***
Одежду ему выдали сразу же. Сперва он не понял, что особенного в этом костюме — бельё, красная арабская рубашка, чёрные перчатки, строгие брюки и ботинки. Это не походило на одежду, которую носили сами члены Лиги — они были сплошь в чёрном и сером. Тим спросил об этом, не особенно надеясь на ответ, и тем страннее было ответ получить. Женщина, которая принесла ему одежду, сказала: — Чёрные костюмы могут быть разных фасонов. Голове ни к чему рядить вас, как одного из нас. Вы должны быть заметны. Он преследует цели безопасности, а не слияния. Тим недоверчиво нахмурился, без тени смущения стряхивая свою одежду прямо на глазах у женщины. В этих тряпках попросту было неуютно после стольких дней. И ему не нравилось, как люди смотрят на его руки и ступни, хотя он понимал, что снаружи его бы и вовсе боялись. — Отвечать на мои вопросы — тоже его распоряжение? Женщина кивнула. — Любые, если они не о кубе. Он также открыл вам доступ к библиотеке. Мы просим вас отнестись с пониманием к тому, что бумажные архивы останутся закрытыми, вы можете пользоваться цифровым. — А доступ в сеть? — Тим натянул бельё — жестковатое, плотное — и теперь развернул брюки. Женщина склонила голову, будто ожидая продолжения вопроса, и Тим огрызнулся: — Не смотри на меня так. Я не в хлеву вырос. В лесу, вообще-то. Но не хватало помимо того, чтобы быть диковинкой, ещё и быть диковинкой, безнадёжно устаревшей. Он не представлял наглядно, что такое сеть, но по всему выходило, что она — знание. Знание было ему необходимо. — Открыт. — Женщина даже не улыбнулась, когда он вопросительно вскинул брови. — Голова уверен, что вам некого просить о помощи. Кроме того, не в ваших интересах привлекать внимание, используя доступ к мировой сети, поскольку если вами заинтересуется Фонд, вы окажетесь в куда менее комфортных условиях. — Фонд? — Тим всё ещё не очень справлялся с пуговицами, но был готов учиться. — Вы желаете услышать о Фонде от меня или ознакомиться с информацией в наших базах данных и руководстве для членов Коалиции? Тим выпрямился, сжимая в руке перчатки. Он не смотрел на женщину, только на них: тонкая чёрная кожа в каменных пальцах, светящиеся синевой сочленения суставов. Медленно, будто то был последний рубеж, Тим натянул перчатки. Удобные. Как вторая кожа. — И то, и другое. Отведи меня в библиотеку. — Для того, чтобы понимать, что такое Фонд, нужно понимать, что представляет из себя Глобальная Оккультная Коалиция вообще и Лига Теней в частности. — У меня мало времени, — процедил Тим, легко шагая к двери камеры. Он всё ещё сомневался, что его выпустят, но женщина лишь отодвинулась в сторону от прохода, а затем шагнула вслед за ним. Тим покосился, замирая. — Веди меня. — Конечно, — кивнула та. — Следуйте за мной. Мне рассказать вам о Коалиции? — Да. — Тим оглянулся в коридоре, будто увидев его впервые. Затем его взгляд остановился на женщине. — И я хочу знать твоё имя. — Пруденция, — легко ответила та, неслышно шагая дальше по коридору. — Вы идёте? И Тим отправился за ней.***
Пруденция и впрямь отвечала на все его вопросы. Она даже любезно научила его пользоваться компьютером — что это такое, Тим знал пока лишь в теории, хотя и говорил уверенно. Он просто знал, что чем увереннее будет звучать, тем меньше вероятность того, что его обведут вокруг пальца в мелочах. Оставалась, конечно, опасность быть обманутым крупно, но от этого его и Элохим вряд ли защитил бы. Будь у Тима возможность познакомиться с компьютером прежде, он бы понял современный мир куда раньше. В этом мире было много странных вещей, и Тим вовсе не был уверен, что все они созданы Элохимом. Лига Теней оказалась орденом древним и могущественным, оберегающим этот мир жестокими путями. О лидерах Лиги Тим не узнал ничего — ни о прошлых, ни о Ра'се аль Гуле. Тем не менее, узнал об их идеологии — о селекции, заботе о природе. Месторождение Бадра казалось Тиму огромным, но его размеры меркли после багдадских улиц. Багдад же был невидим на фоне городов, выросших до небес. Методы Лиги казались Тиму бессмысленно жестокими, но он понимал, что мир существует, и он существует таким, каков он есть, благодаря всему, что влияло на него годами, веками, тысячелетиями. История Лиги уходила в глубину веков, хотя и не так далеко, как его собственная. Тим обладал множеством