***
Мужчина лежал неподвижно, и лишь редкие, пищащие звуки на приборе Холтера, показывали, что он все еще был жив. Маленькая комнатка метра два на два, с голыми стенами, безумно холодная, и практически пустая, если не считать крохотного, низкого стула и узкой, ледяной на ощупь кушетки. Джейн сидела у его головы и каждую секунду смотрела на монитор. Прибор был старый, едва работающий, но очень нужный в подобный момент. Под рукой не было нужных антибиотиков, антисептиков и инструментов, чтобы качественно залатать рану в груди мужчины. Что-то для работы ей все-таки предоставили, но этого было недостаточно, чтобы гарантировать, что её пациент, будет жить. Прошло чуть больше суток с тех пор, как она оказалась во всем этом дерьме рядом с Джеромом, и уже который раз пожалела, что вернулась в Готэм. Ей было удивительно для самой себя, что во всем она винила не Джереми, благодаря сделке с которым, ей пришлось вернуться. Всему виной у нее была собственная глупость и неосторожность при знакомстве с новыми людьми. Ведь знала, что нельзя оставаться наедине с теми, кому не доверяешь. Галаван не понравился ей сразу, но нутро почему-то, никак не отреагировало на это. Обычно она старалась держаться подальше от подобных личностей, но в этот раз что-то пошло не так. Сначала Джером портил ей жизнь, затем Галаван, кто же будет следующим? Она не хотела отвечать на собственный вопрос. Сейчас ей было не до этого. Мужчина, который нуждался в более качественных и действенных препаратах, приходил в себя несколько раз, но и то лишь затем, чтобы попить. Его конечности были от и до покрыты сепсисом, что говорило о не самом лучшем положении дел. В подобной ситуации нужны антибиотики, переливание, или что-то еще, ведь заражение крови штука серьезная, смертельная. Джейн пробирало дрожью каждый раз, когда приходилось отодвигать промокшие насквозь кровью бинты, обрабатывать рану и закрывать её снова. Часы тянулись как никогда медленно. Она не ела, не пила, лишь пару раз сходила в туалет, чтобы омыть руки и прочистить желудок. В уборной её вырвало наизнанку от запаха чужого, разлагающегося, но все еще живого тела. Она не хотела возвращаться туда, но выхода не было. Минуты ожидания собственной смерти скрашивал в верхнем углу комнаты висящий телевизор, такой древний, что казалось, уже лет десять Джейн не видела подобного. Ближе к вечеру кто-то из охранников принес ей несколько медицинских справочников, но толку было от них столько же, сколько и от пистолета в данный момент. Многое она или знала, или было неприменимо в данном случае. Хотя бы не оставляли её надолго наедине с этим будущим трупом. Ночью, в дверь постучали. Она вздрогнула, услышав шаги, которые разбудили её. Спина затекла от сидячей позы, растянувшейся на пару часов. Зашел всего лишь охранник, что-то спешно поставил перед ней на свободный край кушетки у ног пациента Джейн, и ушел. Доннел захотелось есть, и, когда до её носа донесся соблазняющий запах нарезанной ломтиками ветчины, сыра и поджаренных тостов, она даже проглотила слюну. Небольшой перекус заметно прибавил ей сил, но, к сожалению, не надежды. В лучшем случае, мужчина протянет еще сутки, в худшем, он умрет утром, а Джейн последует следом за ним. Нет, это было бы такой глупой, никчемной смертью. Вот так просто её не станет. Сотрут с лица земли, она и моргнуть не успеет. Наверное, это будет пистолет, ведь так было бы намного проще. И стоит ей подумать об этом, как дверь в комнату медленно, со скрипом, снова открылась. В проеме показалась рыжая шевелюра, неспешно, смакуя момент. Он вальяжно прошел в комнату, держа в руках револьвер. — Нет, он