Мы не ангелы, парень, Нет — мы не ангелы, Там на пожаре утратили ранги мы Нету к таким ни любви, ни доверия Люди глядят на наличие перьев
— Лучше выпить чаю, пока есть такая возможность… — Гриндельвальд застыл за дверью, слушая разговор. Винда и Абернетти должны были похитить фамильный гобелен Лестрейнджей из архива французского Министерства, но Розье проявила инициативу, украв ещё и девушку. Куинни Гольдштейн, легилимента. Гриндельвальд давно планировал завербовать её. Не только как волшебницу с редким даром, таким образом он хочет отомстить Тине, вырвавшей у него волшебную палочку из рук. Никто другой не может похвастаться подобным! Она должна быть наказана. Они уже примерно знают, чем можно соблазнять Куинни. Она влюбилась в магла-пекаря, а в США волшебникам нельзя даже общаться с не-магами. С точки зрения Гриндельвальда — это перебор. Да, для него иметь отношения с маглом — извращение, но у Лестрейнджей вообще была служанка-полуэльф. Полуэльф, вот же кто-то додумался… Тем более, от связи волшебника с маглом обычно рождаются волшебники. — Спасибо, мне пора, — начинает смущенно прощаться Куинни Гольдштейн, пытаясь отделаться от заколдованного Виндой чайника. Учитывая, что Розье обычно пьёт в качестве чая нечто, похожее на горячий коньяк, неудивительно… — Моя сестра, Тина, наверное, беспокоится… Наверняка. — Как, вы даже не встретитесь… с хозяином? — О, вы замужем? — спрашивает девица растерянно. Откуда такой интерес? Уж не положила ли она глаз на его Розье? От этой истерички всего можно ждать… а Винда красива, умна, притягательна. Но у него давно уже есть подозрение, что она больше интересуется женщинами, чем мужчинами. Впрочем, сам он… Гриндельвальд сжимает в пальцах фиал с кровью. Но он не отдаст свою Винду этой… Гольденбаум. Nein. — Скажем так, глубоко преданна, — произносит Розье вкрадчиво. — Не пойму, вы шутите, или просто… француженка, — Куинни Гольденбаум… Гольдштейн выглядит обескураженной. Но он тоже не всегда понимает, что имеет в виду Розье. Иногда она говорит странные вещи. Винда скрывается от неё за дверью. — Твой выход, — шепчет она ему с легкой иронией в голосе, почти коснувшись уха губами. Куинни, конечно, наставляет на него палочку. Но не атакует. Впрочем, в её положении лучше не рыпаться. Он делает шаг и рукой отводит нацеленное на него оружие. Ты меня выслушаешь, детка. Никуда не денешься. Он говорит свою обычную пропагандистскую воду, завершая её словами «волшебники должны жить свободно, как сами захотят. И любить — кого захотят!» Куинни сматывается. — Она вернётся, — Винда незаметно подкрадывается сзади. — Она — наша. — Не сможет жить без твоей красоты? — скептически усмехается Гриндельвальд. — Вот ещё, — Розье хмурится. — Ей нужна не любовь, ей нужна власть. Она заколдовала своего магла, чтобы насильно женить на себе. Она хочет свободы, но только для себя. Другими же ей хочется повелевать. — Она придёт, — соглашается он. На секунду ему становится даже жаль этого магла. Заколдовать и насильно женить. Вот же… Гольденбаум. — А я ненавижу, когда посягают на мою свободу, — Розье усмехается. — Так что мне такая любовь не нужна.***
— Чего ты хочешь? — От тебя — ничего, — Гриндельвальд сидит на крыше, шифровавшиеся на чердаке Криденс и его пресмыкающееся смотрят настороженно. Тёмный волшебник строит самое сочувствующее лицо, на какое способен. — Для тебя — всего, чего сам был лишён… Криденс тоже придёт. Лишенный любви, лишённый настоящий семьи ребёнок, волшебник, униженный маглами, преследуемый другими волшебниками… Он уже их.***
Он на арене, как римский гладиатор. Пока все идёт как по нотам. Чистокровные собрались, авроры Франции и примкнувшие к ним британцы скоро будут, все входы и выходы под полным контролем. Даже Тина со Скамандером здесь — это отлично, пусть она увидит предательство сестры прежде, чем умрет. — Говорят, я ненавижу не-волшебников, маглов, не-магов. Но это не так. Я не сражаюсь из ненависти… — зрители замерли. — Магия зарождается только в избранных душах, живущих ради свободы, ради правды, ради любви! Вот какое будущее нас ждёт, если волшебники не восстанут и не займут место, принадлежащие им по праву! Винда Розье встаёт с ним плечом к плечу с черепом в руках. Он берет кальян