Мелиодас весело насвистывал любимую мелодию, пролетая через очередное облако. Легкий озноб прошел по телу, когда влажный воздух коснулся обнаженной кожи, а волосы стали немного влажными. Ему нравилось парить в небесах не задумываясь ни о чем и позволять потокам воздуха подхватывать его, унося при этом то вверх, то вниз. Иногда порывы были столь сильными, что его закручивало, и он полностью терял ощущение верха и низа; казалось, он падал не в сторону земли, а, наоборот, бесконечно проваливался в голубую бездну небес.
Сейчас он умело сбегал от своих обязанностей, которые рассерженный Людошиэль возложил на него после побега наследницы демонов. Архангел в тот день был зол, но Мел был готов поспорить, что больше в старикашке было все же удовлетворения, будто он изначально знал, что все подобным образом закончится. И это жутко бесило Мелиодаса. Ощущение, что его использовали, неприятными иголками кололо где-то в боку, не давая смириться со сложившимся положением. Хотя и возразить-то было нечего, ведь с виду все было вполне обоснованно.
— Черт бы побрал этого… — в бессилии парень несколько раз ударил кулаками по воздуху, представляя, что там находится Людошиэль. — Целый месяц коту под хвост. Времяпровождение с этими тупыми новичками будто и меня самого сделало глупее.
Его уже давно хотели запрячь с этой неблагодарной работой и им, наконец, удалось. Обучение воинов было, конечно, делом необходимым, но количество усилий, которые требовалось для этого затратить, было неоправданно большим. В итоге, за месяц новички хорошенько подтянулись в искусстве магии и боя на мечах, но это стоило Мелиодасу как минимум половины его нервных клеток. А ведь его тяжело было вывести из себя.
Утомленный всем этим, он решил сбежать подальше, предусмотрительно рассчитав, что куда лучше пропустить мимо ушей очередную лекцию старого архангела, чем еще хотя бы день провести среди непонятливых учеников.
«Осяду в одной из деревень где-то на недельку, чтобы, в случае чего, быть морально готовым еще к месяцу учительства».
Заметив в небольшой низине рядом с лесом скопление деревянных построек, Мелиодас начал снижать высоту, предвкушая прекрасное времяпровождение. Он приземлился на дороге за холмом, скрывающим деревню. Необходимо было спрятать свою сущность, чтобы не распугать местных жителей или, еще хуже, не дать повода поклоняться себе. Ведь у людей в крови написано либо бояться, либо поклоняться существам, которые по природе сильнее их. В подчинении у Богинь в большинстве своем находились люди. Лишь в больших городах население составляли Богини.
Как только усилием воли он спрятал крылья и изменил цвет глаз на любимый зеленый, то сразу же легкой походкой направился в сторону деревни. Однако, несмотря на весь свой расслабленный вид, внутри он буквально горел от неутоленного любопытства, которое с каждым днем разгоралось все сильнее и все больше туманило мысли. В ответ на эти жадные порывы в скрытых от глаз крыльях почувствовалось неприятное жжение — фантомный признак схватки с прекрасной Элизабет.
Воспоминания о том, как его замечательные крылья были сломаны и изранены, а белоснежные перья выдернуты с небывалой жестокостью, заставили парня заскрежетать зубами, а руки чуть дернулись, чтобы провести по мягким перьям.
— Ну конечно, мои крылья покрасивее будут этих сгустков черной материи, — Мел хихикнул и почувствовал призрачный аромат книг и горького шоколада. Это было прекрасное, дурманящее сознание сочетание. Кто бы мог подумать, что демон может так прекрасно пахнуть. Да и глаза, глаза, не подернутые чернотой, голубые, как самое чистое озеро в чаще леса, как такие прекрасные глаза могли быть у наследницы кровожадного монстра?
