Ты так давно спишь, Слишком давно для твари.
— Значит, МАКУСА не догался отстранить Абернетти? — Винда Розье нежно улыбается, но Гриндельвальда эта улыбка не обманывает — чистокровная красавица-аристократка является самым хитрым и жестоким человеком в его армии. — Людям необходимо общество, но так ли нужно государство, если правительства раз за разом оказываются настолько глупы? — её улыбка гаснет, а лицо становится сосредоточенным. — О, ты был на всех передовицах. Выйти в одиночку против Аврората США — эффектно, но не эффективно, это разрушило маскировку и легко могло привести к твоей смерти. Провал с точки зрения и стратегии, и тактики. Истинно великий полководец не может позволить себе довести ситуацию до подобного. Изначально он не думал, что сделать своим ближайшим помощником женщину — плохая идея. Даже в прошлой жизни он приблизил к себе Хильду, на которой потом женился и сделал соправительницей. Но Хильда была другой — она подражала мужчинам, старалась не выделяться, не была вызывающе-женственной. А Винда Розье… Винда как будто специально выглядит так, чтобы, глядя на неё, мужчины не думали ни о стратегии, ни о тактике. Эта изящная холодная стерва очень соблазнительна. Настолько, что это мешает. И все же способна выдавать великолепные планы сражений… Иногда она напоминает ему кого-то, но кого — он не понимает. Темные волосы, монгольские скулы, небольшой вздёрнутый нос, что-то знакомое в наклоне головы… вспомнить не получается. Кого-то, кого он знал очень давно или вообще видел только на колдографиях… Или записях, там, в галактике. Вообще-то, он не слишком интересуется женщинами. В той, другой жизни, у него была жена, но к ней он не испытывал страсти, он хотел тепла, почувствовать себя любимым. Но Розье вызывает желание прижать её к полу или стене и взять, разорвав изумрудно-зеленый, как знамя Салазара Слизерина, апологета доктрины превосходства волшебников над маглами, шёлк платья в клочья. Только ей он, похоже, совершенно не интересен в этом смысле. — Я — сильнейший волшебник, Розье, — хрупкому цветочку с розового куста позволено больше, чем остальным, но критика его тактико-стратегических способностей неожиданно задевает. К тому же, он, конечно, не ждал, что в честь воссоединения она кинется ему на шею с поцелуями, но могла бы хоть немножко обрадоваться, что с ним все в порядке, а не читать лекцию. Но она права — его планы провалились. Даже способ стереть всему городу память Скамандер ухитрился найти. — Если бы не Дамблдор… — Дамблдор, конечно, могущественный волшебник и неплохой тактик, — Винда снова улыбается. У неё вообще необычная улыбка — слегка не от мира сего. — Но он не мог заставить тебя читать речь перед МАКУСА и нападать на авроров. Это было твоё решение, и оно было неверным. Сохраняя личину Грейвса, ты мог захватить МАКУСА и опрокинуть Статут Секретности даже без обскура. Тебе просто повезло, что тебя не казнили на месте — это было вероятно. А шанс на побег ты получил только из-за их глупости… — Вообще-то, сам побег вышел просто блестящим, — Гриндельвальд усмехается. Победа над высокомерными министерскими крысами доставила ему истинное удовольствие. Подобные рожи заседали в руководстве Альянса из той, другой жизни. — И Криденс не погиб, моя прекрасная роза. У меня было виденье. Он в Париже… — В Париже, — Розье взмахом руки призывает к себе книгу по истории чистокровных семей Франции. — Там есть очень интересное место — фамильный склеп Лестрейнджей на Пер-Лашез. Длинная история — кому и зачем понадобился амфитеатр на кладбище, но суть в том, что он подходит как для массового сборища, так и для засады. Смотри, стоит перекрыть выходы здесь, здесь и здесь… — она показывает картинку в книге. На ее подведённых красной помадой губах снова играет нежная улыбка. — Пожалуй, это даже хорошо, что политические лидеры убедились в твоей уязвимости, пусть шлют авроров, мы дадим такой бой, что им будет очень сложно оправиться!***
Гриндельвальд прикрывает глаза, пытаясь найти след мальчика-обскура. Он здесь, в Париже! Темный волшебник идёт по городу, надеясь что-то увидеть, поймать ускользающий образ… Винда за его левым плечом, он слышит стук её каблуков по мостовой, чувствует легкий флёр духов — что-то с нотками розы, конечно. Остальные сторонники, собранные в Париже, сейчас заняты тем, что освобождают временную штаб квартиру. Они останавливаются напротив дверей особняка, когда Кэрроу, Кралл и другие выносят оттуда гробы. — Это место требует серьезной зачистки, — говорит он немного позже. Эти бездари пропустили ребёнка. Мелкого, ещё мало что соображающего магловского мальчика со светлыми волосами. Когда-то и он сам был таким… Гриндельвальд пристально вглядывается в него, уверенный, что если в мальчике есть капля волшебства, он со своим пророческим даром почувствует. Ничего. Он даёт команду убить ребёнка. Кэрроу произносит заклятье за закрытой дверью. Почему-то он не способен вынести этого зрелища. Глупо… он делал вещи намного хуже, начиная с Вестерланда. Винда Розье застыла, скрестив затянутые в чёрные шелковые перчатки руки на груди. Она тоже не любит их пачкать. — Миллионы исчезнут, когда мы придём к власти, — бросает она лениво, со своей обычной странной улыбкой. — Их время вышло. — Мы не говорим об этом вслух, — напоминает он. Его напрягает её манера озвучивать такие вещи. К тому же, он действительно не понимает её ненависти. Им же понадобятся слуги. — Мы не столь жестоки. Мы хотим лишь свободы, свободы быть собой… Винда усмехается. — Чтобы убить всех не-волшебников.