ведь еще жив! — она испуганно бросилась к мужчине, и нащупала пульс на его шее. Еще и правда, живой, аппарат пока не подводит. — Я здесь не для того, чтобы убить тебя, — его губы растянулись в измученной улыбке, но глаза засверкали неприятным, подозрительным огоньком. Опять что-то замыслил. — Тебе предоставляют выбор. Или ты, или он. Джером кивнул в сторону мужчины и рукояткой вперед протянул Джейн оружие. — Можешь застрелиться сама, а можешь пустить пулю ему в лоб, если хочешь, — Валеска видел, как дрожит её рука, когда она брала у него пистолет, и это начало раздражать его до чёртиков. Он вскинул руки в стороны, злорадно улыбнулся, и повышая голос, начал кричать. — Хватит трястись, Джейни! По-моему, выбор очевиден. Он бросил на пол все инструменты, книги, и разбил прибор Холтера, отшвыривая его в дальний угол. Девушка попятилась назад, когда Джером набросился на нее, прижимая её тело к стене. Сильно, но осторожно. — Хватит строить из себя саму невинность, Джейни, Джейни, Джейни, — его голос затухал с каждым разом, когда он произносил её имя, и снова становился громким, когда Валеска продолжал говорить. — Либо ты делаешь выбор, либо придется сыграть в русскую рулетку. Он осторожно постучал указательным пальцем по её виску, заставляя задуматься о его словах. В последний раз Валеска окинул взглядом её лицо, на несколько секунд задержавшись на её губах, и почти ушёл, лишь ненадолго остановившись в дверном проеме, чтобы похвастаться перед ней. Джером медленно повернулся, чтобы взглянуть на неё, напуганную, дрожащую, нерешительную. — Кстати, я сам придумал это - с револьвером. Пожалуйста, не заставляй меня смотреть на то, как твои мозги растекутся по стенкам. Для меня это было бы большой потерей. Он громко засмеялся и так сильно хлопнул дверью, что девушку окатило холодным воздухом. В ушах до сих пор звенел его смех, а Доннел трясло так, словно она была в лихорадке. Внутри неё начала разрастаться борьба. Револьвер лишь отягощал руку, навивая кучу нехороших мыслей. Неужели ради этого она давала клятву Гиппократа и соблюдала медицинскую мораль, чтобы вот так просто, покончить со всем, что когда-то было ценно для нее? Но выбор нужно было сделать, и Джейн знала решение с тех самых пор, как Джером поставил её перед фактами. И вот, когда она поднесла оружие к своему лицу, и почти спустила курок, мужчина зашевелился и открыл глаза. — Воды… — хрипло произнес он, едва слышно. — У меня больше ничего нет, — её руки опустились, и он заметил в её руках револьвер. — Он все равно убьет меня, — он сглатывал после каждого предложения. У самой Джейн першило во рту от мысли, как непросто ему сейчас произносить каждое слово. — Сегодня или завтра — не имеет значения. Я устал… Мне больно. Он осторожно взял руку девушки, которой она держала кольт, и подвел к своему виску. — Стреляйте, — беззвучно произнес он одними губами, но Джейн разобрала каждую букву и отрицательно покачала головой. — Пожалуйста. — Я не могу. Я стану такой, как они. Убийцей, — она чувствовала, как сильно билось сердце, словно она бежала марафон. В ушах звенело, пот ручьем лился по всему её телу, а пальцы не слушались. — У всех есть темные стороны. Но грань выбираем мы сами, — мужчина тяжело вздохнул и попытался улыбнуться. — Простите меня… Мне очень жаль. Спустя несколько секунд в комнате прогремел выстрел.***
