Уже не та 2

Маринетт не думала над предложением Натаниэля. Тут и так всё было понятно — «нет». Но как ей сказать ему об этом, чтобы после этого разговора не умереть? Судорожно вздыхая Дюпен-Чен ходила по подвалу через силу. Многочисленные побои не давали полной свободы движениям. Иногда даже было больно дышать. Удары от ремня врезались глубоко в её кожу. Сколько прошло времени? Слишком рано она повзрослела. Она хотела к маме. Как маленький ребенок была готова захныкать, только бы она пришла и спасла её. — Мамочка, папочка, — девушка села на корточки и тут же зажмурилась от боли, — простите меня, я ужасная дочь. Наверное, так и суждено мне умереть. Я не знаю увижу ли я вас… Как же я скучаю… Простите меня… Я должна была согласиться на этот контракт и всё бы было хорошо… Маринетт душили слёзы. Едкие всхлипы выбивались из её горла. Дышать становилось труднее из-за нарастающей истерики. Надеяться на лучшее в её случае — просто выжить. Вдруг она резко вздохнула и быстро вытерла слезы рукой. Сердце начало биться чаще, в горле пересохло. Нижняя губа задрожала. Дверь. Она снова открылась. За спиной послышались тяжелые шаги. Каблук звонко отбивал от пола. Шаг, ещё один, и вот мужчина уже стоял позади неё. — Повернись, — раздался грубый голос. И она, стараясь не медлить ни секунды, чтобы не вывести лишний раз его из себя, обернулась. Дюпен-Чен старалась улыбаться. Больно. Натаниэль получит по заслугам. Он будет гнить в тюрьме до скончания своего века. Маринетт не должна показывать слабость. Нужно перетерпеть порцию побоев, а после она сможет выреветь всю свою боль в подушку. Маринетт медленно подняла голову и заглянула в его глаза. Они красивы. Но это очи дьявола. Его рука двинулась к девичьей талии, от чего брюнетка молниеносно опустила глаза в пол, чувствуя, как каждая клеточка немеет от страха. За что и получила по щеке. Звонкий удар отпечатался на слуху, а Маринетт лишь поджала губы и, вздрогнув, посмотрела на Куртцберга. За что он так с ней? Неужели человек, который говорит, что так сильно любил её может так поступать? Она невинная маленькая девочка, которая просто сглупила из-за переизбытка чувств. Неужели она достойна этого? — Что надумала? — его рука схватила Дюпен-Чен за шею, сдавливая, мешая дышать и думать здраво. — Я… Я не могу… — тихо прошептала Маринетт, стараясь отвести взгляд, зрачки метались по комнате, в попытках найти спасение. — Что ты там мямлишь? Ты можешь говорить четче? — она не смогла сдержаться, и громко всхлипнув, проронила несколько слёз на его руку. — Мне нравятся твои слёзы. Плачь чаще! Я выведу тебя, Маринетт. Ты не сможешь жить как раньше. Ты сдохнешь! Просто потому что не сможешь жить с этим унижением всю жизнь. Натаниэль сжал горло девушки, на что та начала закашливаться. Как рыбка на суше пыталась схватить немного воздуха. А он смотрел и улыбался. Она мучается, умирает на его руках, просит о пощаде. Но пощады не будет. Дюпен-Чен не пожалела его чувств, а он не пожалеет её жизни. Одной меньше — ничего, планета не схлопнется из-за какой-то букашки. — Жалкое отродье! — Натаниэль замахнулся свободной рукой на свою жертву, от чего та сжалась, ожидая нового удара. В глазах у девушки поплыло. Лицо побледнело, а тело начало ослабевать от нехватки кислорода. Маринетт устала бороться. Больше нет смысла. Удар и Дюпен-Чен улетела к стенке. Это не первый раз, когда она чувствует позвоночником твердую поверхность бетона. Из-за всех унижений брюнетка перестала чувствовать себя человеком. Даже таких инстинктов как самооборона не осталось в её крови. Она должна бежать, обороняться! Но вместо этого ослаблено сползла по стенке. Трудно дышать. Маринетт издала тихое