Нет, нет, нет… Надо же было так облажаться. Малолетка. Самая настоящая… самый настоящий малолетка. Что б его. Формально у Гвидо были оправдания: вроде как первокурсник – значит, минимум семнадцать. К тому же приехал от работы (да, это ж офигеть какой талантливый первокурсник должен быть), полностью оплатившей выезд на лыжный курорт. Ну тут уж точно не меньше восемнадцати… или даже двадцати.
Но при этом слишком много было нестыковок с единственным возможным объяснением – перед ним ребенок. Во-первых, как вообще такой потрясающий парень достался ему не то, что не тронутым – даже не целованным (тут у Мисты сомнений не было от слова «совсем»). Как, как… с начала пубертата учишься в режиме «год за два», одновременно пытаясь минимизировать общение и с «любимой» семьей, и с «дорогими» одноклассниками. И все потому, что родной отец сказал –закончи школу, тогда и поговорим. Потом офигеваешь в ВУЗе от новой нагрузки и стараешься не потерять свой единственный шанс, а папочка подгоняет работу на перспективу и отказаться нельзя ну никак. И все это на фоне «не спалиться, что я гей». Понятно, что стоит дать мальчишке чуть-чуть отдыха, как его тело тут же вспомнит, что ему на минуточку уже пятнадцать и моментально заинтересуется ближайшим симпатичным парнем. Этим парнем оказался Гвидо Миста, игравший единственную роль, в которой он мог хотя бы приблизиться к Джорно - роль высококвалифицированной обслуги. Непонимание всего этого еще можно было себе как-то простить, тут надо было реально включать голову и додуматься, что никакой он не особенный, а просто встретился в нужном месте в нужное время.
Но было же еще и во-вторых! И этого во-вторых было чертовски много: нежная кожа, отсутствие щетины утром, почти безволосое тело (ладно, не все тело, но ни одного волоска на груди), огромные глазища на пол-лица, по-детски пухлые черты… Надо было быть совсем слепым, чтобы не понять – ребенок, вот ей-богу ребенок. Кажется, Гвидо даже понял. Но детское и женское так похожи, и было так легко сказать себе – мне нравится, что он как девчонка. Вот такая девчонка с нежной кожей и мягкими волосами, с отлично развитыми грудными мышцами, с сильными бедрами, с крепким членом…
Ну вот такая странная баба, ну что тут не понятного! Потому, что если нравилось не женское в Джорно, то, совершенно очевидно, ему нравилось в нем детское… и как с этим жить-то дальше?
Раньше Миста подобных склонностей за собой не замечал, предпочитая постарше… Хотя, если в его семнадцать девушки «двадцать плюс» еще могли считаться «постарше», то сейчас, в свои девятнадцать, он предпочитал уже фактически ровесниц. Лучший возраст, черт возьми - уже сами себе хозяйки, и при этом в голове еще не стукнуло «Какой ужас, я все еще не замужем, без детей и ипотеки, как-дальше-жить!». Идеально, чтобы просто немного повеселиться. И внезапно – шестнадцатилетний богатенький мальчик вытесняет из его жизни вообще всех, ничего особенного при этом не делая.
Все эти мысли вихрем проносились в голове Гвидо, пока он мерил шагами двор, пытаясь оценить ситуацию. Ситуация, по всем оценкам, получалась весьма поганая. Бруно на связь не выходил. Деньги почти закончились. Конечно, закончились они давно (практически сразу, как только начались), но проблемой это стало только сейчас. Отношение к деньгам у Мисты было простое: есть деньги – он за всех платит, нет денег – за него все платят. Все честно. Он не чувствовал никакой вины, стреляя сигареты, позволяя покупать ему еду и выпивку – свою часть программы, эротически-развлекательную, он добросовестно и к обоюдному удовольствию отрабатывал после.
