До петли

      ― Имя, сэр.       Люди у ворот глядели исподлобья, будто вот-вот залают. Кристофер смотрелся, должно быть, не лучше: слишком отчётливо он понимал, среди кого находится, а ещё отчетливей, что мало чем отличен.       ― Инспектор Уэст.       Под крышей летней резиденции Ричардсов нынче толпилось много сомнительных джентльменов, особенно из-за хмурого за Темзой неба. Проделавший сюда путь на попутном омнибусе из Челси, Уэст как раз вырвался из-под тучи, нависшей над северным берегом, и попал в душную предгрозовую жару на юге.       Недолгая пешая прогулка сквозь прилегающие к особняку сады всяко пойдёт на пользу старым суставам: скоро придётся безвылазно сидеть в кабинете, перебирая архивные записи о похожих делах, читать отчёты помощника об опросе свидетелей да самому писать ― старшему инспектору. У Уэста уже глаз дёргался при мысли о количестве соблюдаемых формальностей в Скотланд-Ярде, а ведь скоро у штаб-квартиры ещё переезд! Боже-Боже…       За зелёной стеной шиповника, лип и слив показались конюшни с сараем и два дома. Один из них от побелки сливался для Кристофера с жасмином под окнами, второй же всем своим каменным фасадом тянулся к небу, от бифориев и до каминных труб. Похоже, повальное увлечение средневековой архитектурой не миновало в своё время и Ричардсов. Бледный домик, потопленный в цветах, совершенно очевидно пристроили позднее для прислуги. По приближении Уэст убедился в своих догадках: перед лестницей «главного» дома томился кучер в кабриолете. Гости? Или сама леди Ричардс собиралась на выезд?       ― О, добрый день, сэр! ― уже знакомый голос дворецкого ― Эмилия обращалась к нему исключительно «Сэмми» ― заставил Кристофера обернуться.       ― Доброго дня, Сэмюель, ― Уэст приподнял уголки губ через силу, воздержавшись от рукопожатия со старым знакомым.       ― Леди ещё не закончили-с с верховой ездой-с, ― «дворецкий» Эмилии, как и любой из её подчинённых, не нравился инспектору, но, надо признать, Сэм многое понимал. Его же друзья головастостью не отличались, и из-за спины Сэмюеля раздался излишне нахальный смешок:       ― О, это же инспектор! Инспектор, хотите с нами партейку?!       Уэст сощурился, но так и не разглядел, во что же играли джентльмены на крыльце, укрытом жасминами: покер, вист, криббедж? Увидел только, как наливала пиво из кувшина им уже не молодая кухарка, что не мешало кое-кому из игроков постарше её огладить по низу спины.       ― Извините, сэр Уэст, секунду, ― дворецкий вздохнул и, повернувшись, рявкнул так, что у Кристофера почти заложило правое ухо: ― Харви! Заткнулся и принес из погреба льда в гостиную! И бегом, паршивец, не то спущу на тебя Жюля!       ― Но Сэ…       ― Пошёл! ― закончив, Сэмюель снова спокойно обернулся, прошуршав в усы: ― Ещё раз извините, сэр.       ― Ничего, ― постарался соответствовать инспектор. ― Полагаю, вы хотите выполнить свои обязанности и проводить меня в гостиную?       ― Если вы не против, разумеется, сэр. К тому же, сегодня там присутствуют и другие гости, вы могли бы составить друг другу чудеснейшую компанию. Прошу, ― жестом пригласил за собой тот.       Поблекшие кирпичи под сводами особняка насыщались разноцветием витражных стёкол, в котором Уэст ― увы! ― не мог разглядеть ни орнаментов, ни лиц, ни животных. Главную лестницу украшал гербовый щит на перекрестье то ли протазанов, то ли эспонтонов: золотой лев с белым псом, а между лап ― дуб и пылающий меч. Из долгой приписки снизу Кристофер разобрал лишь: «66.16», ― впрочем, ему рассказавшую достаточно о девизе этого рода. Наверху его снова ослепило: лучи, отражённые хрусталём потолочной люстры, резали глаза так, что единственным ориентиром осталось эхо шагов Самюэля. Но, хотя бы здесь, на краткий миг между передней и гостиной они могли говорить без манерностей: не как визитёр и дворецкий, а как инспектор и бывший заключённый.       ― Судя по тому, как ты это произнёс, намекал на то, что они не из «ваших»?       ― Верно, ― не утруждая себя оборотом к гостю, отчеканил дворецкий. ― Честно сказать, леди вовсе их не звала.       ― Отец?       ― Ага. Снова сватает.       ― А ты что же, ревнуешь? ― Кристофер не сдержал усмешки, щурясь в попытках побороть сияние в глазу.       ― А как тут не ревновать, инспектор, ― всё не оборачивался Сэм, ― когда я ей сам как второй папашка: мне годков шестнадцать было, как сэр Ричардсу помогал её на пони учить кататься. А теперь, вон, вымахала, ― он кивнул на окно, где за конюшней в паддоке вышагивал по-испански, кажется, серый конь. Уэст не сразу понял сквозь косой свет, окрашенный мёдом из-за стекла.       ― Что за порода?       ― Под стать хозяйке: ахалтекинская. Шла по двойной цене за горностаевую масть, ― неприкрыто похвастался Сэмюель, будто сам покупал. Перед тем, как открыть двери гостиной, он остановился и тихо прошипел: ― А что до этого «женишка»… Видали мы таких и не раз. Даже с сестрой приехал, будто бы это он просто сопровождает её, желающую обменяться визитками. Вы уж чем-нибудь займите их, пока я леди дозовусь, ладно, инспектор? Это Фелбриджи, из Норфолка, насколько я помню.       ― Хорошо, Сэмюель, я постараюсь.       Получив с него обещание, Сэм снова вернулся в свою роль преданного дворецкого и громко объявил перед тем, как распахнуть створки дверей:       ― Инспектор Уэст!       Шагнув внутрь, Кристофер наконец догадался снять шляпу ― рядом с этим лже-дворецким невольно забывались приличия ― и чуть наклонил голову:       ― Доброго дня, мистер, леди Фелбридж…       Но его вдруг прервал лай: мелкая собачонка выпрыгнула на ботинки из-за тахты. Ожидаемой реакции в ответ не получив, комок тёмной шерсти прямо на глазах поник, демонстративно отвернулся и засеменил в сторону хозяйки.       ― Полно, Дизи! Ко мне, малютка…       ― Доброго дня, сэр Уэст. ― Янтарные лучи падали на лицо статного молодого человека из стрельчатых окон. Кристофер плохо видел глаза мистера Фелбриджа, остававшиеся в тени, но точно знал: он наблюдает в окно вовсе не за характером аллюра всадницы. Но, по крайней мере, рукопожатие с ним не стало испытанием, да и знакомства на новом месте никогда не лишние.       ― Надеюсь, я не помешал вам и вашей сестре…       ― О нет, что вы! ― подняв собачонку на руки, улыбнулась мисс Фелбридж. ― Мы всего лишь хотели обменяться с леди Ричардс визитками. Должно быть, это наш приезд отнял время вашей встречи…       ― Вы, говорят, помогаете с расследованием какого-то… Инцидента? ― мистер Фелбридж после рукопожатия понизил голос: ― Мы в Лондоне всего неделю с небольшим, и мало что знаем, простите подобный вопрос…       ― Ничего страшного, сам ещё обживаюсь. ― Уэст сложил руки за спиной. Молодой человек хотел знать, каким это образом леди, рекомендованная ему в жёны, связана со смертью четырнадцати человек? Что ж, из чистого сочувствия Кристофер ему намекнёт. ― Несчастье случилось в доках, и так вышло, что несколько выживших свидетелей ― наёмные рабочие от предприятия сэра Ричардса. Поскольку сам он сейчас на Кипре… Я решил, что обсужу всё с леди Ричардс.       ― О, должно быть, они понесли серьёзные убытки, ― нахмурился молодой человек. Разумеется, что может быть важнее финансовых вопросов, когда думаешь заводить семью, да, мистер Фелбридж? ― И что за несчастье? Утечка газа? Неисправность крана?       ― Убийство, ― раздался из дверей утомлённый после команд для лошади голос. ― Особо жестокое, изощрённое и массовое убийство.       Кристофер едва удержал смешок: по чести сказать, прямота и наглость леди Ричардс и вправду ему импонировали. Мисс Фелбридж вскочила с дивана, а заявившаяся наконец Эмилия обречённо вздохнула, пройдя к столу вовсе не для обмена рукопожатиями, как обязывал этикет утренних визитов ― она только хотела выпить охлаждённого чая с лимоном. Бедняжка леди Фелбридж застыла на месте, совершенно растерянная, даже сесть не смея, когда хозяйка дома стоит. Наконец после неловкой паузы она не нашла ничего умнее, чем воскликнуть:       ― Это ужасно! ― и её аффенпинчер тявкнул, вторя.       ― Это досадно, ― почти согласилась Эмилия, бесцеремонно поправив ― нет, не амазонку ― мужские штаны для верховой езды, заправленные под краги. Даже не блумерсы! А после леди Ричардс ещё и как специально протянула гостье руку: ― Что за прелесть у нас под ногами, леди Фелбридж?       ― Ах, это… ― девушка мгновенно позабыла и об убийствах, и о поведении Ричардс, осторожно обменявшись любезностями. ― Моя Дизи, ― дамская ручка в кружевной перчатке ласково огладила шумно дышащую обезьянью морду, по некой странной случайности природы принадлежавшую псу. ― Я взяла её с собой, ведь вы, говорят, тоже любите собак… Дизи совсем ручная, глядите!       Собачонка оказалась на пыльном ковре ― Уэст был готов поставить деньги на то, что он видал ещё приход Ганноверов к власти, ― а леди Фелбридж жестом и цоканьем языка заставила своего аффенпинчера подняться на задние лапы, почти танцуя. Жалкое зрелище.       ― Прелестно, прелестно… ― на памяти Кристофера Эмилия ― единственная из женщин, что умела ходить по тонкой грани между чистой правдой и иронией. ― Вам не соврали: питаю с детства слабость к животным.       ― Ваш батюшка рассказывал, ― наконец оживился мистер Фелбридж, найдя повод увести диалог в мирное русло, ― что вы в детстве каждого щенка на улице норовили утащить домой. Должно быть, вы ужасно добродетельная женщина, леди Ричардс.       ― Да, да… ― снова повторила она, налив себе ещё охлаждённого чаю. После пары глотков Эмилия куда более осмысленно прибавила: ― Даже сейчас меценатствую фонду, спонсирующему строительство и содержание приходских школ и приютов, кроме ежегодных пожертвований для нашей гордости ― библиотеки архиепископа в Ламбетском дворце. А что до наших братьев меньших, так у самой есть любимцы.       ― Действительно? ― но леди Фелбридж, похоже, куда сильнее занимала игра с собственным питомцем.       Прозвучал короткий стук, дверь распахнулась, и вошёл лакей с подносом. Не сразу Кристофер увидел в этом покладистом юноше нахала с крыльца. Эмилия добродушно кивнула:       ― О, Харви, вы вовремя. Спасибо, передай Сэмми, чтобы привёл Жюльена и Грауса, ― сама же леди незамедлительно пригубила ещё и из стакана, заполненного скорее льдом, чем ликёром.       Что в голове у этой женщины, Уэст понятия не имел, но точно знал, что нечто потешное:       ― Интересные клички, миледи.       Ричардс только отмахнулась:       ― Первый в щенячестве под Рождество вылакал всю работу французского повара, за которую тот воевал с кухаркой, а второй действительно рябой, но редко ворчит, на самом деле.       ― Вечно эти щенки норовят стащить что-нибудь с кухни! ― в отличие от Эмилии, взявшей уже второй бокал ликёра со льдом, леди Фелбридж пригубила ещё чаю.       Её брат, несколько сконфуженный, глянул на хозяйку дома из-под бровей:       ― Вы бы не налегали так рано, миледи, на ликёр! Женское пьянство, говорят врачи, не лечится.       ― А ещё они говорят, что истерия ― от буйства матки, а мышьяк полезен для здоровья, ― хотя миледи явно не восторгалась визитёрами, нужно отдать ей должное: старалась не слишком обострять беседу и даже пыталась казаться доброжелательной. Впрочем, получалось это у неё в своём духе: ― Должна вас предупредить, мисс Фелбридж, что за Дизи в Лондоне придётся хорошенько следить. У нас здесь нередки случаи кражи породистых собак.       ― Ох, я… Я учту, ― вновь растерялась та, распахнув подведённые тушью из сажи ресницы. Гувернантки определённо не рассказывали, как говорить на подобные темы: ― Неужели вам случалось иметь дело с такими мерзавцами?       ― Мне? Упаси Господь! ― за дверью раздалось ворчание и шумное, клокочущее дыхание. ― Мои мальчики хорошо выдрессированы, всегда накормлены и обласканы. Им нет нужды бежать за забор к чужому куску мяса.       Створка дверей приоткрылась, впуская в гостиную дюже крепкого пса с причудливо взъерошенной от лопаток до таза шерстью. Он тут же, виляя обрубком хвоста, завился вокруг леди Ричардс: не лаял, не поднимался на задние лапы, только глядел снизу на хозяйку, полный обожания, и выжидал, когда её ладонь проведёт по короткой лоснящейся шерсти. Следом в дверь Сэмюель едва втащил источник тех самых звуков ― громадного бладхаунда, чей нос и висячие щёки сосредоточенно скользили по ковру.       ― Жюль! ― стоило Эмилии окликнуть ищейку, как та мгновенно подняла морду. ― Fuss. ― Так же послушно, но совершенно не торопясь, вальяжно бладхаунд процокал по паркету когтистыми лапами и опустился подле хозяйки.       ― Что это… за порода? ― и отчего же Уэст был уверен, что мистер Фелбридж имел в виду: «Что это за чудовище?»       Его сестра вовремя ухватила аффенпинчера на руки: тигровое «чудовище» уже потянулось носом к третьему-лишнему в этом доме. Эмилия потянула того за ошейник назад:       ― Граус? Родезийский риджбек, его мать ещё сэр Ричардс-старший привёз из Африки.       ― Львиная гончая, ― потянул Уэст. О таких бурских псах он лишь читал: писали, будто они и льва загрызут, и гиену ― конечно, если только те осмелятся посягнуть на ферму, охраняемую риджбеком.       ― Совершенно верно, ― впервые за весь разговор леди Ричардс показала свои ровные белые зубы: ― Ниверзенский гриффон показался ему маловат.       ― К чему бы держать такую гончую даме?.. ― мистер Фелбридж возмутился, однако его прервал один короткий утробный взлай, от которого уже хотелось зажать уши. Бладхаундов не зря выводили, как преследователей.       ― Жюль, Aus! ― Эмилия шикнула на пса. Тот коротко проворчал, будто неверно понятый старик, и обиженно распластал щёки по сложенным лапам. ― Я держу псов не для охоты, хотя отец с ними и выезжал. В доме собака в первую очередь ― сторож. Самый преданный и надёжный.       Часы в дальнем углу пробили четыре. Визитёры вздрогнули, переглянувшись, и леди Фелбридж пролепетала:       ― Ох, мы здесь уже четверть часа…       ― …Пожалуй, пора и честь знать, леди Ричардс, ― Уэст уловил в голосе джентльмена облегчение.       ― И вправду, ― даже не возразила хозяйка дома. Визиткой из собственных рук гостей она тоже не почтила: ― Сэмми, будь добр, отдай по две визитки отца и меня для уважаемых леди и мистера Фелбридж.       ― Уголок не загибать? ― не удержался лже-дворецкий, за что получил неодобрительный взгляд.       Прощание вышло ожидаемо скомканным, рваным, неловким ― для всех, кроме Эмилии. Стоило дверям захлопнуться за визитёрами и Сэмюелем, как она расслабленно упала в кресло, жестом приглашая Кристофера присоединиться.       ― Совсем и капельки вам не совестно, леди? ― Уэст с улыбкой покачал головой, потянувшись за табакеркой ― он знал, что Ричардс совершенно не против подобных вольностей.       ― Мне за правду не бывает стыдно.       Жюльен оживился и неспешно стал подползать к Кристоферу, не выпуская из печальных глаз понюшку табака в его пальцах.       ― Мне было бы стыдно, если бы в моём доме я позволяла чужим людям указывать мне, как я должна себя вести, что пить и каких собак держать, ― она сняла шляпку на спицах с волос и прибавила, глянув ему в глаза: ― И что мне чувствовать, кстати, тоже.       ― Простите, Эмилия, если обидел, ― Кристоферу казалось, что он был совершенно честен. ― Просто вы так удивительно… смелы, что для своего положения, что для своего возраста.       Леди Ричардс вскинула бровь, даже немного помолчав до ответа.       ― Сэр Уэст… Нам с вами предстоит много и плодотворно работать, поэтому давайте договоримся заранее, ― она снова отпила ликёра со льдом, ― когда рядом нет лишних ушей, не пытайтесь говорить со мной «достойно». Моё положение, возраст, пол, ― указала пальцем с золотым перстнем она, ― это фасад. Он богат, побелён, изукрашен подобно барочному дворцу ― я прекрасно осведомлена, спасибо. А внутри, ― она кивнула на Жюля, вплотную подползшего к нему, ― чёртова ферма с псарней. И мне предстоит всем этим управлять. Если хотели сказать «наглая», скажите ― и я буду искренне польщена. У меня не выходит наслаждаться ложью.       Кристофер снова вздохнул, но улыбка не покидала его лица.       ― Вы наглая, Эмилия, но честная женщина. Вы не любите фальшь. И я это одобряю, потому что иначе работать с вами и не стал бы.       ― Вот видите, ― леди снова показала зубы, и разговор мгновенно стал приятнее. ― До этого у нас не было времени на встречах познакомиться как людям, поэтому скажите, что вы любите пить? Не важно: алкоголь или нет, в кладовой этого дома найдётся что угодно. Я чувствую неловкость только если мой гость ничего у меня не просит ― вот уж действительно невидаль для Ричардсов!       ― Признаться, здесь я вас ничем не удивлю: чёрный чай с молоком, пепперминт и светлый эль.       ― О! Последнее вы обязаны попробовать в любимом пабе нашего прихода ― «Льве на бочке». А что до другого… ― она обернулась к дворецкому.       Сэмюель покинул их после короткого кивка. За дверью послышалось: «Харви, идиотина, нужно было мятный, а не вишнёвый ликёр подавать!» ― и шлепок подзатыльника, из-за которого Кристоферу пришлось притвориться, будто его пронял кашель.       ― Я думаю, вы и сами меня понимаете, ― голос Эмилии притих, став почти ласковым, когда Граус положил ей на колени клыкастую пасть, чтобы его потрепали за ухом. ― С обыкновенными людьми управляться всегда сложней, чем с негодяями. Последние ничего от тебя не ждут и внимают тебе ― не твоему отражению в собственных глазах.       ― Только это осложняет дело, когда ты ― карающая рука закона… ― инспектор спрятал табакерку в нагрудный карман, а ищейка всё ещё печально смотрела на него, повиливая хвостом. ― Поразительно манерный для бладхаунда.       ― Ему хватило взбучки за кокотницы в слюнях. Ну и староват он уже для выходок.       ― Мне приходилось работать с ищейками, и не раз, ― Кристофер достал старый носовой платок, который всё равно использовал только для особо грязных улик, и оттёр старому псу каплю со складок щёк. Жюль даже не проворчал, совершенно осмысленно и, возможно, даже благодарно глядя на гостя. ― Они если что учуяли ― не остановятся, пока не доберутся до источника запаха.       ― Если вас волнует спокойствие этого старичка, можете дать ему понюшку тоже. Но, если чихнёт, это будут ваши проблемы.       ― Я это скорее к тому… ― Уэст зачерпнул между пальцев совсем чуть-чуть, протянув Жюлю, ― что не поверил бы ни в жизнь, что вы не догадались дать этому псу взять след сразу же, как попали на место.       Бладхаунд оживился, обнюхивая пальцы со всех сторон, фыркнул, а после снова подал голос, подзывая хозяйку: «Я нашёл!» Та поднялась, оставив ненадолго Грауса, и успокоила Жюля, неистово машущего хвостом в ожидании похвалы. Уэст оттёр платком влажный след на пальцах:       ― Всё чует и выполняет, как нужно.       Эмилия разгладила морщины на холке пса, и голос её вдруг утерял насмешку, а взгляд ― прямоту.       ― Жюль долго вёл нас вдоль железной дороги. После того, как чуть раньше полуночи пришли обо всём вести ― я говорила вам ― примчалась на место сразу, верхом. Скакала бы галопом, но боялась, Жюль устанет перед поисками.       ― Они могут выследить запах вплоть до недели.       ― Знаю. Но подонок мог далеко уйти, здесь каждая минута на счету. Мы с самого начала подозревали…       ― Некоего Кайнца, я помню.       ― Верно. Жюль довёл нас по крови к путям, по ним до Ватерлоо, а оттуда ― почти до Хампстеда. Почти, потому что там, где путь пересекает ветку Клапхэм-Стрэтфорд, Жюль резко взял на восток. Уже в Хампстеде мне было опасно показываться, не говоря о том, чтобы продираться через Камден и Хакни, и вот тогда я решила вернуться, попробовать взять след ещё раз, с гильзы. В конце концов, этот Кайнц ― он не из тех, кто работает ножом.       