Sacrifice

«Надеюсь ты довольна», – шипела на меня омега. Я не могла ответить на этот вопрос, потому что не была уверена в своих чувствах. Она искренне ненавидела меня в этот момент. Поездка в отчий замок и раньше не казалась ей хорошей идеей, но сейчас... Сейчас мое скромное желание обернулось крупным провалом. Я прикусила губу, чувствуя, как бьётся сердце в груди. Волнение нарастало быстрее обычного. Должно быть, беременность способствовала. Страхи усиливались, инстинкты обострялись, и даже на таком маленьком сроке тело мое начинало меняться. Сегодня я проснулась раньше обычного, и еще долго смотрела в окно. Омега знала, что именно я замышляю, потому ещё сильнее негодовала от нашего внезапного визита к отцовскому двору. Вид моей детской комнаты нагонял на нее тоску. – Успокойся, – шепнула я самой себе. – Ради ребенка. Рука сама собой опустилась на живот, который так и остался плоским. Изменилось лишь ощущение, что несло это касание. Я чувствовала, чувствовала его... Новая жизнь, что бы она из себя не представляла. Чувство любви к этому существу медленно заполняло мое сознание, и волнения о «прошлой семье» отходили на второй план, едва я задумывалась о будущем. Я чувствовала себя хорошо... Физически. Физически мое тело никогда не было в лучшем состоянии. Сил хватило бы на что угодно: я могла вернуться в племя Катров пешком, могла руками проложить путь сквозь снежные сугробы и привести за собой. Мне казалось, что волосы уже стали гуще, кожа светилась здоровьем, и каждая мышца моего некогда изнеженного тела излучала невидимый глазу блеск. Долго ли это продлится? – А здесь тепло, – Никлас лежал рядом, мы оба только-только очнулись после сна и ворочались под пуховым одеялом. – Теперь ясно, почему ты так теплолюбива, Джун. Ты не знала настоящей зимы. – Я видела ее в окно, – ответила я, понимая, что без спора не обойдется. – Нет, это не считается, – вождь поднялся с кровати, и деревянные ножки жалобно скрипнули. – Зиму нужно чувствовать, а не видеть. Только тогда ты сможешь понять, что это такое... На нем не было ни единого элемента одежды. Сначала я отвела глаза, будто никогда не видела его голым, но что-то заставило меня повернуться обратно. Странно было видеть мужчину в этих стенах. Когда я была маленькой, в моих покоях можно было встретить лишь служанок и нянек, и молодых мужчин среди них не находилось. Никлас прошёлся вперёд, и в полумраке комнаты добрался до прикроватного столика. Он схватил стеклянный кувшин и принялся жадно пить воду, несколько часов назад принесенную слугами. Взгляд мой прошелся по хорошо знакомым стенам. Они не сняли гобелены, выбранные мной много лет назад… Белые кролики на залитом светом лугу, огромный единорог, цветы, луна в объятьях облаков и ночного неба. Сколько же здесь воспоминаний… Няньки читали мне сказки перед сном, а я выдумывала себе всякую чушь о прекрасных принцах и волшебных заклинаниях. Я не чувствовала зимы, верно. Я – летнее дитя. – В жилах Катров течет снег, Джун. Мы состоим изо льда и мороза, – он мягко улыбнулся, взглянув на меня в постели. – Мы и есть зима. – Как поэтично, – ответила я. Я ненавидела зиму. Переживая за слабое здоровье хилой маленькой омеги, меня запирали во дворце на долгие-долгие месяца снега и слякоти. За каменными стенами тепло, Никлас заметил верно, но и на улице не так холодно, как на севере карты. Катрам достались суровые земли, и, должно быть, это и заставило их учиться искусству войны. Суровые условия формируют суровых людей. Мой альфа подтверждал эту мысль. Никлас выглядел удивительно хорошо... Я не могла не заметить это. Сегодня он казался мне ещё более высоким, ещё более крепким и сильным, и мысль об этом заставляла нутро сжиматься. Он посмотрел на меня, и во взгляде этих темно-зеленых глаз таилась сила, способная сокрушить все на свете. Я почувствовала странный укол похоти. Щеки покраснели сами собой. Хотеть... Хотеть своего мужа - это ведь нормальное явление, верно? Но только если он не тиран