Но сейчас… это было чистое безумие – но он не хотел заниматься сексом ни с кем, кроме Джорно. Точнее даже не то что не хотел – а чувствовал, это будет … нечестно. Да епта, по отношению к кому нечестно? К Джорно? Миста был абсолютно уверен, что вот уж верности этот мальчик точно от него не ждет. К возможным партнершам? Что за бред, Гвидо всегда все делал правильно: никогда никому ничего не обещал, не врал, всегда был нежен, не забывал про резинки, в случае необходимости – прыгал с балкона / отсиживался в шкафу / изображал троюродного брата. Словом, как – ну как?! – секс с ним может навредить? Тогда по отношению к Гвидо? Полная чушь, кому на этом свете стало лучше жить после отказа от секса. Но странное чувство от логичных рассуждений никуда не уходило. А позволить платить за себя, при этом ничего на дав взамен… ну ок, шутки, байки, комплименты — это не совсем ничего, конечно, но явно недостаточно. Короче, это не для него.
Он пересчитал оставшиеся деньги и понял, что стоит перед давно забытым выбором: пить ему теперь, есть или курить. И - поскольку сигареты еще были – он купил пиво. Вроде, оно до фига калорийное.
Но хуже всего в отсутствии денег было даже не дешевое пойло на пустой желудок, и не ужасные холодные ночи на дрянном подобии кровати (как топить эту чертову печь?) – а полная невозможность пригласить Джорно на свидание. Встреча предполагала хоть какие-то траты. Особенно учитывая, что к нему нельзя, и сюда он его тоже не приведет. При мысли об этом Гвидо передернуло. Ему было стыдно. Нет, все было чертовски приятно, особенно, когда Джорно – прекрасный, голый, перепачканный спермой Джорно – смотрел на него совершенно пьяными от удовольствия глазами. Но сама ситуация… лучше бы он на набережной перекинул его через скамейку и трахнул. А то устроил, понимаешь, проверки… выдержит - не выдержит, сбежит – не сбежит. После вот этого всего не хватало еще позволить этому ребенку платить за себя.
С развлечениями было немного получше. Эта разбитая улица с кривыми-косыми хибарами все же в городе и интернет тут был. Значит, были книги, и был особый вид мазохизма под названием «переписка с Джорно». Ребенок писал совершенно ужасные сообщения в мессенджерах – с заглавными буквами, знаками препинания, без единой ошибки, с такими словами, что Гвидо гуглил иногда по полчаса – что это такое он сейчас прочитал. Миста и раньше в переписке с ним чувствовал себя тупым, но узнав его возраст – стал чувствовать
очень тупым.
Его привычный стиль флирта в сообщениях – это отправить фотографию своей эрекции с подписью «подумал о тебе». И как такое слать в ответ на … блин, это даже не английский, это латынь? Что ему вообще слать в ответ на латынь?! Телефон завибрировал снова.
Миста, мы можем увидиться? Хотя бы ненадолго.
Приятно, черт возьми, что он первый не выдержал. И жутко неприятно, что в ответ нужно написать:
нет детка пока я занят. Но я тоже скучаю.
У меня острый приступ самобичевания и дешевое пиво, как же я их оставлю-то. И дело совсем не в том, что мне негде и не на что с тобой увидиться, нет, что ты. Открыв очередное сообщение Гвидо даже подпрыгнул на месте от неожиданности. Джорно прислал свое фото, снятое… с необычного ракурса. На фоне расстёгнутых брюк и приспущенного белья, поддерживаемый бледной рукой с идеальным маникюром красовался его полностью вставший розовый член. Крайняя плоть была чуть сдвинута кокетливо приоткрывая головку.
Я только что поставил слова «крайняя плоть» и «кокетливо» в одно предложение? Джорно до фига влияет на меня.
Я скучаю сильней.
покажи мне его полностью
На новом фото уже ничто не скрывало покрасневшую головку.
Джорно, ты - прелесть. В джинсах стало значительно горячей. Гвидо зашел в дом, упал на кровать и принялся расстегивать ширинку левой рукой, правой включая камеру у телефона.
