***
— Закат сегодня необычайно красив, не так ли? — выдал Подгорный король, осторожно подойдя к девушке. Она стояла на заднем дворе, любуясь степенно опускающимся за острые пики Мглистых гор кроваво-красным диском солнца, окрасившим небо в невероятную палитру цветов, и разыгравшийся ветер трепал в своих порывах её белоснежные локоны. Воздух был невероятно чист, свеж и приятно наполнял лёгкие прохладой. Он пах выгоревшими за жаркое лето травами и переменами. — Ты ведь не о закате пришёл поговорить? — Не слишком ли ты проницательна для своих лет? — Возможно, — легко улыбнулась она. — Однако мы сейчас не об этом, верно? — Верно, — мужчина затих, скользнув взглядом по её освещённому мягким светом заката лицу. — Почему ты всё время сторонишься меня? Я настолько противен тебе? Да, порой я бываю слишком груб, но всё же… Аданет удивлённо взглянула на собеседника. — Противен? Мне? Конечно нет, Торин. Что за чушь? Ты столько раз спасал мою жизнь, выручал в трудную минуту, и я безмерно благодарна тебе за это. — Только лишь благодарна? — невесело усмехнулся он. — Благодарность — это всё, что ты чувствуешь ко мне? Брови ещё больше изумившейся Селлитиль выгнулись в немом вопросе. — А то ты не понимаешь? — нахмурился Подгорный король, отвернувшись от неё. — Но я действительно не понимаю! — в сердцах воскликнула она. — Ты во всём виновата! Только ты! Девушка хотела было возмутиться, но передумала, так ничего и не сказав, когда Дубощит подошёл к ней вплотную. Казалось, что он, даже будучи ниже ростом, нависал над ней, подобно скале. Мужчина протянул руку, нежно подцепил подбородок аданет пальцами, вынудив ту склонить голову, и прижался к её пухлым и раскрывшимся от неожиданности губам своими тонкими и обветренными. Жёсткая щетина царапнула нежную кожу на лице. Селлитиль замерла, совершенно не веря в происходящее. Торин целует её! О Эру! Торин. Целует. Её. Сердце в который раз за день трепыхнулось испуганной птицей и бешено зашлось под рёбрами. Что она чувствовала к Подгорному королю? Очевидно, её по каким-то непонятным причинам точно так же тянуло к нему, как и его к ней. Была ли она влюблена? Точно на этот вопрос девушка не могла ответить даже самой себе. Жалела ли она о том, что он украл её первый поцелуй? Нет, конечно, нет. Дубощит, тем временем, втянул её нижнюю губу себе в рот, обхватив свободной ладонью аданет за затылок. Селлитиль испуганно выдохнула прямо в поцелуй и едва успела несмело ответить, как мужчина резко отстранился. Его взгляд пылал, вены на крепкой шее вздулись, руки сжались в кулаки. — Т-торин, ты… — голос девушки был хриплым и слабым. Подгорный король дёрнулся, будто от сильного удара и, не говоря ни слова, покинул общество аданет. Долго ещё обескураженная Селлитиль осталась стоять во дворе, накрыв кончиками холодных пальцев горящие, припухшие от поцелуя губы, пытаясь охладить их, и крупная дрожь, как при сильной лихорадке, пробирала всё её тело.***
Всю ночь девушка спала очень плохо, постоянно ворочаясь и просыпаясь от переживаний, и, когда в очередной раз драгоценный сон прервался уже на рассвете, она, не заприметив у себя под боком Аэрона, решила проветриться. Стоило ей только выйти из дома, как она наткнулась на сидящего на крыльце Беорна. Оборотень попыхивал трубкой, задумчиво разглядывая парящего в утреннем небе дракона. — Он прекрасен, не так ли? — Прекрасней всех, кого я когда-либо видела за весь свой недолгий век, — тихо ответила аданет. — Кто он? Твоя зверушка? — Нет. Моё дитя. Будто в подтверждение её слов, Аэрон, завидев своего человека зорким взглядом, опустился на поляну перед домом. — Матушка, ты сегодня ранняя пташка? Селлитиль подошла к нему, погладив теплый чешуйчатый нос. — Мне не спалось, сокровище, и я решила прогуляться. — Что ж, в таком случае, не