hoc vince

…Но человеку нужен новый опыт. Он будит что-то внутри нас, даёт нам возможность расти. Если ничего не меняется… Что-то очень важное спит в нас… и просыпается лишь изредка. Спящий должен проснуться. «Дюна», Д. Линч, 1984

Потерявшись среди дюн и зыбкой голодной мглы, чёрный человек мерил шагами пустоту, не имея ни цели, ни направления. Он догадывался, что глупо было надеяться встретить здесь нечто кроме песка или камня: унылый пейзаж тянулся всюду, куда хватало глаз. Страх убивает разум. Собрав себя по частям, став меньше, чем памятью о себе прежнем, каждую секунду он задыхался от боли. Страх убивает; это малая смерть, несущая забвение [1]; пустынная змея, яд которой отравляет медленно и неотвратимо — поэтому он ждёт. Однажды он недооценил своего врага. Но годы научили его терпению. Поэтому он ждёт. И будет ждать. Пока не станет поздно для каждого из них. Слегка улыбнувшись, человек продолжил свой путь — как вдруг заметил странную невысокую тень, у которой не было ничего, кроме широко раскрытых (смутно знакомых) глаз. Тень наблюдала за ним с тревогой и любопытством; он собирался проигнорировать это нелепое порождение собственного бессознательного… Но вскоре понял, что по какой-то причине непрошеный спутник пристроился рядом с ним. И чёрный человек замедлил свой ход, погрузившись в воспоминания. …Мальчик вернулся домой, сжимая порванный, обгоревший журнал комиксов; мать тут же бросилась к нему. На все её вопросы ребёнок бормотал что-то о справедливости, ответственности, долге — интересно, когда он поймёт истинное значение этих слов? Кажется, мальчишке было около четырёх. Но он уже лез туда, куда не следовало. Человек присел перед ребёнком, чтобы поймать его взгляд. — Изуку, послушай меня. Ты слышишь? Изуку?.. — Тот только дрожал всем телом, пытаясь сдержать слёзы. В конце концов, он усадил мальчишку к себе на колени, позволив спрятать лицо у себя на груди. Через какое-то время ребёнок притих; взглянул на него с некоторой опаской — и удивлённо моргнул, наконец-то заметив, что отец взял испорченный журнал в руки и начал читать вслух. Мало кто знал, что именно этот выпуск был создан по макету некоего анонимного заказчика. А теперь его сын (такой же слабый, такой же самоубийственно честный, как и —) внимательно прислушивался к диалогам, давным-давно выученным наизусть. Славное напоминание о тех временах, что хотелось забыть в значительно меньшей степени. … Он перевёл взгляд на ребёнка. … Удивительная параллель. … В подобном случае было логично действовать на опережение. Но сначала стоило прояснить пару моментов. Семья есть семья, не так ли? — Изуку, не хочешь прогуляться? — Ребёнок подскочил. — Хочу! А куда мы пойдём? — Он сделал вид, что задумался. — Как ты смотришь на то, чтобы сходить в парк, а затем встретить кое-кого из моих друзей? Уверен, они будут только рады познакомиться с таким замечательным молодым человеком. И если ты будешь хорошо себя вести, как и положено уже взрослым мальчикам, — ребёнок покраснел, — я сделаю тебе ещё один подарок, обещаю. — После чего обнял сына и принялся щекотать до тех пор, пока тот не стал задыхаться от смеха. Когда ребёнок немного успокоился, он заговорщически прошептал: — Только помни, маме о нашем плане — ни слова! — Но почему? — Мужчина прижал палец к губам. — Это сюрприз. Изуку понимающе закивал. Одобрительно усмехнувшись, он подхватил его и отнёс на время к Инко, суетившейся на кухне; прибавил звук у телевизора; вышел за дверь и наконец-то ответил на звонок. — Господин, что-то стряслось? Я никак не мог связаться с вами! Я… — Всё, что не касается задания, не твоего ума дело. Вы готовы? — …Да, господин. Простите. Мы на своих позициях, ждём сигнала. Дверь