и не чудовище, как мой дорогой супруг. Так почему же я чувствую похоть? На лице Никласа на секунду расцвело удивление. Мои чувства передались ему через нашу связь, через метку, поставленную на моей шее. Пришлось отвернуться, и движение вышло слишком резким. Я услышала тихий смешок. Никлас явно нарочно решил потянуться, он лениво поднял руки вверх, и мышцы его груди напряглись, подобрались, перекатились под слегка загорелой кожей. Я чувствовала, как растет напряжение внизу живота. Вождь взял кувшин с водой и принялся жадно пить, пока тоненькие струйки стекали вниз по его лицу. Теперь он мокрый. Закончив, Никлас швырнул несчастный кувшин в дальнюю стену, и тот ожидаемо разбился на сотню осколков. Я невольно вскрикнула от резкого звука, ноги пришлось поджать к груди. Легкий смешок Никласа превратился в смех, он рассмеялся, заметив мою реакцию. Плотные темные шторы прятали от нас дневной свет, и в комнате царил романтичный полумрак. Здесь обычно не останавливались гости... Интересно преобразились мои покои в этой атмосфере. Никлас шагнул к кровати, и я вновь повернула к нему лицо. Щеки залило краской, ведь в глаза мне бросилась его готовность к утолению другой жажды. – Испугалась, Джун? – спросил Никлас, смотря мне в глаза. – Это – просто кувшин. – Мы здесь гости, – тихо ответила я. – А ты ведёшь себя как варвар. – А может я и есть варвар? – Никлас мягко улыбнулся, он уже опускался на кровать. – Жестокий и неотёсанный завоеватель... Берущий свое силой. – Пожалуй так и есть, – ответила я, но не отодвинулась в попытке избежать близости. Да что со мной такое? Омега внутри меня довольно замурчала. Тревога ушла на второй план. Никлас навис надо мной, его лицо оказалось напротив моего собственного, и альфа мягко улыбнулся, чувствуя, сколько власти он сейчас имеет. Каменные стены отцовского замка начинали давить, кролики с гобелена будто прислушивались к каждому скрипу. Рука Никласа опустилась мне на плечо, пальцы сжали плоть, заставив меня поежиться от лёгкой боли. Альфа опускал одеяло ниже, чтобы оставить меня в одной ночной сорочке. – Разве это не опасно... Сейчас? – я опустила взгляд к животу, чтобы муж мой понял, о чём идёт речь. – Я бы не стал вредить собственному ребенку, – ответил Никлас, не прерываясь. – Даже ради удовольствия. Я прикусила губу. Связь давала понять: альфа меня не обманывает. Он заботится об этом ребенке и никогда не причинит ему вреда, даже если для этого придется от чего-то отказаться. Одеяло оказалось откинуто прочь, и я инстинктивно прижала ладонь к груди. Никлас не собирался избавлять меня от ночного платья, очевидно, он хотел лишь задрать его повыше и открыть доступ к моим бедрам. Ладони супруга оказались тёплыми, и касание их было приятным. Я выгнулась в пояснице, когда Никлас раздвинул мои ноги своим коленом. От него пахло потом, свежестью новых простыней и моими духами из ландыша. Жар растекался под кожей, заставляя меня смущённо отводить взгляд. Альфа наклонился вперёд, и я почувствовала, как он упирается в меня там, внизу, как касается моих половых губ, взмокших от желания. – Ты нравишься мне такой, Джун. Может, нужно держать тебя беременной постоянно? Он не дал мне возмутиться, вошёл до самого конца одним осторожным движением. Воздух вышибло из лёгких. Деревянная кровать заскрипела, и я закрыла глаза, доверившись чувствам. Удовольствие волной прошлось по низу живота, поднялось выше, достав до самого горла. Никлас двигался нежнее обычного. Его руки покоились на моей талии, а глаза следили за реакцией, отраженной на лице. Жарко... В комнате становилось жарко. Я старалась не кричать, чувствуя стыд перед отцом и его прислугой, чувствуя смущение от близости, что была для меня столь желанна. Заниматься любовью в своей старой спальне от чего-то казалось неправильным и стыдным. Никлас позволил мне прикусить край пуховой подушки, чтобы держать рот на замке. Боли не было. Ни малейшего ее отголоска, ни тени, на секунду затмившей удовольствие. Я