Жизнь и удивительные приключения Сюэ Яна, босяка из Куйчжоу

Вопль разрезал тишину помещения, эхом отразился от стен. Когда отзвуки его стихли, мягкий голос произнес: — Это не похоже на крик боли, Чэнмэй-сюн. Кто кричал? Сюэ Ян подбросил что-то к потолку и поймал одной рукой. — Ты, — сказал он, скалясь. — От счастья. Полчаса спустя они плечом к плечу стояли посреди заброшенного, поросшего бурьяном двора, а напротив них выстроилось с десяток ходячих мертвецов. Они были совершенно неподвижны. — Как ты им приказываешь? — спросил Мэн Яо, внимательно глядя на мертвецов. Сюэ Ян прижал палец к виску. — Мысленно. Смотри. Все мертвецы одновременно сделали шаг вперед. — А ты можешь приказать, чтобы один делал одно, а другой другое? — полюбопытствовал Мэн Яо. Сюэ Ян скривился. — Этим — нет, они все равно что единое существо. Разом нападают… или не нападают. А вот если мертвец сложный… Пойдем! И он едва ли не потащил Мэн Яо за собой, а за ними последовал, пошатываясь, мертвый отряд. В поместье, что Цзинь Гуаншань отдал своему бастарду и Сюэ Яну для работы, была небольшая хозяйственная пристройка, а под ней — глубокий холодный подвал. В нем царила темнота, но Мэн Яо захватил с собой факел — чего никогда не делал Сюэ Ян, словно мог видеть в темноте. Здесь, прикованный к стене железными цепями, на коленях стоял человек. Толстые металлические кандалы охватывали его запястья, щиколотки, шею и талию, и цепи были натянуты так, что он не мог переменить позу. Впрочем, человек, кажется, и не пытался, застыв, словно изваяние. Во всяком случае, до того момента, как Сюэ Ян и Мэн Яо вошли. Тогда пленник подался вперед, цепи его натянулись, выступили жилы на шее, а из горла вырвался глухой рев. — Твои гвозди разве не подавляют его? — спросил Мэн Яо. — Подавляют, — недовольно ответил Сюэ Ян. — Если бы не они, мы бы с тобой уже были покойники. — Цепи… — Будь у него воля — он бы их порвал. Но мы посмотрим… Не договорив, он шагнул вперед, остановившись перед лютым мертвецом ровно настолько, чтобы тот, даже натянув цепи до предела, не мог его достать. Ярость клокотала в груди мертвеца, он скалил зубы, а Сюэ Ян ухмылялся, глядя на него. — Ну, привет, Призрачный Генерал. Давай-ка посмотрим, как тебе это понравится… Он сжал что-то в кулаке и замер, не сводя взгляда с Призрачного Генерала. Тот смотрел в ответ — но постепенно ярость ушла из его позы, и он обмяк в своих цепях. Ухмыляясь, Сюэ Ян шагнул ближе, губы его шевельнулись, словно отдавая беззвучный приказ, и Вэнь Нин сел перед ним на пятки, склонив голову. — Видишь? — прошелестел Сюэ Ян — лицо его выражало дикий, звериный восторг. — Она работает! Он протянул руку и медленно, осторожно, словно касаясь злой собаки, положил ее на голову Вэнь Нину. Тот не шевельнулся. — И если ты вынешь гвозди из его головы, тоже будет работать? — усомнился Мэн Яо. Сюэ Ян передернул плечами и отошел от Вэнь Нина назад, к нему. — Проверять не стану. Может, и не будет. Учитель Вэй вернул ему разум, и Вэнь Нин подчинялся ему по доброй воле. Не уверен, что он станет слушаться Печати, если осознает себя. — Он снова посмотрел на застывшего на полу Призрачного Генерала. — Удивительно преданный пес. Учитель Вэй потрясающий заклинатель, раз сумел такое создать. — Был потрясающий заклинатель, — поправил его Мэн Яо. — Твой учитель Вэй давно мертв. Сюэ Ян пренебрежительно махнул рукой. — Он еще вернется, помяни мое слово. На поверхности, пока они шли через двор к дому, Мэн Яо спросил: — Так ты считаешь, что Печать готова? Сюэ Ян пожал плечами. — Ну да. Все остальное зависит от самих мертвецов. Мне теперь нужен хороший лютый, такой, которого я подниму сам. У тебя есть кто-нибудь на примете? — он захохотал, не дожидаясь ответа. — Как насчет этого дикого зверя Не Минцзюэ? Давай поднимем его, охрененный выйдет лютый мертвец! — Ты с таким не справишься, — сухо ответил Мэн Яо. — Боюсь, даже с помощью Печати. Брат Минцзюэ был яростен при жизни, стань он лютым мертвецом — и никому бы из нас не поздоровилось — Даже тебе? — Сюэ Ян снова рассмеялся. — После всего, что между вами было? — И он согнулся от смеха, утирая глаза. Лицо Мэн Яо стало еще более