***
Пруденция не упускала случая рассказать, какая Лига замечательная, и как Голова Демона хорошо относится к Тиму. Тим и сам видел, что с ним обращаются, как с почётным гостем, но, подобно птице в золотой клетке, он не мог ответить Пруденции такой же хвалебной песнью. Кроме того — он не знал Фонд. Он не мог верить полностью в то, что он — зло воплощённое, хотя иных мнений у него просто не было. — Впрочем, — обронила Пруденция как-то раз, — Голова работал с ними однажды. Несколько раз, на самом деле. Но Фонд до сих пор не приглашён в Коалицию, так что Голова скорее сотрудничал с ними по нужде. Голова мудр, — заключила она, — и умеет уступать, чтобы выиграть. «Вот бы он и мне уступил наконец», — раздражённо подумал Тим. Вслух же ответил: — Я не находил этого в архивах. Пруденция покачала головой, не отвлекаясь от плетения ковра. Тим не мог трогать книги и манускрипты, только смотреть, но валяться с планшетом и копаться в архиве приятнее было с кем-то рядом. Пруденция стала кем-то вроде его личного проводника. Прошёл месяц с памятного разговора с аль Гулом, и Тим не напоминал ему о своей просьбе, а Ра'с не заговаривал сам. Тим умел ждать — скорее инстинктивно и вынужденно, чем от природы, но умел. Хотя сейчас ему и не стоило. — Ты не найдёшь этого в архивах. В их, кстати, тоже. Голова не был единственным, кто сотрудничал с Фондом, — Пруденция повернулась к нему. Тим и так знал о том, что организации работали вместе, а то и менялись сотрудниками, но Ра'с?.. В это трудно было поверить. Не оперативник. Голова Демона. Это совсем иной уровень — не его разрешение, а его личное участие. Или он был умнее, чем Тим думал, или оказался полным психом. — Давно ли это было? Тиму было интересно, как Лига работает с остальными — даже внутри Коалиции — и пока что он не имел возможности посмотреть на неё в деле. Он не был уверен точно: потому ли, что он чужак, или потому, что ничего попросту не происходило. По его наблюдениям выходило, что этот комплекс — головной, здесь Ра'с проводил так много времени, но в то же время — держать его, Тима, в главном комплексе? Неоправданный риск. Тиму не нравилось и то, что происходило в мире. Количество людей, живущих ныне, прежде и присниться ему не могло, и уж тем более не мог он принять количество тех, кто погибал в войнах. Мир должен был расти, но вместо того он пожирал себя сам. Тим не мог быть уверен в правдивости всего, что читал, но пока что казалось, что Лига и впрямь помогала поддерживать мир. Ему нужны были доказательства, тем не менее. Но куда больше ему нужен был брат.***
Ра'с не предупреждал его ни о чём и не готовил ни к чему, просто однажды после завтрака в саду, ставшего традиционным для них, пригласил в свой кабинет. Не сказать, что Тим ничего не ждал от этого визита, и всё же внутри него теплилась надежда. И она была вознаграждена. Ра'с жестом указал на своё кресло, отстраняясь, и чёрный экран вспыхнул. Спустя несколько долгих секунд Тим разглядел часовых и куб. Надпись на грани — та самая, выученная наизусть, знакомая до боли. Ра'с стоял, скрестив руки на груди, и, кажется, чего-то ждал. Тим заметил, что наклонился к экрану почти вплотную, но выпрямляться не стал, лишь повернул голову и попросил: — Отведи меня.***
Конечно же, Ра'с аль Гул его не отвёл. Местоположение внутреннего святилища оставалось сокрыто от Тима, как и всё, что связано с кубом, и это лучше самого высокого забора напоминало, что Тим здесь не гость, а узник, а Ра'с аль Гул — если и не ему, то его брату — возможный палач. Поиски Тима стали ещё более рьяными, но даже дети хранили молчание. — Чего ты хочешь, — отчаянно вопросил он однажды за завтраком, и Ра'с покачал головой. — Того, что ты не способен мне дать. Мира, Тим, я хочу мира и безопасности. Разве ты можешь знать, не опасен ли твой брат? — Он в жизни никому не причинил вреда, — тихо произнёс Тим, до синих всполохов в костяшках сжимая бокал. Он почти слышал, как жалобно запел хрусталь в его пальцах. — Как и ты, Тим, — спокойно ответил Ра'с, потом накрыл его ладонь на бокале своей. — Убеди меня, что я могу верить в твоего брата не меньше, чем ты сам. Бокал всё же разбился — откололась ножка, когда Тим резко опустил его на гладкую поверхность стола, рывком стряхнув чужую руку. Хотелось огрызнуться. Не стоило огрызаться: стоило подумать о том, как доказать Ра'су то, в чём сам он не был уверен.***
