***
Самайн — день памяти погибшим, день сбора урожая и праздник нового года. Король Артур никогда не пропускает этот день. — Я искала тебя на пиру. Не думала, что ты здесь, — обратилась леди Элизабет к сэру Мордреду, сидевшему на лавочке. — Здесь спокойно, — друид оглядел дворцовый сад: фонари почти не горят, освещение исходит лишь от полной луны. Никого нет. Мрачно, но действительно спокойно, — Присаживайся, — он подвинулся, уступая место Элизабет. — Сегодня трудный день, отдавать память погибшим — значит вновь вспоминать их, что отдается болью в сердце. — Я согласен с тобой, — Мордред тяжело вздохнул, взглянув на девушку. — Когда торжественная часть заканчивается, все вновь начинают пить… — Это естественно, — он перебил и встретился с ее удивлённым взглядом, — для них — это естественно. Им нет дела до королевских скорбей или чего-то подобного. — Наверное, — она грустно улыбнулась, — ты прав. — К сожалению. — А что насчёт твоей скорби? — Что? — Расскажешь? Возможно, тебе станет легче, — она надеялась на его доверие. — Это личное, — грубо ответил друид и бросил взгляд в сторону. Почувствовав напряжение между ними, он продолжил, — Прости, я не хотел обидеть тебя. Не знаю, но все это вокруг нас… — Такое странное и вызывает страх. Не стоит забывать, кто мы. — Я стараюсь об этом забыть. Моя сущность лишь мешает мне жить в Камелоте. — Ты действительно так думаешь или занимаешься самовнушением? — она слегка усмехнулась. — Я стараюсь забыть кто я не потому, что мне стыдно за свою сущность, а потому, что эти люди сочтут меня опасной, если узнают… Я… Понимаешь, мы можем довериться друг другу, — она тяжело вздохнула, вглядываясь в черты лица собеседника. Мордред посмотрел на Элайзу со снисхождением. — Воспоминания, как ты и упомянула раннее, отдаются болью в сердце, только со временем боль притупляется, и кажется, что все это происходило не со мной… Я впервые увидел жестокую резню, когда мне было девять лет. До этого я даже не мог представить насколько это больно и страшно. Я не очень хорошо знал этих людей, но они были невинными. Человек, который мог их спасти, молча смотрел на всё это. Столько крови, криков, лязг мечей, весь этот кошмар… — Это были друиды? — Да, — он выдыхает и закрывает глаза. Со временем все становится иначе, но рассказывать об этом живому человеку, а не бумаге оказывается гораздо сложнее. — Страшней наблюдения за смертью может быть только убийство. Когда ты своими руками убиваешь человека, ради того, чтобы выжить. Некоторые превращают это в удовольствие, — Мордред говорил четко и ровно. Ему хочется довериться ей, как она сама и предложила. Его воспоминания нельзя стереть, нужно извлечь только важные детали, которые могут оказать помощь в будущем. Стоит выключить эмоции и отдавать предпочтение рационализму. — Тяжело, когда твой народ истребляют таким ужасным образом, — Элайза очень уважает друидов, еще и по рассказам ее отца. Он ими восхищался. — Сейчас стало лучше, словно спустя долгую зиму наступила весна. — Но не для всех. — Можно и так сказать, — он тяжело вздохнул. — Я… Я могу показать тебе это место, — друид повернулся лицом к девушке и посмотрел ей в глаза. — Место… Резни? — Сейчас это усыпальница, — Мордред встал с лавочки и протянул ей руку. — Надеюсь, что нас не хватятся, — она приняла его приглашение. В лесу было ужасно тихо, хотя если прислушаться можно разобрать шум из Камелота. Оханье сов немного настораживало, но не отпугивало. Совы — защитники леса, стражи, охраняющие его от того, что может принести вред. Элайза аккуратно ступала по полугнилым листьям, споткнулась о ветку и упала бы в грязь, если