Жестокий мир?

Иван резко проснулся от шума на кухне. Кажется, кто-то из его братьев что-то разбил. Затем снова. И снова. По непрекращающемуся звону разбитой посуды Ваня понял, что безобразие устроил его старший брат — Олег. — Да хватит, твою мать! — Голос младшего брата, Николая, вырвал Брагинского из оцепенения. — Отвали! — Ответил старший, — Иначе я об твою голову что-нибудь разобью! Подскочив с кровати Иван, на бегу, натянул футболку и штаны, и выскочил из своей комнаты. — Хватит, Олег! — Ваня залетел на кухню словно ураган, — Коля, иди к себе! Николай был самый младший из трех братьев, ему не было еще и 16 лет, однако, о счастливом детстве пришлось забыть. Коле пришлось так быстро повзрослеть после смерти их родителей. Точнее, после смерти матери и отчима. Никто из них не догадывался, чем закончится брак их матери с мужчиной из Германии и, как следствие, их переезд в Берлин. Генрих был хорошим мужчиной, ему было уже за 40, как и их матери. Он принял её сыновей, как своих, обещал, что в Германии их ждет хорошая жизнь, Олег и Ваня должны были учиться в медицинском университете, как всегда и мечтали, а маленький Николай ходил бы в хорошую школу и занимался спортом, который полюбил с ранних лет. Так все и было, пока, почти уже два года назад, они не попали в аварию. Мать и отчим погибли на месте, Олег отделался переломами, у Ивана было сильное сотрясение, из-за чего он теперь мучился от головных болей едва ли не каждую ночь, а Коля несколько недель пролежал в коме. Но на этом кошмар только начинался. Вернуться в Россию они не могли, у них там ничего и никого не было, а здесь им остался хороший дом, но у них абсолютно не было средств к существованию. Олег и Иван уже были совершеннолетними, поэтому им нужно было срочно устраиваться на работу. Для этого обоим пришлось бросить учебу, все ради того, чтобы Олег мог оформить опекунство над младшим братом, иначе Николая ждал бы приют. К счастью, социальные службы оставили их в покое, а вскоре и вовсе забыли о существовании этой маленькой, несчастной семьи, иначе давно бы забрали Колю. — Нет! — Младший нахмурился, — Я тебя одного с ним не оставлю, он же псих! — Заткнись, мелкий сученыш, и имей хоть немного уважения, я твой старший брат! — Олег сжал плечи Коли и тряхнул его, — Я возьмусь за твое воспитание! — Убери руки! — Ваня оттолкнул брата и с ненавистью заглянул в мутные глаза, — И не смей его трогать, ты понял?! — Да пошел ты! — Старший Брагинский запустил в стену еще одну кружку, большую, усыпанную рисунками лилий, любимую кружку Ивана, — Мне нужны деньги! — Ты же знаешь, что у нас их нет. — Хмуро ответил Ваня, прижимая к себе дрожащего Николая, — Тем более на наркотики. Для Ивана, после смерти родителей, наркозависимость брата стала вторым ударом. В тот момент, когда они втроем должны были держаться друг друга, Олег нашел выход из своего болезненного состояния. Поначалу это была обычная трава, её брат курил месяца три, затем захотелось чего-нибудь потяжелее, в ход пошли соли, ЛСД и прочая дрянь. Брагинский никогда не сможет забыть галлюцинации брата, его дикие крики при "ломках", попытки убить себя в бреду видений, побои, кражу последних денег. Ничего этого Иван забыть не сможет. Работать Олег, естественно, бросил, но ему постоянно нужны были деньги, чтобы покупать героин. Куда бы Брагинский не прятал свои карточки или деньги, старший брат их находил и тратил. Иван уже практически безвылазно пропадал на работе, в небольшой круглосуточной кофейне недалеко от их дома, пытаясь заработать как можно больше, чтобы Коля продолжал учиться, чтобы хоть как-то их троих обеспечить. Николай