glory and gore

Спустя три года Лига стала его домом. За эти же три года он понял, что более не растёт; навеки замерший телом в шестнадцати, как насекомое в смоле, он взрослел лишь разумом. Имаг вытянулась, росла не по дням, а по часам, и вскоре почти догнала невысокого Тима. Из малышки она превратилась в юную Тень, гибкую, неслышную, и младший брат стремительно догонял её. Три года — это и для смертного было бы слишком много. За это время Тим успел выучиться — и с его памятью обучение, кажется, было таким простым. Новые языки он запоминал всё быстрее — просто помня старые. Не так уж много различий было внутри групп. Драться его учил сам Ра'с. Не только он, конечно: тренировался Тим и с Пруденцией, и с другими Тенями, но более Ра'с не занимался ни с кем. Он рассказывал Тиму о старых, давно забытых миром техниках, помогал тянуться и приводить в порядок собственный разум. Это было не так уж просто, а благовония и песни вовсе раздражали его, но обучение приносило свои плоды. Возможно, неуязвимость служила ему плохую службу, но Тим не оглядывался на неудачи, шёл напролом. Даже если это было ошибкой… Ра'с говорил, что нужно использовать свои преимущества. Его преимуществом было бессмертие. Не просто бессмертие — умение возвращать урон нападающему. Тим не подставлял другую щёку, он бил в ответ. Мир изменился совершенно неузнаваемо. Страны состязались между собой по части технологий, и Тиму это было только на руку: языки программирования не слишком-то отличались от обычных. Не хватало практики, но он предпочитал слушать Ра'са и не пытаться экспериментировать из убежища, где сам же находился. Изредка Тим заходил к нему в лабораторию. Белые мыши, пышные кусты; Ра'с проверял собственноручно созданные лекарства, и хотя Тима не устраивало то, что кто-то погибал, он не мог отрицать пользы новых прививок, значимости его помощи. Ра'с был талантливым химиком — и то неудивительно, Тим, будь он хотя бы вполовину столь же опытен на этой земле, знал бы едва ли не больше. Хотелось быть о себе высокого мнения. Мир открылся ему — обладающему доступом к базам Лиги, возможностью у неё учиться и даже пользоваться разрастающейся с каждым днём Сетью. Ежедневно утро начиналось с медитации в одиночестве или с Ра'сом, затем — изнурительная тренировка, обычно с Пруденцией, следом — завтрак. В течение дня Тим был предоставлен самому себе. Он ни минуты не терял зря в ожидании хоть какого-то знака о том, где сейчас Даннум. Три года назад, вздумай кто выпустить его не то что на другой материк — хоть бы и в Багдад среди бела дня — он бы сдал себя с потрохами в первые же минуты. Теперь — помимо того, что он понимал, как нынче выглядит мир — он знал и тонкости. Акценты, полутона, умение заигрывать и дразнить — всё это взрастил в нём Ра'с. Казалось, будто тот Тима готовил. Быть может, так оно и было. Потому что когда спустя три года Даннум объявился на радарах — только Ра'с мог его найти. И только Тим — остановить. Трудно было понять, заметал ли он свои следы, или не оставлял их, был ли его путь хаосом или поиском? Лига не нашла ничего похожего на кровавый след за ним, но этого было мало, чтобы решить, что брат успокоился. Искал ли Даннум его? Его поиски должны были быть настолько труднее, ведь даже у Тима было направление. Направление — и помощь. Не было ни дня, чтобы Тим не думал о том, где и как сейчас его брат. Оставаться спокойным было невозможно трудно, тело пело, сердце требовало отправиться на поиски немедленно, но он знал, что и теперь — не время. По большому счёту, он бы рискнул и влез в систему Фонда сам, если бы Ра'с лично не занимался перехватом их сообщений. Когда долгожданный день наконец наступил, Даннума поймали на границе Тибета и Непала, неподалёку от национального парка Аннапурны. Снежные шапки ярко сияли на снимках со спутников, и разглядеть что-либо, кроме бескрайних вершин было почти невозможно. Сухие строчки отчёта не говорили толком ничего, но и их Тиму было не по себе читать: брата буквально загнали в каменный капкан горных хребтов. Потребовалось две минуты непрерывного расстрела из штурмовых винтовок и четыре осколочных гранаты, чтобы умертвить его, вынуждая возрождаться в саркофаге. Тим мог лишь представлять, как больно и страшно это было. Он не находил себе места несколько часов, пока Ра'с не вернулся вечером, и тогда Тим не стал терять больше время. Едва услышав, что Ра'с пришёл, он почти бегом устремился в трапезную. Перед Ра'сом были только чашка кофе с шафраном и кофейник. Увидев Тима, он допил, налил ещё и подтолкнул кофе к уже отодвигающему стул Тиму. Первым говорить Ра'с явно не планировал. Тим сжал чашку и глубоко вдохнул. — Итак, Даннум у Фонда. Ра'с кивнул, серьёзно и сосредоточенно. — Всё верно. Они уже обновили условия содержания. Тим вдохнул снова. — А что будем делать мы? Ра'с откинулся на спинку стула. — Мне кажется, ты пришёл ко мне не за вопросами. Не так ли? Тим хмуро посмотрел на него поверх кофе. — Я отправлюсь за ним. — Конечно же, — согласился Ра'с. Тим прищурился, вглядываясь в его лицо. — И ты не станешь меня останавливать? — Зачем же. Ра'с забрал чашку из его пальцев и глотнул. Со стуком поставил на стол. Тим вовсе забыл про неё, глядя только на Ра'са. — Может быть, ещё и поможешь? — Сделаю всё, что в моих силах. От Тима не укрылось, как дрогнули уголки его губ в попытке сдержать улыбку. Теперь уже он откинулся на стуле, скрещивая руки на груди. — Потому что ты как-то в этом замешан, так ведь. Ра'с улыбнулся уже открыто. — Во главе Фонда стоит совет О5. В него входят тринадцать человек, личности которых засекречены даже для остальных членов совета. Было бы довольно глупо не воспользоваться этим, когда живёшь на земле так долго, не находишь? Тим снова выругался на родном языке, и по вскинутым бровям Ра'са можно было даже решить, что он прекрасно понял, что это значило приблизительно «старый козёл». — И сколько же членов совета ты заменил? Ра'с постучал пальцами по столешнице и посерьёзнел. — Достаточно. Не понять было, ответ это или указание сменить тему. Тим нахмурился тоже и подался вперёд, упираясь локтями в стол. — Так и, — не собирался отступать он, — что мы будем делать? Ра'с смягчился и улыбнулся снова. — Отдадим тебя Фонду, конечно же.

