Жизнь и удивительные приключения Сюэ Яна, босяка из Куйчжоу

В тот день, впервые за несколько недель, выглянуло солнце. Город И был угрюм и неприветлив. Близкие горы бросали на него холодную тень, но при этом не защищали от колючих ветров, а те, в свою очередь, не спешили разгонять стылые туманы, что часто наползали на городские улицы. Весна пришла сюда поздно. Но в тот день выглянуло солнце. Слепышка все еще крепко спала в своем гробу, а Сюэ Яна что-то подняло с постели и выгнало во двор, где он обнаружил сидящего на поленнице Сяо Синчэня. Тот подставил лицо лучам и слегка улыбался. Кожа его была чистой и белой, и под ней проступали синие венки. Тень усталости и печали лежала на лице. В уголках рта Сюэ Ян приметил морщинки, которых не было, когда красивый и гордый даочжан доставил преступника в Башню Кои. Полы его одежд и края рукавов истрепались. Печать бесприютности и бедности лежала на даочжане Сяо Синчэне. Сюэ Ян сел рядом, любуясь делом рук своих. А то ли еще будет, подумал он и широко улыбнулся. Даочжан повернул к нему голову и, словно увидев улыбку Сюэ Яна, улыбнулся в ответ — хотя, если так подумать, увидь он ее — и желание улыбаться начисто бы отбило. Пока Сюэ Ян думал это, даочжан поднял руку и легко коснулся его лица. Сюэ Ян все еще не проснулся до конца, а солнце было таким теплым — наверное, он размяк и именно поэтому позволил тонким прохладным пальцам несколько секунд скользить по своему лицу. Потом опомнился, дернул головой, отстраняясь. — Прости, — повинился даочжан, — мне просто любопытно, как ты выглядишь. «Хитрит? — подумал Сюэ Ян. — Узнал? Хочет проверить?» — Прости, — еще раз повторил даочжан, отворачиваясь, и щеки его слегка заалели. — Пожалуйста, скажи что-нибудь. — Зачем? — спросил Сюэ Ян. Спросонья голос звучал хрипло, и это было кстати, потому что, кажется, от неожиданности он забыл изменить его. — Мне хочется знать, каков ты из себя, — даочжан снова повернул к нему лицо и улыбнулся. — Хотя я все равно, наверное, не смогу представить себе твою внешность. Я ослеп не так давно, я не владею искусством читать руками, как слепые от рождения люди, вроде А-Цин. Извини меня, пожалуйста. Забудь. Сюэ Ян подумал, что ничем не рискует. Действительно, как Сяо Синчэнь узнает его, даже если обтрогает с ног до головы? Не так уж долго они были знакомы, вряд ли даочжан пристально разглядывал его. А если даже и узнает — ну, что ж, просто придется завершить игру раньше. Жаль, но не смертельно. То есть — тут он ухмыльнулся — смертельно, конечно. Но не для него. — Хорошо, — небрежно бросил он, взял даочжана за руку и положил его ладонь себе на лицо. Сяо Синчэнь не торопился. Он провел кончиками пальцев по лбу Сюэ Яна, очертил контур его лица до подбородка, прошелся под челюстью, по другой стороне вернулся на лоб. Сосредоточенно нахмурившись — выглядело забавно, Сюэ Ян фыркнул, — провел пальцами по носу, по скуле, обрисовал глаз, потом второй. Кончик пальца щекотно прошелся по ресницам. Рука вернулась на щеку, дошла до губ. Большим пальцем даочжан провел по нижней губе — и Сюэ Ян вдруг заметил, что дышит тот жарко и часто, рот приоткрыт, а щеки залились румянцем. Завороженный неожиданной красотой этого зрелища, он чуть шире раскрыл губы, и когда палец нечаянно коснулся кромки зубов, слегка прикусил его и облизнул кончиком языка. Сильно вздрогнув, даочжан отстранился. — Прости, — произнес он срывающимся голосом. — Я солгал тебе. — Да? — переспросил Сюэ Ян. Он опять забыл играть голосом, но сейчас и сам его не узнавал. — Я хотел коснуться тебя, — признался Сяо Синчэнь. — Я… прости, я… давно никого не касался… — На безрыбье сойдет и парень из канавы? — хмыкнул Сюэ Ян, не сводя с него глаз. Он ощущал странное — какое-то досадное волнение, которому не мог найти ни определения, ни выхода. — Что? Нет! — вскинулся Сяо Синчэнь. — Я не это… что ты, я не имел в виду… Мы уже почти год живем вместе, и… ты нравишься мне. Он хоть и отстранился, но не встал и не ушел. Ладонь его лежала на