талантов и подарков Элохима, но прорицание не входило в их число. Ему не дано было знать, был бы мир лучше или хуже без Лиги, и потому он не осуждал её существование. Суд оставался божьей волей. Что-то он узнал от Пруденции, что-то — из архивов. Пруденция убеждённо воспевала могущество Лиги и пятеричную миссию Коалиции, буквы на экране были куда более сдержанны. Лига Теней была лишь одной из ста восьми организаций, стоящих за рамками привычной человеку картины мира, одной из ста восьми, объединённых в Коалицию. Коалиция берегла покой простых людей, выслеживая и уничтожая угрозы. Тим долго копался в их отчётах, документах, инструкциях, но у него оставалось два очень важных вопроса, которые он хотел бы задать лично аль Гулу. Но тот будто испарился — его не было нигде в стенах комплекса. Слишком долгие две недели Тим в общем-то и не мог ничем заниматься, кроме обучения и поисков. Глобальная Оккультная Коалиция ставила всех своих членов в равные права, берегла сотрудников и шла рука об руку с реально существующей политикой. Но она не была единственной столь крупной силой за кулисами. Был ещё Фонд — слово, которое Пруденция буквально выплёвывала с презрением. Не только он, но именно с ним был связан один из вопросов Тима. Он звучал очень лаконично: «И в чём между вами разница?» Да, Тим уловил самые существенные различия, просто изучая материалы — о редких совместных операциях, дипломатических связях, эпизодах, когда люди переходили из ГОК в Фонд и наоборот. Коалиция по возможности уничтожала всё, что представляло собой паранормальную угрозу, но берегла своих людей. Фонд хранил всё отличающееся, именуя безучастным словом «объекты», и использовал преступников и просто неугодных, как пушечное мясо. Тим не был уверен в объективности получаемой информации, но другой у него просто не было. И не меньше, чем сходства и различия ГОК и Фонда волновали его, беспокойство вызывали сходства и различия Пятеричной миссии ГОК и негласных внутренних правил Лиги. Лига, кажется, не была отражением Коалиции. Она находилась на стыке Фонда и ГОК; защищающая людей — своих в частности, остальных глобально, как вид — и обращаясь с параугрозами зачастую совсем иным способом. Тим не был уверен, что некий надстоящий над всем этим Совет был доволен Ра'сом, потому что по следам тут и там, будто специально для него оставленным, он догадывался: Лига уничтожает далеко не все объекты. Некоторые могли представлять для неё основополагающее значение, иные — просто были важны. Какие-то Ра'с не желал уничтожать сам. Куб он уничтожить не мог, и это уже давало пищу для ума Тиму. Тима уничтожить Ра'с не мог тоже. Быть может, сработало бы показать, что ни Тим, ни Даннум не представляют угрозы для этого мира. Но для начала Даннума необходимо было найти.***
Тим не видел Ра'са, но это вовсе не означало, что корпуса Лиги не подарили ему иных неожиданных встреч. Выйдя на ограждённую тренировочную площадку знойным утром, он увидел слишком знакомую макушку в дальнем конце. Курбан подтягивался методично, в едином слитном ритме, так что даже Тим со своими бронзовыми руками мог бы позавидовать. Тим удивлялся только одному — своей неугасшей вере в людей, вновь не оправданной. А он ещё беспокоился о его безопасности. Тим неторопливо приблизился к Курбану, гадая, когда же тот закончит. Сам по себе или из-за Тима, но он остановился, едва тот подошёл достаточно близко. Оглянулся безучастно — ни следов стыда, ни следов страха. Курбан потянулся к бутылке с водой под неодобрительным взглядом Тима. — Изволишь объясниться? — требовательно поинтересовался тот через пару мучительно долгих минут. Курбан склонил голову, и Тиму показалось, что он улыбается. — Мои извинения. У меня был приказ. Тим сощурился и задумчиво пробормотал: — Что же, это объясняет твои познания в языках. Дети хотя бы были не чужие? — В Лиге нет чужих детей, — отозвался Курбан. — Большинство из нас выросли тут и не знают другой жизни. Так что можешь звать их моими братом и сестрой. — Они здесь? Тим смотрел куда-то мимо Курбана, хотя взгляд его и упирался в глухую стену. — Нет, но их могут перевезти из других корпусов, если ты попросишь. — Тебя? — Тим невольно ощерился. Как он смеет… — Нет, Голову Демона. Он вряд ли откажет тебе. Брат. Курбан отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Тим закатил глаза, но спорить не стал, почитая это бессмысленной тратой времени. У него был лишь один брат, и он никогда не выдавал себя за других.***