мычание и прикрывает глаза. Старается открыть, но становиться только хуже — парень хищной походкой подходит к своей жертве. Куртцберг оказывается рядом с ней, на что тело девушки среагировало дрожью. Из её глаз льются непрекращающиеся соленые дорожки. Глаза, что когда-то искрились радостью сейчас смотрели безжизненно сквозь своего похитителя. — Бойся меня. Плачь, прошу, — он сел на колени перед Маринетт. — Ты болен, Натаниэль, — прохрипела она, тяжело вздыхая. — Болен тобой, Маринетт. Но ты обычная шлюха, что растоптала мои невинные чувства к тебе. Ты будешь умирать, пока я буду выбивать из тебя стоны. Мужские руки приблизились к заляпанной кровью футболке, а после разорвали её на части. Парень смотрел в её голубые глаза просто упиваясь страхом девушки. Свободной рукой сдавил небольшую девичью грудь до крика. Затем целует её губки, жадно впиваясь своими. Натаниэль чувствует её страх и как её ослабшие губы пытаются угодить ему. Но это не то. Нет искренности и жажды жизни. — А целуешься ты умело, шлюшка. Всем даешь? Всем, кроме меня! — Куртцберг кусает её губы и из небольшой ранки начинает сочиться кровь, отдавая привкусом металла. Ещё одна пощечина и Натаниэль отходит, снимая ремень с джинс. Рыжий видит панику в глазах девушки и как она пытается отползти, но ноги уже не слушаются. Его ухмылка отпечатается в памяти Маринетт как худший кошмар. Она пытается докричаться до его сознания «Пощади, умоляю, не делай этого». Она шепчет это себе под нос, но сил на сопротивление не остается. Её тело измучено, Дюпен-Чен исхудала. Короткий рывок, но неудачный, брюнетка тут же падает на пол. Одним шагом он нагоняет её попытки сбежать и ударяет по бедру кожаным черным ремнём. Дюпен-Чен взвизгивает и старается отползти, но уже новый удар по пояснице заставляет вскрикнуть её ещё громче. Маринетт беспомощно прикована к ледяной стене. — Не бойся, Маринетт, будет больно, — его улыбка превращается в оскал, — я обещаю. Натаниэль резким движением хватает девушку, вжимая хрупкие плечи в холодный пол руками и опускается к своей жертве на локтях. Их лица в нескольких сантиметрах. Девушка хочет сбежать, оттолкнуть его, но он сильнее. Он что-то противно пошлое шепчет ей на ухо. А Дюпен-Чен лишь безмолвно плачет. Брюнетка никогда не думала, что с ней когда-то случится такое. Девушка много раз читала рассказы, но думала, что все эти слова — ложь. Такого не бывает. Такого не случится. Только не с ней. — Такая сладкая, когда сопротивляешься, — раздвигая ноги Маринетт, сказал парень. Куртцберг рывком снимает джинсы и резко входит в девушку, на секунду упираясь во что-то. Ему даже в голову и не приходит то, что девушка может быть девственнецей. Его разум затуманен местью. Показать что он здесь главный. И никакой Агрест не сравнится с его величием. Ещё одно резкое движение бедрами и брюнетка взвывает от ужасной боли внизу живота. Натаниэль наотмашь бьет девчушку по лицу, стараясь проникнуть как можно глубже. Его раздражают эти крики. Уже ничего не исправишь. Он всегда был рядом, и сейчас доказывает. Кто рядом, когда ей больно? Её Адриан? Нет! Рядом с ней Натаниэль! Он собственной персоной! — Ты могла быть со мной. Могла радоваться каждому дню рядом со мной, а в будущем и с нашими детьми! Но выбрала Агреста. Этого мелкохуйца! Что вы вообще в нём находите? Деньги? Славу? Влияние? — Натаниэль продолжал вколачиваться в её тело, — Он ничем не лучше меня! Ты моя! Навсегда! — Твои стоны и крики о помощи заводят меня ещё больше. Сладкие и отчаянные, — он опускается к истерзанной шее и оставляет красные отметины, — может быть так ты поймешь, кто твой хозяин? Маринетт безмолвно сглатывает слезы и умоляет прекратить. Она