Arriba en la montana

Он просыпается внезапно, с этим типичным испугом, когда засыпаешь, не ожидая этого. Перед глазами различаются только цветные пятна, и требуется еще несколько секунд, чтобы полностью проснуться и понять, что очки наполовину опущены на подбородок. Только сменив положение он понимает, что его разбудило. Квадрат света льется к его ногам из коридора, а распахнутая дверь медленно возвращается на свое первоначальное место. Поднимает голову. На пороге последний человек, которого он ожидает там увидеть. — Здравствуйте, Профессор, — приветствует она с легкой улыбкой. Токио. — Что ты здесь делаешь? — раздался хриплый, все еще сонный голос. В ответ молодая женщина посмотрела мимо него. Подошла к кровати. Кажется, ее не впечатлило зрелище тела Андреса — человека, которого она знала как холодного и расчетливого Берлина — в окружении разных приборов и трубок. — Я пришла попрощаться, — отвечает она неопределенным тоном, шагая в комнату. Его голос приобретает немного твердости. — В конце концов, мы много пережили вместе. Серхио встает с места. Он стоит между ней и кроватью, подчиняясь исключительно защитному инстинкту. Не зная, почему он это делает, но стоит твердо. Осознавая, что образ, который он проецирует, смешон; изможденный и растрепанный, человек, который на вид без очков так же безвреден, как новорожденный, столкнувшийся с человеком, который, вероятно, носит при себе не менее трех видов оружия. Но это так. С одной стороны — убийца, с другой — безобидный Профессор. Токио, кажется, читает его мысли. Она улыбается. — Успокойся, Профессор, — она сдвинула брови. Я бы никогда не причинила ему вреда. — Я знаю… — она покачала головой. — Я знаю, что он значит для тебя. Последняя фраза сильно ударила по нему. Но все же он остается твердым. На ногах. Всегда на ногах. — Как ты нас нашла? Токио закатывает глаза. Он, очевидно, только что задал самый абсурдный вопрос в мире. Вопрос, ответом на который служит его явная усталость и смятая одежда, выдающие много дней и ночей, проведенных в клинике. — Анибаль Кортес, очевидно, — объяснение не требуется, но она все же любезно предлагает его. — Ну, Рио. Это заняло немного больше времени из-за фальшивого имени и тому подобного. Но он настоящий гений. Ты знаешь это лучше меня. Серхио кивает. Конечно, это так. Он всегда был и будет гордиться своей командой. Потребовались годы, чтобы выбрать их, но в каждом конкретном случае он определенно принял правильное решение. — И почему? — Я думаю, что было бы неправильно уйти, не попрощавшись. Токио, кажется, заканчивает разговор и делает шаг в сторону. Профессор на мгновение замирает. Его мозг работает на полной скорости, оценивая, стоит ли ей препятствовать и заставить ее всеми правдами и неправдами уйти. Он решает, что нет. Андрес уже практически мертв. И он уже давно перестал бояться огромной бездны за дулом пистолета. Так что он просто поворачивается. Наблюдая за ней. Она изменила прическу, цвет волос, носит очки, парик, и все те вещи, которые люди делают, чтобы скрыть свою личность. У нее есть фальшивый паспорт, и, вероятно, еще полдюжины фальшивых удостоверений, хранящихся где-то, например, у самого Серхио. Но перед его глазами всегда будет та же молодая женщина, на которую он охотился, когда она попала прямо в смертельную ловушку. Агрессивная и ранимая девушка, которая в основном спасала жизни. Та самая, которая склоняется над Андресом. Она долго смотрит на него, прежде чем протянуть руку и прикоснуться к щеке с деликатностью, которая поражает профессора. — С каких пор ты знаешь? Это единственное, что он может спросить. Токио бросает на него мимолетный искрящийся взгляд. — С ночи перед грабежом — ее пальцы останавливаются на поврежденной коже Андреса. Серхио закрывает глаза, ожидая, что она скажет. — Я подошла к вашей комнате, потому что мне нужно было кое-что обсудить с тобой. Я слышала, как вы трахались. Я не скажу, что я не была удивлена… но не волнуйтесь, профессор. Я никогда ни с кем не обсуждала это. — Я думал, что вы все ушли, — шепчет он. — Я вернулась. Знаете, я спорила с Рио, — небрежно говорит она, продолжая смотреть на Андреса. — Трудно поверить, что это он, да? Самый большой сукин сын, которого я когда-либо встречала в своей жизни, и вот он. Беспомощный. Он умирает. Серхио делает шаг к кровати. — Он не беспомощен. У него есть я. Токио выпрямляется, поднимая голову. Она переводит взгляд с Андреса на него. — Знаешь? Я провела месяцы, размышляя, как мой ангел-хранитель смог влюбиться в такого человека, как Берлин. Серхио не может сдержать улыбки. Токио не знает, что он провел годы, задаваясь тем же вопросом.