Она помнила, как её откинуло к стене, когда выстрелил револьвер. В нос ударил запах свежей крови, пороха и чего-то еще, отдаленно напоминающее формальдегид. Кто-то грубо схватил её за плечо, встряхнул, и в приказном тоне попросил заткнуться и идти за ним. Ноги слушались с трудом. В ушах стучало собственное сердцебиение, выходя за рамки всяких норм — так сильно она была ошарашена собственным решением. Слева и справа шли охранники, сопровождая Джейн, словно она была преступницей, хотя, именно её следовало оберегать ото всех, кто находился здесь. С каждой минутой, страх постепенно затухал. Теперь она такая же маньячка и уголовница, как и Джером, если не хуже. Она была уверена, что когда Валеска убивал мать, то наверняка Лайла пыталась отбиться, цеплялась за жизнь, как за хрупкую соломинку, осознавая, что сегодня был её последний день в этом проклятом мирке. Но жертва Джейн была иной. Мужчина сам попросил её об этом, и, не очнувшись бы он, так удачно, в нужный момент, то, скорей всего, именно мозги девушки украшали бы сейчас стены той комнатушки. Интересно, скучал бы по ней кто-нибудь? Наверняка. На улице было темно. Проходя мимо высоких окон, Джейн вскользь взглянула на них, и увидела, как снаружи город полностью покрылся бело-желтыми огнями. Еще день назад, непременно, она бы остановилась и полюбовалась этой красотой, но сейчас, все внутри пустовало, словно кто-то забрался рукой ей внутрь кишок и выдернул все наружу. Даже плакать не хотелось. Заходя в уже ненавистную, Джейн, парадную, она услышала радостный голос Галавана, который поздравлял её с посвящением в его клан убийц. — В первый раз всегда тяжело, — улыбался мужчина. Она старалась не смотреть на него. Ей было слишком противно, мерзко. Внутри начала бушевать ненависть. — Теперь, когда все закончилось, Вы можете насладиться праздничной трапезой. — Я не хочу, — коротко, сухо ответила девушка, лишь на секунду взглянув на мужчину. К нему не спеша подошел Валеска, едва заметно растягивая уголки губ в стороны. Он с трудом сдерживал смех от удовольствия и мысли, что его девочка кого-то убила. Затем он приблизился к ней, шоркая обувью о дорогой пол, и, подняв руку, положил свою ладонь на затылок Джейн. Его губы мягко, неспешно, прикоснулись к виску девушки, запечатлевая горячий, победоносный поцелуй. — Ты большая молодец, — прошептал он ей на ухо, так, чтобы слышала только она. По телу девушки тут же пробежали мурашки, замирая где-то внизу живота. Она могла оттолкнуть его, пытаться поколотить или всадить нож между ребер, но теперь, ничего не имело смысл. Жизнь разделилась на «до» и «после». Джером не стал дожидаться разрешения, чтобы обнять её и прижать к себе, властно, по-хозяйски, словно она уже принадлежала только ему одному. — Мы присоединимся к Вам утром, мистер Галаван, — рыжий вздернул вверх подбородок, и громко, вздохнул, показушничая. — А пока, нам нужно отдохнуть, не правда ли? — Как будет угодно, — мужчина вскинул плечи и позволил молодым людям уйти. Джером весь путь до её комнаты, держал Джейн за талию, не выпуская из своих цепких рук. Доннел не старалась выбраться, ведь все равно бежать было некуда. Да и ей самой было интересно, чем все это закончится. И когда они вдвоём оказались её покоях, Валеска быстро, суетливо, закрыл дверь, прислушиваясь к звукам снаружи. — Они подслушивают, ты знала? — он улыбнулся, снова приближаясь к девушке. — Знают каждый твой шаг. — Джером кончиками пальцев дотронулся до её щеки, постепенно поднимаясь вверх. — Каждое твое движение, — большой палец его руки осторожно поглаживал её нежную, сладко пахнущую кожу. — Каждую твою мысль, — его дыхание стало неровным, когда он наклонил свою голову к лицу Джейн, и кончики их носов соприкоснулись. Доннел ощущала его дыхание на своих губах, горячее, громкое, прерывистое. Внутри неё что-то надрывалось, надламывалось, билось в страхе и смятении, но больше