Возвращение в клан прошло буднично, пусть и в нервной обстановке. Прибыв домой, я, наверное, в первый раз за свою новую жизнь заработал укоризненный и осуждающий взгляд от матери. И если Мадара просто ушел отходить от мировоззренческого кризиса вместе с Изуной, который очень активно расспрашивал о наших встречах, на ничто не реагирующего братца, то меня ждало наказание от отца.
Пропесочили меня знатно: во-первых, мое послание в виде камушков на дне реки, которые составляли слово «уходи», было замечено, во-вторых, предыдущие прегрешения все еще давили на меня, и ситуация набрала бы серьезный оборот, если бы была предана разглашению. Пособничество и сокрытие врага заслуживает смертной казни по законам клана, особенно осознанное. Но, как ни странно, этот самый закон и был на моей стороне. Юридически статус взрослого, вернее полноценного и полноправного члена клана, ты получаешь в шесть лет, после первой битвы. Вот только мне еще нет шести, а участие в сражении закрепило мое положение где-то посередине.
Все вышеназванные обстоятельства заставили Таджиму испытывать просто колоссальный ледяной гнев, ведь фактически на меня могли навесить титул предателя, что сильно опозорило бы семью, но все же, зная всю двойственность моего положения, я и пошел на такой шаг, как дружба с Хаширамой. Да, меня ждет суровое наказание, но не то, что мне не пережить.
Но, чтобы прочувствовать — что такое быть предателем, мне кажется, или на меня этот титул навесили уже второй раз, я должен был еще и по словам отца понять, что они хуже животных, потому и положение мое будет соответствующим.
Два месяца в карцере с переломанными руками и ногами, заблокированной чакрой и кормежкой раз в день водой и хлебом — должны были стать моей исправительной камерой, и еще одна камера… впрочем, такие аллегории лезут в голову сами собой, когда заняться нечем, а уютное, сырое и холодное пространство два на два метра, которое имело только одно окошко, через которое подавали еду, резко сокращало возможности любой физической активности.
Причем отсутствие туалета или, хотя бы, выгребной ямы с невозможностью нормально передвигаться, а только ползать, сокращаясь всем телом, должно было мне показать, что такое «хуже животного». Хотелось вправить себе хотя бы кости, но за любые поползновения в их сторону, пусть и без чакры, любящий отец не ленился и просто ломал их еще раз. Общение было сведено к минимуму, единственное, что я видел, — это силуэт, который приносил еду.
Мне осталось только отстраниться от ощущений тела и сконцентрироваться на собственных мыслях, как же мне все это до боли напоминает положение моего истинного тела.
Затаил ли я злобу или желание мести? Нет. Ему банально не с чего возникнуть, этому препятствует как понимание ситуации, в которой я мог бы оказаться, и то, что я ничего не потерял, кроме времени и чистоплотности, про такие тривиальные вещи, как собственное достоинство, Таджима посоветовал не беспокоиться, ибо у меня его нет и в ближайшем будущем не будет.
Но даже такое времяпровождение можно обернуть себе на пользу. Потому я вплотную занялся изучением печати, которая блокировала мою чакру, и, пусть я не мог той пользоваться, но печать напрямую соприкасалась с СЦЧ, а мое ощущение энергий дало возможность осязать её в полной мере. Правда, уровень сложности задачи был сопоставим с требованием от обычного ребенка объяснить принципы действия электромагнитного поля, дав тому без подготовки книги физиков-ученых. Был бы у меня «школьный», базисный материал, то легкость в мыслях была бы обеспечена.
Но некоторых успехов я все же добился. Печать была составлена из энергетических блоков, компактно упакованных в символ на бумаге, которые имели отличную друг от друга структуру, но тем не менее представляли собой органичное соединение, по которому особым образом циркулировала чакра. И тут я понял, что либо слишком сильно превозносил сложность самого фуиндзюцу, либо что-то ускользает от моего взгляда. Сама по себе печать — это некий конструктор из огромного количества элементов, физическим носителем которых выступает символ, который и является этой печатью. Как я смог понять — иметь физический носитель в виде бумаги не обязательно, но боюсь такой уровень доступен лишь единицам. Просто скопировать эту печать я смогу с легкостью, как и воссоздать её, но слово «искусство» в обучении фуиндзюцу стоит далеко не зря. Чакра, как и реацу, способна реагировать на желания пользователя, потому все эти энергетические блоки служат, скорее, как установщики параметров поведения для чакры, и того, как она должна двигаться и взаимодействовать с окружающим миром, но характер этого поведения закладывает уже сам шиноби, потому вероятнее всего, что тот самый взрыв тег без команды чакры на подрыв от её создателя просто выпустит пшик — а не мощный взрыв. Это как граната, созданная без взрывчатых веществ.