Уэст внимательно слушал. Его коллеги обыкновенно держали записную книгу, однако Кристофер имел отличную память на факты и крайне редко прибегал к записям. Бумага ограничивала его жалким сухим полотнищем и ещё более сухим набором букв и цифр. Ум же ― безграничный простор для разгула мысли в любой её форме.       ― Я не спала больше суток, инспектор, но я должна была убедиться… ― наконец, леди подняла глаза, в которых стыла ядовито-зелёная злость. ― Всё повторилось. Однако теперь известно: кровь ― не Кайнца, у него лопатка целая. Но путь Жюль повторил один в один.       Кристофер ждал, не став задавать очевидных вопросов.       ― Тогда я наплевала на всё: на усталость, на то, что к концу подходил второй день поисков и меня легко могли увидеть на улицах, да, скорее всего ― и увидели!.. Жюль провёл нас через Эктон, Камден, Хакни… Да, вплоть до Стрэтфорда ― всё так, ― и голос леди Ричардс дрогнул ― единственный раз за всё время: ― А после… Жюль в один момент просто поднял морду и замер. Нет, не как охотничьи псы ― тем двустволку меж ушей положи да выстрели ― не двинутся… Он заскулил.       ― След оборвался?       Эмилия, взяв себя в руки, покачала головой:       ― Вы и сами прекрасно понимаете…       ― …След не «обрывается», ― согласился он.       ― Грауса мы тоже взяли с собой, ― леди отвернулась, проходя обратно к креслу, когда дверь открыли. ― Он не такой носатый, однако рядом с Жюлем вполне себе помощник. Но… Сэмми, может, ты это скажешь? Мне, право, неловко говорить подобные глупости об этих славных мальчиках.       ― Собаки отказались идти дальше, сэр, ― дворецкий налил тому пепперминта в принесённый стакан со льдом. ― Что-то им жутко не понравилось.       ― Звучит пугающе, ― принял угощение инспектор, ― но скорее всего тому есть логическое объяснение. Вы ведь наверняка отправляли уже и людей затем на поиски?       Эмилия, замерев на секунду, пожала плечами, на ощупь ероша шерсть на загривке Грауса. Похоже, это успокаивало её сильнее, чем самого пса.       ― Я знала, что это вряд ли что-то даст. Стрэтфорд вообще мог не быть конечной точкой маршрута. Хотя все беды ― вечно от Ист-Энда и кокни.       ― Пробовали говорить с местными?       ― Напрямую ― ещё нет, но жду ответа на предложение встречи. Слыхали про некоего мистера Джеральда-Франца?       ― Кто-то из главарей мерзавцев?       Сэмюель позволил себе кольнуть Кристофера укоризной в глазах, но Уэст остался равнодушен. Эмилия и вправду совершенно не обижалась:       ― Вроде того. Он ближе всего к Стрэтфорду и Ист-Энду сидит ― Ислингтон, Хакни, потихоньку подбирается к границам Сити… Кроме того, сейчас именно на его территории заседает некто очень знаменитый в узких кругах, и в норе этого джентльмена работает вышеозначенный Кайнц.       По улыбке Эмилии он однозначно понял:       ― Не выдадите?       ― Даже вам. Пока что. Но если понадобится, устрою и охоту на лис.       ― Может ли Джеральд-Франц…       ― Он предпочитает, когда его зовут Джейкоб.       ― …Может ли он быть в этом замешан?       ― С одной стороны ― может, с другой стороны ― не думаю. В его голове не так много извилин для подобных планов: он суров, прямодушен и лишён коварства. Если только кое-кто мог бы его надоумить… Нет, маловероятно. Он идиот, но слишком гордый идиот, чтобы следовать чьим-то советам.       ― И всё же снимать со счетов его не станем, ― заключил Уэст. ― Но о возможности мне лично с ним переговорить ― даже не мечтаю.       ― И верно. Даже если найдёте, он снесёт вам голову раньше, чем вы успеете произнести: «Скотланд-Ярд, откройте!»       ― А что Кайнц? Наш главный подозреваемый и весьма интересная фигура, вызывающая слишком много вопросов.       Эмилия и Сэмюель на этот раз усмехнулись вместе. Без слов, полувзглядом, леди позволила своему дворецкому сказать за неё.       ― Сэр Уэст, у вас ведь проблемы со зрением, сэр?       ― Увы, возраст никого не щадит: уже несколько лет страдаю близорукостью. Пенсне есть, но мне удобнее карманное увеличительное стекло…       ― Это заметно, ― лже-дворецкий скрестил руки, определённо едва сдерживая желание поглумиться над тем, кто когда-то отправил его крутить ступальное колесо. ― Вы уже, на самом деле, успели познакомится мельком с мистером Кайнцем.       ― Ладно тебе, Сэмми, инспектор не виноват в собственном недуге, ― шикнула Эмилия. ― Помните вчера мой двоюродный брат знакомил нас с некими мистером и миссис Грейг?       ― Вот чёрт… ― не постеснялся выразиться при даме Уэст.       ― Да, «мистер Грейг» ― не кто иной, как Сорель Кайнц.       ― Но как же тот юноша, что…       ― Его подельник. Не знаю имени, но других вариантов, кто это, просто нет. Девушка, очевидно ― тоже, хотя я не помню в… их компании такой. Скорее всего, пригласили на один раз, ― Сэмюель постарался принять долженствующий дворецкому вид, но слова отчётливо являли весь его опыт и сущность. ― Конечно, никто их не знал, так что притворились приезжими ― на вечер сойдёт.       ― Не беспокойтесь, они вряд ли сотворили что-то из ряда вон, раз я ещё не устроила пир в честь избавления от претендента на наследство батюшки, ― наконец отпустив счастливого Грауса, леди Ричардс потянулась к пепперминту за компанию. ― А я не стала ни их, ни вас беспокоить. Сочтём это уважительным отношением к чужому труду. Не люблю я мешать людям работать.       ― Просто признайте, что вы хотели… ― Кристофер по привычке чуть не подобрал эвфемизм, но после с облегчением выдал, ― подгадить брату.       Дворецкий с леди снова переглянулись и в этот раз уже рассмеялись. Эмилия одарила и инспектора улыбкой:       ― Мы сработаемся.       В дверь постучали. После повелительного: «Войдите!» ― в гостиной вновь показался Харви.       ― Мэм, вам письмо, ― на этот раз на начищенном серебряном подносе лежал конверт, отмеченный на уголке расплывшимися чернилами и копотью. Эмилия даже не отчитала лакея за неверное обращение.       ― Сэмми, открой и прочти.       ― Да, миледи, ― дворецкий послушно распечатал письмо, пробежался по нему взглядом и зачитал, пока Эмилия задумчиво покачивала носком сапога.       ― «Леди Эмилия Кэролайн Ричардс,       Я осведомлён, что вы не сторонница излишних манерностей, поэтому буду предельно краток в своей вежливости. Я слыхал, что недавно вы приобрели ахалтекинскую лошадь горностаевой масти за тысячу семьсот восемьдесят пять фунтов стерлингов. Кличка, кажется, была Порселана.       