желаешь прокатиться? — ухмыльнулся дракон. — Ты уверен? — она обеспокоенно заглянула ему в глаза. — Не был бы уверен — не предлагал бы. Залезай. И держись покрепче. Девушка вскарабкалась на спину склонившегося Аэрона, плотно обхватив его бёдрами за шею и уцепившись руками за шипы на ней же. — Готова? — дракон обернулся к Селлитиль. Дождавшись решительного кивка, он весь подобрался, будто перед прыжком, и одним мощным резким движением взмыл в воздух практически перпендикулярно земле. Завизжавшая от страха новоиспечённая наездница крепко зажмурилась, едва не слетев вниз, однако, спустя некоторое время Аэрон набрал нужную высоту, выровняв полёт, и бешено бьющий в лицо ветер подуспокоился. — Открой глаза, матушка. Ну же, смелее. Сделав то, что сказал дракон, аданет замерла от переполняющего всё её существо восторга. Это был её не первый полёт в общем, но первый на Аэроне. Где-то далеко внизу, с одной стороны бескрайние леса изумрудным ковром покрывали склоны Мглистых гор, несла свои воды в море Белегаэр великая река Андуин, маленькой точкой виднелся дом Беорна, а с другой — на многие мили вперёд тёмным пятном простиралось Лихолесье и гордо рассекала облака вершина Одинокой горы. Вдохнув полной грудью чистого студёного воздуха, совсем не похожего на тот, каким она дышала каждый миг там, на земле, Селлитиль звонко рассмеялась, раскинув руки в стороны, и слёзы выступили на её глазах отнюдь не от порыва ветра, подхватившего широкие рукава льняного платья, а от всепоглощающего чувства свободы. — Спасибо тебе, сокровище! — воскликнула девушка, прижавшись мокрой щекой к шее дракона. — Ты одарил меня самым величайшим счастьем на свете! Я будто сама обрела крылья, никогда их не имея! — Отныне я — твои крылья! — пророкотал Аэрон. — Сейчас я покажу тебе, что значит быть драконом! Ведь ты дракон, матушка, пусть и бескрылый. Он спикировал вниз, пролетел над лесом вокруг дома оборотня, едва не задевая туловищем верхушки елей, и снова взметнулся ввысь. Громогласный рёв, огласивший округу, слился в единое целое с девичьим радостным вскриком. Проснувшиеся гномы, хоббит и волшебник повыскакивали на улицу и стали свидетелями того, как серебряный дракон со своей беловолосой наездницей на спине выделывал в небе какие-то совершенно невероятные пируэты, рассекая особо низкие облака. У кого-то из членов отряда на лице отразился ужас, кто-то погрузился в воспоминания о былых временах и прочих драконах, встречавшихся ему, и впал в печаль, а кто-то легко улыбнулся, наблюдая за своей переговорщицей.***
Отряд седлал пони. Гэндальф с Беорном переговаривались о чём-то в стороне. Облачённая в походный костюм Селлитиль стояла напротив Аэрона, поглаживая тёплыми ладонями его под линией челюсти. — Как мы и договаривались, сокровище. Жди меня у восточного склона Одинокой горы. Только не вздумай заходить к Смаугу на огонёк! А то с тебя станется. И не дуйся. — Ладно уж. Не думал, что скажу это, но я буду скучать, матушка. — И я, — она прижалась лбом ко лбу дракона. — Береги себя. Он громко фыркнул, отступил от девушки, взглянул на неё напоследок, и взмыл ввысь, скрывшись среди тяжёлых свинцовых туч. — Селлитиль, пора, — окликнул помрачневшую аданет Подгорный король. Она ни то, что ответить, даже взглянуть на него не решилась, страшно смущаясь Торина после того поцелуя. Только лишь кивнула и с помощью почему-то особенно взбалмошного в этот день Кили, крутящегося рядом, забралась в седло гнедого жеребца, любезно одолженного оборотнем. Хрипло закричал ворон. Девушка дёрнулась. Дубощит позвал задерживающегося волшебника. Он, наконец, распрощался с Беорном и ловко вскочил в седло. Пустив лошадей и пони галопом, отряд двинулся дальше. Они скакали через зелёные луга, холмы и небольшие перелески, достигнув Лихолесья