***
И Плагг не соврал, действительно наняв больше персонала. Те всего за два месяца, несравнимый с теми четырьмя, что прошли в исследовании одного дела Ната, нашли все нужные улики. Лайлу, что пыталась отнекиваться, и даже сбежать из страны. Место, где проводились их встречи. Переписки и не очень доверенные люди Росси, которые быстро рассказали правоохранительным органам о том, чем же все-таки занималась она. И вновь допросы, бессонные ночи и огромное количество слез. На какое-то время Маринетт даже перестала приходить к Адриану, боясь напугать его своим состоянием. За пару дней до третьего, казалось, уже окончательного суда, Агрест все же появилась на пороге его палаты. Тот обнял её так, как будто в ней заключалась вся его жизнь. Долгие допросы в адрес друга и наконец она раскололась. Хоть Маринетт и не могла вылить на него все, но самое основное рассказала. Как узнала о второй подсудимой и зачинщиком всего. Что первый преступник вообще согласился на это. Имена Агрест предпочла не рассказывать. Боялась, пусть лучше этим займется Плагг. Жёстким словом, без слез, расскажет ему все, что не смогла донести до него Маринетт. Адриан как мог успокаивал её, говоря, что ещё немного и весь этот кошмар закончиться. Самое главное, что они остались вместе. Хоть он и пострадал, но ради неё выкарабкался. Она стала той, ради которой захотелось вновь жить. При мысли об этом его накрывало какое-то дежавю. Словно, эти размышления уже касались его головы когда-то давно.***
Вновь это помещение, которое давило на мысли лишь своим присутствием. Снова суд. Уже третий. Лиц в зале прибавилось. За решеткой сидели трое: Лайла, что безостановочно плакала, невмочь принять свою оплошность; Натаниэль, что так и не поднял глаз на других, пряча лазурные радужки в темноте капюшона; И Элеот, единственный, кому хотелось сопереживать. Кроме адвоката рядом с Агрестами сидел и Габриэль. Глава семейства чувствовал вину за свое отношение к сыновьям и несостоявшейся невестке. Хотелось помочь хоть чем-то их горю. Маринетт сегодня выглядела бодрее, видимо, недавний разговор с Адрианом смог оживить огонек в глазах. Снова все по кругу. Судья просил встать каждого из подсудимых во время оглашения преступления. — Лайла Росси, — девушка поднялась с металлической скамейки, едва держась на ватных ногах, — Вы обвиняетесь а покушении на жизнь Миссис Агрест и Мистера Агреста, угрозы в адрес Мистера Агреста старшего. Также вы являетесь зачинщиком преступления. Ваш срок отбывания наказания по двум статьям шесть лет, — удар молота по столу был таким же, как и удар сердца о грудную клетку. Маринетт протянула ладонь Плаггу и тот без слов накрыл ее своей, поддерживая. — Натаниэль Куртцберг, — парень поднялся, звякнула цепь наручников, — Вы обвиняетесь в изнасиловании Миссис Агрест, в покушение на жизнь Миссис Агрест, и серьезному причинению вреда здоровью Мистеру Агресту. А также незаконный наем людей для тактических целей. Ваш срок отбывания наказания составит пять лет, девять месяцев, — стук молота, сердце, что перестает биться в груди. — Элеот Винец, — широкоплечий добряк, как его назвала Маринетт в своем дневнике поднялся, упирая взгляд в судью, — Вы обвиняетесь в сотрудничестве с подсудимыми Росси и Куртцербергом. Ваше наказание составит три года, два месяца, — он понуро опустил голову, не заслуживал он этого. — С этого момента приказ обретает силу. Суд окончен, всего доброго, — мужчина поднялся, забирая папки с бумагами. Человека, кто напал на Маринетт в больнице, как и того, кто угрожал Габриэлю — не нашли. От этого душа неприятно щемилась из угла в угол, боясь новых случайностей. Со слезами на глазах Агрест проводила взглядом того, кем счила другом. Того, кому могла рассказать о своих планах. Того, кого обидела, не думая о последствиях жестокой судьбы. Лайлу было вовсе не жалко. В отличие от Элеота, у него осталась семья и двое детей. Черт его дёрнул втянуться в такую авантюру. Определено об этом стоит написать в дневнике, чтобы не вершить