Впрочем, это лишь мои домыслы. Нужно будет все проверить на практике. Знал бы, что здесь ничего сложного — был бы более убедителен в выпрашивании печатей для их анализа. Но с ними такая же ситуация, что и с ручными. Иногда отец достаточно странно мыслит. Признает, что я гений, но не дает доступ к «справочным» материалам. Впрочем, может быть, оно и правильно. Свободного времени у меня и так нет, а надежды, что мне теперь дадут попрактиковаться с фуиндзюцу, — почти канули в лету. Так что, в некотором смысле, эта ситуация дала мне неплохие дивиденды. Во-первых, во всем этом разнообразии энергетических блоков я начал вылавливать определенные закономерности и основные скрепляющие блоки, которые я, естественно, запоминал. В свое время можно будет даже создавать свои произведения искусства.
Наказание за такими увлекательными размышлениями пролетело быстро, не в последнюю очередь — через мою личность, боюсь, обычный ребенок уже сошел бы с ума. Таджима решил пройтись по тонкому льду ради перевоспитания своего самого любимого и проблемного сына. Боюсь, таких проблем он от меня получит еще много, моя деятельная личность, пусть и способна сидеть и ждать у моря погоды, но все же предпочитает проводить изыскания во всех доступных областях человеческой деятельности и мысли.
Особенно сейчас. Сейрейтей в определенной мере стал слишком скучен, он мог предложить очень мало для того, кто уже достиг многих пределов как знаний, так и способностей, только человеческий мир оставался некоторой отдушиной через свою динамичность и быстрое развитие в последние несколько столетий. Достижения философской мысли и науки обычных людей всегда меня интересовали, это кардинально иной взгляд на проблемы и вещи родного мне мира, пусть те и отличаются, но оба были созданы людьми, только один — живыми, а другой — уже мертвыми. И не буду скрывать: меня всегда интересовало, как дела развернулись на той стороне, после того, как я умер.
Я был одной из немногих душ, которые смогли сохранить свои воспоминания после смерти, обычно они стираются и остается только голый набор навыков и моральных устоев из прошлой жизни, которые должны помочь в новой, и не отягощать воспоминаниями о старой. Сами воспоминания сохраняются, если при жизни душа имела хоть немного больший резерв, чем у среднестатистического человека, обычно это были великие люди, оставившие след в истории, если тем, конечно, было за что цепляться в мире живых. Реацу очень часто реагирует на желание пользователей, потому основным критерием для сохранения воспоминаний является именно личное желание и хоть немного, как я уже говорил, больший резерв, чем у других, который и позволит провернуть такую операцию.
Но такие люди представляют и опасность. В первую очередь — для обычных смертных. После того, как несколько политиков, военных и просто чувствительных натур, пользуясь служебными полномочиями, проникали в мир живых, влекомые прошлым, то их деятельность могла привести к непоправимым последствиям, потому в сообществе душ существовал закон, который запрещал шинигами вторгаться в любую сферу жизни смертных, кроме случаев по устранению пустых, следил же за соблюдением этого закона второй отряд.
В свое время я даже хотел нарушить его. У меня ведь была собственная страна, принадлежностью к которой я очень гордился, церковь, в которую я искренне верил, долги и желания, которые я не исполнил или не уплатил, цели и идеи, которые я не воплотил. Это все не отпускало меня долгое время. Когда же добился достаточно высоких постов, чтобы посещать мир смертных, то получил неплохой информационный шок от того, как все изменилось, но в то же время — был и невероятно рад. Моя любовь к знаниям привита еще в бытность смертным, потому я использовал возможность ознакомиться с достижениями как родной земли, так и всего мира.
Сообщество душ же слишком статично, прорывные открытия или же изменение в морали и мировоззрении, которое приводит к написанию великих философских трудов и научных трактатов, случались здесь слишком редко, в отличие от мира смертных, которые через собственные ограничения, каждый раз преодолевали их и встречались с новыми. Этот постоянный вызов, который был у обычных людей, отсутствовал в сообществе душ, угрозой которому были, разве что, пустые и квинси. А самодостаточная природа душ, которым даже есть не надо, не создавала нужных условий для развития, шинигами же были слишком зациклены на самих себе и своей силе, чтобы думать о «высоком», долгая же жизнь была лишь источником зашоренности сознания, потому если развитие в духовной культуре и шло — то очень медленными темпами.
