердием. — Питер, прошу тебя, сними его, — он предпринимал просто титанические усилия, чтобы не позволять себе приказывать. — С-сними, я не могу больше это слушать. Но на прикосновение оборотня браслет ощетинился, и Питер отдёрнул руку, не в силах помочь напрямую, — на его руке появился ожог. — Стайлз, послушай меня, — принялся отвлекать его Питер. — Ты слушаешь? — и, дождавшись кивка, продолжил. — Это как со входом на вокзал, помнишь? Во время Дикой Охоты. Его сможешь снять только ты, если переборешь страх. Стайлз с удивлением понял, что боялся именно этого. Он попытался поднять другую руку и поднести её к браслету, но она так и осталась безвольно висеть вдоль тела. — Не могу, не могу. Питер встряхнул его за плечи, заставляя взглянуть ему в глаза, и сказал: — Можешь. Гипервентиляция лёгких не заставила себя долго ждать, но Стайлз настойчиво её игнорировал, мысленно уговаривая свою конечность подчиниться импульсу мозга и прийти в движение. Он чувствовал, как капли пота стекали по позвоночнику, и как липла к спине рубашка, но продолжал попытки сконцентрироваться на движении руки. А потом… просто залип на холодных глазах Питера. Задумался о непоколебимом спокойствии ледников в северных морях, о тихих синих волнах, омывающих далёкие берега, и сам не заметил, как успокоился. У него даже получилось искренне хмыкнуть от таких романтических сравнений, и Стайлз вдруг почувствовал, что боли в руке больше нет. Браслета тоже. Его запястье теперь осторожно сжимал Питер, уже в третий раз позволяя чужой боли черными разводами растворяться в своей руке. К этому легко привыкнуть. Заметив, что сия шалость не осталась не замеченной, Питер хмыкнул. — Пошли проверим, жив ли Арджент, — и потянул Стайлза за собой. Кристофа сильно приложили головой о капот машины, но они быстро привели его в чувство. Первое, что он спросил, было: — И что сказал Скотт на ваш… Союз? — Так он не в курсе, — признался Стайлз. — Не то чтобы это секрет. Но у нас тут типа своё тайное общество. Питер рассмеялся. — Мне не совсем понятно, как Стая Мечты переквалифицировалась в тайное общество. Крис покачал головой. — Если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место? — Типа того, — согласился Стайлз и, опустив взгляд себе под ноги, вспомнил о дэйве, которая больше не спешила выдать своё присутствие. Когда Крис ушёл проверять, действительно ли с тем оборотнем всё кончено, Стайлз, с неким противоречием внутри, спросил у своей же тени. — Ты здесь? «Да». — Я думаю, твой сородич вернулся домой. Если ты наденешь браслет… «Умру?» — Нет, — Стайлз задумался, подбирая слова. — Смерть это же… Ну, не конец, наверное. По крайней мере для вас. Может, в моём, примитивном понимании, ты и умрёшь, но ведь это и есть самый действенный способ вернуться в начало. Слиться с унгрумом, в котором был зачат. Что тебе, в конце концов, терять? Ты остался один, а приятель, что был с тобой на протяжении этих веков, наверняка тебя уже заждался, там, в точке отсчёта. Ну, или ты мог бы остаться с нами, но от пищи вроде людских сердец придётся отказаться, а это слишком мучительная смерть. Так что лучше воспользуйся браслетом. С минуту древний демон молчал, и Стайлз, пялясь в землю под ногами, чувствовал себя очень глупо. Впрочем, Питер стоял рядом точно в такой же позе и с интересом следил за ходом их своеобразного диалога. «Ты, должно быть, прав. Благодарю за твою безвозмездную помощь. Сожалею, что подвёл». — Постой, — подал голос Питер. — Не мог бы ты попытаться унести этот артефакт с собой? Идея была хороша, и Стайлз добавил: — Это станет отличной благодарностью. Ты только очень-очень захоти, ладно? Очередного послания на земле не последовало, но вскоре раздался тихий хлопок, с которым древний и, по идее, злобный демон переместился в унгрум. Артефакт, постепенно становясь прозрачным, растворялся следом неохотно, как и подобало материальным предметам ускользать в другое измерение. Бездна и тишина, что сопровождали дэйву, стали потихоньку исчезать, уступая место розоватому предрассветному небу и звуку цикад. Питер, не отводя взгляда от этого прощания, спросил: — Изящный отход в мир иной, не находишь? Стайлз не нашёл, что ответить, и направил все свои силы на то, чтобы стереть последнее доказательство пребывания этого существа в их мире и затёр землю там, где когтями были выведены неровные строчки. — Можем ехать, — сказал Кристоф, уже успевший где-то спрятать труп учителя. Стайлза вдруг пробрало, и он согнулся пополам от смеха. Питер понятливо хмыкнул рядом, но настойчиво повёл его к внедорожнику. — А как же мой джип? — Заберём завтра, — успокоил Кристоф. — Заодно я почищу свечи, и какое-то время ты сможешь спокойно на нём ездить. — Круто, — Стайлз поднял палец вверх и поинтересовался. — Как вы, кстати, меня вообще нашли? Крис усмехнулся и показал Стайлзу зажатый в руке ультразвуковой колышек. — Сработал один из датчиков. Они все подключены к моему ноутбуку, Стайлз. Если бы ты сказал, что собираешься их украсть, я бы всё же скинул тебе ссылку на Амазон. — Ну, зато вы меня спасли, да? — Наглость — второе счастье, — усмехнулся Питер и подтолкнул мешкавшего Стайлза к машине. Забравшись, наконец, на заднее сиденье, он понял, что смертельно устал. Но хлопка двери он так не услышал, из-за чего откинуться ему пока было не на что, и поднял взгляд. — Ну? Ты подвинешься или нет? — спросил Питер, мягко улыбаясь. Стайлз заелозил по сидению, сдвигаясь, и он сел рядом. Стоило ли говорить, что дрыхнуть на его плече оказалось намного приятнее, нежели прислонившись к холодному оконному стеклу.