Вы прекрасно знаете, чем я знаменит. Потому я желал бы взглянуть на лошадь: возможно, я смогу предложить вам место среди участников июньских скачек. Сами понимаете, там будет Её Величество. Если предложение вас заинтересует, ближайшие две недели меня можно найти в Смитфилде, я помогаю аукционерам с оценкой.       С почтением и надеждой на встречу, мистер Робин Хак».       ― Что думаешь, Сэмми?       ― Подозрительно, миледи. Подозрительно близко к Камдену.       ― Я того же мнения, ― Эмилия потёрла переносицу. ― Вот у Генриха вытянуть меня на север могло хватить мозгов…       ― И что же вы предпримете? ― Кристофер даже испытал неподдельный интерес. В Кройдоне редко случалось наблюдать тонко обставляемые дела.       ― Конечно же, приму приглашение, причём немедля, ― Ричардс кивнула лже-лакею: ― Готовьте экипаж, в двуколке нам с инспектором будет тесновато.       ― Позволите «бобби» вас сопровождать? ― эта леди умеет удивлять, даже инспектора уголовной полиции.       ― Ваша персона, по счастью, гарантирует мне неприкосновенность, ― леди Ричардс не скрывала ни своей выгоды, ни его: ― Так же, как моя персона ― вам. Да и мальчиков не помешает выгулять. Вы же знаете: бладхаундов вечно тянет за своим носом, а гончим вредно сидеть на месте. С меня пинта, дайте угадаю… Биттера. В «Льве».       ― А вот и нет, ― Кристоферу ничего не оставалось, кроме как в который раз усмехнуться: ― Пшеничный.       — Значит, с меня две пинты.       Приготовления не заняли много времени. Для соблюдения минимальных приличий леди Ричардс нацепила всё же юбку от амазонки поверх штанов, а для соблюдения благочиния ― поводки Жюльену и Граусу. Последние были доверены лично Сэмюелю, который, как и предполагал Кристофер, вместе с Харви и ещё парой джентльменов сомнительного вида сел во второй, сопроводительный экипаж.       На улице резко стемнело; туча ползла всё южней. Порывы ветра развеяли душное марево, но атмосфера ничуть не легчала. Молчание в зашторенной карете лишь сильнее душило, гнело мысли, а говорить предстояло, как ни крути, не о приятном.       ― Помните, на чём остановились мои поиски в Стрэтфорде? ― ровный и колкий как первые капли дождя голос Эмилии также не предвещал ничего хорошего. ― Сама-то я оттуда ушла, а пару парней ― подальше от улиц Джейкоба последить что да как ― всё-таки оставила. Несколько из них пропали.       ― Мертвы, я полагаю.       ― Вероятнее всего, ― Эмилия не отводила глаз от стекла. ― Вопрос в том, как. Там не моя земля, и узнать от констеблей я не могу. Вы ― можете.       ― Понял вас. Правда, даже если узнать, как они умерли, это не гарантирует того, что мы узнаем, кто их убил.       ― У меня есть… Улика. Штык-нож от винтовки.       ― Эмили, ― Кристофер свёл брови. ― Вы мне обещали…       ― Простите. ― Ричардс подняла взгляд, но едва ли там отражалась вина. ― Просто не нашла момента… Это точно не то, чем орудовали в доках, а об исчезновении парней лучше не напоминать при моих подчинённых. Они и так многих потеряли.       Как бы Кристофер ни хотел разозлиться, лишь сочувственно покачал головой:       ― Вам и самой, должно быть, не легко.       ― Не слишком тяжело, сэр, не слишком, ― ядовитую зелень глаз скрыли пшеничные пряди. ― Моя мать умерла, так и не вскормив меня молоком, так что пришлось обходиться чужим, заработанным чужими же потом, кровью и гноем из ран. Я научена, что со всеми мы рано или поздно расстаёмся: с родными, слугами, животными… Жестокость мне видеть не впервой, так что обо мне волноваться стоит в последнюю очередь.       ― Грязные дела, о которых мне не стоит знать?       ― Вовсе нет. Я обыкновенно за мирные пути, а насилие оставляю на подчинённых… Но знаете, почему папа вынужден каждый год сбегать на юга, инспектор? ― теперь бледные губы дёрнулись не от смеха. ― У него на спине шесть затянувшихся ― слава Христу ― дыр. Угадаете, от кого?       ― Джеральд-Франц? Хоть вас и не назовёшь приятелями, не похоже, чтобы вы были в большой обиде друг на друга.       ― А сэр Ричардс полез в гадюшник сам, ― поморщилась леди. ― В самое сердце, в «Подворотню», и я с ним. С прежним владельцем Хакни у нас всё было мирно, но Джейкобу не сиделось в Ислингтоне… Впрочем, я не думаю, что ему нужны были эти жалкие трущобы: он думал вовсе не головой, ― едкий смешок просочился сквозь плотно сомкнутые губы, и тут же растворился в напряжении на её лице. ― Чёртов лис знал эту историю, отец ему письмом чуть ли не первому хвастался, что словил шесть пуль и выжил… Конечно же, от нас он метнулся к Джейкобу.       ― «Враг моего врага ― мой друг»? ― озвучил Кристофер, но его мысли упорно стремились к делу: ― Вы ведь хотели ограбить Кайнца? .303 British унитарный винтовочно-пулемётный патрон, что за оружие?       ― Ли-Метфорд с тем самым штыком, ещё револьвер Веблэй, ― Эмилия о чём-то напряжённо размышляла, почти покусывая палец сквозь перчатку. По взмокшей дороге за окном полились мутные ручьи.       ― Чёрт возьми, в палате должны наконец вынести на обсуждение закон об ограничениях на оружие, ― чем дальше они ехали, тем шире становились потоки, сливаясь в канавах. ― Подумать только: по Лондону разгуливает человек, экипированный не хуже, чем солдат Её Величества, а он ведь не один имеет доступ к подпольному рынку оружия! И доказать, как было куплено ― почти невозможно…       ― Вы полагаете, они не найдут способа? ― Ричардс, заметив за собой тревогу, постаралась выпрямиться. ― Люди убивали друг друга задолго до того, как изобрели порох. Того же Кайнца я не считаю убийцей именно потому, что он бы убил не так…       ― Говорите.       ― Он ирландец, наполовину австриец или бельгиец, вроде бы, по отцу ― так гласят слухи, долетевшие до моих ушей. Сюда переехал после инцидента в Эйре, в Шотландии. Утрируя, на его душе пятеро ваших коллег… ― и пауза после этих слов излишне резала ухо.       ― Вы ждёте некой особой реакции? Её не будет. Если исходить из тезиса о том, что жизни любых людей одинаково важны, ― впервые за всё время он позволил себе посмотреть на леди Ричардс сверху вниз: ― то раз я вешаю ваших, стоит ожидать, что вы убьёте моих.       ― Честный размен, я полагаю, ― к чести Кристофера, глава Ламбета совершенно иначе взглянула на него. ― Тем более мгновенная смерть от пули ― не худший вариант. Кайнц ― стрелок, причём глазастый, как сам чёрт.       ― Полагаю, вы знаете что-то кроме случая непосредственно в доках, где он в темноте ночью прострелил человеку грудь?       