Тыквенные Пряности и Другие Радости

— Такой значит твой тайный сад, — произнёс Тэхён. В углу поля, которое принадлежало его родителям, у Чонгука был акр земли, гниющий рабичный, как при железных дорогах, забор, которому, должно быть, было не менее пятидесяти лет, учитывая его ветхость и поросшую вокруг него высокую траву. Ряды и ряды мёртвых виноградных лоз и увядших листьев расположились высоко на их земляном вале, мягко шурша друг против друга. Вдали по ту сторону забора колыхалось иссохшее кукурузное поле. С большой с износившейся ручкой и гниющим углом корзиной в одной руке Чонгук провёл его вниз по одному из рядов. — Ты когда-нибудь прежде выращивал огород? — спросил Чонгук. — Ха, нет. Я не знал, что картофель растёт в земле до прошлого года. Это заставило Чонгука повернуться, встать, словно пугало, со сдвинутыми бровями и неодобрением. — Я вырос в дурацком городе во Флориде. — Картофель — это буквально корни. Что, ты думаешь, они растут на деревьях? Тэхён пожал плечами. — Корни растут из веток деревьев во Флориде. Чонгук слегка покачал головой и дал им пройти мимо каких-то дико заросших капустных штук, которые напоминали Тэхёну те, что из «Маленького магазинчика ужасов». — Кустовая фасоль, — сообщил Чонгук, останавливаясь у куста и начиная отрывать большие, идеально зелёные бобы. С каждой секундой он становился сексуальнее, такой молодой, но такой самодостаточный, чувствовал себя как дома в поле шелестящих лоз. — Должно быть, подходит к концу своего сезона. Ты в порядке? Особенно холодный ветерок заставил Тэхёна припасть к плечу Чонгука. Несколько оранжевых листьев упали с дерева в углу участка и упорхнули на расчищенные грядки. — Холоднее, чем я сегодня ожидал. Надо было надевать куртку. Чонгук взглянул на его футболку с длинными рукавами, больше него самого по размеру, и ущипнул её, чувствуя, насколько тонкой была ткань. Его брови сдвинулись вместе от беспокойства. — Отстой, — коротко сказал он и повёл Тэхёна дальше во двор. Он опустился на колени у другой грядки и потянул за пучок листьев. Морковка материализовалась из земли, словно по волшебству. Он положил её в корзину и вытащил ещё одну, длинную, оранжевую и с наростами, как изогнутая конечность. Покрытая грязью, она не выглядела слишком аппетитно. — Две морковки? — размышлял Чонгук. — Или три? — Тут две морковки. — Ох, заткнись, — рассмеялся Чонгук. — Сомневаюсь, сколько мне вытянуть. Зимой морковь хранится в земле, поэтому я просто вытаскиваю её, когда хочу съесть. Не знаю, сколько понадобится на этой неделе. — Классная тема, — сказал Тэхён. — Сексуально. — Чонгук усмехнулся, но его губы немного приподнялись в уголках, возможно, от небольшой гордости за себя. Тэхён пожал плечами и понюхал одну из морковок в корзине. — Ух ты. Она пахнет намного лучше, чем в магазине. — Фамильная ценность, — сообщил Чонгук. — Меньше химикатов. Намного меньше времени держать в камере хранения. Не выводить из-за аромата и сохранять большинство её сахаров и питательных веществ. Овощи вне продуктовых магазинов на вкус намного лучше. — Тебе мне кое-что нужно сделать, — отозвался Тэхён. Ещё один странный взгляд, будто он не знал, почему Тэхён заинтересовался, и сам Тэхён понял, что прозвучало скорее дружелюбно, нежели кокетливо. Чонгук качнул головой к концу грядки и повёл парня вперёд, прежде чем тот смог исправиться. — Тыквы, — произнёс он, указывая на громадную вереницу зелёных листьев и вьющихся стебельков. Оранжевые кучки среднего размера, покрытые зелёными и жёлтыми наростами, восседали в земле под листьями, какие-то из них были продолговатыми со вмятинами, а некоторые приподнятыми, идеально округлыми, но маленькими. Все они были уже отрезаны от умирающих лоз, а их стебли в основном стали коричневыми и