не раз предлагал Ивану помощь, в его возрасте он мог работать. Поначалу Ваня этому очень обрадовался, но брат стал пропускать учебу, хватая лишние смены, начались проблемы в школе, поэтому Иван запретил Коле работать, он хотел, чтобы хоть кто-то из них получил образование и имел шанс на нормальную жизнь. Ивану за работу бармена-официанта не платили много, на троих, естественно, не хватало, тем более, что часто деньги уходили на наркотики. Хозяин кофейни, приятный молодой итальянец, даже повысил Ване зарплату, видя как тот вкалывает и сутками не уходит домой, часто выписывал премии, так как, казалось русскому, догадывался обо всем, хоть Ваня и ни словом не обмолвился о своих проблемах. — Так иди и заработай! — Воскликнул Олег, его жутко трясло, — Мне хреново, понимаешь?! Хреново! Ты хочешь, чтобы я на тот свет отъехал, как наши родители? Этого ты хочешь?! Старший брат схватил нож со стола и резко полоснул себя по руке, по старым шрамам. Николай вздрогнул и вцепился в руку Ивана. Брагинский едва слышно заматерился и резво вытолкал младшего брата с кухни. Это случалось уже не в первый раз, поэтому наготове всегда была аптечка. Достав бинты и спирт, Иван выхватил из дрожащей руки брата нож и уже отточенными движениями стал обрабатывать порез, забинтовывать его. Олег резал неглубоко, просто пугая, но Ваня знал — одно неверное движение и кровотечение можно будет не остановить. — Вот что ты творишь, а? — Срывающимся голосом спросил Иван, заглядывая в затуманенные голубые глаза напротив, — О Коле подумай, каково ему все это видеть? — Да мне все равно. — Равнодушно бросил Олег, — Он уже не ребенок. А мне нужны деньги. — У нас сейчас их нет. — Ваня затянул бинт и взялся за тряпки, чтобы стереть кровь с обшарпанного паркета. — Я знаю, что есть, ты же на что-то берешь продукты. — Вот именно, что это на еду, или хочешь нас голодом заморить? Брагинский понимал, что все разговоры бесполезны, но все равно ничего другого ему не оставалось. Выгнать брата он не мог, как и сдать в лечебницу. После смерти родителей Ваня еще больше стал ценить свою маленькую семью, еще сильнее привязался к братьям, потому что понимал, что больше у него никого нет, даже друзья все постепенно растерялись, так как у Ивана больше не было времени на развлечения. — Все было бы гораздо проще, согласись ты на предложение того парня. — Как ты смеешь про это говорить?! — Впервые за долгое время Ваня вспылил, — Хочешь меня шлюхой сделать?! — Зато были бы деньги. — Коротко ответил Олег, — Ты все равно ни с кем не встречаешься, ты вообще хоть раз спал с кем-нибудь? Знаешь, мне кажется, ты бы сразу добрее стал, если бы позволил этому парню оттрахать себя. — Я не могу поверить, что это ты говоришь. — У Ивана от шока, бессилия, да и просто от таких слов навернулись слезы, — Я же твой родной брат, а ты готов продать меня за дозу какому-то извращенцу? — "Продать за дозу"? Что за бред? У нас просто появились бы деньги. Тяжело выдохнув, Брагинский привалился к стене, закрыв лицо ладонями, безуспешно пытаясь унять слезы. Три месяца назад к ним в кофейню стал захаживать мужчина средних лет, довольно привлекательный, высокий, как и сам Иван, с холодными голубыми глазами. Иногда с ним появлялся мужчина немного постарше, но тоже красивый, с необычной внешностью. Как Ваня понял позже, они были братьями. Людвиг, так звали голубоглазого мужчину, приходил только ради Вани, от других официантов он отказывался. Мог просидеть несколько часов, заказывая только кофе, неотрывно следя за тем, как Брагинский бегал по залу, принимая заказы, или как работал за барной стойкой. Поначалу Иван