Леди Ричардс произнесла без всякой иронии:       ― Я уже прошляпила ему одну предупредительную пулю. А следующим выстрелом ― через несколько секунд ― он оставил калекой моего наёмного стрелка, бурского ветерана. Полагаю, третьей я не успею и ощутить, если таковая будет.       ― Я удивлён, что не слышал ни об этом происшествии, ни о таком талантливом стрелке.       ― Потому что какими бы мерзкими не были лапы, в коих он оказался, для кровавой бойни они его не используют. Или, по крайней мере, не часто. Что, опять же, не похоже на наш случай.       ― Псы иного мнения. Бладхаундам я верю больше, чем себе.       ― Они и не обязаны ошибаться. Если поезд был единственной возможностью уйти, не один Кайнц мог бы им воспользоваться, ― за окном ручьи уже слились до целой Темзы ― экипаж переезжал мост Блэкфрайарс. ― Или, вернее… Кайнц бы мог воспользоваться им не один.       ― Так вы считаете, что он виновен, или нет?       ― Я считаю, что он знает что-то, чего не знаем мы… Но он ни в жизнь не скажет этого сам.       Они замолчали, когда настороженный шелест ветра сменил отдалённый грохот капель. Колёса паровоза простучали по соседнему мосту, ненадолго скрыв прибытие грозы, но, стоило отъехать от вокзала, как экипаж настиг гвалт базарной площади, оживлённой началом дождя. В запотевшем стекле уже проносились силуэты торгашей, чуть ли не дерущихся за каждый кусок брезента или парусины, пока скотина в загонах жалась теснее, норовя свалить хлипкие ограждения. Поняв, что они у места, Эмилия позволила себе договорить:       ― Кайнц не идиот, не говоря о его нанимателе… Именно поэтому я обратилась к вам, сэр. Вы сможете если не добраться до убийцы, то хотя бы узнать, кто это сделал.       Она не льстила. Кристофер понимал, что он для леди Ричардс ― ищейка, как старый Жюльен. Она точно знает, на что способна его чуйка, и уже давно задумала воспользоваться ею. Только как она собирается дать ему идти по следу: неужели без поводка?       Снаружи во влажной пелене зажигались фонари и гасли звуки. Стук воды о податливую грязь всё сильнее поглощал крики и ругань, мычание и блеянье, кудахтанье и лошадиный храп. Сапоги леди Ричардс почти по щиколотку вязли в месиве из земли, копоти и навоза, а подол амазонки мгновенно пропитался помоями. Харви раскрыл над ней зонт, но вместо благодарности получил легонько измазанным каблуком по лодыжке.       ― Сэмми?       Бледные сухие ладони с парой тончайших золотых перстней сменили шёлк на грубую кожу. Перчатки были велики Эмилии, морщились на изящных пальцах, но как нельзя подходили к потрёпанным поводкам. Гончая и ищейка уже успели вымарать лапы местными нечистотами и промокнуть под ливнем; рёбра Грауса широко расправлялись, втягивая и выталкивая влажный падымок, подобно готовому к работе паровому механизму. Жюльен вслушивался в рынок, замерев.       ― Was ist los, Жюль?       Завесу капель разодрал зычный лай. Чует знакомого.       ― Such.       Эмилия ослабила поводок, и пёс рванул между копошащихся у скотины людей. Он не боялся измазать всю морду в грязи ради долга. Не важно, как здесь разит ― его нос различит в этой вони даже след от носового платка, единожды тронувшего нюхательную соль. Бурский напарник его хранил молчание и спокойствие: рысью, пригнувшись, шёл следом, и иногда вздрагивали вислые уши. По счастью ищейка вскоре завела их в тёплый, сухой павильон, впрочем, от того не менее грязный. Загон, где выставляли обыкновенно лошадей, пустовал, но заменить в нём песок на чистый, конечно же, посчитали излишним.       ― А где же Парселана, миледи?       На возвышении зрительских кресел их встретил щегловато одетый джентльмен. Снимать перед дамой свою безупречно чистую и сухую трилби он не счёл необходимым.       ― Где «Порселана» не знаю, а Порцеланна в стойле. К тому же, в ответ посмею спросить: где Генри? Он настолько не уважает меня, что не встретит лично? Он ведь здесь, я знаю, ― кивнула Эмилия на Жюльена, тянущего нос по следу. ― Bleib, мальчик, Bleib.       ― Нет, просто часовые на углу заметили твоего спутника, уж извини, ― джентльмен опёрся на поручни, почти перевалившись, чтобы рассмотреть гостей: ― И точно ― прямиком из уголовной полиции, не иначе. Верно ж?       Уэст промолчал: это не его разговор. Впрочем, ничто не мешало ему запомнить голос и приметы молодого человека на будущее ― Леди Ричардс даже подсобила, озвучив имя щёголю назло:       ― Ну так чего вы желали, Мэттью? Звали-то как мудрёно, аж через мистера Хака. Так вот она я, пришла. ― Джентльмен косо глянул на Кристофера. Эмилия снова вступилась: ― Сэра Уэста я не смогу попросить покинуть нашу скромную компанию.       ― Тогда и мероприятие отменяется, ― разведя руками, Мэттью просто развернулся на выход.       Что предпочтёт Эмилия? Враг может как предоставить нечто полезное, так и ожидать, когда же новая кройдонская ищейка покинет леди Ричардс. Конечно, она не останется без защиты, но по отдельности они…       В проходе раздался шум, возня и брань. Обернувшись, Кристофер увидал, как Харви схватил за горло незнакомого мужчину и приставил бритву. Тот оскалился, одной рукой ухватив запястье лакея, а второй ударил его в бок ― Уэст не сразу понял, что между пальцев прятался выкидной нож. Харви отпрянул, схватился за рану, а мужчина бросился наружу со всех ног.       ― Граус, Жюль, ― голос леди Ричардс отрезвил всех, как ушат ледяной воды, ― Packen.       В одну секунду поводки выпали из пальцев в мужских перчатках, и тут же взмыли над песком, когда псы сорвались по команде. Уэст поспешил к лакею, привалившемуся к шершавым доскам ограды.       ― Отъебись, бобби, ― Харви дёрнул губой и, стиснув зубы, выдрал из-под рёбер нож. ― Живой я.       ― Да сто лет в обед ты мне нужен, щенок, ― огрызнулся Кристофер и с помощью злосчастного платка поднял лезвие. Измазано в густых горячих подтёках и налипшем песке вместе с ручкой, но на острие читаются царапины: «Шустрому Робу». Невольно, инспектор хмыкнул: сильно ли шустрым остался мистер Хак? Чтобы узнать, он вышел из павильона и всмотрелся в опустевший рынок сквозь пелену ливня.       Движение между загонов привлекло даже его замутнённый взгляд. Старый Жюльен слетел с поводка как ошпаренный, но Граус ― молодой и гибкий ― легко вырвался вперёд за эти мгновения. Капли очертили каждый мускул под гладкой шерстью ещё сильней, рёбра раскрывались так широко, что, казалось, гончая летела над месивом Смитфилда. В темнеющей пасти уже обнажились клыки, уже ощерилась морда. Тигровые глаза не выпустят человеческий силуэт впереди, пока на языке не окажется кровь.       