старается защитить себя, старается поцарапать парня своими недлинными ногтями, но увы, всё тщетно. Молит, кричит «Остановись, мне больно, прошу!» — К моим просьбам ты всегда была равнодушна, поэтому, даже не надейся, сладкая. Резким движением Натаниэль переворачивает маленькое тело на живот, а затем давит на спину, прогибая. Дюпен-Чен не успевает подставить руки и падает лицом на пол, вскрикивая. — Сейчас будет ещё глубже. И ещё больнее, терпи, сладкая. Парень смотрит на её ягодицы и ножки, по которым течет кровь тонкой струйкой. — Не прибедняйся. Тебе не в первой становиться подстилкой для кого-то! Продавливая поясницу рукой, он помогает органу входить до предела. Несколько резких толчков и парень изливается во внутрь. Натаниэль негромко смеется. Ему нравится этот концерт унижения. Он достает член из влагалища и смотрит на заплаканную девушку. Бедняжка старается спрятаться в клубок. Но это ей не поможет. Звонкая пощёчина прилетает по лицу, а затем несколько ударов в живот. Жертва больше не сопротивляется. Натаниэль трясет её за плечи, но девушка не реагирует. Её тело ослабло и перестало двигаться. — Элеот, твою мать, — зовет Куртцберг охранника, — она не дышит! Мужчина средних лет заходит в приоткрытую дверь и чуть не грохается в обморок от увиденного. Кровяные следы распространены по всему полу, светлые обои запачканы кровяными сгустками, а в углу лежит безжизненное тело. Элеот, что по профессии бывший медбрат, подбегает к девушке и щупает вену на шее. Но пульса нет. Он берет её за лицо в надежде увидеть хоть какие-то признаки жизни, но вместо этого замечает огромные гематомы. Осматривает ниже и замечает бедра, покрытые с внутренней стороны слоем темной крови. — Нужна скорая, иначе она умрет! Возможно разрыв матки! — Ты больной! Какая скорая! Меня же посадят! Натаниэль начал ходить кругами, а после вскрикнул, когда девушка начала кашлять. Она цеплялась за жизнь. Рваными редкими вздохами. — Живучая сука! Неси ковер! Живо! — мужчина удалился и через несколько минут преступники закатывали тело в тканевый гроб. — Отвозим её в ближайший лес. Я скрываюсь, а ты звонишь в скорую, говоришь, что ехал по трассе и увидел ковер на обочине, сам боишься подходить. А после этого выкидываешь телефон и валишь на все четыре стороны!

***

Мужчины вытащили белый ковер из машины и кинули его в кусты рядом с проезжей частью. Рыжий снял перчатки и кинул их в машину. Затем достал свой телефон и улыбнулся — на заставке Маринетт — милая девочка, он сделал эту фотографию, когда ей исполнилось восемнадцать. Курцберг усмехнулся, а после нажал на экран телефона, вызывая меню. Дрожащей рукой провел по экрану удаляя заставку и воспоминания связанные с Дюпен-Чен. Дав указания охраннику сел в автомобиль и дал по газам, скрываясь из вида. Сейчас он больше переживает за себя, а не за эту маленькую шавку. Захочет жить — выкарабкается. Когда-то она была ему родной. Он всегда говорил, либо девушка будет его, либо не достанется никому. Элеот смотрел в след уезжающей машине. Затем вынул телефон из кармана и нервно стал набирал номер, его же посадят за соучастие! Он постарался сделать спокойный голос и нажал на кнопку вызова. Через несколько секунд в трубке зазвучал женский голос. — Служба спасения! Слушаю! — В кустах лежит странный ковер! Я боюсь его открывать! Прошу приезжайте! Он весь в крови! — Не отключайтесь, мы отслеживаем ваше местоположение. Машины спасения уже выехали по назначенному маршруту, ожидайте. Элеот по приказаниям босса кинул телефон в кусты и сел в машину. Щемящее чувство в груди не сулило ничего хорошего. Последний раз он кинул взгляд белую ткань и умчал по дороги не смотря назад.