всего, прямо сейчас, ей хотелось получить хоть какой-то призрачный намек защиты. Он нервно сглотнул слюну, когда девушка взяла лицо Джерома в свои ладони и пальцами начала изучать его. «Больше ничего не имеет смысла» — в очередной раз она повторяла себе. Вернуться к прежней жизни не получится так просто, как раньше. Теперь она хочет изучить рыжеволосого, прочитать все, что было с Джеромом, по его лицу. Это не трудно сделать, учитывая, что мать часто била его по голове. Каждая мимическая морщинка, каждый едва заметный шрам, приобретенный от избиений Лайлы и её любовников, не остаются без внимания. На секунду его лицо озарилась улыбкой, которая тут же пропала. Он нахмурился, когда её пальцы нащупали на его правой скуле едва заметную, бледную отметину — напоминание о самом гнусном дне в его жизни. Дне, когда Джейн покинула Готэм десять лет назад. — Тебе нужно принять душ, — он резко схватил девушку за запястья, которыми она гладила его лицо, и опустил их. Гнев начал возрастать внутри, когда он вспомнил тот самый день, убивший в нем последнюю частичку чего-то хорошего, если подобное, в нем, когда-либо было. — От тебя несет кровью. Чужой кровью. Они стояли рядом еще несколько секунд, ощущая неловкость, возникшую между ними. Он пообещал не приставать и не смотреть на то, как она будет намывать свое развратное тело. У него есть иные дела в его собственной голове. Джейн не торопилась снять с себя пижаму, залитой кровавыми разводами, и сидела несколько минут на краю ванны, опустив голову на свои колени. Ванная комната была большой, просторной, теплой. В родном доме здесь всегда было холодно и сыро, но тут даже пахло приятно. Она набрала целую ванну воды, вылила в неё больше половины тюбика сладко пахнущего шампуня, и, избавившись ото всей одежды, забралась внутрь. Вода начала приятно согревать тело, каждую клеточку, успокаивая. Она заметила, что переборщила с пеной, лишь тогда, когда та с головой окутала её. Дышать стало немного легче, хотя камень внутри нарастал и отягощал страдания все больше, с каждой прошедшей минутой. Теперь она как все в этом здании. Убийца. Ей хотелось выплеснуть все эмоции наружу, но не получалось. Что-то сковывало все чувства, не позволяя лишних вольностей. Когда она услышала, как дверь в ванную тихо хлопнула, то тут же напряглась, и потянулась к полотенцу, висящему у её головы. — Расслабься, я ненадолго, — Джером быстрым шагом подошёл к Доннел и сел на пол, сложив ноги по-турецки. Джейн начала ощущать смятение и стеснение, хотя прекрасно понимала, что нужно постараться, чтобы что-то разглядеть под всей этой белоснежной гущей. Легче ей от осознания этого не стало. Она чувствовала, как щеки начали краснеть, от того, что юноша находился в опасной близости от нее обнаженной. Он разочарованно закатил глаза, когда вместо её голого тела увидел кучу белоснежной, пушистой пены. Джером средним пальцем загреб немного гущи и стал переминать её между большим и указательным. — Я тут поразмыслил, и решил, что уделял тебе слишком мало внимания. Нам нужно больше времени проводить вместе. Как насчёт свидания? — Джером, проваливай, — она говорила тихо, спокойно, равнодушно, что совсем ему не понравилось. Он любил, когда в её крови бушевал целый спектр различных эмоций, от одной грани к другой. Когда-то, она была способна на подобное. Что же с ней стало теперь? — Ты обещал не заходить. — Я обещал не приставать к тебе, но кто запрещал мне сидеть и ждать, когда лопнет последний пузырик в этой ванне? — его губы растянулись в издевательской улыбке. — И тогда я смогу всецело заценить тебя, — он громко засмеялся, глядя ей прямо