безразличным. — Твои шутки безосновательны, Чэнмэй-сюн. — Надо же, какая жалость, — продолжая фыркать, протянул Сюэ Ян. — Бедный, бедный Мэн Яо, он и так заходил, и эдак хвостом вертел, а глава ордена Не так ничего и не понял. А может, понял, но сам не хотел, засматривался на третьего братика. Ох и братья, я не могу! — им овладел новый приступ смеха. — Ты потому его и прикончил, скажи же, да? Цзинь Гуанъяо смотрел, как он веселится, со все отчетливее проступающей улыбкой в уголках губ. — Сюэ Чэнмэй, — позвал он наконец, — ты же помнишь, что мое имя уже давно не Мэн Яо? — Да ну, — тот махнул рукой. — Долго учить и запоминать. Шлюхин сын — шлюхин сын и есть. — Он с улыбкой толкнул Мэн Яо локтем в бок. — Ой, да брось, не делай такое лицо, я же не в обиду. Твоя матушка была достойная женщина, не выкинула же она тебя в помойку. — Меня не обижают такие вещи, — кротко ответил Мэн Яо. — Кроме того, ты мой друг. Я найду тебе материал для лютого мертвеца. — Спасибо, — Сюэ Ян ответил шутовской поклон, — глава ордена Цзинь. *** Сюэ Ян не слишком хорошо понимал, что такое “друзья”. Вокруг него кого только так не называли. Вот, например, он знал, что учитель Вэй и нынешний глава ордена Цзян раньше были друзьями. Ну так это никак не помешало Цзян Ваньиню прикончить своего друга на горе Луаньцзан. Друзьями вроде как были и трое названных братьев Не Минцзюэ, Лань Сичэнь и Цзинь Гуанъяо — и как же это мешало бешеному главе ордена Не угрожать Цзинь Гуанъяо и даже бить его, а тому — довести своего друга до искажения ци? На протяжении многих лет у Сюэ Яна не было никаких друзей, и он в них не нуждался. Но потом появился Мэн Яо, и с течением времени именно он стал тем, кого Сюэ Ян назвал своим другом — и кто назвал своим другом его самого. Означало ли это, что он любил Мэн Яо, доверял ему, прикрыл бы его спину, случись нужда? Ничего это не означало. И когда ночью после того, как Сюэ Ян закончил копию Тигриной Печати, под чьей-то осторожной ногой скрипнула половица, он совершенно не удивился. Да и разочарован не был. Не то чтобы он ждал чего-то такого, нет, иначе бы не спал мирно в своей кровати. Сон его был чуток, и все же это был сон — на Сюэ Яне были лишь нижние одежды, а за Цзянцзаем пришлось протянуть руку. Он не был готов, хотя и догадывался, смутно, краем сознания, что когда он закончит то, зачем его позвали в Башню Кои, Цзини захотят от него избавиться. Отца не было уже, но сына сделали из того же теста. И все же слишком рано, никаких опытов над Печатью Сюэ Ян еще толком не провел. Неужели Мэн Яо действительно считает, что дело сделано? Или все же обиделся на “шлюхиного сына”? Кто ж на правду обижается… Сюэ Ян слетел с кровати, схватил меч, сунул Печать за пазуху и рванул прочь из дома. Он не рассчитывал уйти незаметно, догадывался, что Мэн Яо пошлет за ним не одного человека и даже не десять, но даже не подозревал, насколько высоко друг его ценит. Полсотни, никак не меньше, воинов прислал глава ордена Цзинь, и когда они поняли, что Сюэ Ян их обнаружил, то перестали таиться. Двор озарился светом факелов и вспышками лезвий — они налетели на него со всех сторон. Сюэ Ян отбил несколько клинков, всадил кому-то меч в живот. Он бы активировал Печать, но понимал, что лучше сделать вид, будто ее при нем нет — и тогда, возможно, у него будет шанс уйти. Да и мертвецов здесь, в поместье, было мало, и только обычные ходячие, с которыми заклинатели справятся с легкостью. А Вэнь Нин ему на помощь не придет — это Сюэ Ян не столько понимал, сколько чувствовал, — и вовсе не из-за цепей. Он прорывался на свободу с яростью загнанного зверя. Вокруг стоял крик, взлетали лезвия мечей, со звоном ударяясь о клинок Цзянцзая. Но они не могли нападать всей толпой, иначе бы только помешали друг другу, а уж с пятью-шестью противниками одновременно Сюэ Ян мог справиться. Может, он и не был фехтовальщиком на уровне школы Гусу Лань, но и его враги не были, а еще они не знали сотен уличных приемов и не были безжалостными убийцами. И он кружился, стремительный и легкий, полосовал мечом вокруг себя, шаг за шагом, неуклонно продвигаясь к воротам. Кажется, они поняли, что добыча всерьез намерена