смущался этого, но вскоре привык и спокойно реагировал на все многозначительные и оценивающие взгляды, на редкие касания, на вызывающие комплименты. Ему это даже льстило, а мужчина был ему очень симпатичен - высокий, очень красивый, сильный и очень состоятельных. И все это дополнялось хорошими чаевыми, которые всегда были гораздо больше платы за заказ. Феличиано, его начальник, лишь посмеивался, да вгонял Ваню в краску, уверяя, что немец просто-напросто влюбился, вот и все, и нужно ждать приглашения на свидание. Брагинский и не догадывался, насколько его начальник ошибался. Пару дней назад Ваня, как обычно, возвращался домой после суточной смены. Уже почти возле заборчика дорогу ему перекрыл шикарный черный BMW. Замерев от неожиданности Брагинский узнал в водителе Людвига. Тот не спеша вышел из машины и остановился напротив русского, впившись в него красивыми ледяными глазами. — Откуда вы узнали, где я живу? — Дрожащим голосом спросил Иван, прерывая тишину. — Это было довольно просто. — Немец ухмыльнулся и подошёл ближе — Но сейчас незачем об этом говорить. — Что вам нужно? — Сердце Ивана беспокойно затрепетало, он и сам не понял почему. — Сядем в машину? — Предложил Людвиг. — Нет. — Резко ответил русский и сделал шаг назад. — Боишься меня? — Мужчина неожиданно улыбнулся, словно хищный зверь, — Что ж, может и правильно делаешь. Если бы у меня была такая внешность, то я бы тоже к незнакомым мужчинам в машину не садился. — Что?.. — Брагинский напугался еще сильнее. — Давай тогда сразу к делу, — Людвиг вновь стал серьезен, — Ты ведь ни с кем не встречаешься, правильно? Ваня едва заметно кивнул. Конечно, он понимал, что немец не будет просто бесконечно наблюдать за ним, однажды он перейдёт к чему-то более существенному, но...Было не по себе. — Отлично. — Удовлетворенно выдохнул мужчина, — Ты безумно красивый, ты знаешь это? Красивый и очень молодой, с тобой можно столько всего интересного сделать. — Вы о чем?! — Иван, наконец-то, смог отойти от первого шока, — Что вы себе позволяете? — Что хочу. — Людвиг улыбнулся, но настолько холодно, что русского пробрала дрожь, — И вот уже несколько месяцев я хочу только тебя. — Мне нужны идти. — Иван в панике попытался убежать, но немец сжал его руку, — Отпустите! — Замолчи! — Людвиг прижал его к капоту и сжал руки, — Я тебя еще не отпускал. Так вот, Иван, я делаю тебе щедрое предложение, ты со мной спишь, делаешь в постели все, что я пожелаю, а я за это буду содержать тебя, твоего любимого младшего брата, ну и для старшего наркомана у меня всегда найдется доза. — Откуда вы знаете про?.. — Шепотом спросил Ваня, словно забыв, что его посреди улицы нагло лапают. — Я все про тебя знаю. — Мужчина улыбнулся и наклонился к его уху, — Соглашайся, малыш, ни одна моя шлюха не получала от меня столько, сколько я готов давать тебе. Да я за одну только картинку, как ты мне отсасываешь и смотришь на меня своими сказочными глазами, готов тебя засыпать деньгами. Ивана затрясло от ужаса и отвращения. Но он не мог вырваться - страх парализовал его. — Нет, — Слезы бессилия потекли по бледным щекам русского, — прошу вас, не нужно этого, я ведь…я ведь еще ни разу… Людвиг резко отстранился от него и с недоверием оглядел. — Ты девственник? Иван закивал, надеясь, что теперь он станет неинтересен этому извращенцу. Как же он ошибался. — Хм, — Немец чуть закусил губу и обманчиво нежно стер слезинки, — мне так и показалось, но я все же думал, что ошибся. — Нет, вы не ошиблись, — Затараторил Иван, — я просто… — Это ничего не меняет. — Людвиг перебил его, — Кроме того, что я, так и быть, согласен дать тебе время