Спустя две недели после своего мнимого освобождения Тим наконец увидел Ра'са вновь. Он сидел в обеденном зале, как ни в чём не бывало, и только поднял взгляд на Тима, когда тот вошёл. Тим молча проследовал во главу стола и опустился по правую руку от Ра'са. Одна из Теней бесшумно поставила перед ним бокал воды и тарелку с варёными яйцами. Обращение с ним, как с гостем, насколько Тим мог заметить, было во многом вынужденным — никто не хотел, чтобы он случайно коснулся бумажных перегородок в комнатах, овощей в кухне, растений в саду. Тим потянулся к яйцу и стукнул о собственную ладонь, сняв одну из перчаток. Он наблюдал за тем, как Ра'с смотрел на его пальцы — как Тим и ожидал, в его взгляде было любопытство, но не более. Тим собирался сделать опасный шаг, но иных путей у него попросту не оставалось. — Я хочу поговорить, — начал он. Ра'с отодвинул от себя (и от Тима — подальше) бумаги, которые изучал до этого, и откинулся на резную спинку единственного деревянного стула в столовой. Тим отстранённо подумал, что до его появления, может статься, и стол, и стулья были из дерева целиком. Однако же сильно его освобождение повлияло на быт Лиги. Могло ли быть так, что Ра'с изначально планировал выпустить его, и те две недели в камере были лишь необходимым временем для подготовки помещений? Тим не знал. Ра'с сделал глоток, испытующе глядя на него. — Без игр и сделок? — Без игр и сделок, — кивнул Тим. Пока что.***
— Зови меня Тимом, — он протянул ладонь в перчатке к цветку и погладил лепестки. Хотя бы так он мог их коснуться. — Тизкар умер десять тысяч лет назад. Ра'с с любопытством наблюдал за ним. — Как? Тим вздохнул. Он готов был лгать ради брата, готов был убивать — по своей воле, а не даром — на всё был готов. Но для начала ему и впрямь стоило сыграть на правде. Тим не считал, что правды слишком мало, чтобы Ра'с позволил ему забрать Даннума. Они были равны, равно защитники, и если Лига пеклась о благополучии мира — его брат был бы им лишь опорой. Кроме того, Тим был в отчаянии. Он остался один, и даже помощи Элохима ждать не приходилось — не то что подсказки. Но он верил. Верил не в людей — хотя и в них тоже, преступно сильно после того, что они сделали, но всё же. Даже в их убийц. Даже в Курбана, даже в аль Гула. Когда они были вместе, Тим на самом деле вёл его, но знал точно, что брат всегда сможет его защитить. Его надёжное плечо, подмога. Тепло, окутывающее холодной ночью. Даннум был немногим старше, но выше, крепче, решительней. Горячее и куда более скорым на расправу, верно, но рядом с ним можно было просто быть собой. Теперь Тим был совсем один — роль непривычная, болезненная. Они даже умерли вместе. Так что Тим сделал глубокий вдох, приготовившись не только рассказать правду, но рассказать её красиво, красочно, и спросил вместо ответа: — Ты веришь в бога? Ра'с мягко улыбнулся. — Не уверен насчёт десяти тысяч лет назад, но теперь этот вопрос является призывом к спору. И о каком именно боге ты говоришь? Тим покачал головой. — Он один. И не имеет ничего общего с вашими сказками. Скажем так: ты веришь в сущность с безграничной силой и безграничным знанием? Ра'с странно замешкался — Тим заметил, но не стал сбивать с мысли — потом кивнул. — Почему ты спрашиваешь? — Его имя — Элохим. Когда я был ребёнком — давно… — Это и правда было давно. Вместе с тем Тим помнил всё так ярко, так отчётливо, и, возможно, потому старался не думать о том времени. — В стране, которой не то что больше нет, которой тогда ещё не существовало, среди полудиких племён — я остался сиротой. И мой брат остался сиротой. Элохим выбрал нас. Одарил — силой, ловкостью, умом. Но важнее всего — он подарил нам друг друга. — Тим помолчал, вспоминая. Хотя для него всё это было буквально несколько лет назад, память, хоть и яркая, поддавалась с трудом, будто прибитая ко дну новыми знаниями, полученными сейчас. Тим учился, учился быстро, менялся стремительно. Его немного разрывало — между тем, кем он был рядом с Даннумом, и тем, кто появлялся теперь. Его проводник в этом мире. Быть может, потому Тим и должен был проснуться раньше: узнать как можно больше, набить