только после полудня. Компания остановилась у кромки пугающего своей глубиной тёмного леса со странными, словно больными деревьями. Гэндальф спешился, пройдя через резную арку по мощёной дорожке, устланной пожухлыми листьями. — Эльфийские врата. Здесь начинается наш путь через Лихолесье. — Орков не видать. Удача нам благоволит, — хмыкнул Двалин. Волшебник оглянулся, заприметив на скалистой местности неподалёку огромного чёрного медведя. — Отпустите пони. Пусть возвращаются к хозяину. Остальные члены отряда тоже спешились. — Этому лесу явно плохо, — подметил Бильбо. — А в обход никак нельзя? — Если только ещё двести миль на север и вдвое больше на юг. Пока гномы собирали поклажу, Селлитиль прихватила свою лёгкую походную сумку, потуже затянула перевязь меча на талии и напряжённо замерла, вглядываясь в уходящую во мрак высоких деревьев эльфийскую тропу. Какое-то неведомое чувство, заставляющее всё внизу живота сворачиваться в тугой узел, подсказывало девушке, что стоит ей ступить в этот лес хоть на шаг, то судьба её изменится навсегда. В какой-то момент аданет вдруг захотелось мысленно позвать к себе Аэрона и улететь куда подальше, возможно, даже Эдэллонд, однако, тряхнув головой, она погнала подобные мысли прочь. Спешно собрав снова растрепавшиеся волосы в низкую причёску, скрывающую уши, Селлитиль ступила под сень Лихолесья. Гэндальф тщательно разглядывал оплетённую лианами мраморную статую, что-то бормоча себе под нос. — Кто она? — поинтересовалась подошедшая к нему аданет. При ближайшем рассмотрении статуя оказалась невероятной красоты юной девой. Светлый лик той был печален, длинные одежды струились волнами, изящный венец сковывал высокий лоб. — Эллериан. Почившая королева здешних земель. Однако вскоре на смену ей может придти новая. — О чём Вы? — Так, мысли вслух. Не забивай голову, — лукаво улыбнулся волшебник, а затем резко переменился в лице. — Оставь мою лошадь! Она мне нужна! — крикнул он, быстрым шагом направившись к ничего не понимающему Нори. Гномы возмущённо загалдели, понимая, к чему клонит Гэндальф. — Ты что, бросаешь нас? — озвучил общую догадку господин взломщик. — Я остался бы если б мог, — старик хотел уже было ретироваться, но в последний момент остановился, глянув на него. — Ты изменился, Бильбо Бэггинс. Ты уже не тот хоббит, что уходил из Шира. — Я собирался рассказать тебе, — занервничал господин взломщик. — Я… кое-что нашёл в гоблинских пещерах. — Что нашёл? Хоббит потянулся к карману изрядно потрёпанного пиджака и нахмурился, будто раздумывая, как поступить дальше. — Что же ты нашёл? — повторил волшебник. Лицо Бильбо разгладилось, рука его опустилась. — Свою храбрость. — Хорошо, это очень хорошо. Пригодится. Они улыбнулись друг другу, и Гэндальф спешно прошёл через толпу расступившихся гномов к совей лошади. Начался дождь. — Я буду ждать вас на отроге у склонов Эребора. Не потеряйте ключ с картой. И не заходите внутрь горы без меня, — он многозначительно глянул на Торина, забравшись в седло. — Этот лес уже не назовёшь Великой Пущей, как раньше. В нём есть ручей, на который наложены тёмные чары. Не прикасайтесь к воде. Перейдите его по каменному мосту. Даже воздух здесь пропитан дурманом. Он постарается проникнуть в ваш разум и сбить вас с пути. — Сбить нас с пути? Каким образом? — поинтересовался мистер Бэггинс. — Не сходите с тропы! Ни на шаг! А иначе вы больше её не найдёте! Что бы не случилось, не сходите с тропы! — заключил волшебник и ускакал в неизвестном направлении. — Вы скоро там? — раздался девичий голос из-под сени леса. — Идёмте, — поторопил всех Дубощит. — Нам нужно достичь Эребора до заката в День Дурина. Это наш единственный шанс найти тайную дверь в горе. У нас три дня, чтобы пересечь Лихолесье. Отряд вошёл в лес. Надвигалась буря.