***

Всё несколько осложнялось тем, что три года назад Фонд переместил куб на другой материк. По большому счёту — на другой конец земного шара. В этом была логика, конечно же, но сам факт стал досадной помехой, вынуждающей Тима отправиться довольно далеко от Лиги. И одним делом было смотреть на снимки со спутников, фотографии с самолётов, изучать историю гражданской и военной авиации — словом, делать всё, что Тим мог, находясь в золотой клетке Лиги; и совсем другим — лететь самому. Ра'с отправлялся с ним — вряд ли из недоверия, скорее из чувства долга и вечной своей заботы о безопасности. Его заслугой было то, что никто не требовал от Тима снять перчатки. А также то, что у него был полный комплект документов на имя Тимоти Джексона Дрейка (полное имя он придумал давным-давно, ещё когда закопался в историю Старого и Нового Света), согласно которым, между прочим, Анри Дюкард приходился ему законным опекуном. Ра'с объяснял это тем, что так меньше вопросов будет к самому Тиму — и к его юному виду. Тиму было плевать, он был слишком взволнован даже для шуток о том, что Ра'с и впрямь обеспечил ему опеку на последние три года. Букву имени Его легко прятал грим. Самолёт мягко оторвался от земли, и для Тима — сколько бы ему ни было лет — ощущение полёта было совсем новым. Вернее, оно разительно отличалось от чувства, с которым он летал меж ветвей. Эти невесомость, давление, вжавшее его в кресло — они были слишком чудесными. Земля внизу так быстро отдалялась. Это значило лишь то, что очень скоро он доберётся до брата. Всё время, что они были с Ра'сом наедине, они обсуждали план действий. — Фонд любопытен до жестокости, — говорил он. — Они ни за что не упустят возможности заполучить тебя. А получив — изучить от и до. К счастью, они не смогут причинить тебе вреда. Но попав к ним, ты уже не выберешься так легко. Следует соблюдать осторожность. Вызвать их доверие. — Разве ты не можешь просто приказать им отвести меня к саркофагу? Тим и сам понимал, что нет. Но хотелось услышать чёткий и ясный ответ от Ра'са. Тот покачал головой. — Сотрудники Фонда — параноики все до единого. Это похвально. Но нам не на руку. Безосновательные приказы сотрудника любого уровня вызовут подозрения и послужат поводом для внутреннего расследования. Не будем рисковать без нужды. Но я буду следить за исследованиями — на случай если у них не хватит ума сложить два и два и понять, что вы связаны. Тим задумчиво кивнул, разглядывая документы. — И как мне туда попасть? Ра'с пожал плечами. — Быть собой. — В ответ на скептичный взгляд Тима он фыркнул. — Серьёзно, ты думаешь, они не заметят потенциальный объект, расхаживающий по улицам мегаполиса? Тим не знал, вообще-то. — Что там будет происходить. Расскажи мне. — Полагаю, тебе лучше всего будет нарваться на неприятности. В каждом полицейском департаменте у них есть если не сотрудник, то связной, которому платят за сообщения о подозрительных делах. Если тебя арестуют, то Фонд заберёт тебя в течение нескольких часов. А там, — Ра'с заговорщицки подмигнул, и это было так странно видеть, что Тим невольно поёжился, — просто будь паинькой. Тебя допросят, отведут в камеру. Будут спрашивать о символе и руках — не говори ничего. Само собой, про Лигу и ГОК — тоже. И о том, что твой брат у них — молчи. Ты всё помнишь, чёрт возьми, мы обсуждали это сотню раз? Тим кивнул. — Не позволяй им тянуть, Ра'с. — Сделаю всё, что в моих силах. И ещё, Тим… — Да? — Назовись Каином.