запястье Сюэ Яна — на запястье калечной руки, поверх перчатки. Что за человек, он ведь даже про перчатку ни разу не спросил… Признание даочжана открывало новые, тревожащие возможности. Качнувшись вперед так, что они оказались лицом к лицу, Сюэ Ян спросил с улыбкой: — Действительно нравлюсь? Или просто никого больше рядом нет? — Будь ко мне милосерден, — с вымученной улыбкой произнес Сяо Синчэнь. — Мне и так стыдно, а ты меня еще и пытаешь. — Он начал подниматься на ноги. — Действительно нравишься, но верить или нет… Не дослушав, Сюэ Ян поймал его за руку и дернул на себя. От неожиданности даочжан не устоял на ногах и повалился прямо на колени Сюэ Яну. А тот обхватил его за талию, притянул к себе и прижался губами к губам. Тело даочжана в его руках показалось легким и гибким. На мгновение он застыл в очевидной растерянности, но почти тут же руки его обвились вокруг шеи Сюэ Яна, и он ответил на поцелуй с неожиданной силой и страстью. Какая жестокая шутка судьбы — даочжан Сяо Синчэнь целует своего злейшего врага; знал бы, кто держит его в объятиях — во мгновение ока свернул бы шею. Сюэ Ян непременно посмеялся бы над этим, пусть не вслух, если бы поцелуем из его головы не вымело все мысли до единой. У даочжана был сладкий рот, решительный и умелый язык, сильные его руки с длинными пальцами ласкали шею и плечи Сюэ Яна, зарывались в волосы. Сюэ Ян гладил его спину под слоями одежд и дурел от наслаждения и восторга. — Даочжан, — прохрипел он, когда они оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, — я хочу тебя трахнуть. Сяо Синчэнь залился краской по самые уши, но решительно кивнул и потянулся за новым поцелуем. И как раз в этот момент из дома донеслись неуверенные шаги и постукивание бамбукового шеста. Сюэ Ян закатил глаза. — Отложим до вечера? — спросил даочжан и коснулся губами его запястья. — Только не передумай, — ответил Сюэ Ян, широко ухмыляясь. В ответной улыбке Сяо Синчэня было столько обещания, что Сюэ Ян остро пожалел о неблизком еще вечере. Зато теперь у него было время подготовиться. Для этого ему надо было выбраться на рынок, желательно в одиночестве, и потому, когда даочжан заметил, что в доме кончается рис, он сам вызвался сходить за покупками. — С чего это? — немедленно спросила подозрительная Слепышка. — Что ты затеял? Решил удрать от нас с деньгами? — С моими деньгами, — заметил Сюэ Ян, ухмыляясь. А-Цин немедленно взъярилась. — Скажите пожалуйста, его деньги! Да даже если ты отдашь все свои деньги даочжану, и то не расплатишься с ним за спасение своей жизни! — Ну, понеслось, — фыркнул Сюэ Ян и сошел с крыльца. Сяо Синчэнь, мимоходом погладив А-Цин по голове, сказал ей: — Пожалуйста, успокойся, — а потом повернулся к Сюэ Яну: — Точно не хочешь пойти вместе? Они стояли очень близко, и даочжан, слегка вытянув руку, касался ребром ладони пальцев Сюэ Яна. И тому казалось, что из этой точки по телу расходится жар. Можно было бы пойти вместе… Сюэ Яну стало горячо, когда он представил себе даочжана, разметавшегося в зеленой траве. Взять его под открытым небом, среди полевых цветов, и чтобы никакие вредные девчонки не могли помешать… Да, но тогда ему вряд ли представится случай купить нужное. — А что, — он чуть качнулся вперед, ближе к Сяо Синчэню, и прошептал: — тебе не терпится? Даочжан вновь залился краской, но губы его по-прежнему улыбались. — Мне не терпится, — признался он шепотом. — Но все же я потерплю. Ступай. И Сюэ Ян пошел. Это был удивительный день — ясный, ослепительно солнечный. Теплый ветерок дул ему в спину, словно подгоняя, и Сюэ Ян шагал по знакомой дорожке, стремительный и легкий, улыбающийся во весь рот. Он не ждал ничего подобного. Признание даочжана было неожиданностью, невероятным подарком, и от предвкушения вечера в груди Сюэ Яна царапалось колючее, яркое удовольствие. О, конечно, он еще придумает, как побольнее ударить даочжана этим признанием, уязвить его тем, что он захотел своего врага, жестокого убийцу — потом, это будет потом, когда Сюэ Ян