***
— Я не святой, Савада, могла бы это давно понять! Ладонь горит от пощечины, которой синьора Скайрини одарила Энму после того, как он, прошептав, что ему «жалко вышедшую за тирану Тсуну», поцеловал её. Девушка по вызову, подобрав с пола зелёную перьевую накидку, торопливо ретируется из кабинета, оставляя разъярённых супругов наедине. Нет, Занзас не думал, что Тсуна после замужества превратится в кроткую и тихую женщину, нет, она и до свадьбы такой не была, с чего бы ей становится такой сейчас? Понятно, что за десять лет, что он знает её, она изменилась, стала увереннее, чтобы… Что? Кричать на него? — Мы же договор составили! — она похожа на обезумевшую ведьму с этими горящими глазами и взъерошенными волосами. Ладонь начинает чесаться — желание раздать ещё одну пощечину набирает обороты. — Если со мной не хочешь считаться, то считайся со своими инициалами на бумаге! — Да мне плевать на этот договор, Савада! Сама не лучше! Едва я с глаз скрылся, решила тут же своему дружку позвонить? И ещё мне что-то говорить смеет! — Я его не приглашала! — стресс на протяжении нескольких месяцев, американские горки в личной жизни, приставучий кавалер и собственный муж, который оказывается идиотом, «добивают» Тсуну. Она срывается на крик, которому может позавидовать даже Скуало. Ей плевать, что сейчас под дверью кабинета Занзаса, наверное, собрались все варийцы. Она уверена, что некоторые из них уже сообщили своим вонгольским коллегам, что сейчас разыгрывается в комнате. — Не приглашала! Я вообще надеялась, что ты поможешь мне от него отделаться, но… Но ты у нас, оказывается, занят более серьёзными вещами! Занзас прищуривается. — Ты что, ревнуешь меня? Ревнуешь к проститутке? — Вот ещё! — она на секунду теряется от абсурдности (а абсурдности ли?) его предложения. — И не подумаю! — Тогда почему это тебя так задевает? — Надо было тебе что-нибудь подсыпать на острове! — с чувством произносит Савада и, развернувшись, покидает кабинет, хлопнув дверью, под которой никого не обнаруживает, но Интуиция подсказывает, что вся резиденция в курсе их ссоры. Занзас чертыхается и отворачивается. Не признаваться же, что он ревнует её к этому придурку.***
Тсуна чувствует себя невероятно одиноко. Сначала она тянется к телефону, чтобы позвонить Бьянки и излить душу, но вспоминает, что у её подруги сейчас тоже нелегкий период в жизни — отношения с Реберном напоминают хождение по острию ножа. Дино она тоже беспокоить не хочет — ему ни к чему выслушивать её женские страдания. Стук в дверь выдёргивает Тсунаёши из размышлений. — Войдите, — хрипло произносит она, подтягивая колени к груди. В комнату входит Алида с подносом, на котором Тсуна видит две кружки и тарелку с кусочком торта. — Привет. Ты не спустилась к ужину, решила не дать тебе умереть от голода, принеся десерт. — Спасибо, но я не голодна. — Селеста очень расстроится, если ты не попробуешь. — Тогда придётся. Алида улыбается, ставя поднос рядом с Тсуной и забираясь на кровать. — Тебе здесь одиноко? — неожиданно спрашивает Хранительница Облака, протягивая Десятой десертную ложку. — Почему ты спрашиваешь? — Когда я впервые попала сюда, то мне было одиноко. Пришлось столкнуться с тем, что Скуало постоянно на миссиях, а Занзасу доказывать, что я попала сюда не через постель. — Доказывать? — Он считал, что я могу отвлечь Скуало от очень «важной» миссии, — усмехается она. — Ну что ты хочешь, тогда переворот и захват власти были всем для Занзаса. Но, как видишь, я оказалась очень даже убедительна. Теперь я могу оказаться в курсе дел раньше Скуало. — Я, видимо, всё ещё наивная девчонка, — Тсуна отламывает кусочек от торта. — Всё совсем не так, как я себе представляла. И с чего я вообще решила, что мы с Занзасом будем нормальными супругами? Почему я решила, что времени, проведённого вместе, будет достаточно, чтобы наши отношения изменились? — Вовсе ты не наивная. Просто… Так получилось. Всему своё время. Сейчас у нас покушение на Девятого, Занзас переживает, пусть этого и не показывает. Вот и творит всякую чушь. Вот увидишь, всё наладится. — Звучит не очень убедительно. Алида усмехается. — Что ж, тогда скажу, как говорит наша мама о любви: «Любовь нужно выстраивать. Кирпичик за кирпичиком, терпеливо и аккуратно. А для этого нужно время. Рим не за день построили, а тут речь о любви». — Ваша с Селестой мама — мудрая женщина. Она определённо знает о любви. — Да, но это не помешало ей два раза развестись, — подмигивает ей Агрест-старшая. Тсуна припоминает брови. — Я серьёзно. Такая она у нас… В поисках любви. Десятая начинает смеяться. Алида подхватывает её смех. Может, им действительно нужно время?