приоткрылась. Ребёнок замер неподалёку, вопросительно уставившись на него. Мужчина кивнул, и просиявший Изуку подошёл ближе, тут же вцепившись в его ладонь. … В тот же день он получил прямое подтверждение тому, что сын унаследовал от него не только импульсивность и склонность к фанатичной одержимости собственными идеями. Так что он лишь минимизировал риски: ради своего же блага мальчишка должен был забыть о некоторых не самых полезных для него вещах; получить достойное образование, сделать карьеру юриста или политика — в конце концов, хорошие законники были нужны ему во все времена. Но вместо этого глупый ребёнок решил погеройствовать. Он испытывал раздражение всякий раз, когда начинал думать об этом. Видимо, смутное беспокойство, временами щекотавшее его ум, добралось и до его снов. Он хмыкнул, приглашающе протянув ладонь. Тень вздрогнула и отшатнулась. — Не беспокойся, я наблюдал за тобой всё это время. — Какая ирония. — И, думаю, ты уже понял, что я не имею ничего против твоей компании. Тень не пошевелилась. Человек вздохнул, отвернувшись — как вдруг ощутил слишком яркое, слишком настоящее тепло чужой руки. … Фантазия или реальность — опыт подсказывал, что ему стоило верить знакам. С этой мыслью он проснулся. *** Сегодня Изуку приснился очень странный сон. В нем он блуждал посреди бескрайней пустоты, встретил высокого чёрного человека — или же его тень, а ещё протянутую к нему, Изуку, ладонь, в которой скрывалось требование — и предложение помочь, опасность — и долгожданный ответ на даже не заданные вопросы. Вот только потом человек заговорил. Изуку был абсолютно уверен, что уже слышал его голос во время битвы Всемогущего в Камино. …Во сне, вместо того чтобы попытаться сбежать, он сделал нечто очень глупое. Сейчас ему становилось плохо лишь от одной мысли об этом. Его немного успокоило обещание Всемогущего обязательно узнать, что к чему… Но в данный момент только слова Мономы эхом звучали у него в голове. Изуку выглянул из-за угла, мысленно умоляя того замолчать. Ему нужно было сосредоточиться. … Что-то менялось. Оно шевелилось буквально у него под кожей. Мог ли стать причиной Один за Всех? Или же виной всему была его собственная тревога? Или… Нет. Лучше не думать о других возможных «или». Ведь несмотря на переполнявшие его сомнения, он с поразительной ясностью понимал: скоро случится что-то по-настоящему страшное. Что-то, что уже никто не сможет остановить. *** Мужчина в форменной одежде напряжённо вглядывался в монитор, который показывал ему безликого монстра, застывшего прямо по центру камеры. «Очередная бешеная псина. Благо, с вырванными зубами», — подумал он. В ту же секунду приборы издали громкий писк — сердечный ритм участился, мозговая активность выросла в разы — система самонаведения взяла на прицел неподвижную белую фигуру. Минута… вторая… Набрав дрожавшими руками код отмены, наблюдатель вытер пот со лба. — Лучше бы им поспешить, — негромко произнёс начальник охраны, стоявший за его спиной. За годы своей службы все они видели много ужасных и отвратительных вещей, но даже так некоторые из них невольно холодели от страха, когда заключённый под номером 1541 растягивал губы в зловещем оскале — в точности как сейчас. *** Видение стало более размытым: — До встречи, Изуку. — В глазах мальчика мелькнуло удивление. Но он не смог удержаться, не дав понять, что всегда помнил о тех, кто по-прежнему нуждался в его помощи; о тех, кто изначально принадлежал ему; о тех, кому только предстояло сделать свои самые первые, самые важные шаги. В его мыслях давно забытый, казалось бы, голос брата сменился звуками далёкой музыки и собственным приглушенным бормотанием. … Скоро, скоро всё изменится. Время ожидания подошло к концу.