станет вершить свою месть. Что там эти жалкие людишки, которых даочжан покрошил своим мечом, кого они волнуют, кому до них есть дело. Это — это ударит больнее. Но после, когда все будет готово… Сюэ Ян, правда, теперь уже весьма смутно представлял, что это — все, которое должно быть готово. Неважно. Сегодня вечером он втрахает даочжана в кровать, и тот будет стонать от восторга. От этих мыслей хотелось кричать во всю глотку. Уже на обратном пути, с мешочком риса через плечо и корзинкой фруктов в руке, Сюэ Ян вдруг подумал — а с чего он вообще озаботился этим походом на рынок? Слегка растерянный, он нащупал в кармане то, что и было его целью. Достал, положил на ладонь. Стеклянный флакончик с густым ароматным маслом. Зачем? То есть Сюэ Ян знал, зачем, он не был невинен — во всех смыслах. Но разве не веселее было бы разложить даочжана насухо, ну, может, сунув ему для начала член в рот, чтобы как следует облизал? Смотреть, как кривится от боли его лицо — но конечно, Сяо Синчэнь не признается, что ему больно, он будет терпеть и даже улыбаться, ведь он сам этого хотел, а в доме нет ничего, что сошло бы за смазку… Картина эта была неприятна. Настолько неприятна, что Сюэ Яну очень захотелось сделать кому-то больно, словно эта гадость возникла не в его голове, а была кем-то озвучена. Словно кто-то посягал на его даочжана и хотел ему навредить. «Мое», — яростно подумал Сюэ Ян и сжал склянку в кулаке. Нет уж, он постарается, чтобы даочжану было хорошо, чтобы тот орал от удовольствия, подмахивал, просил еще. Придется, конечно, зажать ему рот, чтобы Слепышка не проснулась, но это только сегодня — она частенько уходит из дома, гуляет где-то и наверняка клянчит подаяние — он видел, как она ныкала денежки, возвращаясь домой. Тоже неплохой способ заработать, но нет, он больше не будет его использовать. На душе снова стало хорошо, и Сюэ Ян зашагал домой едва ли не вприпрыжку. Остаток дня тянулся мучительно медленно. Даочжан затеял плести сети, чтобы наловить рыбы — он сам, конечно, ни рыбы, ни мяса не ел, но настаивал, что А-Цин нужно хорошо питаться. Сюэ Ян категорично заявил, что сам тоже одну траву жрать не намерен. Сошлись на рыбе. А-Цин помогала с веревками, а Сюэ Ян, которого такая работа бесила, вышел во двор. Солнце все еще сияло в небесах и грело — невероятное дело для города И. Под кожей зудело нетерпение, и Сюэ Ян взялся вскопать огород. Он весь взмок, пока работал, но жар тела немного унялся, да и день тем временем подошел к вечеру. Сяо Синчэнь вышел на крыльцо, чтобы позвать его ужинать. — Иду, — отозвался Сюэ Ян, поливаясь холодной колодезной водой из ведра. — Не простудись, — сказал Сяо Синчэнь и подал ему полотенце. Это был странный жест, такой… милый? Сюэ Ян замер с полотенцем в руках — ему вдруг вспомнилось, что он много раз видел эту картину — как кто-то встречает кого-то, вернувшегося с полей или огородов: жена мужа, или дети — родителей; зовут ужинать, подают полотенце утереть пот… Он видел, но никогда не был участником такой сцены. — Все в порядке? — спросил даочжан, слегка касаясь его руки. — Когда ты так молчишь, я не понимаю, здесь ты или нет. — Я здесь, — сказал Сюэ Ян. — Спасибо. Это вырвалось случайно, и ему немедленно захотелось откусить себе язык. Вот же чушь, что за «спасибо»… — Ужин, — напомнил даочжан и вернулся в дом. Сюэ Ян последовал за ним. Чаще всего в их доме готовил Сяо Синчэнь. Слепота не мешала ему — главное, знать, где что лежит. Да и еда их была не сказать чтобы разнообразна — чаще всего рис с тушеными овощами, и Сюэ Ян обычно не отказывал себе в удовольствии вслух побрюзжать по этому поводу, поцапаться с А-Цин, которая в очередной раз обзовет его неблагодарным, полюбоваться огорченным лицом Сяо Синчэня. Не сегодня. Сегодня еда была вкусной, такой вкусной, какой он не ел уже очень давно — или даже никогда. Сюэ Ян не задумывался над этим — он просто жадно подчищал свою миску, едва ли не урча от удовольствия. Рядом шумно и неопрятно ела А-Цин — она тоже была