бы Мордред не успел придержать ее. — Осторожнее, — он опустил руки. — Мы пришли. Даже при свете луны можно было увидеть около пятидесяти подвешенных платков, колодец с водой и какие-то деревянные недоделанные постройки. Здесь была полная тишина, лишённая любых звуков и разрушаемая только дыханием присутствующих. — Это место, — она посмотрела на Мордреда, — такое ощущение, что оно проклято. — Так и есть, — он вглядывался в темноту, вновь доставая эти эпизоды из своей памяти. — Рыцари Камелота никого не оставили в живых. Никого не пощадили. — Рыцари Камелота? — С Артуром Пендрагоном во главе, — он посмотрел ей прямо в глаза, ожидая ее реакции. — Он ненавидит магию, также как и Утер? — Нет, — он отошёл от нее в сторону усыпальницы, вдыхая воздух, который всё ещё хранит боль. — Сейчас примирение с друидами. Я верю в то, что он осознал свои ошибки. — Ты простил его? Ответа не последовало. Мордред тяжело вздохнул и отвёл взгляд, погружаясь в свои воспоминания: как он бежал от рыцарей, как видел с каким удовольствием они убивали беременную женщину, как закричал со своей силы, что рыцарей отбросило в разные стороны. Страшные воспоминания. — Мордред, — она положила руку на его плечо, — мне жаль, правда. То, что здесь произошло — это ужасно, такое не должно повторяться. — Спасибо. — Может быть, я не знаю, но если Артур действительно осознал свои ошибки, то нас может ждать какое-то светлое будущее. — Я верю в это, — он обернулся и взял ее руки в свои. — Тебе тоже стоит поверить. Всё изменится, — его глаза были полны надежды и совершенно скрывали пережитую боль. Элайза слегка улыбнулась и прижалась к нему. Она почувствовала себя защищённой в его объятиях. Этот мир несправедлив к таким как они, он играет с ними в отдельную игру на выживание, усмехается над ними, словно они отдают чей-то долг. Мордред слегка отстранился и нежно поцеловал ее. Сначала она хотела оттолкнуть его, но быстро поняла, что сама этого желает и неумело ответила ему. Этот поцелуй чувственный, робкий, словно защищающий влюбленных от этого мира.***
Лёгким движением руки она погасила свечи. Уже расцвело и дополнительное освещение было ни к чему. Холодало, казалось, что вот-вот и выпадет снег. Моргана раздвинула шторы и внимательно рассматривала своих подданных. Саксы — необразованные варвары, так любящие войну. Она легко может ими воспользоваться для своих целей, как только наступит весна. Она тяжело вздохнула и начала одеваться. Ещё одна бессонная ночь не предвещала ничего хорошего. Посмотрев на себя в зеркало, колдунья слегка улыбнулась. Сегодня ей исполняется двадцать восемь лет. Последние годы она старалась не вспоминать этот день, связанный с ее прошлым, но всего лишь одна случайность заставила ее память пробудиться. Вчерашнее пиршество саксов, которое они устроили в ее замке. Их вождю она такое позволила. Моргана поражалась их глупости и ужасным манерам, но они были ей очень нужны. — Миледи, — голос за дверью вывел женщину из потока ее мыслей. — Войдите, — в покои колдуньи зашла невысокая блондинка и поклонилась ей. — Удалось что-нибудь узнать? — Через три дня королева с отрядом рыцарей планируют навестить могилу ее отца. — Хм, — Моргана усмехнулась, — Обстановка в дворце? Никто тебя не заподозрил? — Самайн отмечали пиршеством. Королева мне доверяет и велела мне следить за моей госпожой, которую подозревает в пособничестве врагам Артура. — А твоя госпожа? — Ей нет никакого дела до меня, и до Артура с Гвиневрой тоже. — Спасибо, Девона, — Моргана подошла к тумбе, достав мешочек с деньгами, кинула его в девушку. — Ровно через три недели буду ждать тебя снова.