затвердевшими. Они едва ли походили на тыквы, которые вы покупаете с грядок для декорирования, но Тэхёну нравился их внешний вид. — Ух ты, — сказал Тэхён, садясь на землю и поглаживая одну пальцами настолько замёрзшими, что те почти онемели. — Я думаю, что теперь лучше понимаю задумку кареты Золушки. Маленькие завитые участки на лозах невероятно причудливые. Я в восторге. Он почувствовал, как Чонгук опустился позади него на колени и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как парень опустил овощи и обнял его. Влажные губы коснулись его шеи. Тепло проникало сквозь одежду Тэхёна. — Чёрт, ты такой холодный, — сказал Чонгук. Тэхён прислонил голову к его плечу, этого мальчика, которого едва знал, который хотел его. Горячие руки пробегались под его лонгсливом и вверх по дрожащим бокам, его рот теперь находился у плеча, обхватывающие его бёдра пошевелились, придвигаясь ближе. — Можешь взять одну из них. — Любую из них? — спросил Тэхён. Его глаза опустились на одну коренастенькую, сидевшую вертикально в земле, с ярко очерченными долями, ту, что с чуть более гладкими боками. — Не самую большую. — Которая из них самая большая—ох. Одна рука небрежно зарылась в длинные волосы Тэхёна и потянула его голову назад. У Чонгука не было изящества, бережности, понимания того, что он делал, совершенно открыто хватаясь за то, чего, как он думал, ему хотелось, не слишком глубоко задумываясь об этом, и Тэхён растаял бы, если бы ему не было так холодно. Он не ответил на вопрос Тэхёна. — Так приятно? — внезапно спросил он, и Тэхён понял, что, затаив дыхание, проскулил. — Тебя проклянут, если потрахаешься на тыквенной грядке? — Хочешь выяснить? Тэхён оказался на спине под полу-скукоженными тыквенными листьями, пока его задница всё ещё оставалась на проходе между рядами. Он неловко выгнулся в сторону от холодной земли. Что-то сильно впилось ему рядом с позвоночником, но Чонгук уже лёг сбоку от него, словно столп тепла от его плеча до ног. Язык хозяйничал у него во рту. Парень плотно прижал предплечье к противоположному боку Тэхёна, окутывая своим телом. — Пиздец, ты такой милашка, — прошептал Чонгук в его губы и выдохнул в лицо Тэхёна чудесный горячий воздух, который сразу же остыл в пространстве. Тэхён почувствовал крепкое бедро, прижавшееся между собственных ног, и сжал ноги вокруг него, отчего тело Чонгука растянулось над ним ещё сильнее. Листья шелестели и колыхались вокруг них. — Мы раздавим твои растения, — сказал Тэхён. — Они всё равно закончились в этом году. — Чем ты ожидаешь заниматься на земле? — хихикнул Тэхён. Чонгук поднял глаза с едва надутым видом и широко раскрытыми глазами. — Хах? — У меня нет смазки. А у тебя? Бёдра Чонгука поёрзали по бокам Тэхёна, и что-то горячее и тяжёлое выжгло там клеймо — на Тэхёновой обнажившейся коже. — Гм. Нет. — Детка, — пробормотал Тэхён и потащил Чонгука за воротник обратно. Так было до тех пор, пока Чонгук не вытащил член Тэхёна из штанов, контраст сильного жара и мягкой прохлады действительно заставил тело парня трястись: наполовину от удовольствия и на другую — от покалывания не согревающих солнечных лучей и ветра, пронизывающего сквозь тонкую ткань. Не должно быть так холодно, но воздух лишал тепла грудь Тэ. Всё его внимание сосредоточилось на жгучей боли Чонгукового рта, с любопытством заглатывавшего его, пробуя осторожно. — Н-никогда не с-сосал ч-член преж-де? Чонгук промычал, и дыхание Тэхёна заставило прогреметь его лёгкие от резкого вздоха. — Ты такой твёрдый, Тэ. Гладкий, горячий язык скользнул по пути от основания члена к кончику, сильно надавливая и оставляя холодный-прехолодный след после себя. Он вздрогнул и засунул руки в тёплые волосы Чонгука. Одна из рук Чонгука протиснулась под поясницу парня. Насыщенный