ускользнуть. В какой-то момент кольцо заклинателей вокруг Сюэ Яна вдруг распалось, подаваясь назад. Он слишком поздно понял, почему они отступают. В воздухе запели стрелы. Он отразил первый залп, но когда выстрелили второй раз, не смог отбить все стрелы: одна впилась в бок, вторая — в ногу. Нельзя стоять на месте. Он кинулся в толпу заклинателей, к воротам. Еще несколько взмахов Цзянцзаем — клинок скрежещет о клинок, вонзается в чью-то плоть, чье-то лезвие достает самого Сюэ Яна. Заклинатели снова отступают — и снова свистят стрелы, и он уже не пытается отбить — он бежит. Удар в плечо и в спину — сила луков так велика, что он падает на колени. К нему кидаются, но он вскакивает, отбивается, снова и снова. Ворота — вот они. Бежать. Бежать. Свистят стрелы. Он уже не чувствует боли. Кто-то додумывается бросить сеть, но Сюэ Ян разрубает ее в полете. — Да убейте же его наконец! — слышит он крик и с изумлением — и чем-то еще, странно горьким на вкус — узнает голос Мэн Яо. За воротами — дорога, поле, темная тень леса. Он бежит через поле. Стрелы летят ему в спину, сыпятся ливнем. Погоня несется по пятам. Но он все еще быстрее. Своды леса смыкаются над головой. Он бежит без дорог, без тропинок, летит через буреломы, вдоль оврагов. Хрип собственного дыхания глушит все прочие звуки, в ушах колотит кровь, ноги как каменные и тело уже почти не подчиняется ему — но очень, очень хочет жить. Толстый древесный ствол возник перед глазами так внезапно, что Сюэ Ян едва не влетел в него лбом. Почти гладкий, ни веточки, ни нароста на стволе, чтобы вскарабкаться — дерево всем собой тянулось наверх, к свету. Это было то, что нужно. Обхватив ствол руками и ногами, Сюэ Ян почти что вполз вверх по нему. Зацепился за первую ветку, подтянулся, зацепился за следующую. Наконец, забравшись так высоко, как только мог, чтобы ветки продолжали держать его, он прижался к дереву и затих, пережидая погоню. Ждать пришлось долго. Заклинатели не желали покидать лес без добычи — не иначе, Мэн Яо их не отпускал. Кажется, с высоты Сюэ Яну удалось разглядеть и его тоже, но он не был уверен — все больше и больше крови вытекало из его тела, все больше он слабел. Сюэ Ян отличался потрясающей выносливостью и живучестью, но был предел и у его сил. Все, на что его хватало сейчас — не потерять сознание и не свалиться с дерева, и молиться, чтобы Мэн Яо не нашел где-нибудь собак. Наконец свет факелов исчез, и внизу стало тихо. Сюэ Ян выждал еще немного, а потом как мог беззвучно спустился на землю. И поковылял прочь, подальше от поместья, Мэн Яо и заклинателей. Он не был зол на Мэн Яо. Тот хотел Печать, потому он и пригрел Сюэ Яна. Теперь, когда Печать была закончена, он постарался избавиться от Сюэ Яна — и правильно, зачем нужен союзник, который сделал то, что от него требуется и который к тому же вбивает клин между Мэн Яо и миром заклинателей. Убив его, Мэн Яо получил бы Печать и возможность продемонстрировать всем голову Сюэ Яна со словами — смотрите, я не таков, как мой отец. Уж точно после этого главы орденов все бы ему простили. Мэн Яо все сделал правильно. А что ему не удалось — ну так не на того напал. Сюэ Ян тоже все сделал правильно — не мог же он позволить убить себя. Так и ведут себя друзья? Или кто-то из них поступил не как друг? Или они оба повели себя не как друзья? Впереди забрезжил просвет между деревьями и широкая натоптанная тропа. Ее надо было пересечь и бежать лесами дальше, но ноги вдруг перестали держать Сюэ Яна. Раны слишком тяжелы, понял он. Они не заживут сами по себе. Ему нужно лечение или хотя бы перевязка, ему нужна вода и пища. Ему нужна помощь. Кто ему поможет, если друг пытался убить его? Очевидно, никто. В этот момент Сюэ Яна настигло осознание, что он когда-то, где-то сделал что-то неправильно. В следующее мгновение голова его закружилась, его повело, и Сюэ Ян рухнул в придорожные заросли и так и остался лежать. — Что тут такое? Что происходит? — Тут кто-то лежит. — Вот почему кровью-то воняет! Мертвый, да? Похороним его? — Нет. Но он тяжело ранен. Голова кружилась, сознание то возвращалось, то уплывало. Его мягко укачивало. Ему было тепло. Кто ему поможет?..