и выдувает визуализацию пророчеств — колонны пленных, самолеты, сбрасывающие бомбы на города, ползущие на пехоту танки, знакомый по той, прежней, жизни гриб атомного взрыва. На секунду ему кажется, что это они вдвоём обрушивают на мир все эти армии, но нет, это маглы, им нужно остановить их. — Я понимаю ваши чувства, ваш гнев, но постарайтесь сдержать эмоции… — появляются авроры. И его провокация срабатывает — его агент в Аврорате убивает несвоевременно схватившуюся за палочку юную рыжую ведьму. Гриндельвальд приближается к трупу, опускается на одно колено. — Отнесите эту юную воительницу к её семье, — его сочувствие не наигранно — девочку жаль. Но так было надо… Ради Общего Блага. Оберштайн бы одобрил. — Аппарируйте, разнесите моё слово по всему миру. Это не мы были жестоки… Гражданские аппарируют. Остаётся аврорат и его сторонники. Темномагическое заклинание найдено специально для этого боя, Винда перерыла кучу книг по истории, чтобы найти достаточно эффектные и при этом эффективные чары. А потом он сам дорабатывал формулу заклятья. Синий огонь, шипящий и потрескивающий, окружает его стеной. Винда без страха проходит к нему сквозь пламя, давая пример прочим. Он чувствует секундное облегчение — она действительно ему преданна, или, хотя бы, их идеям. Остальные следуют за ней… и Кралл сгорает, перед смертью протягивая к нему руку в обвиняющем жесте. Он задавал слишком много вопросов. Предатель! Вот в огонь кидается Куинни Гольдштейн. Он сам подаёт ей руку, активируя портал до Нурменгарда. Авроры пытаются аппарировать, но синий огонь нападает на них. — Авроры, присоединяйтесь ко мне или умрите, — он убивает их одного за другим, слышит собственный издевательский смех. — Не жульничайте, дети, играйте по правилам! — Он знает, кто я! — Криденс ступает в огонь, оттолкнув пресмыкающееся. Гриндельвальд это действительно знает — он наивный дурак. Обскур тоже отправляется в Нурменгард. На арене только он и Розье. Все ещё живы братья Скамандеры, Тина и их магл. Ещё пресмыкающееся Криденса, но до неё Гриндельвальду дела мало, пусть ползёт себе. Но она не сбегает. Глупая девочка! Он взмахивает палочкой, чтобы убить Скамандеров, особенно этого Ньюта. Братья вдвоём с трудом отбиваются от всполоха синего огня… — Гриндельвальд! — на галерее, так сказать, хозяйка склепа. — Лита Лестрейндж! — он слышал о ней, в детстве эта женщина сделала что-то, из-за чего погиб её брат-младенец. На гобелене Лестрейнджей Корвус отмечен как мёртвый. Кажется, она всю жизнь страдает от мук совести и презрения отца, не простившего ей гибель ребёнка. Гриндельвальду не нравится эта история, он не хочет иметь дела с Литой, но Розье настаивала, что Лестрейндж, как наследница главной ветви чистокровного рода, ценный союзник. — Нелюбимая, гонимая и… храбрая! — он старается включить все своё обаяние. — Да, храбрая! Пора домой! Девушка оборачивается к Скамандерам, которые ещё могут сдерживать синий огонь, поскольку Гриндельвальд отвлёкся. — Я люблю вас, — говорит она им, заслоняя собой, а потом атакует Гриндельвальда. Он отбивает заклятье, и ещё одно, но следующее летит в Розье, которая роняет череп и отлетает на камни. Что ж она так невнимательна?! В ярости Гриндельвальд отправляет в Литу Лестрейндж сполох синего огня, и уже когда она умирает, распадаясь пеплом, вдруг понимает, чьим перерождением она была. Он замирает в ужасе, не видя, как сбегают из склепа Скамандеры, Тина и кто там ещё. Почему? Зачем она выбрала Скамандеров, не его?! Он же на все был готов ради неё, там, в той жизни. Или это потому, что Кирхайса она любила сильнее?! Но… как он мог сам её убить? А малыш Корвус? О чем она думала?.. Он оборачивается на Винду Розье, которая садится на камнях, кажется, вполне целая. Её лицо выражает злость, она аппарирует. Ей, похоже, совсем нет дела до его состояния, а впрочем, она же не могла понять, что случилось. Да, не могла… Ян Вэньли никогда не знал его сестру лично. Ярость и боль переполняют его, выливаясь в темную магию чудовищной силы. Синий огонь с ревом вырывается из склепа, превращаясь в рогатых драконов, готовых уничтожить все на своём пути. — Ненавижу Париж!.. Гриндельвальд тоже аппарирует. Прочь отсюда… пусть даже город этот будет разрушен!