Иногда мне даже выпадала возможность пообщаться с великими умами прошлого. Но редко, потому свой досуг, если была возможность, я любил проводить в мире смертных, постоянно наблюдая за ними, видя как их ошибки так и достижения, у них можно было поучиться, но иногда — хотелось и уничтожить. Впрочем, закон, запрещающий долго пребывать в мире живых, тоже существовал, как раз с целью ограничить излишне деятельных персон. Не то чтобы меня он мог остановить, но некоторые из них действительно разумны.
За эти два месяца я успел проанализировать всю свою долгую жизнь — самокопание очень помогает в осознании самого себя, но лекарство в больших дозах превращается в яд, боюсь представить, что бы произошло со мной, если бы мне пришлось отсидеть положенный срок в мукене. Потому возможность снова увидеть свет я воспринял весьма благостно, сразу после того, как мне опять сломали кости, ибо они успели неправильно срастись, и после того, как искупался и смыл всю грязь.
И если бы это были единственные изменения… Отношения с родными были весьма сильно испорчены, Мадара и Изуна стали более холодны, боюсь, они не раз услышали лекцию о правилах клана и их важности. Времени повлиять на Мадару у меня не было, а родной отец для него явно больший авторитет, нежели я. Сам Таджима сильно отстранился от меня и стал жестче, как будто хотел увидеть на моем лице помимо раскаяния, которого и в помине не было, еще что-то. Ичиро же стал более скупым на знания, а я — буквально чувствовал, как наши отношения «учитель-ученик» трещат по швам, и не только. Вряд ли с таким досье мне откроют доступ к управляющим должностям в клане. Ясу же просто ограничила общение со мной. И только Хоши не изменила своего ко мне отношения, что было удивительно, учитывая местное негодование по отношению к своим врагам, а меня, пусть и негласно, но чуть в эту категорию не записали, что и оставило свой след.
Потому не стоит удивляться, что моя жизнь уже вошла в иное русло. Отец оставил личное обучение, сказав посещать общие полигоны. Начался процесс десоциализации, меня дружно исключили из нашего дружного коллектива детей, отношения удалось сохранить только с Рей, а многие взрослые, в том числе и те, что должны были делиться знаниями с молодым поколением, в пределах разумного, конечно, избегали меня либо просто прямым текстом посылали подальше. Мое наказание и вовсе стало общественным достоянием, и пусть никто не знал причины, но его строгость стала поводом к предвзятому ко мне отношению. Потому у меня резко прибавилось свободного времени. Поняв, что многие двери теперь закрыты, я, естественно не забыл, что передо мной открылись иные — и через следующие два года я смогу вполне ими воспользоваться.
***
Мэсэйоши разочаровал меня. Хотелось бы сказать, что он постоянно себе на уме, но недавняя выходка и вовсе поставила всех с ног на голову. И самое неприятное, что он полностью осознает последствия своих действий, но не считает их постыдными или неправильными, скорее, наоборот. Пусть я выбрал жестокое наказание, но мне остается надеяться, что психологическая ломка и полная отчужденность заставит его искать признания соклановцев и дорогих ему людей. Но пока он не осознает, почему его наказали, и не начнет видеть в своих поступках вину, не может быть и речи об обучении и воспитании его, как преемника моей должности.
Нужно дать ему время исправиться, но если этого не произойдет, то следующим главой клана, как и было задумано, станет Мадара. Он способен, в отличие от Мэсэйоши, понять всю боль клана за утерянными родными. Тот, кто отбрасывает свое прошлое, — не способен идти в будущее. Мы держим ответственность не только перед живыми, но и уже мертвыми, ибо только наша память и традиции делают из нас тех, кто мы есть, дают тот фундамент, на котором строится наше общество.
Я бы очень хотел донести эту мысль Мэсэйоши, но я уже вижу, что из него формируется тот тип человека, который является слишком прагматичным и готовым пожертвовать своими принципами ради достижения цели. Мне остается только надеяться, что он вырастет не таким. Но, что мне нравится в нем, так это его понимание: он знал, на что идет, и явно не будет держать на меня зла. Умение держать ответственность за свои поступки не свойственно даже некоторым взрослым. Хотелось бы узнать, о чём они говорили на своих встречах, но использовать шаринган на собственных детях — уже перебор, это может разрушить любое доверие.
Впрочем, стоит все же попросить Ичиро и остальных быть с ним помягче. Несмотря на всё то, что произошло, я не увидел главной проблемы: желания навредить своим близким и клану. Более чем уверен, что мой сын выходил из лучших побуждений, но если он уже думает о таких глобальных вещах, то нужно направить их в правильное русло. Но только после того, как следующая часть наказания, в виде игнорирования и отчуждения окружающих, пройдет. Думаю, что лучшей аллегории на человека без корней, который ни к чему не привязан и волен, как перекати-поле, и не придумаешь.