довольна едой и вслух хвалила даочжана. Сам же Сяо Синчэнь ел неспешно и аккуратно, и лицо его светилось радостью. «Все хорошо». Эта не то мысль, не то ощущение родилось в голове Сюэ Яна, растеклось теплом по телу. Он вылизал миску под возмущенные вопли А-Цин и принялся дразнить её, что она-то так не сможет — язык короткий. — У тебя зато чересчур длинный! — рассердилась А-Цин и принялась вылизывать свою миску. — Вот, все я могу! — Правда длинный? — спросил Сяо Синчэнь, подняв лицо на Сюэ Яна так, словно мог его видеть. Тон его и улыбка были такие, что Сюэ Яна бросило в жар. — Достаточно, — хрипло ответил он. Слепышка вскоре угомонилась — устроилась в своём гробу и даже сказку требовать не стала. Вообще-то Сюэ Ян хотел подсыпать ей немного травы для глубокого и долгого сна, но в последний момент передумал. Он знал, конечно, что девчонка слепая, но иногда устремленные на него белые глаза были такими… словом, он остерегался. Сяо Синчэнь, двигаясь неспешно и плавно, наводил порядок перед сном. Потом, прихватив полотенце, вышел во двор. На губах его все это время царила его неизменная полуулыбка, и понять, о чем он думает, было совершенно невозможно. Сюэ Ян ушёл в крохотную комнатку, которая уже успела стать «его», остановился над кроватью, ощущая некоторое замешательство. Он понял, что не знает, что делать. Опыт не подсказывал ему ничего нужного — метались в голове бесполезные воспоминания о шлюхах обоего пола, что он покупал, о заваленных куда попало крестьянских девках… ничего, что пригодилось бы сейчас, когда он готовился… Тихо стукнула входная дверь, и Сюэ Ян забыл, о чем думал. Он обернулся и увидел на пороге комнаты Сяо Синчэня. — Ты здесь? — обеспокоенно спросил тот. Из одежды на нем остался только нижний халат и нательные штаны, и Сюэ Ян громко выдохнул вместо ответа. Наверное, Сяо Синчэню этого хватило. Он поднял руки и вынул заколку из волос, и пряди свободно рассыпались по плечам и спине, и от этого Сюэ Яна будто продрало изнутри когтями. Стремительно шагнув вперёд, он вынул заколку из рук даочжана, отбросил её и потянул с его плеч халат. — Ты одет, — прошептал Сяо Синчэнь, но вместо того, чтобы сделать что-то с этим, поцеловал Сюэ Яна. За день его поцелуи нисколько не утратили силы. Наверное, это была какая-то магия. В мире не было больше ничего — только рот Сяо Синчэня, только его руки на плечах, его тело, прижимающееся так плотно, что Сюэ Ян не удивился бы, если бы они слились воедино. Они повалились на кровать в путанице рук и одежды. Сяо Синчэнь то пытался развязать на Сюэ Яне пояс, то бесплодно тянул ленту из его волос, а Сюэ Ян ничем не мог ему помочь — его губы не могли оторваться от губ, руки от тела. Он будто горел изнутри, огонь захватил его кровь и голову, и перекинулся на Сяо Синчэня — его кожа была такой горячей, его губы обжигали. Он что-то шептал в рот Сюэ Яна, когда они отрывались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, но его речи прерывались новым поцелуем. И только когда блуждающие по собственной воле руки Сюэ Яна добрались до чужого члена, и даочжан всхлипнул ему в рот, выгибаясь, в голове немного прояснилось и Сюэ Ян вспомнил, что он хотел сделать. Приподнявшись — даочжан потянулся за ним, обхватив его шею руками, — он схватил склянку со стола, зубами выдрал пробку и плеснул масла в ладонь — больше, чем надо, оно густыми каплями пролилось на постель, в воздухе потёк тяжелый запах розы. — Как ты… почему… — выдохнул Сяо Синчэнь. Сюэ Ян, невольно облизнувшись, наклонился к нему, провел ладонью между ягодиц — и с каким-то ослепительным восхищением увидел, как даочжан шире развёл ноги. — Это для тебя, — прохрипел он. — Чтобы тебе было хорошо. Его самого потрясла горячая искренность, прозвучавшая в этих словах. Почему ему вдруг понадобилось, чтобы даочжану Сяо Синчэню было хорошо? Для того ли он здесь остался? Ведь нет же… Сяо Синчэнь залился густой краской, а потом вдруг притянул Сюэ Яна ближе и поцеловал так, что все мысли выбило из головы. Руки