Голодное любопытство все больше распалялось в нем, требуя, чтобы он поскорее нашел Наследницу. Она была загадкой, чем-то новым и неизведанным. Ему хотелось узнать о ней все: характер, повадки, как выглядит ее счастливая улыбка. Это было что-то похожее на наваждение, которого он раньше не испытывал. И это было интригующе до дрожи.
Глупая улыбочка расползлась по его лицу, когда он представил, как заявляется в самое сердце владений демонов — их столицу — и устраивает самое настоящее представление, чтобы привлечь внимание девушки к своей персоне. Конечно, подобные перспективы были совсем не радужными, особенно, если его заметит и сам Король Демонов. Тогда уж участь у него была бы совсем печальная. Но если он хоть глазком ее увидит, сумеет вызвать какие-то эмоции — неважно, гнев или заинтересованность, хотя последнее все же лучше, — то это стоило всех пыток в гнилых подвалах демонов.
Среди вороха его несуразных мыслей вдруг отчетливо послышался детский смех, сменившийся радостными криками. Спустя пару секунд, стоило Мелиодасу понять, что это не его сознание окончательно обезумело и решило сыграть с ним злую шутку, он понял, что это доносилось откуда-то справа, среди высоких стеблей травы и полевых цветов.
С интересом свернув в ту сторону, он неспешно подошел поближе и увидел картину, поражающую своей красотой и атмосферой веселья. На поляне, сплошь покрытой васильками, горечавкой, кипреем и множеством других полевых цветов, весело бегало около десятка детей. Кто-то из них подкидывал в воздух мячи, кто-то играл в салочки, а кто-то — в основном девочки, конечно — с энтузиазмом собирал цветы для венков. Но посреди всего этого буйства, как островок тишины и спокойствия, сидела, наполовину скрывшись в траве, девушка с серебристыми волосами, которые переливались в солнечных лучах и струились по ее плечам и спине, напоминая водопад. Она легко улыбалась и следила за детьми, при этом вплетая в венок лежавшие рядом горкой цветы. Ее платье небесно-голубого цвета было до жути простым, где-то даже виднелись заплатки, но на ней оно смотрелось не хуже, чем на любой королеве смотрится платье, расшитое драгоценными камнями.
Завороженный этой картиной, Мелиодас не сразу сообразил, что нужно поскорее затаиться. Лишь когда девушка посмотрела в его сторону своими аквамариновыми — хоть он их и не увидел, но готов был поспорить, что они именно такие — глазами, парень поспешно скрылся в зарослях какого-то куста. Он не знал, заметила она его или нет, но готов был к любому повороту событий.
Нереальность всего происходящего была столь высока, что он даже пару раз со всей силы ударил себя по щекам, но боль оказалась вполне реальной, что еще больше взволновало его. Изумление было столь сильным, что даже соображать было трудно. Либо он только что увидел девушку, поразительно похожую на самого опасного врага всех живых существ, либо этот самый враг сейчас беззаботно приглядывал за оравой человеческих детишек. И, да будут все существующие силы ему свидетелями, он больше мог поверить в первый вариант.
Воровато высунув голову из куста, он вновь пригляделся к девушке. Она сейчас, благодарно склонив голову, позволяла нескольким девочкам возложить на нее умело сплетенный венок из горечавки. Девочки что-то защебетали, наверное расхваливали как их смотрительнице идет «корона» из цветов. Та лишь кивала и поочередно погладила по голове каждую из девочек, а затем тоже украсила их головы собственными венками. В этот раз раздался громогласный визг, а затем эта орущая толпа побежала к мальчикам, чтобы похвастаться новыми украшениями. Те были явно недовольны, что их игры прервали.
Еще немного понаблюдав за всей этой картиной, Мелиодас потихоньку начал отходить назад. И когда он оказался на том месте, где скрыл сущность после приземления, позволил себе облегченно выдохнуть и подумать над сложившейся ситуацией.
