***
Тсуна лежит в постели и читает книгу, когда в её комнату входит Занзас. Он делает это без стука, как и много раз до этого, и к этому она уже привыкла. Занзас молчит. Тсуна откладывает книгу в сторону. — Занзас, что случилось? Скайрини поднимает голову, смотря на неё. На Тсуне — тёмно-бордовый шёлковый пеньюар, а поверх него — такой же халат. Она встаёт с кровати, подходя к застывшему мужу возле двери. — Что произошло? — Тсуна, подойдя, касается пальцами его плеч, обтянутыми тканью белой рубашки. Занзас склоняется к ней, и она вновь чувствует, какая она маленькая без своих каблуков. Он поднимает руки и обхватывает её плечи, шёлковая ткань сползает, открывая выпирающие ключицы и тонкие лямки пеньюара. Халат оказывается на полу, растекается бордовой кляксой, но ей всё равно. Это невыносимо: чувствовать её запах, вспоминать её улыбку и представлять её на месте шлюх. Занзас думал, что это — наваждение, стоит её поцеловать, и пелена спадёт, образ Савады вытравится из головы, но после поцелуя стало ещё хуже. Она окончательно селится в его голове. Он ведёт ладонями вниз и подхватывает Тсуну под бёдра, приподнимая её так, что она оказывается выше его. Тсуна облизывает пересохшие губы и не сводит с него глаз. Внешне спокойна, но внутри бушует целый ураган чувств. Занзас распахивает глаза. Впечатления насколько яркие и реальные, что кажется, повернёшься на бок и увидишь лежащую рядом Тсунаёши. В том, что это проделки Мукуро, он даже не сомневался — Фран не лезла в чужую личную жизнь, отыгрываясь в других областях. Если таким образом Мукуро хотела подтолкнуть его к определённому выводу, то он в этом не нуждался, потому что прекрасно понял всё сам, проснувшись одним утром и взглянув в зеркало. Он влюблён в неё. Влюблён в неё, в её руки и изящные пальцы, которые она запускала в его волосы, утешая после сложных переговоров или изнурительной зачистки. Влюблён в её смех, и, кажется, готов нести чепуху, лишь бы слышать, как она смеётся. Влюблён в её чувство юмора, когда она язвит и ставит его на место, лукаво улыбаясь. Влюблён в её честность (порой он читает её как открытую книгу) и искренность. Её эмоции, предназначенные для него — настоящие. Её эмоции должны быть только для него. Именно поэтому он ревнует и спускает с лестницы кого-то из Альянса, когда Тсуна одаривает его улыбкой на одном из приёмов. Будет она ещё улыбаться какому-то белобрысому щенку. Вздохнув, он укладывается поудобнее, не догадываясь, что Тсуна пытается унять отчаянно разбушевавшееся сердце. Мукуро решила не изощряться и поэтому наслала одну иллюзию на двоих.***
— Уже выбрала платье? — Да, — отвечает Селеста, глядя на то, как Тсуна подписывает бумаги. — Решила остановиться на красном. Оденемся в одной цветовой гамме с Хаято. — А ты разве не подружка невесты? — Нет, и слава богу, — Агрест-младшая усмехается. — Это честь выпадет Вам, Босс. — Мне? — Если бы Занзас не женился, то Скуало бы не сделал ей предложение. А раз он женился на тебе, Тсуна, то она считает, что без тебя ничего бы этого не было. Только не говори ей, что я тебе рассказала. Это, вроде как, сюрприз. Тсунаёши усмехается. — Я как рыба. — Вот и отлично. Босс, — тянет Селеста, когда Занзас заходит в кабинет Тсуны, — а можно я возьму «Авентадор»? — А ты водить такое умеешь? — Занзас, — вмешивается Тсуна, пряча улыбку. — Бери, — разрешает он, — только обращайся аккуратно. — Как с сестрой буду обращаться. Подхватив папку с подписанными документами, Селеста уходит. Тсуна усмехается и встаёт из-за стола. На ней — узкая чёрная юбка и бежевая водолазка, из-под рукава которой выглядывают золотистые часы. Длинные волосы распущены, несколько прядей перехвачены заколкой на затылке. — Что ты усмехаешься? — Да так… — Что? Начала раз, договаривай. — Ты так мило заботишься, — она начинает смеяться. — Никогда не думала, что увижу такое. — Алида и Скуало голову мне оторвут, если с ней что-то случится. Сначала разорутся, правда, но оторвут. — Они могут. А теперь поговорим о более серьёзных вещах. Ты что-то хотел? — Да. — Поговорить? Или я должна в чём-то тебе помочь? Сразу говорю, что с отцом на обед не пойду, даже и не проси. Мы опять с ним разругались. — Савада. — Что? Занзас усмехается, притягивая её к себе за талию. Тсуна упирается ладонями ему в грудь и смотрит в глаза. — Может, совсем не так, как ты себе всё представляла, — начинает он. — Нет шёлковых простыней, лепестков роз и всепоглощающей нежности, но… Мне и так непросто в этом признаваться. Синьора Скайрини приподнимается на носках (каблуки в кабинете она снимала и с удовольствием ходила босиком) и обвивает руками шею мужа. — Так даже лучше. И он целует её. Тсуна прижимается, с жадностью отвечает, скользит по вороту рубашки, по волосам, касается скул и не верит, что всё это происходит с ней. Его прикосновения заставляют её ноги подкашиваться, и если бы её не усадили на стол, то она бы давно упала на колени. Она задыхается. И ей этого мало.