словно зажили своей жизнью — левая подхватила даочжана под поясницу, пальцы правой закружили вокруг входа в тело, лаская плотно сжатые мышцы, смазывая, разогревая. Даочжан громко, сладко застонал, когда один палец ввинтился в дырку, оторвался от его губ, провернув голову набок, и Сюэ Ян впился не то поцелуем, не то укусом ему в шею. Масла было так много, что оно хлюпало, и постель под ними была мокрой, и от запаха голова становилась пустой и лёгкой. Даочжан метался под ним и громко стонал, и Сюэ Ян трахал его уже тремя пальцами, и никто из них не помнил о девочке в соседней комнате. Вдруг даочжан выгнулся под ним особенно сильно — он весь дрожал, и Сюэ Ян понял — ещё мгновение, и будет поздно. Он медленно вытянул руку, и Сяо Синчэнь всхлипнул. — Сейчас, даочжан, потерпи… Он не очень понимал, что говорит. Развязал штаны — даже снимать не стал, плевать, — плеснул масла прямо на член. Приставил к растянутой, алой, горячей дырке, толкнулся внутрь. — А-а-ах… — дрожаще выдохнул Сяо Синчэнь и запрокинул голову, и Сюэ Ян, склонившись к нему, прикусил кожу на его горле. — Ты… — простонал в голос Сяо Синчэнь. — Ты… — Я, — задыхаясь, подтвердил Сюэ Ян. — Да, это я. Ему вдруг вспомнилось, как впервые он увидел даочжана Сяо Синчэня, светлого, горделивого, такого… красивого? Сияющего в полумраке вечерних улиц, словно полная луна на небосводе. «Неужели… уже тогда…» — мелькнуло в голове странное, неоформленное. А потом Сяо Синчэнь задрожал в его руках, застонал почти жалобно, выгнулся, сжался на члене Сюэ Яна… Все тело прошило судорогой. Впившись зубами в шею даочжана, Сюэ Ян толкнулся раз, другой, третий. Сяо Синчэнь стонал и шептал что-то, горло его вздрагивало, и Сюэ Ян с наслаждением ловил губами эту вибрацию. Не думая, по наитию, он опустил руку, обхватил зажатый между ними член даочжана. Новая судорога прошла одновременно сквозь оба их тела. Несколько мгновений Сюэ Ян дрожал на ослепительном пике. Потом его накрыла чернота, словно он, как и Сяо Синчэнь, лишился глаз. Ему бы даже не было жаль. --------- Утром пошёл дождь. — Так и знал, что солнце ненадолго, — проворчал Сюэ Ян. Сяо Синчэнь ответил: — Дождь — тоже хорошо. Смягчит землю. Ещё несколько тёплых дней — и можно будет сажать. — И добавил после паузы: — И крыша больше не течёт. Сюэ Ян бездумно поцеловал его в плечо. В соседней комнате ходила, постукивая шестом, А-Цин. — Она небось думает, я тебя тут мучил. Даочжан слегка покраснел, но все же ответил: — Вряд ли. — И то. Тогда бы она меня уже убивала. Тихий смешок был ему ответом. Потом даочжан сказал: — Надо вставать. И всё-таки они провозились в постели ещё какое-то время, целуясь, смеясь и не давая друг другу подняться. Все вышло как сказал даочжан. После нескольких дней дождя показалось солнце. Оно согрело землю, и Сюэ Ян взрыхлил ее, а А-Цин засадила их маленький огород и тщательно за ним ухаживала. Сяо Синчэнь ходил на ночную охоту и вслух удивлялся, что раньше тут было так много ходячих мертвецов, а сейчас не попадается ни одного. — Скучаешь по ним, что ли? — смеялся над ним Сюэ Ян, и Сяо Синчэнь смеялся в ответ, если они были не одни, или сцеловывал смех с его губ, если рядом никого не было. Он проводил ночи в постели Сюэ Яна. Они засыпали, обнявшись. Однажды утром к ним пришла сонная А-Цин, забралась под бок даочжану, свернулась, как котенок, и заснула. Тогда Сюэ Ян подумал, что, может, стоит сколотить новую кровать, пошире. Да и девчонке хватит спать в гробу. Ещё он думал, что за летом придёт осень, и они соберут урожай. И надо будет запасти ещё еды. Ещё он думал, что зимой надо будет согревать дом. Он еще помнил о своей мести, как и о Тигриной печати, запрятанной в доме, но чем дальше катились дни, тем более подергивались дымкой эти воспоминания. Все это становилось неважно. Важно было то, что он имел, чему не знал имени, но что другие люди называют «дом» и «семья». И чем дальше катились дни, тем яснее понимал Сюэ Ян, босяк из Куйчжоу — он никому не позволит это забрать.