в глаза. Недолго думая, он поднялся на ноги и присел на край ванны, обдумывая злобный, но такой рисковый, едва ли простительный план, но если все получится — это выведет девушку из себя. Его глаза обошли каждый дюйм пены, под которым скрывались запретные, недоступные для него, участки кожи. Джейн чувствовала, как щеки, краснеют от этого еще больше, если это вообще возможно. Джером же выглядел довольным, радостным от того, что застал её в такой нелепой ситуации. Только идиотка могла поверить в то, что он не воспользуется таким удобным моментом. Он снова вскочил на ноги и уперся руками там, где только что сидел. Его лицо опустилось на уровень с лицом Джейн, и он услышал, как захлюпала вода на краях — она закрывала себя руками, словно он мог что-то разглядеть. — Прости, но у меня нет иного выхода, — прошептал он, словно извиняясь за то, чего ещё не совершал. Джейн стала ожидать худшего, и почти не ошиблась в своих предположениях. Джером быстро, громко, по-зверски, несколько раз стал хлопать ладонями по воде, набирая в них воду и вычерпывая её наружу. Джейн испуганно вскрикивала, еще больше закрывала себя руками и вжималась в дальнюю, от молодого человека, стенку ванны. За бортом уже было всего несколько несчастных сантиметров воды, но для Доннел это заметное большое расстояние. Она кричала, просила его перестать, и лишь когда он увидел в её глазах слезы, он остановился и посмотрел на то, как вода и пена в ванне заметно поубавились. Доннел почти не двигалась, словно ожидала удара, или очередной волны сумасбродства от рыжего. Он сам в детстве делал также, когда мать била его. Джерома неприятно пробрало до дрожи. Валеска наклонился и недовольно выдохнул, смахивая с шеи девушки пузырчатую, легкую кучку. Все еще ничего не видел под белоснежной стеной, не мог ничего разглядеть. Пены все еще много. Хотя, её обнаженное плечо стало приятной наградой. Он несколько раз постучал указательным пальцем по оголенной коже на ее предплечье, подобному тому, как делал в той маленькой комнатке перед тем, как она впервые кого-то убила. — Эй, ты все еще здесь? — он провел пальцами по дрожащей от страха руке Джейн, от плеча до локтя, погружая ладонь под воду. Когда её ногти неприятно впились ему в руку, он резко вытащил ладонь из воды, и начал потрясывать ею, сбрасывая остатки воды. — Смотрите-ка, а кошечка у меня с коготками. — Пошел вон, — произнесла Джейн сквозь зубы, дрожащим голосом. Её слезы перемешались на щеках вместе с прохладной водой, и стали неприятно щекотать подбородок. Она смотрела на него с неприкрытой ненавистью, а тело начало трястись уже не от страха, а от накатывающей ярости. — Даю тебе ровно пять минут, моя милая Джейни, — он медленно наклонился, убрал здоровой рукой часть пены с её щеки и поцеловал влажную, соленую кожу. Он был доволен проделанной работой. Джером посмотрел на девушку исподлобья, злобно, раздражённо, напоминая, что он далеко не самый терпеливый человек в этом городе. — Иначе я сам вытащу тебя отсюда, сделаю с тобой все, что мне взбредет в голову, и ни крики, ни твои острые коготки не остановят меня. Он в последний раз со всей силы ударил рукой по воде, выливая достаточно много жидкости за борт. Лишь когда дверь за ним закрылась, Джейн дала волю чувствам и позволила себе заплакать. Плотина, удерживающая все её эмоции, сломалась. Она сидела так недолго, отсчитывала секунды, зная, что Джером сдержит свое слово. Смыв с себя пену и наспех вытершись полотенцем, девушка заметила, что в ванной комнате, на тумбе у зеркала, появилась яркая, алая пижама, вместо другой, грязной. Подстегнул Джером её неплохо. Она в спешке