самосуд, а дать Адриану вынести решение. Когда все начали расходиться, Габриэль с ровной спиной поднялся, собираясь покинуть помещение. Такое неприятно гнетущее. — Мистер Агрест… — не видано себе, Маринетт схватила того за руку, не проявляя ни грамма уважения. — Миссис Агрест, так мне теперь обращаться к вам? — съязвил он, заставляя девушку опустить глаза в пол, словно нашкодившего ребенка. — Отец, не нужно срываться на ней. Если ты недоволен — выскажи мне. Маринетт переживает не лучшие времена своей жизни. И мы специально утаивали этот брак, и хотим, чтобы так продолжалось и дальше. — Почему же? Хоть бы на свадьбу пригласил! — иронично воскликнул тот. — Да не было никакого обручения, отец! Мы даже кольца не носим, — Плагг аккуратно взял руку Маринетт, показывая Габриэлю отсутствие украшений, — Потому что это фиктивный брак! Ни ты, ни кто либо другой не должен был об этом узнать. Но из-за того, что должен был случиться суд, все узнали эту тайну. Когда на Мари напали в больнице я не мог её больше там оставлять. Я бы чувствовал себя полнейшим кретином. Тогда я решил забрать её, чтобы она после изнасилования была рядом, под защитой. Но для этого вдруг понадобились официальные документы. Мол, не могли они выписать её без подписи родителей или мужа, — брови Габриэля нахмурились, не верил он в эту историю, — Я сам считаю это бредом, но так получилось отец! — Это случилось больше пяти месяцев назад, почему вы все ещё вместе? — Агрест сверлил взглядом то сына, то, внезапно оказавшуюся правдой, невестку. — Суд решил, что я ответственный за здоровье Адриана. Словно он маленький ребенок, — фыркнул тот, — И поскольку на моей шее есть нетрудоспособный больной человек, суд не даёт разрешение на развод. — Бред, Плагг! — мужчина потёр переносицу, — И что вы планируете делать дальше? — Сказали, что как только его выпишут, сразу дадут добро на развод. Поэтому, все это время мы были прикованы к здоровью нашего ненаглядного пациента. — Понятно все с вами, детки, — на выдохе недовольно проговорил Габриэль. Пожав руку Плаггу, обозначая, что зла он не держит на глупый поступок сына, тот уже собирался уйти, как вдруг вспомнил, что изначально то его остановила невестка. — Маринетт, — кинул он со спины, — о чем ты хотела мне сказать? — Попросить, мистер Агрест, — подходящие слова не находились, нужно же было убедить его в своей правоте, — Адриан хочет вас видеть, пожалуйста, сходите к нему, ему будет приятно… — Приму к сведению. И сын, — сказал он вполоборота, — Не совершай больше необдуманных поступков, — а после просто ушел, скрываясь в одиночестве коридора.***
Листы исписывались со скоростью света, подводя к концу дневника. Маринетт не могла справиться с эмоциями, которые накрывали её от безысходности. Лжи, что уже стала ей заменять горькую правду. Когда Адриан узнает об этом. Он откажется от неё. Точно откажется. Ложь никогда не была во благо. — Не откажется… Не откажется… — тихо шептала Агрест, как мантру. Редкие капли слез падали на белую бумагу, оставляя мокрый след. Зачем ему бракованная девушка? Сколько она боролась? Не месяц, не два, и даже не три. Полгода. Полгода Маринетт проходила всевозможных врачей, пила препараты различных в стоимости, но ничего не давало результата. Её гинеколог вынесла заключение, как приговор на виселицу. На ладонях ещё остались остатки её прохлады рук, что успокаивающе поглаживали дрожащие запястья. «Маринетт, ты знаешь, что я ценю каждого своего пациента. И для каждой девушки нужен особый подход, ведь каждая реагирует по-разному. Но несомненно для каждой эта новость… печальна. Я знаю о твоих желаниях, почти каждая мечтает об этом. Но, результаты неутешительны… Ты бесплодна.» Вспоминая каждое её слово, проговаривая по буквам, Маринетт плакала. Порченая. Она порченая! Адриан не заслуживает такой девушки. Он должен быть счастлив. Радует, что сейчас парню было вовсе не до её слез. К нему, впервые за полгода, пришел отец. Габриэль даже принес цветы и конфеты. А также несколько сменных