Его сейчас волновало даже не то, что он встретил Наследницу демонов в одной из многочисленных деревень на их территории, которую увидел вполне случайно. И не то, что их встреча произошла в таком месте спустя месяц. Нет, больше всего он был в недоумении от того, что понадобилось демонессе от этой деревни и от этих детей. Хоть ее вид и был вполне миролюбивым, да и дети совсем не боялись ее, а скорее любили, но он все-таки не мог понять, зачем ей все это. Эта деревня находилась на приемлемом расстоянии от границ, рядом не было никаких военных укреплений или чего-то, что представляло бы для Богинь хоть какую-то ценность. Ну, а использование этих жителей как шпионов, если она, например, подчинила каким-то образом их разум, было попросту бессмысленной затеей.
«Неужели она просто… отдыхает?» — эта мысль была столь абсурдна и глупа, что Мелиодас все-таки решил, что эта девушка каким-то образом слишком похожа на Наследницу. Нет, он просто не мог принять факта, что Элизабет могла вот так вот беззаботно находиться среди земель клана Богинь и играть с детишками. Конечно, он не говорил, что она монстр и все такое, но делать то, что она делает… Нет, просто невозможно.
Покачав головой, парень устремил взгляд в том направлении, где находилось цветочное поле. Оставить все так, как есть он не мог, но и сообщать об этом ему не хотелось. Слишком много суеты. Да и собственное любопытство подталкивало к слежке. Он чувствовал, то, что он может узнать, наблюдая за девушкой, несомненно удивит его, да и в общем все это довольно интересно. Однако открыто ходить в поле ее зрения нельзя, лучше было бы наблюдать издалека.
— Что ж, неделя на теплой земле среди всякой живности, а не на мягкой кровати это, конечно, досадно. Но, думаю, в ближайшем времени все это окупится, — досадно вздохнув, он закинул руки за голову и посмотрел в голубое небо. Стая ласточек играла между собой в вышине, время от времени превращаясь в скопление черных точек.
***
Мелиодас блаженно растянулся среди многочисленных цветов и травы, хихикая, когда стебли под дуновением ветра щекотали его лицо. Погода была просто прекрасной, под стать самому разгару лета, и, что самое главное, не было ужасной жары, которая привычна для этого времени. Солнце, безусловно, нещадно палило, однако ветер и нередкие облака существенно облегчали жизнь.
Прислушиваясь к стрекоту кузнечиков, парень задумался о предстоящей встрече. Уже неделю как он затаился рядом с небольшой деревушкой, чтобы следить за наследницей демонов — теперь он был уверен, что это она, а не ее двойник или еще кто — и понять причины ее странных действий. Впрочем, ему не удалось. Сколько бы он не наблюдал за ней, не пытался понять, а мотивов ее он так и не разгадал. Зато за все это время проникся к ней интересом и симпатией еще больше, чем прежде. И причиной этому была не только ее божественная внешность — хотя, чего греха таить, ее внешность занимала девяносто процентов его мыслей, а оставшиеся десять занимали некоторые непристойности, — но и ее поведение. За все время наблюдения, он ни разу не уличил ее в притворстве или лжи. В ее действиях не было ничего, кроме искреннего наслаждения происходящим и некоторой, хоть и неловкой, но заботы. Это приводило Мелиодаса в замешательство и заставляло некоторое восхищение — правда, непонятно чем именно — просыпаться внутри. Не раз он хотел выйти из своего укрытия и открыто спросить у нее, что она здесь делает, ну или просто присоединиться к ней. Но всякий раз останавливался, понимая, что из-за этого может пострадать деревня. Кто знает, как поведет себя Элизабет.
Однако он все же не сдержался и сегодня утром попросил ораву ребятишек передать Элизабет его приглашение погулять в лесу. Те явно с подозрением отнеслись к его странной просьбе, справедливо опасаясь за свою смотрительницу, однако все же согласились ей сообщить. И теперь он уже полдня ждал ее появления, но пока безуспешно.