все хорошенько обдумать и согласиться. — Я не соглашусь! — Брагинский не верил своим ушам, — Уходите или я вызову полицию! Немец резко сжал его волосы на затылке, едва их не вырывая. — Кстати, — Он заглянул в испуганные сиреневые глаза, — я не люблю долго ждать, так что не испытывай моё терпение. Согласись по-хорошему, и я тогда даже буду нежен, раз уж это будет твой первый раз. Но если будешь от меня бегать, я тебя просто силой возьму, ты понял? Иван оттолкнул его и быстро убежал, наконец, придя в себя от ужаса. Дома его встретил хмурый Олег, которому Ваня по глупости все рассказал, надеясь, что брат его поддержит и успокоит, но тот лишь разозлился и начал обсыпать Ивана всякими грязными словами за то, что тот отказался. — Тебе на работу пора. — Фыркнул Олег и потянулся к обычным сигаретам, которыми пытался заглушить ломку, — Давай, беги, заработай нам на счастливую жизнь. Стерев слезы, Иван оторвался от воспоминаний и вышел с кухни. Он хотел пойти проверить Колю, но парень уже убежал в школу. По дороге на работу русский пытался хоть немного успокоиться, но тяжелые мысли не покидали его голову. Долго он так не протянет. Иван не мог больше выносить унизительных речей старшего брата, не мог видеть как страдает младший брат. Но и не знал, что делать. Он любил Олега, он помнил, каким раньше был его брат, помнил как они раньше играли, как заботились о только что родившемся Коле, помнил, как Олег заступался за него в школе, потом в институте, он помнил любовь и заботу с его стороны и от этого было сейчас только больнее. Подойдя к кофейне, Иван приметил уже знакомую машину и вздохнул. День ему предстоит тяжелый. На удивление русского, в обычно забитом посетителями месте, было пусто. Только персонал неловко переминался с ноги на ногу, что-то тихо обсуждая. — Привет, — Иван подошел и поздоровался с хмурыми коллегами, — Что случилось? — Полная задница, — Отозвалась миловидная девушка, Элизабет, — приехал тот чудной парень, которого ты постоянно обслуживаешь и с самого утра о чем-то с Фели разговаривает. Брагинский почувствовал неладное, и руки у него затряслись. Неужели Людвиг хочет лишить его заработка? Поразмышлять ему не удалось, так как к ним вышли Варгас вместе с немцем. Феличиано нервно улыбнулся персоналу. — Я вынужден сообщить вам, что мне пришлось продать кофейню, теперь она принадлежит Людвигу Бальшмидту. Людвиг чуть улыбнулся и подмигнул Ивану. — Рад, что смог купить такое чудесное заведение. Также хочу сообщить, что в целом ничего не изменится, вы все остаетесь на своих рабочих местах, с сохранением зарплат и всего прочего. Для меня главное — соблюдение правил, дисциплина и доход, так что если вы будете следовать моим принципам, мы с вами отлично сработаемся, а если нет, то нам придется распрощаться. Персонал переглянулся, но никто ничего не произнес. — Что ж, я вижу, что вы все согласны, так что начинаем работать. Иван, зайди ко мне, пожалуйста. Русский поймал на себе странные взгляды от коллег, но не смог понять, что это — жалость или отвращение, ведь все знали, все видели, что Бальшмидт к нему неравнодушен. Выдохнув, русский направился к кабинету, но его неожиданно остановил Феличиано. — Будь осторожен, этот человек опасен. — Я это уже знаю. — Шепнул в ответ Ваня, — Почему вы продали свое дело? — Мой брат… — Варгас тяжело выдохнул, — Все так неожиданно, понимаешь? Он болен, а меня нет рядом. Я должен уехать. По сбивчивой речи Ваня понял, что случилось что-то страшное и не стал расспрашивать. Постояв несколько секунд, вглядываясь в потускневшие глаза Феличиано, русский резко развернулся и пошел в сторону кабинета.