футболок из новой коллекции, чтобы он не выглядел плохо, все-таки он «модель, которая временно не может работать». Его слова вовсе не позабавили Маринетт. Даже в таком состоянии он продолжает думать о работе. Агрест позволила себе маленькую шалость — подслушать их разговор под дверью. Пару минут ей было достаточно. После тихого «привет» в адрес друг друга оба замолчали. И через несколько десятков секунд Габриэль сам обнял сына, прослезившись. Все же, где то в глубине его черной души билось отеческое сердце. Агрест улыбнулась сама себе, вытирая с щек слезы. Кроме неё у него есть поддержка. И теперь Маринетт в этом уверена. — Ты плакала? — Агрест ненавидела его привычку подкрадываться сзади, от чего она вечно пугалась. — Плагг! — на секунду возникнула та, а после эмоции вновь взяли вверх, — Нет, я просто, просто… — Опять врешь, Дюпен-Чен, — тот качнул головой, обхватывая длинными пальцами её подбородок, — Скажи честно, ты была у врача и он сказал, что ты совсем не ожидала? — Маринетт даже не придала значения тому, что она услышала свою родную фамилию, она уже совсем позабыла, как та звучит. — Д-да… Он-на… — снова всхлип и по щекам покатили крупные слезы, — сказала, что я б-бесплод-дна… — голос едва можно было разобрать. — Мари, успокойся пожалуйста, все смотрят, — но она начала головой, не желая слушать супруга, — Успокойся, Маринетт. Но она уже его не слышала. Тело била крупная дрожь, сердце забилось чаще, заставляя нервничать ещё больше. Дыхание тяжело выбивалось из лёгких. Руки безжалостно тряслись, а их холод напоминал зимнее утро февраля. Она дрожала, кричала внутри себя, моля о помощи. — Так пойдем, — мужчина аккуратно сварил супругу за талию, запихивая в соседнюю палату от брата. Уверенности, что там пусто, не было. Но сейчас ему было не до этого. В её руках до сих пор был крепко сжат дневник с темной обложкой. Вечерние теплые лучи солнца падали на её побелевшее лицо, делая её ещё желаннее. Когда он смотрел на нее всегда вспоминал самые лучшие моменты своей жизни — о счастливом детстве с матерью, пикнике на природе с возлюбленной, запахом её любимых пионов и ромашковом чае у него в квартире. Плагг не думал ничем, когда его рука потянулись к её лицу, притягивая к себе. Агрест даже не успела понять, что произошло. Губы в губы, дыхание слитое в одно. А стоит ли ей вообще сопротивляться? Она так скучала по чьим-либо прикосновениям, по теплу, которого не хватало в её организме, словно витамина D. Агрест не отпускал ладонью талию, притягивая к себе. Он боялся, что супруга ему откажет в таком невинном, как ему казалось, жесте. Но с каждой проведенной секундой вместе, дыхание подстраивались под другого. Подростковый обмен едва касающимися губами быстро закончился, как будто оба ждали этого. Каждый хотел взять главенствующую роль на себя. Поцеловать, захватить в свои объятия. Дневник выпал из распахнутых ладоней, и Плагг, воспользовались этим, закинул её руки себе не шею, прижимая супругу ближе. Обрывистые вздохи оставались в пределах этой маленькой палаты. Агрест даже не задумывалась о том, что там за соседней стенкой, Адриан вместе с отцом обсуждали планы на его будущее вместе с Маринетт. Он не знал, какая она. А она не знала, что так дорога ему. С каждым мгновением в её крови просыпался грёбаный азарт, что заставлял стать раскрепощение и живее, позабыть о том, что навалилось на хрупкое тело. Притягивая ближе супруга, Маринетт все отчётливее чувствовала на его губах свой блеск со вкусом вишни. Дыхание в унисон, сбившиеся мысли и слова, что произнес Плагг, сохранившиеся на устах ещё на несколько секунд. — Моя девочка, моя Агрест. Восстанавливая сбившиеся лёгкие, тот отодвинулся на несколько сантиметров, заглядывая в голубые глаза. Он мог надеяться на то, что после этого их брак сохраниться? Так долго ему не хватало такой малейшей близости в его сторону. Не будет ли Маринетт теперь винить его? Он постарался ободрить её, согреть её сердце, которое медленно но верно превращалось в застывшую ледышку.