— Мелкие проказники наверное ничего ей не сказали, — раздраженно протянул и перевернулся на живот с некоторым отчаянием наблюдая за муравьями, стремительно бегущими в неизвестном направлении.
Единственная странность, которую ему удалось обнаружить, заключалась в воспоминаниях жителей. В один из дней Элизабет пропала, и Мелиодас решил пойти в деревню и разузнать у них об отношениях с девушкой. Однако все лишь недоуменно качали головой и говорили, что никакой Элизабет не знают; даже дети смотрели на него как на дурачка. Это породило в нем еще больше вопросов. Через пару дней девушка вновь объявилась и от амнезии жителей не осталось и следа, причем их воспоминания, связанные с ней, уходили на годы назад, чуть ли не в ее «детство, проведенное в деревне», что было еще более странно. Он стремился узнать смысл наложения этих чар у самой девушки, хотя, скорее всего, она вряд ли будет ему что-то объяснять.
— Если придет, конечно, — он хмыкнул и сорвал цветок зверобоя, всматриваясь в его желтые лепестки.
— Что тебе нужно, наследник Великого Божества? — знакомый голос, в котором буквально сквозила неприязнь, раздался позади него.
Резко развернувшись и приготовившись обороняться, он столкнулся взглядом с раздраженной девушкой. Она стояла, скрестив руки на груди, что хорошо подчеркивало все ее достоинства. В этот раз на ней был белый сарафан, немного просвечивающий в лучах солнца, отчего похотливые мысли начали заполнять разум Мелиодаса. Ее волосы же были заплетены в одну толстую косу, которая покоилась на ее тонком правом плече; в волосы были заботливо вплетены цветы. Скажи кому и не поверит, что именно она является самым жестоким и сильным воином демонов.
— Рад встрече, — Мел чуть склонил голову и нагло улыбнулся, что помогло ему немного расслабиться. Девушку его жест не впечатлил. Он же в свою очередь расслабленно плюхнулся обратно на землю. — Все-таки мелочь передала тебе мое приглашение.
— Зачем ты околачивался здесь последнюю неделю? Думаешь, что я хочу причинить вред этим людям? Можешь не переживать, — она хмыкнула и улыбнулась, но совсем не так, как улыбалась детям. И это не могло не огорчить парня, — они мне не нужны. Сегодня я покидаю деревню и не намереваюсь возвращаться.
Радости это известие в его душе не породило, а, наоборот, вызвало досаду. Он бы с удовольствием еще пару недель побездельничал и пошпионил за Элизабет. Ведь она открывалась с совсем другой, человечной стороны. Подтянув к себе одно колено и положив на него голову, парень неопределенно махнул рукой.
— Мне интересно, почему ты была так добра с жителями, а в особенности с детьми.
— Не твое дело, — девушка развернулась и сарафан волной последовал за ней. Она была чересчур беспечна, так поворачиваться к врагу спиной. — Если это все за чем ты звал меня, то я удалюсь.
— А воспоминания? Почему ты стираешь их воспоминания?
Он увидел, как она резко остановилась и напряглась. Ее руки сжались в кулаки, ветер игриво пытался задрать не очень-то длинный сарафан, но пока что ему лишь удалось вырвать из ее волос большую часть цветов и унести их куда-то над вершинами деревьев. Некоторое время Мелиодас наблюдал за причудливыми танцами ярких бутонов, осознавая, что хотел бы подольше поговорить с девушкой перед ним. Всего лишь две встречи сумели породить что-то в его душе, вызвали жгучий интерес и желание узнать каждый оттенок характера этой демонессы, которая, безусловно, была самым загадочным существом в этом мире.
Стоило ей заговорить, как Мелиодас, к своему удивлению, услышал дрожь в ее мелодичном голосе. Она же пыталась прикрыть дрожь злобой, однако эта злоба не смогла скрыть ни дрожь, ни грусть, ни легкие нотки тоски.
— Никто не должен знать о моем существовании. Без разницы, какой они меня видели. Да и они не нуждаются в паре тройке ничего не значащих воспоминаний, не говоря уже о поддельных.