В податливой влаге растворилось чавканье грязи под ботинками Хака, плеск луж, быстро угасший вскрик. Ни взлая, только тихий утробный рык прокатился над ярмаркой, приведя в инстинктивный ужас овец и быков. Взбудораженный запахом человеческой крови бладхаунд гулко взвыл, перемешивая грязь лапами и надеясь скорее нагнать напарника.       ― Что прикажете делать после, миледи? ― прозвучал рядом голос дворецкого.       ― Может, бросить свиньям? ― просипел идею Харви, усмехаясь.       ― Нет, не хочу травить бедных животных. К тому же, не хочется уходить от Генриха без прощаний. Поступим по традиции. Это, думаю, будет достаточно понятным ответом на подобные выходки. Мартин, нам нужен уголь, ― Эмилия встала рядом, не выходя под дробь капель, и не отводила глаз от силуэтов псин, тащащих слабо сопротивляющегося Хака. ― Много угля, и только попробуй принести промокшего.       ― Понял, миледи.       ― Остальные ― у выходов.       ― Думаете, он вернётся сюда, миледи?       ― Генрих? Не думаю. Хак не настолько важен ему, чтобы из-за этого рисковать, ― после этих слов Кристофер ясно ощутил, как все взгляды вмиг легли ему на спину.       Эмилия же развернулась и поспешила обратно в павильон. Без слов подошла к лакею вплотную, отчего бедняга, несмотря на рану, вытянулся по струнке. Ричардс лишь покачала головой и дёрнула его рубашку с пиджаком и жилеткой вверх, глядя, как пульсирует струящаяся кровь, застывая на коже.       ― Дышишь нормально?       ― Да, мэм!       ― Не ори мне в ухо, ― она отпустила ткань, по которой расползались бордовые пятна, и отступила на шаг. ― Езжай к доктору. Лучше какому-нибудь местному, не далеко. Если не задел тебе лёгкое, ещё не значит, что не задел кишки или селезёнку.       Лакей заметно побледнел, часто и поверхностно дыша: расправлять рёбра для вдоха ему явно было больно.       ― Позволите остаться ненадолго, мэм?..       Эмилия вперилась слуге в глаза, замолчав, но, не найдя там ничего, кроме бесконечной преданности, обречённо вздохнула:       ― Пёс с тобой.       Нутряное ворчание, скулёж и скребёж подбирались сзади. Ищейка и гончая тащили свою добычу хозяйке. Хак пытался брыкаться ― Граус сильнее смыкал клыки на лодыжке, Хак пытался закричать ― Жюль щерил морду прямо перед его лицом, Хак пытался ударить одну из псин ― на его руке появлялись новые кровоточащие отметины.       ― Lass es, Жюль! ― скомандовала Эмилия, и, не имея возможности молча огладить псов, чуть оттаяла вслух: ― Хорошие мальчики.       ― Блядь! ― надрывное ругательство сорвалось у бедолаги, но Жюль так облаял его, что желание материться потерял бы кто угодно. Прошептав: «Спаси и сохрани, Господи!» ― Хак успел осенить себя крестным знамением.       ― Не поминайте Господа всуе, Робин, ― медленно зашагала к нему глава Ламбета. ― Он вам здесь явно не помощник.       ― Прикажи уже своим шавкам меня загрызть, и на этом успокойся! Чёрт! ― трудно было сказать: слёзы, пот или остатки дождя смывали сейчас капли грязи с лица мистера Хака. Но Граус снова сильнее сжал ногу, кажется, до хруста.       ― Не переживайте, мистер Хак, я об этом обязательно позабочусь. ― Перед ним, вывалянном в грязи, жалким, молящем всем своим видом о пощаде, невысокая и хрупкая леди Ричардс приобретала ту грозу, какой едва ли похвастался бы хоть один из виданных Кристофером подонков. ― Прежде, хотелось бы уточнить: чего это вас прельстил Камден так внезапно? Вроде бы, вот уже год, как переехали в Лондон, и ни разу у нас с вами проблем не было. Я даже послушала ваш совет на ярмарке прошлого года…       ― Сука! ― за это слово гончая встормошила перегрызенную, распухшую щиколотку до кровавых брызг, залившихся в складки кожи между губами и дёснами. Слюна, по цвету напоминавшая пунш, уже капала на песок, заставляя изголодавшегося по крови бладхаунда подвывать от желания вонзить клыки в добычу. От страха, боли и понимания всей безнадёжности ситуации, Хак выплюнул: ― Да потому что всех ты уже заебала, тварь! Джейкоб хотя бы из кокни, а Генрих так ещё и без придури! Если бы только тебя и твою семейку получилось бы додавить…       ― А здесь подробнее, пожалуйста, ― Уэст шагнул вперёд, оказываясь к Хаку ещё ближе, чем Эмилия. Опустившись перед ним, прямо рядом с псами, он развернул платок с его ножом.       Сквозь боль, явно ломающую всё его существо, подонок усмехнулся: улыбка казалась белой на фоне перепачканного грязью, навозом и кровью лица.       ― А ты её новая ищейка, да? Стоишь смирно без команд, даже когда на твоих глазахк-х-х-х, ― Граус отпустил на секунду и вновь перекусил ему ногу, заставив зашипеть, ― …совершают такое?       ― Я был бы не прочь, если честно, лично вас повесить, сэр. ― Правдой это было лишь отчасти. Кристофер просто понимал, что ничего не изменит. Попытается заступиться ― испортит свою репутацию и в глазах Эмилии, и в глазах её людей. А с мерзавцами, которые понимают лишь ужас и страх перед болью ― и то не факт ― сохранять мягкосердечность, присущую порядочному христианину, равносильно самоубийству. С мерзавцами нужно быть конченным негодяем ― иначе никак. ― Так что вы можете интересного рассказать про этот предмет в моих руках?       Хак перевёл залитые грязью глаза на Эмилию, тяжело дыша. Снова рассмеялся.       ― Вы думаете… Думаете… Это я тогда? ― его снова скрутил приступ хохота. ― Хотел бы я, конечно… Конечно так же ловко уметь крутиться, чтоб аж на четырнадцать человек, ххехе…       Эмилия чуть сощурила глаза. И почти шепнула:       ― Nimm Futter.       Клокочущее рычание содрогнуло павильон. Хак не успел вскрикнуть: гигант-бладхаунд накрыл щекастой мордой его лицо, а тигровое чудовище в секунду перекинулось с лодыжки на глотку. Зубы драли кожу, плоть, душили добычу ― всё, как должно охотничьим псинам. Упрекнуть преданных ищейку и гончую не в чем.       ― Вы нарочно? ― тяжело вздохнул Уэст, оборачиваясь к Эмилии. Она не отводила взгляда ни от него, ни от дрожащего в предсмертных конвульсиях от удушья ― прямо как на эшафоте ― тела.       ― Вовсе нет. Просто это не он. Да и про Генриха вряд ли знал что полезное, раз мои мальчики его не убедили...       Ричардс кивнула на плечо Хака. Через разодранный костюм не зияло ничего, кроме совсем свежих отметин собачьих клыков.       ― Тогда если вы не против, платок я оставлю здесь же, ― завидев в проходе джентльмена с мешком угля за плечами, Кристофер наконец поднялся.       ― Разумеется. Нож тоже доверьте моим людям. Мартин, что не сгорит ― не забудьте утопить где-нибудь.       ― Да, миледи.       ― Сэмми, ― обернулась она к дворецкому, ― который час?       ― Пол шестого, миледи.       ― Прелестно. Думаю, раз сэр Уэст сегодня был лишён обеда и чая из-за нас, следует навестить мистера Гандера. Только вот Жюль и Граус…       ― Езжайте, миледи, ― чуть поклонился лже-дворецкий. ― Я займусь ими, вам ни к чему возиться с грязными псами, да и некогда.       ― Ну, с чистыми хоть дай мне повозиться, Сэмми! ― глава Ламбета расхохоталась, но отнимать работу у слуги не стала. Кивнув Кристоферу на выход, прибавила: ― Пройдёмте, сэр Уэст. Кажется, обычно констеблям за охрану вне службы платят по пять-десять шиллингов в час? Но вы уже детектив-инспектор, так что вам я должна раза в два больше, верно?       ― Вы должны мне две пинты пшеничного эля, ― постарался хотя бы приличия ради нахмурится Кристофер, ― и кое-что дорассказать.