чувствовала лишь приятную щекотку, перетекающую в чистый экстаз. Щеки горели огнем, дышать становилось трудно, и пот бусинками проступил над верхней губой. Открыв глаза, я увидела лицо своего альфы на фоне потолка, который лицезрела большую часть жизни. Может, это и есть сказка? Сказка о прекрасном принце, которого я достойна. Никлас поцеловал меня. Кажется, это впервые случилось вот так, во время нашей близости. До меня доносились отголоски странного чувства, явно заставшего моего альфу врасплох. Нежность... Никлас испытывал нежность, насаживая меня на член. Беременность пошла на пользу нам обоим, ведь так? Теплые руки ласкали мою грудь, поглаживали бедра, прижимая к себе все ближе, а я продолжала кусать подушку. – Ох, Джун, – произнес Никлас прежде, чем остановиться. Он и смотрел на меня по-другому, и от одного этого взгляда, от нескольких резких движений я задрожала всем телом. Оргазм накрыл меня теплым одеялом, заставил протяжно вскрикнуть, дав всему двору понять, что же произошло в этой спальне. Смущение тут же приправило удовольствие горечью. Альфа притянул меня к себе, не спеша выходить. – Я соскучился по твоему телу, пока мы были в пути, – он говорил тихо. – Быть рядом и не иметь возможности... – Скоро у меня вырастет огромный живот, – я перебила его, боясь разговора о чувствах. – Да, – он словно очнулся от странного транса. – Тебе нужно хорошо питаться, чтобы он рос, – альфа раздражённо оглянулся к двери. – А я не вижу, чтобы нам несли завтрак. – За завтраком нужно спуститься в общий зал, – тут же отозвалась я, все еще восстанавливая дыхание. Никлас бросил на меня озадаченный взгляд. Должно быть... Должно быть, в его семье никогда не трапезничали вместе. Еду приносили каждому лично, как мне в покои? Звучит, как весьма грустный одинокий отдых. Впрочем, даже наш с отцом общий завтрак был грустным, если вспомнить о нем. Молчаливый Дориан, отец и я поглощали еду под стук столовых приборов. Слуги ждали около стола, чтобы с молниеносной готовностью подать нам то мясо, то соус. Ближайшие помощники ели в той же комнате, но стол для них всегда накрывали отдельно, так отец выстраивал границы. «В нашей семье такого не должно быть», – подсказала омега внутри меня. Она наслаждалась каждым моментом. Удовлетворенная, отдохнувшая, она перестала указывать мне на совершенную ошибку. «В нашей семье», – эхом пронеслось в черепной коробке. Так странно представлять себе семью с Никласом, счастливую любящую семью. Альфа поднялся с кровати, он принялся медленно одеваться, а осколок кувшина отодвинул к стене оголенной ступней. Я поежилась от этого зрелища. – Тогда спустимся сейчас? – спросил супруг. Я кивнула, поднимаясь с кровати. В этой комнате одеваться одной было непривычно. Обычно мне помогали служанки: они затягивали корсет, занимались шнуровкой, поправляли бесконечные пышные юбки. Но теперь... За время, проведенное вне дома, я научилась справляться сама. Длинные рукава закрывали запястья, шею прятал высокий жесткий воротник. Длинные белые волосы я не убирала, использовала лишь несколько заколок, чтобы убрать от лица особенно непослушные пряди. Сегодня мое отражение радовало. Мы покинули спальню и спустились в обеденный зал достаточно быстро. Я чувствовала небывалое воодушевление, и мысль об умирающем отце словно оставила мою голову. Дом моего детства вернул волю к жизни. Родные стены вылечили тоску или беременность? Не знаю. Не хотелось бы находиться в этом положении слишком часто, это – не волшебная пилюля от всех невзгод. Я слабо улыбнулась, заметив Юи у дверей, ведущих в большой зал. – С добрым утром вас обоих, – старая подруга слегка наклонила голову. – Стол уже накрыт, – заговорила она, окинув меня странным взглядом. Странным... Потому что я не могла понять, что именно она испытывает в этот момент. Жалость? Да. Да, похоже. Я точно знала, что с нашей последней встречи стала выглядеть гораздо хуже. Бледнее, худее, даже взгляд мой потерял былой блеск… Казалось, что и волос на