hoc vince

Впервые он всерьёз задумался над тем, чтобы отойти от дел, на семидесятом году жизни, успев окончательно разочароваться в людях. Категории «верных последователей» варьировались от сумасшедших фанатиков до имбецилов, надеявшихся, что он великодушно предоставит им шанс его убить; затея с открытым захватом правительства предсказуемо не оправдала ожиданий — ох уж этот юношеский максимализм; власть и возможность получить желаемое силой перестали приносить острое удовольствие, превратившись в рутину. Тогда он решил заняться собственным образованием: их с братом вырастила улица, так что в молодости он в совершенстве освоил лишь то, как обобрать случайного прохожего или выбить глаз с одного удара. Несколько новых знакомств позволили ему взглянуть на мир с совершенно иной точки зрения — а также модернизировать сферу теневого бизнеса. Например, реализацию новых схем по отмыванию денег он совместил с созданием благотворительного фонда, позволившего совершить рывок в развитии криптовалют, в то время как в исследовательских институтах, восставших из пепла Причудливых революций и рьяно взявшихся за изучение генома человека, по его заказу разрабатывали препараты, за которыми впоследствии охотились преступные синдикаты и правительственные агенты со всего мира. В течение века он буквально врастал в свою страну, наполнял её нестираемыми знаками своего присутствия; скрывшись в тени, формировал странный, отвратительный симбиоз, год за годом поддерживая жизнь в столь несовершенном и хрупком организме. К сожалению, и этот этап его существования подвергся эмоциональной инфляции. Поначалу женщина не была чем-то большим, чем простым развлечением на пару ночей, очередной возможностью надеть маску того, кем он никогда не был и не мог быть по определению. Но то, как она смотрела на него — словно видела что-то, теплившееся среди наполнявшей его пустоты. То, как она смотрела. Это неимоверно раздражало. Тревожило. И по-своему привлекало уже забытой новизной, вынуждая возвращаться снова и снова. Когда он узнал, что станет отцом, то испытал нечто сродни вдохновению. Прежде он не задумывался о детях. У него никогда не было подобной необходимости: весь биологический материал получали в лабораторных условиях, поскольку естественные способы могли повлечь за собой дополнительные ограничения и потенциальные проблемы, но теперь перспектива получить продолжение себя от женщины, которая не переставала удивлять, в созданном им лучшем мире — мире, в котором его семья не будет ни в чём нуждаться… Было в этой идее что-то, что отличалось от уже обретённого им бессмертия. Возможно, поэтому, когда ему передали слухи о смерти мальчишки во время одного из рейдов, он не почувствовал ровным счётом ничего. Вместо этого он рассмеялся. Неплохая попытка, мальчик. Допустим, я поверил тебе. Тем не менее, сомневаюсь, что вы успели провернуть всё так, чтобы не осталось никаких следов. Но, несмотря на скепсис, ему не удалось установить с ним контакт в фазе быстрого сна, когда резонанс между причудами делал сознание ребёнка наиболее доступным его влиянию. Однако причиной могло стать всё что угодно, от подавителей причуд до травмы головы. В первом случае ему стоило проявить терпение. Скоро мальчишка сделает правильный выбор и сам придёт к нему. Конечно, не исключено, что придётся проявить большую категоричность, но, в конце концов, он всегда мог использовать балласт в виде его друзей. Что же до второго… Он нашёл её у внутренних ворот, успев пронаблюдать за бессмысленными попытками связаться с организовавшим побег предателем. Отчаявшись, она отбросила коммуникатор в сторону — и наткнулась на его взгляд. Он подошёл ближе, до сих пор не определившись, какое наказание она заслуживает, вместо этого обратив внимание на то, что в её глазах больше не было беспричинного страха, поселившегося там с недавних пор. Теперь он видел только готовность дать ему отпор. Готовность, граничившую с безумием. Какое-то время они молчали. — И что ты сделаешь? — Наконец процедила она. — Убьёшь меня? Так же, как убил Изуку? Он по-птичьи склонил голову вбок. …Похоже, она предала его дважды, сначала поверив клеветническим наговорам, а затем отказавшись от него, будто он не был готов положить весь мир к её ногам. Будто он не найдёт её всюду, где она попробует от него скрыться. Но он мог быть великодушным. — Исчезни. Если попадёшься снова — умрёшь. — Ну разумеется, — фыркнула она. Не дождавшись её ответа, он развернулся и открыл портал, более не желая тратить время на разговор. На этот раз глаза женщины, теперь обжигавшие его спину, были сухими и очень, очень холодными. Что ж, пусть лидер последних якудза — жалкий подражатель — и лишился доступа к своей причуде, ничто не мешало ему позаимствовать её. Его настроение несколько улучшили воспоминания о вынужденном содействии особенно назойливых посетителей его камеры в Тартаре. Пусть они не имели даже представления о хороших манерах, но оказались полезны, когда пришло время освоить новую способность. Способность, которая позволит излечить мальчика. Исправить и вернуть ему. Он застыл, сжимая в руках планшет с докладом. Текущая ситуация осложнялась тем, что герои до сих пор не знали о программе «Идеальный солдат» — переговоры с представителями правительства были в самом разгаре. При этом они были загнаны в угол. Точно крысы, которыми и являлись. Неудивительно, что с недавних пор тела погибших стали сжигать сразу же после боя. Кажется, осознание наконец-то настигло его. Через полгода бесплодных поисков пришло время признать: Мидория Изуку был мёртв. И теперь, спустя столько дней после его смерти, он никак не мог это изменить. На мгновение он потерял над собой контроль; поблизости прозвучал чей-то крик. Жизнь не дала ему возможности усомниться в терапевтическом эффекте мести — значит, ликвидация паразитов, недостойных жертвы его сына, наверняка поможет облегчить непривычную тяжесть в груди.