— А тебе не кажется это несправедливым? Жизни людей чрезвычайно хрупки и коротки. Для них каждое воспоминание — сокровище, которым они дорожат и не важно, хорошее оно или плохое. К тому же эти дети, ты же лишаешь их и знаний, которые даешь пока находишься рядом. Лишаешь воспоминаний о девушке, которая любит с ними поиграть и посмеяться. Если бы они знали, то расстроились бы.
Он встал и хмуро посмотрел ей в спину. Неужели она боится, что кто-то узнает ее другой? Не кровожадной и надменной, а заботливой и нежной? Такой, какой ее видели дети и какой увидел сам Мелиодас. Элизабет еще долгое время не отвечала и даже не двигалась, будто раздумывала над чем-то. Затем тихий шепот едва ли долетел до слуха парня перед тем, как ветер унес эти слова куда-то ввысь.
— Я всего лишь забавлялась, играла их чувствами. Теперь же мне надоело. Им ничего не дадут воспоминания о демоне. Они уже забыли меня, стоило мне выйти из их поля зрения. Поэтому бессмысленно что-то тебе доказывать.
На секунду ее окутали волны темной материи; стоило им развеяться, как платье Элизабет пропало, и вместо него на ней был уже знакомый Мелу черный комбинезон. Ее волосы вновь водопадом спадали по ее спине, а сзади сгустки темной материи образовывали черные крылья. Огромная сила проходила сквозь парня, заставляла его сущность дрожать от чувства опасности. Но он лишь помотал головой, отгоняя наваждение, и решился на весьма глупый шаг, который мог стоить ему руки. Он подошел и положил руку ей на плечо, чуть поворачивая этим самым к себе. И то, что он увидел, заставило его сердце замереть, а затем продолжить биться вдвойне быстрее. По ее лицу, все еще бесстрастному с ничего не выражающими черными глазами, катились слезы. В этот момент, несмотря на весь свой вид, она казалась Мелиодасу хрупким цветком, который вот-вот растопчут.
— В следующую нашу встречу, Наследник, я не позволю тебе приблизиться и на выстрел стрелы.
— Но сейчас же эти слова еще не действуют, верно? — он усмехнулся и легким движением переместил свою руку с ее плеча на ладонь. Медленно, внимательно следя за любой сменой в ее движениях, он поднес руку Элизабет к лицу и поцеловал тыльную сторону. Возмущение и гнев сменили безразличие, а в свободной руке у нее уже появился темный клинок, от которого так и исходили потоки темной материи.
— Ты врешь сама себе, Элизабет. Подумай над моими словами на досуге, — он перехватил ее руку с клинком на полпути к собственному глазу и содрогнулся: он не ожидал, что она столь сильна, — и давай встретимся еще раз. Уж больно мне нравится время, которое мы проводим вместе.
Его хитрая улыбка была стерта с лица довольно-таки жестоким ударом ноги. Ствол дерева, в который он отлетел, ласково принял его в свои колючие объятья из острой сломанной коры. Элизабет все же не стала нападать на него и лишь пронзала взглядом темных глаз. Нет, все же ему не нравился этот ее облик. Слишком уж он был холодным в отличие от другого.
Девушка так и не ответила и лишь взмыла в небо с помощью двух мощных взмахов крыльев. Спустя пару секунд она уже скрылась где-то среди облаков, так и не услышав, как Мел вслед прокричал: «До встречи, Элизабет».
***
Спустя какое-то время Мелиодас вновь решил навестить деревню, в которой по глупой случайности встретил Элизабет, однако она сдержала свое слово и больше там не появлялась. Но кое в чем она все же соврала. Жители еще помнили ее и жутко расстраивались, стоило ему заговорить о ней. Особенно дети грустно шмыгали носом и обиженно бурчали что-то о глупой сестренке Элизабет, что вызывало улыбку на его губах.