***
Должен сказать, что у меня заняло некоторое время осознане того, что наказание продолжается, впрочем, на данный момент меня это не интересовало. Освободившиеся дни я посвятил изучению фуиндзюцу. Но сразу же столкнулся с некоторыми проблемами. Во-первых, бумага. Да, это тоже дефицитный товар, которого на всех не хватает. Технология изготовления бумаги местным известна, но она никак не поставлена на поток. Я все больше начинаю подозревать, что местное социальное устройство у обычных людей застряло где-то между концом средневековья и началом нового времени. Во-вторых, примеры для подражания. Но их я нашел быстро, вспомнив, что стены клана буквально полностью облицованы печатями, структуры которых я и изучал без перерыва. Частично это решило и первую проблему, поскольку для того, чтобы рисовать сами печати мне нужен материал, а холодный камень стен показал, что сам материал может быть разный. Попробовал воспроизвести всё на голой воле, рисуя печать буквально в воздухе, и понял, что в таком случае многие блоки просто недействительны, ибо зависят от физического носителя. А для того, чтобы переработать один известный символ, — мне не хватает знаний.
Благо контроль у меня всё равно заоблачный, потому куски коры полностью заменили мне нормальную бумагу. Не знаю, меняется ли как-то сама печать от материала, на котором создается, но у меня всё получилось. Протестировал я это на некоторых животных, что имеют зачатки чакросистемы. Результат меня порадовал.
Поскольку учебника у меня нет, то выяснять, за что ответственны те или иные блоки, пришлось методом проб и ошибок, банально удаляя те из печати или перемещая местами и смотря, что из этого получится. Частично воспроизводил и фуиндзюцу, нанесенное на стены, но те слишком громоздкие, правда, всего лишь за неделю я уже начал видеть определенные алгоритмы и системы закономерностей, потому могу сказать, что первый шаг на этом тернистом пути был мной сделан. В свою очередь я попытался воспроизвести взрыв-теги. Благо мне известно строение гранаты из прошлого мира, потому, создав свои кривоватые блоки, которые должны были направить чакру по пути тех физических процессов, что происходят в гранате при взрыве, и заложив посыл чакре, как она должна среагировать на определенные действия со стороны энергетической конструкции, в которую та запечатана, я приступил к эксперименту, который оказался провальным.
Ошибку я нашёл весьма быстро. И здесь мы получаем некоторый парадокс: та самая энергетическая конструкция, в которой и помещается чакра, состоит тоже из чакры, только статичной, и тут я понял, что помимо характера взаимодействия, саму чакру нужно наделить определенным элементом, в случае с гранатой — лучше бы подошла земля, но она у меня еще не освоена, потому было принято решение — воспользоваться огнем. И здесь взрыв вышел весьма неплохим, вот только кусков дерева много с собой не возьмешь, в отличие от бумаги, а вот, как фактор внезапности, подействует вполне неплохо.
Но в тот же момент я вспомнил, что печать, которая заблокировала мой очаг, не имела никакого элемента, а скорее — полагалась на форму, которая приняла вид щупальцев, что оплели все каналы, отходящие от очага, и пережали их. Потому мной была создана ещё одна печать, которая в соответствии с моим желанием должна была выпустить чакру в форме игл при прикреплении к определенному объекту. Что и случилось. Сделал ещё и вариант с огненными иглами, что тоже неплохо себя проявили. Теперь стоит задаться вопросом о создании печатей прямо в воздухе, но сейчас — это можно отложить. Нынешних результатов более, чем достаточно.
Чувствую, что изобретаю велосипед и иду уже проторенным путем, но, почему бы и нет? Когда доходишь до чего-то сам, то зачастую получаешь намного больше понимания происходящих процессов определенного явления. На очереди ещё освоение второй стихии, и больше всего: что самостоятельное познание, что такое природное преобразование и медицина, с которой я планирую в ближайшие месяца два закончить.
Хм… Я ведь, как создатель этих печатей, по сути имею на них «патент», потому уже догадываюсь, как буду выбивать нужную мне информацию. Все же, свой создатель фуин клану явно нужен. Ибо наши специалисты видеть и понимать, за что ответственны те или иные блоки, — не могут, следовательно, не смыслят, как создавать печати. Впрочем, меня интересует, как местных учат фуиндзюцу, ибо никто моим восприятием не обладает даже вполовину.
Но всё потом. Меня ещё ждут великие дела.
— Хватить витать в облаках, Мэсэйоши, мама просила передать, чтобы ты не опаздывал на ужин, — в ответ Мадара увидел только очень «добрую» улыбку своего младшего брата, которая заставила пробежать табун мурашек по спине.