все возможные шишки, ввязаться в неприятности, быть преданным снова и снова, чтобы найти помощь. Тим был готов на жертвы. Его поиски так или иначе привели сюда. Ему сложно было полагаться на обещание, данное десять тысяч лет назад Элохимом, но у него не было других ориентиров, а двигаться без веры он был не готов. — Мы жили в лесах. Крышей над головой были кроны деревьев, их ветви — постелью. Брат пас, я больше любил пахоту. — Он помрачнел, вспоминая шум колосьев, и тепло молока, надоенного братом на рассвете. Мягкость шкур его овец. Вкус испечённых самим Тимом лепёшек. Ра'с терпеливо молчал, ожидая продолжения. — Мы были счастливы, вообще-то. У нас были мы, у брата — его животные, у меня — мои поля. Мы берегли покой племён, защищали их от зла, что таилось в лесу — и простого, такого, как дикие звери, и такого, что пугало даже нас. — Тим обернулся и посмотрел Ра'су прямо в глаза. — Наверняка что-то из этого оказалось у вас. Или в Фонде. Так ведь? Ра'с пожал плечами. Тим запоздало подумал, что ему стоило поискать что-то конкретное. Примеры из их книг. Может, отголоски, может, что-то не в точности такое… но было поздно, у него была лишь его история и один шанс пробиться, зацепить, получить помощь. И он не понимал, справляется ли. — Я не могу знать точно. Но если ты говоришь правду, то скорее всего, так оно и есть. Тим сощурился и отвернулся. — Люди начали бояться нас. Мы держались в стороне, а вождям это не нравилось. Мы хорошо справлялись, и это не нравилось уже их жрецам, обнаружившим свою фальшь и бесполезность. Я… — Тим отодвинулся от цветов и стянул перчатку, сжал пальцы в кулак и разжал снова. К горлу подступила тошнота. — Я попался. Я всегда был чуть ниже, чуть тоньше, чуть слабее брата. Быстрее, но в ту пору мы были лишь немного более, чем людьми. У меня не было этой силы. И… их было так много. — Тим сбился неожиданно для себя, запнулся, будто наяву слыша яростные крики воинов, ощущая остроту их мечей и копий. Тело ныло от одних только мыслей. — Это было страшно. — Для него не прошло и полгода. Он явственно почувствовал привкус глины, смешанной с кровью. Сделав глубокий вдох, Тим продолжил ровнее: — Они схватили меня. Мой брат сразу пришёл на помощь. Но и его силы было недостаточно… Нас мучили, истязали. Я не видел его смерть, но… они убили нас обоих. Ра'с по-прежнему молчал, кажется, стараясь даже не шевелиться. Почтительная тишина. Тиму было трудно продолжать, сдавило горло, перед глазами стояло мёртвое лицо Даннума. Когда пауза затянулась, Ра'с осторожно заметил: — Но ты жив. Тим встряхнул головой, сдерживая улыбку: неужели зацепил? Сдержать, впрочем, удалось легко — его захлёстывало затаённой тоской по брату. Он старался не думать об этом, пока не найдёт его, но было так трудно — не кричать, срывая горло, в пустоту, о том, что Он отнял у него всё, отнял брата со своими глупыми задачками. Он был всемогущ, но требовал, казалось, невыполнимого. Или в том и была его цель? Смирение за брата? Доверься первому встречному, кто не попытается тебя убить, сын мой, и откроешь истину? Значит, из Тима сын выходил препаршивый. — Я умер, а потом проснулся. Тогда это и случилось впервые. Они пытались добить меня, но лишь перебили себя сами. Я продолжал истекать кровью и не мог исчезнуть, когда Элохим пришёл ко мне. Он… — Тим надел перчатку обратно, снова сжал кулак и не разжимал уже больше, глядя на натянутую на костяшках кожу, — сказал мне, что так будет. Что люди решат, будто я убил брата. Наверное, это и правда так, он ведь защищал меня. С другой стороны… после они пришли бы и за ним тоже. — Тим посмотрел на небо, на сереющий вдалеке горизонт. — Будет гроза. Элохим дал мне новые руки и ноги, сказал, что делать. Сказал, что я проснусь спустя тысячи лет, и брат будет ждать меня. Что мне нельзя медлить. — Повинуясь внезапному порыву, Тим резко повернулся к Ра'су всем телом и прижал кулак к груди. — Что я встречу того, кто поможет мне. — Лгать было рискованно, но Тиму приходилось рисковать. Если Ра'с хоть немного поверил в правду, то такая ложь точно должна была быть во спасение. — В этом кубе, в этом саркофаге, покоится мой брат. Его зовут Даннум, и срок его ожидания выходит. Ты поможешь мне? Ра'с аль Гул смотрел на него с нечитаемым выражением лица. В тот день он так и не ответил Тиму.