      ***

      На углу напротив церкви сохла после дождя поблекшая вывеска с бронзовым львом, стоящим на кованной бочке: «Паб для настоящих джентльменов и их дочерей». Последнее уточнение даже заставило Кристофера усмехнуться в ладонь.       Внутри Эмилия, ничего не говоря, стянула ненавистную, вымазанную юбку и небрежно кинула на вешалку при входе. Хозяин паба, считавший одному из посетителей сдачу, тут же прикрикнул, поправляя фартук:       ― Эмили, шоб тебя черти драли, поганка, хоть сапоги бы протёрла!       ― Как пол нормальный выложишь вместо этого, ― указала она на опилки под ногами, ― так и предъявляй. Мне ячменного вина, сэру ― пшеничного эля. И какое там сегодня блюдо дня? ― она снова поправила штаны и опустилась за стол подле барной стойки.       ― «Жаба в норке».       ― Тащи, ― отмахнулась леди Ричардс.       Уэст, сняв плащ, позволил себе аккуратно перевесить юбку спутницы хотя бы на подставку для зонтов. Только поправив перед камином рукава и воротничок, он присоединился к главе Ламбета. Пока бриаровая трубка Уэста наполнялась табаком, Эмилия взяла на себя обязанность начать разговор.       ― Если что, тут можно говорить совсем откровенно, ― глава Ламбета откинулась на сиденье, закинув руки за голову. Обнаружив внезапно для себя там шляпку, тут же распустила волосы. ― Мистер Гандер давний побратим моего папы, а тут считай мой второй дом.       Уэст помедлил с ответом, занятый раскуриванием, и в это время в дверь паба заглянул мальчишка, крикнув:       ― Уже слышали?! Слышали?! Пожар! В Смитфилде пожар!       Эмилия неловко вздохнула:       ― Ну, Мартин, чёрт его дери! Не настолько же…       ― Смотрю, вы не особо огорчились.       ― Ну, лошадь я уже приобрела, ― пожала плечами леди.       ― Вы ведь позвали меня туда не только «неприкосновенности» ради?       ― Вы действительно исключительно умный человек. ― Эмилия показала зубы: вот и поводок на новую ищейку надет. Соучастие в убийстве и поджоге ― серьёзное дело. ― И поразительно спокойный для собственного положения.       ― Было бы старому бобби за что переживать, ― пожал плечами Кристофер. ― На пенсию не хочу разве что, только о здоровье и забочусь. А тут чёртовы глаза подводят…       ― Но не чуйка, ― Ричардс покачала головой. ― Я знаю, что вы без семьи, конечно, но неужели…       ― Дурная история, но без всяких прикрас. Миссис Уэст ещё лет двадцать назад сбежала с молодым авантюристом в Австралию, ― дым расстелился по столешнице, когда Гандер поставил на неё поднос с заказом, ― да и винить её сложно. Я б в те годы от себя тоже сбежал, домой приходил только храпеть на боку, и то раза три в неделю.       ― А дети? ― леди Ричардс едва пригубила ячменного вина, прикрыв от блаженства бледные ресницы.       ― Имел несчастье стать отцом единожды.       ― Неужто так не понравилось?       ― В том-то и дело, что понравилось, ― отведя конец трубки, Кристофер глотнул воздуха. Даже табак не всегда засмолял старые надломы в сердце. ― Но времени наслаждаться особо не было. Дочь я видел не чаще, чем жену.       ― А однажды больше не увидели, ― закончила за него Эмилия.       Он наконец пододвинул к себе эль, оценив прелестный, надо сказать, цвет, и отпил. Пахнет почти как свежий хлеб.       ― Можно и так сказать. Но вообще-то Кэт осталась со мной, её мать не стала тащить бедного ребёнка за тридевять земель.       ― Чувствую интенсификацию трагедии.       ― И верно. Отец из меня вышел дурной, хотя я исправно платил нянечке и гувернантке. Кэт такая же была, как и мать ― сбежала с мужчиной, только вот в её случае это оказался какой-то америкашка-спекулянт.       ― Полагаю, служба осталась единственной женщиной, которой вы верите?       ― Скорее, она осталась единственным, за что я вообще могу уцепиться. Хотя иногда случаются такие дела, что кажется, она ― то самое, что сведёт меня в могилу.       ― Думаю, вы и не против, ― леди Ричардс слабо улыбнулась. ― По крайней мере, я могу дать вам действительно важное дело, неправда ли?       ― Куда как полезнее извечного круга «украл-сел-вышел-украл» при дивизионе Южного Кройдона. Садишь их на две недели, три, четыре, хоть на полгода, а толку ноль. Горбатого могила исправит. Хотя там тоже случались пару раз… «весёлые» делишки.       ― А, там же недалеко лечебница для сумасшедших. Должно быть, главный врач не раз и не два обращался за помощью к суперинтенданту?       ― Случалось и наоборот, ― тяжело вздохнул он.       Эмилия опустила ресницы, вслушиваясь в фруктовый аромат ячменного вина. Уэст, наконец, решился задать один вопрос. Один-единственный, что мог ещё мучать его перегоревшую совесть.       ― Эмилия, позвольте кое-что узнать. Видите ли, мне действительно всё равно, кому я помогаю искать негодяя. Но одна вещь меня волнует: что вы планируете сделать, когда я его приведу? Тоже накормите псов на потеху своим людям? И как мне объяснять это старшему инспектору в отчёте?       ― О, разумеется, нет. ― Расплывчатые зрачки за запотевшим стеклом горели болотными огнями в тумане. ― Не беспокойтесь, сэр, я сразу озаботилась на этот счёт. Когда убийца будет пойман ― от вас ничего не потребуется. Сдайте его властям, как и положено. Я сама приду за ним, когда его наконец определят в одну из тюрем ― способы есть, поверьте. И… нет. Я не хочу сделать с ним ничего такого, что не сделали бы с ним силы закона. Именно потому, что мне не нужно, чтобы ублюдок продолжал думать, будто бы он чем-то отличен от прочих жалких, пойманных в оковы висельников ― негодяев, вроде нас самих. Все однажды там будем, ― она подняла бокал, звонко чокнулась и выпила до дна.       ― Будем, ― повторил Уэст и опустошил собственную.