оделась, не желая лишний раз злить рыжего, и, спотыкаясь, вышла из ванной. В комнате стояло отягощающее напряжение. Рыжий выключил почти все источники света, кроме бра у своей головы, и улегся на её кровать, закинув руки за голову, упершись взглядом в потолок, при этом, почти не моргал. — Ложись, — он не повернул голову, но его тон совсем не понравился Джейн. Ему не пришлось повторять дважды, чтобы девушка неспешно забралась к нему под одеяло и отвернулась к Валеске спиной, примостившись на самый край кровати, как можно дальше от рыжего. Когда он повернулся к ней и обнял Доннел за талию, она вздрогнула. — Перестань бояться всего, я ведь еще не начал потрошить твою тушку, — сказал он раздраженно. Её постоянный страх всего в этом мире, действовал ему на нервы. Как бы ему хотелось, чтобы она взяла себя в руки и всадила всем, кто её обидит, нож в горло до самых гланд. А сейчас, ему приходилось защищать её от всего, что происходило вокруг. — Пахнешь уже получше. — Сомнительный комплимент для девушки, которую ты только что лапал в ванной, — её слова вызвали у него смех. — Я говорил тебе, что иногда мне нравится твое чувство юмора? — он все еще смеялся и прижимал Джейн к себе, ближе, настойчивее. — Как жаль, что в наших отношениях не всегда бывает идиллия. — Ты всегда всё портишь, — вдруг сорвалось с её губ. Потом эти слова заставят его задуматься до раннего утра. — Порчу? — он приподнялся и навис над девушкой, разворачивая её к себе. — Я? Порчу? Хммм, — Джером протянул руку, и включил свет во втором бра, висящем у кровати. Ему захотелось смотреть Джейн в глаза. Он состроил задумчивое лицо, начал вглядываться куда-то в сторону, поджимая губы. — Дайте-ка подумать, разве это я бросил тебя одну, рядом с пьющей мамашей, избивающей тебя каждый день? Разве я избегал встреч с тобой каждый раз, когда цирк останавливался в Готэме? И, разве я, все время сбегал, оставляя меня в кругу ненавидящих людей? — Я была маленькой девочкой, — раздраженно ответила ему Джейн. — А ты никогда не был послушным мальчиком, и всегда приносил мне только страдания. — Я всегда защищал тебя от других, кто пытался обидеть, и вот она, твоя благодарность? — его голос звучал негромко, но лучше бы он кричал, чем говорил так, словно готовился наброситься на нее и убить. — Вспомни Майкла Крэоло. Кто сломал ему руку, когда он толкнул тебя в загон с гиенами? А Энтони Смит? Помнишь, как он обзывал тебя, бил и пытался унизить перед другими детьми? Кто вступился за тебя и поколотил его до такой степени, что до сих пор он хромает и странно подергивается? Да, я никогда не был ангелом, но ты всегда игнорировала мое существование. Я даже рад, что теперь ты в Готэме совсем одна. За последние слова, Джерому пришлось поплатиться. Звук звонкой пощечины разлетелся по комнате, и затух также быстро, как и возник. С горла рыжеволосого стал нарастать злобный, хриплый смех, пробирающий до самых костей. — Плохая девочка, — оскалившись, произнес Валеска, и стал вдавливать руками плечи девушки в матрац. Теперь он наседал сверху, не позволяя Джейн двигаться, когда она пыталась поколотить его, схватить за волосы и хоть как-то навредить. Еще не смирилась со своим положением во всем этом дерьме и пыталась бороться, хотя у нее это выходилось слабо. Он был несказанно рад этому. Наконец-то она начала сопротивляться. — Я тоже могу быть плохим, но тебе едва ли понравится, — он контролировал каждое её движение, схватив её запястья одной рукой, и свёл их у неё над головой, — поэтому, давай не будем все усложнять. Он любовался её беспомощностью, и жалкие попытки Джейн освободиться, лишь ещё больше