hoc vince

Ситх широко улыбнулся под металлической маской; от непривычного движения свело губы. — Оби-Ван постарался, — сказал Дарт Вейдер, активируя собственный меч. — Страх контролировать ты умеешь. Мальчишка кивнул, облизав пересохшие губы. Что ж, продолжим урок. — Дай волю гневу, — предложил ситх. — Я уничтожил твою семью. Всех. Отомсти. Борьбу, происходившую в мыслях мальчишки, можно было не только почувствовать — просто увидеть. На веснушчатом круглом лице было написано всё: и внезапно вспыхнувшее желание, и воспоминание о том, как опасно злиться в бою, и решительное утверждение в собственной правоте… Мальчишка пошёл вперед, тесня Повелителя Тьмы. «Эпизод V: Империя наносит ответный удар», Д. Глут

Когда Аояма оставил на столе блокнот с «Причудливым анализом №15» и прикрыл за собой дверь, Изуку продолжил менять бинты, готовясь к вечернему патрулированию. В последнее время эта процедура превратилась в необходимость; во всяком случае, с тех пор, как его кожа стала слишком тонкой, а сосуды — хрупкими, так что он был постоянно покрыт мелкими синяками и ранами. Закончив, он внимательно осмотрел свои перевязанные руки. Почему-то их вид напомнил ему об учителе Айдзаве. С недавних пор отношение учителя к нему претерпело серьёзные изменения: Изуку впервые обратил на это внимание, когда тот позвал его после тренировки, чтобы поговорить. Не то чтобы Айдзава не делал подобного прежде, только на этот раз интонации в его голосе были неуловимо похожи на те, с которыми он подбирал слова при общении с Эри. Естественно, Изуку ответил, что он в полном порядке, и широко улыбнулся. Судя по чужому взгляду, попытка оказалась недостаточно убедительной. Что ж, Изуку всегда знал, что не умеет утаивать правду или лгать даже в случае крайней необходимости, но теперь, ради спокойствия тех, кто испытывал за него тревогу, ему следовало проработать этот момент. Скрывшись за клубами пара, он активировал Полёт в сочетании с Полным покрытием, однако злодей отбросил его в сторону без видимых усилий. Изуку прикрыл глаза, проносясь мимо оборванных проводов — его осыпало снопом искр — и приземлился рядом с опиравшимся на плечо Шото Старателем. Проверив свою маску, злодей издал приглушенный смешок. — Вижу, ты не стесняешься грязных приёмов, мальчишка. — Изуку тут же забегал глазами в попытке определить, удалось ли ему зацепить врага. Ярко вспыхнувшие искры осветили покорёженный металл. Собравшись с духом, он приготовился к следующей атаке — когда злодей поднял руки, чтобы насмешливо похлопать ему. — Какая прагматичность. Похвально, юный герой, я почти впечатлён. Но что бы сказал твой наставник? Он предпочитал играть в благородство до самого конца. Изуку сцепил зубы, с трудом сдерживая Чёрный кнут. Причуда рвалась у него из-под кожи, реагируя на переполнявшие его ярость, отчаянную решимость и страх. Что Старатель, что Шото уже с трудом стояли на ногах, под грудой обломков лежало тело их товарища, а чужое превосходство было по-прежнему очевидным. Аура злодея душила и подавляла, тревожила что-то древнее, доставшееся человеку от далёких предков — нечто, что приказывало бежать, спасаться от безмолвного, пропахшего страданием и смертью ужаса. — Тем не менее, наша сегодняшняя встреча подразумевает сознательное участие живых и готовых к конструктивному диалогу сторон. — Все за Одного принялся неторопливо разъединять крепления теперь бесполезной маски. — У меня есть предложение специально для тебя, мальчик, и на твоём месте я бы хорошенько подумал, прежде чем стал от него отказываться. Изуку не удивился, когда на него упал взгляд нахмурившегося Старателя. Он тут же мысленно потянулся к Одному за Всех — но не почувствовал даже отголоска знакомой пульсации. Словно заметив его смятение, злодей с деланным сожалением взмахнул руками: — Увы, я предпочитаю вести подобные разговоры исключительно тет-а-тет. Так что приношу свои извинения, господа, — из окружавших их теней вырвались тонкие подвижные щупальца. Все, кроме Изуку, исчезли во мгле. Он спрятал лицо в ладонях, поморщившись от смутного ощущения неправильности, постоянно преследовавшей его с того дня. Этот… монстр постепенно отнимал у него всё, что было ему по-настоящему дорого. Отчёт Старателя закономерно вызвал подозрения в его сторону что у Геройской комиссии, что у Службы безопасности. Вполне оправданные, стоило это признать. Однако вскоре обвинения в измене были сняты: сначала порука Всемогущего, подкреплённая показаниями всего преподавательского состава, затем сообщение о том, что злодеи похитили его маму, между делом разрушив их дом — так или иначе, но Изуку избежал немедленного перевода из больничной палаты в комнату для допроса. То, что за ним продолжили вести наблюдение, выглядело чем-то необходимым и по-своему обнадёживающим, ведь теперь он сам не мог себе доверять. Снова и снова Изуку анализировал свои мысли, желания и чувства, раз за разом прокручивая их в голове. С каждым днём соблазн рассказать, переложить ответственность на кого-то другого, становился только сильнее. Но Изуку понимал, что при ином раскладе у них не будет даже шанса на то, чтобы спастись. Поэтому он бесхитростно следовал плану. Несмотря на то, что тёплая, по-отечески добрая улыбка Всемогущего и такое искреннее намерение помочь причиняли почти физическую боль. В конце концов, в его руках даже Один за Всех обрёл совершенно иные свойства. Собравшая в себе волю нескольких поколений истинных героев, для него эта сила обернулась чем-то непредсказуемым и опасным; тем, что мог использовать враг, медленно подтачивая его разум и проникая в сны. Вот только… Изуку понял, что в открытую уставился на Урараку. Он видел, как шевелились её губы, она хотела что-то сказать, но всё, что он слышал — это шёпот, слитый в непрекращавшийся многоголосый гул. — …ку? Деку? Всё хорошо? Пока он вспоминал, что ему следует натянуть на лицо свою самую уверенную улыбку, за углом прогремел взрыв. Переглянувшись, они устремились на раздавшиеся звуки борьбы. Как бы то ни было, этот бой не затянется надолго.