Тим рассказывал о Даннуме. Беда была в том, что он не мог лукавить. Вернее мог, но не слишком явно — он не мог изменять уже рассказанное, и роль следовало играть до конца. Ра'с знал, что Элохим ничего конкретного о Даннуме не сказал. На кубе были и другие письмена, но Тим не мог быть уверен, какую их часть Ра'с знает и без него. — Ему необходимо увидеть меня, — повторил он в сотый раз. — Я должен открыть саркофаг, я должен встретить его в этом мире. Я должен успеть раньше, чем выйдет срок. — То есть, ты и сам понимаешь, насколько опасно выпускать потенциальную параугрозу, с учётом того, что последнее, что она помнит — это как люди убили его брата, а потом перерезали ему горло? Ты ведь не знаешь, какой силой… он обладает теперь. Тим упрямо смотрел ему в глаза и держался ровно. — Для Даннума не было ничего и никого важнее меня, Ра'с. Он будет видеть лишь меня, если я буду первым. — Тим, — Ра'с склонился ближе к нему, отвечая прямотой на прямоту. — Если ты неуязвим, и тебе велено разбудить его — не думал ли ты о том, что это лишь потому, что его силе требуется противовес твоего бессмертия? Что он вот настолько разрушителен? Тим вцепился в его руку бронзовыми пальцами, сжал до синяков. — Я. Знаю. Своего. Брата. Лучше, чем вас, и лучше, чем вы когда-либо узнаете. Он самый чистый человек из всех, кто жил. Он чище меня. И он лежит в каменном гробу, ожидая, пока я приду за ним. И моё время выходит. Каждый день промедления — созидает опасность, о которой ты целыми днями твердишь. Ра'с вывернул ладонь, перехватывая кисть Тима и не отстраняясь. — А что, если ты никогда не разбудишь его, и это сбережёт сотни, тысячи жизней, Тим? Есть хоть одна причина, по которой я должен так рисковать? Расскажи мне? Тим смотрел в его глаза, не мигая, несколько долгих секунд, затем отдёрнул руку. Пальцы Ра'са легко соскользнули, кисть опустилась на стол. Тим рывком поднялся и вышел из столовой, изо всех сил стараясь не бежать. Было так трудно объяснить то, что ему казалось очевидным.***
Поздней ночью Тим через окно пробрался в спальню Ра'са — потому что не мог больше ждать. Он сел на край постели, укрытой тканью, сплетёной из шерсти пополам со льном. Покрывало тотчас истлело, погребая Ра'са под ровным слоем пепла. Тот не спал. Ра'с тяжко вздохнул, садясь на постели — прямой, как ствол кипариса, и такой же крепкий. Он сурово смотрел на Тима. Тим настойчиво пересел ближе. — У нас нет времени, — сказал он, перебирая пальцами пепел, не отрывая от Ра'са взгляда. Чем дольше ты споришь со мной, тем опаснее всё это становится. Пожалуйста, — он рывком вцепился в чужую ладонь — в который раз, едва надеясь уже на положительный ответ, — пожалуйста, пусти меня туда, пока не стало слишком поздно. Или в Тиме умер талантливый актёр, или его уверенность оказалась до странного заразительна, но Ра'с, выдержав паузу, наконец мягко перевернул ладонь, и сжал его пальцы. — Хорошо, — сказал он. — Хорошо, но нам придётся подготовиться. Тим выдохнул с облегчением, почти смеясь, но всё же сдержал этот счастливый нервный смех, стиснул сухую кисть, помотал головой. — Да. Да, конечно. Всё, что скажешь. Тим и правда был готов на всё. Ра'с опустил ноги на пол, быстро погладив его по голове, и задумчиво уставился на постель, обращённую в пыль уже целиком. Хлопок простыней, матрас — всё стало пеплом на стальном каркасе, ссыпалось на пол. Ра'с вздохнул, улыбаясь. — Твоих визитов сюда мы не предусмотрели. — После он шагнул к шкафу, открыл высокие створки и достал верблюжьи одеяла. Расстелил их на полу — широкий, свободный жест. Одно Ра'с свернул длинным валиком и уложил в изголовье. Опустился сам на импровизированную постель и похлопал ладонью рядом с головой. — У нас много дел завтра. Ложись спать. Тим собирался отправиться к себе, но помимо того, что ему было необходимо подыгрывать, прогибаться, лечь здесь казалось попросту самым правильным. Удобная постель, когда завтра им предстояли свершения, манила к себе. Кроме того, за окнами Ра'са шелестела листва — нежный звук, отголосок того, что Тиму было необходимо, и чего в его комнате просто не было. Солнце уже поднималось на востоке, и даже тучи не могли его спрятать — серое небо разбавлял нежный розовый оттенок. В остывшей ночи колючие верблюжьи одеяла казались холодными, но Тим и не подумал бы укрываться. Он помотал головой, чтобы лечь на собственные волосы, и запоздало понял, что лёг лицом к Ра'су. Тому, впрочем, ничто не мешало, он опустился легко и безыскусно, очевидно привычный и к куда более суровым условиям, чем обычный сон на полу. Тим не знал, что сказать. Поблагодарить его? Любое лишнее слово о том, что им предстояло, ставило всё под угрозу. «Спасибо за милосердие?» Всё утыкалось в задачу Ра'са. Он стерёг человечество, и к чему благодарить за помощь того, кто принял, как факт: дать ему волю, пустить к брату — значит, сохранить мир. Ра'с прикрыл глаза, и Тим уставился на его седые виски. Они почти светились в темноте. Ему не доводилось проверить, но казалось, что несмотря на его способности, Ра'с одержал бы верх. Размышляя об этом, Тим уснул. Ему снились караваны — белоснежные, на далёком севере. Ничего общего с реальностью. Но вообще-то, Тим не был уверен, что именно реальность им нужна.