***

Нью-Йорк был ужасающе огромен. Они разделились ещё в аэропорту, и вещи Тима — документы в том числе — остались у Ра'са. При Тиме не было даже телефона. Только немного денег. Он был одет весьма близко к тому, в каком виде его схватила сама Лига. Вернее — к одежде, оставленной им на крыше музея. С поправкой на попытки выдать его за подростка. Простые кеды, тонкие чёрные джинсы и белая рубашка, поверх которой — чёрная же накидка с капюшоном и высоким воротником. Просторная, скрадывающая силуэт и почти провокативная. У Тима было достаточно времени — нужно было дождаться темноты и добраться до окраин — так что часть пути он прошёл пешком, с любопытством разглядывая город и людей в нём. Никого здесь не смущало ни то, что он из осторожности не снимал капюшон, хотя грим оставался на его лице, ни перчатки — несмотря на отголоски зноя, знаменующего приближение лета. Тиму было бы весьма прохладно в Нью-Йорке, вообще-то, если бы не эта многослойная одежда. Он не заботился ни о чём сейчас, и это было странное ощущение — идти, не таясь, почти демонстративно. Он даже спустился в метро, и всем было плевать. Чем ближе был закат, тем ярче вскипали азарт и предвкушение. Можно было бы сразу прилететь в аэропорт имени Кеннеди или в Ла Гуардия, но нужно было запутать следы — просто на всякий случай. К вечеру Тим добрался до Куинса. Он зашёл перекусить в одну из забегаловок — ту, что была почище, но не в еде было дело. Всё, что он мог попробовать здесь — сладкая газировка. Наверняка она была очень вредной (и очень вкусной тоже, что уж тут говорить), но Тима больше интересовала уборная. Там он долго смотрел на себя в зеркало, не узнавая без знака на лбу. Он вообще не слишком часто себя разглядывал. Из зеркала хмурился, пожалуй, сверх меры усталый мальчишка, бледноватый, особенно для того, кто три года жил в Ираке. Синие глаза, чёрные волосы, упрямые губы. В этой одежде он сошёл бы за обыкновенного американского подростка. Но его детство закончилось давным-давно: в день их с братом смерти. Тим намочил кусок туалетной бумаги и долго, старательно и неумело стирал грим. Официантка за стойкой не посмотрела на него, когда он выходил, зато слегка нетрезвый мужчина у входа уставился на него с интересом. Десять тысяч лет назад быть другим значило быть изгоем. Теперь каждый первый был другим, и чтобы привлечь внимание Тиму недостаточно было оставаться собой — невысоким и тонким. Нужно было отличаться разительно. Он стянул перчатки и бросил их в урну у дайнера. На улице было совсем темно. И не очень-то людно, вообще-то. Тим прошёл мимо круглосуточной прачечной. Под ноги попалась помятая алюминиевая банка, и он едва не споткнулся — а потом начал пинать её перед собой. Кто-то высунулся из окна и заорал на него, но Тим показал в сторону окна средний палец. Даже металл вместо кожи никого не смущал. Ему «повезло» лишь спустя пару часов — возле одного из баров. Впрочем, даже тогда пришлось нарваться. Это было как раз-таки проще некуда: всё, что случилось с ним, не смогло искоренить саму его суть. То, что делали он и брат. Защищали людей. Сперва Тим услышал испуганный женский голос, потом вскрик и нестройный грубый смех. Он пошёл на звук. В подворотне за баром несколько крупных мужчин зажали девушку. У одного был нож. По-видимому, они собирались её ограбить, а потом сумочки оказалось мало. — Эй! — окликнул их Тим. — Иди, куда шёл, — огрызнулся один из мужчин, не глядя. Тим сощурился. Ну уж нет. Бить в полную силу, не заботясь о том, чтобы не навредить сопернику сверх меры, было здорово. Тим с наслаждением прислушался к хрусту под костяшками. У бериллиевой бронзы было одно неоспоримое преимущество рядом с живыми руками — такой удар непросто было выдержать. Когда-то очень давно, в тот злосчастный день Тима пугало то, что он видел. Как расцветали раны на теле того, кто пытался пронзить его. Теперь это зрелище пьянило. Нож вонзился в его живот, Тим широко улыбнулся, кладя ладони поверх пальцев бьющего, и потянул его руки, вспарывая свою — нет, только чужую плоть. Было больно. Это ничего; ведь им было куда больнее. Когда всё было кончено, девушки уже не было рядом. Тим надеялся, что она вызовет полицию, и, конечно же, его надежды оправдались. Он с удовольствием поднял руки, когда позади замерцали проблесковые маячки. Каждый шаг приближал его к Даннуму — даже если этот шаг был обратно в клетку.