запах садовой грязи и омертвевших листьев пропитывал воздух и сохранял ощущение их неизменного бытия. Участок тонкого осеннего солнечного света и вспаханной земли. Он кончил намного быстрее, чем ожидал, от необычайно высокой чувствительности из-за холодного воздуха и вида больших глаз Чонгука, трепетавших во время процесса. Чонгук заметно с трудом сглотнул, хлопнув рукой по собственному рту. Он поморщился и вздрогнул. — Ты в по-порядке? — хихикнул Тэхён. — Мм, — проворчал Чонгук, косясь на него. — Прости, но это противно. — Склизко, ага. Требуется какое-то время, чтобы привыкнуть. Чонгук наклонил голову в сторону и наблюдал за Тэхёном, от сосредоточенности брови снова нахмурились, словно он пытался понять его. — Т-твоя очередь? — Ни за что. Ты откусишь мне член с такими стучащими зубами. — М-мне нормально м-мёрзуть. Чонгук засунул Тэхёна обратно в его восхитительно тёплые штаны и потянул парня с тыквенной грядки, заключив в объятия. Мгновение Тэхён извивался, пылая желанием приблизиться к горячей груди Чонгука, пока ледяные руки были зажаты между их телами, а лоб и нос прижаты к его шее, а затем Чонгук поднял его. — Забирай свою тыкву, чтобы мы могли вернуться внутрь. — Я н-не хоч-чу идти в-внутрь — Почему нет? Ты продрог. — Тут так п-прекрасно, — сказал Тэхён. — Идеаль-льный осенний день. Дай мне немного поотжиматься, и я буду в порядке. Уже становится лучше. Я хочу эту. Чонгук бродил по тыквенной грядке, когда Тэхён попытался поотжиматься. Когда Чонгук подошёл, бахнув тыквой по его рукам, тот встал и вместо этого начал делать приседания, забрав её, что только напомнило ему, каким потным и чувствительным всё по-прежнему оставалось в его джинсах. Чонгук хмыкнул на его гримасу. — Теперь теплее, — подытожил Тэхён. — Предстоит довольно долгий путь до кампуса. Чонгук сунул руки в карманы и пошёл отводить Тэхёна обратно к дороге. — Что тебе так нравится в осени? Я её ненавижу. Она означает, что наступает зима. — Я прожил всю свою жизнь во Флориде, — произнёс Тэхён, — где осень означает, что иногда температура опускается ниже двадцати шести, а затем несколько растений становятся вроде бы коричневыми. Когда я переехал сюда из-за школы, всё, что я слышал от людей, — это то, как сильно я возненавижу зиму, но я не против зимы, и с обеих её сторон есть два прекрасных сезона, которые не встретишь, отправившись на юг. И я поеду домой на декабрь и январь и во всяком случае наслажусь коротким летом. Чонгук издал тихий усталый вздох, выглядя немного меланхолично. — У меня никогда прежде не было осени, и она потрясающая. Я буду до чёртиков скучать по этому, когда перееду обратно домой, поэтому прямо сейчас я должен наслаждаться этим настолько, насколько могу. И если ты думаешь, что сейчас я немного схожу с ума по погоде, просто дождись прихода весны. Чонгук кивнул. — Я понимаю весну. Весна прекрасна. Просто очень загружена. — Тебе надо почаще приходить ко мне в общежитие. Ну, когда захочешь, правда. Круглые глаза Чонгука сделались такими большими, настолько удивительно ласковыми. — Я не хочу навязываться. Тэхён хотел пригласить его на такое марафонское количество секса, которое тот бы мог только пожелать, но, похоже, Чонгук воспринимал это в более дружеском смысле. — Я в долгу перед тобой, верно? — произнёс Тэхён. — Ты всё ещё твёрдый? — Чонгук выдал небольшой стон от стыда, лицо быстро вспыхнуло и сильнее вытянулось. — Не думай об этом слишком много. Я хочу, чтобы ты снова трахнул меня. Типа много. — Ага, определённо, — сказал Чонгук, сильно кивая и слегка кинув на Тэхёна оценивающий взгляд. Они медленно прогуливались вдоль участка, Чонгук поджал губы, как будто он о чём-то крепко задумался. — Конечно. Ага. Звучит здорово, — отреагировал Чонгук. Тэхён улыбнулся.