голове стало меньше. Волнения не идут на пользу никому, но жалость мне не поможет. – Вождь Ункар к нам присоединится? – спросил альфа без приветствия. – Король, – поправила его Юи. – Здесь нет вождей, мы же не племя... Мы – королевство. Король Ункар. Зря. Я чувствовала, что Никлас злится сильнее обычного. Связь давала понять: чувства супруга за секунду разогнались с раздражения до ярости, но тут же угасли на долю мгновения. Он не так хорошо контролировал ситуацию, как мог бы на своей территории. К тому же я только сейчас поняла одну простую истину: Юи – альфа. Сама природа велела им недолюбливать друг друга в присутствии омеги, пусть и уже оплодотворённой. Юи не питала к моему супругу теплых чувств. Этот брак случился не по любви, а из-за давления, оказанного Никласом. Он унизил мою семью, и сам вид наш теперь заставлял весь двор стыдливо отводить взгляды. Меня принесли в жертву богу войны, и Юи не могла позволить ему унижать правителя и дальше. – Отлично, так старик намерен присутствовать? – Никлас изобразил вежливый голос и выдавил из себя улыбку, а я смущённо отвела взгляд. – Или мы зря ехали в эту дыру, и он успел помереть этой ночью? – Ты ведь сейчас говоришь о моем отце, Никлас, – тихо произнесла я. Альфа посмотрел на меня сверху вниз, и во взгляде его на долю мгновения мелькнуло сожаление. Нет, он не ощутил вдруг теплое чувство благодарности к моему дорогому отцу, только не хотел расстраивать меня резкими словами. Никлас осторожно обошел недрогнувшую Юи, и тут же распахнул двери большого зала. Я поджала губы, пододвинувшись ближе к Юи. – Как он? Настало время для представления. Я говорила тихо, но ровно настолько, чтобы Никлас все ещё мог слышать мои слова без особых усилия. Голос погрустнел, в него я влила всю ту боль, что терзала меня после свадьбы. Никлас, довольный после такого нежного утра, желал закрепить за мной «хорошее» поведение. Он отошёл от двери и двинулся к уже накрытому столу, предоставив меня разговору. Еда ждала долго. За столиками, расположенными по краям от главного, нашего, уже сидели его солдаты. Никлас взял с собой целый отряд, а к ним и собственных служек. Прокормить такую ораву – дело нелегкое, кухня должна была работать все утро. Юи осторожно шагнула вперёд, понимая, что альфа позволил нам поговорить между собой, обсудить здоровье отца без его тягостного присутствия. – Ункар слаб, Джун, очень слаб, и... – начала альфа, но я прервала ее, бегло взмахнув рукой. – Я навещу его в обед! Но вряд ли смогу попасть в покои одна. – Дориан вот-вот вернётся, он может отвлечь твоего альфу беседой о будущем двух королевств, – тут же нашлась Юи. – Тогда ты сможешь сказать отцу все, о чем хотела. Другой возможности пообщаться может не представиться, Джун. – Я... Я хотела поговорить с ним о чем-то важном, – шепнула я, наклонившись к старой подруге. – И он надеялся поговорить с тобой перед смертью, – наконец-то прозвучало это тяжелое липкое слово. – Вам нужно проститься, – в голосе Юи слышалась грусть. – Мне нужно, чтобы ты смогла достать для меня пару книг. Помощница отца вскинула бровь, бросив на меня непонимающим взгляд. Она наклонилась ближе, и мы обе инстинктивно двинулись в сторону банкетного зала... Времени потрачено слишком много, и альфа вот-вот заподозрит неладное. Через метку я попыталась проникнуть в его голову, понять настроение, но ни единая эмоция не передалась по связи. Штиль, затишье после бури. Я не поднимала взгляда, сдвигала брови все сильнее, чтобы на лице не было отпечатка волнения. Только грусть, только печаль, сжирающая изнутри. – Анатомия омег, – шепнула я как можно тише. – Мне нужно изучить собственное тело, а Никлас не желает помогать в этом деле. – Ты получишь свою книгу завтра утром, – ответила мне альфа, тут же развернувшись обратно к двери. – Встретимся позже. Я улыбнулась самой себе, когда супруг одарил меня довольным взглядом. Соседнее кресло ждало свою принцессу, и в окно заглядывало холодное зимнее солнце. Живот заурчал.