раззадоривали его пыл. Он решил, что почему бы не добить её сейчас, ведь она уже никуда не убежит, а он сможет неплохо так повеселиться. Он наклонился к лицу Доннел и припал поцелуем к её губам. Настойчиво, грубо, жадно. Она первая, кого он удостаивает подобным, и как же его бесит, что она сжимает зубы и не позволяет ему большего. Строит из себя невесть кого. Джейн ощущала, как быстро бьется в груди её собственное сердце, то ли от неожиданности, то ли от злобы, а может быть, от капли желания. Ему пришлось зажать её нос рукой, и когда она открыла рот, чтобы вдохнуть в легкие побольше воздуха, он подловил момент, и проник своим горячим, развязным языком ей в рот. Сначала он играл с ней, щекотал её кончик языка, покусывал её пухлые губы, опускался поцелуями ниже, на скулы шею. Когда он ненадолго отстранился и посмотрел ей в глаза — он увидел нечто новое в её взгляде. Неужели, желание? Решив проверить это, Джером снова коснулся устами Ее губ, и теперь, она не сопротивлялась. Джейн стала отвечать на поцелуи, поддерживая его темп. Ему было невозможно насытиться подобным. Ох, как же черт возьми, он долго этого ждал. Столько лет мечтал об этом, и вот теперь, он доволен проделанной работой. Ему стало тяжело дышать. Он остановился на несколько секунд, чтобы отдышаться, и пока восстанавливал своё сбивчивое дыхание, его ладони мирно покоились на ягодицах его излюбленной Джейни. Она осторожно, неспешно запустила пальцы одной руки ему в волосы, а второй, обнимала его за шею. Конечно, он не таким видел их первый поцелуй, не при таких условиях, но он ни капли не расстроился, что все пошло не по плану. Он не спешил снова целовать ее, ведь ему, непременно, тогда захочется больше. Уже хочется. Наверное, она сама уже ощущала это, ведь как ни крути, стояк в кровати не спрячешь. Но пока, он будет довольствоваться малым. Джером маленькими, сладкими, знойными поцелуями покрывал шею Доннел, наслаждаясь запахом её тела. Он действовал медленно, поднимаясь от шеи к скулам, а затем, возвращался снова к ее губам, вызывая в теле Джейн очередную желанную дрожь. Одна из его рук стала медленно поглаживать горячую кожу девушки под пижамой на талии, не решаясь подняться выше, или спуститься вниз. Ему было интересно, на сколько его хватит, чтобы не сорваться, и не опуститься до уровня шлюшки-мамочки. Даже когда он упёрся коленом между ног Джейн, Джером не спеша провёл рукой по ее согнутой ноге. Рыжий наслаждался каждой секундой, прервав соитие их губ всего на мгновение. Он лишь немного поднял руку выше, и ощутил пальцами маленький оголенный участок ее живота, и это чуть не вскружило ему голову. Но он не перейдёт черту. Не сейчас. Все ещё контролирует себя. Он вернулся своими губами к лицу Джейн, желая продолжить нежные, но настойчивые, сладкие поцелуи. Ненасытный, голодный зверь. Он даже тихо зарычал, когда она прикусила его за нижнюю губу и потянула ее на себя. Сначала он был рад этому, но когда почувствовал во рту вкус своей крови, то отстранился от Доннел. Он дотронулся пальцами до своей губы, и ощутил нечто мокрое, липкое. Значит, она все-таки попыталась ему сделать больно. Это ему понравилось. Наконец, он лег на бок, когда понял, что устал, и стал хватать губами, необходимый, для его лёгких, воздух. Джером притянул Джейн лицом к себе, уложив свою ладонь на ее щеку. Пожалуй, сегодня был самый счастливый день в его жизни. — Спокойной ночи, принцесса. Сегодня, мне было безумно весело с тобой, — он усмехнулся, поцеловал её на сегодня в последний раз, медленно, нежно, без языка, не забывая причмокнуть в конце, оставляя на ее подбородке свою собственную кровь.