Натурщик

- Моя холостяцкая берлога! – представил Маттиас гостю свое жилище. - Ну… Для холостяцкой берлоги довольно-таки уютно, - заметил Клеменс, входя в комнату. Он вновь одарил Маттиаса солнечной улыбкой, от которой у того, несмотря на то, что за окном была промозглая северная осень, на душе стало по-летнему тепло, - Покажи мне свои рисунки! Правда, мне очень интересно! - Профессор считает, что это бездарная мазня… - опустив глаза в пол, смутился Маттиас, но, все же, достал из шкафа свои работы, которые накануне показывал профессору и протянул их Клеменсу. Они сели на диван рядом, соприкасаясь локтями. По телу Маттиаса разлилась блаженная слабость – он был готов сидеть вот так бесконечно долго рядом с этим прекрасным созданием, чувствуя локтем тепло его руки. Клеменс рассматривал рисунки Маттиаса внимательно и сосредоточенно. - Знаешь, что?.. Дурак он – твой профессор! – после молчаливого созерцания рисунков наконец воскликнул Клеменс, - Я, конечно ничего не понимаю в живописи, но мне нравится! А что касается профессора, то его мнение – это всего лишь его мнение. Вовсе не значит, что он прав! Не принимай близко к сердцу все, что он тебе наговорил! И, видимо, в знак поддержки, рука Клеменса легла Маттиасу на плечо. - Действительно! – улыбнулся Маттиас, и в ответ положил ладонь Клеменсу на колено, но тут же смущенно одернул, - «А не слишком ли мы спешим?» Он чувствовал, куда все идет, и это сладкое предчувствие (и предвкушение) заставляло его сердце биться учащенно, и щеки – пылать нездоровым, лихорадочным румянцем. - Ты голоден? Может, перекусим? – спросил Маттиас, вставая с дивана и убирая рисунки обратно в шкаф. - Позже. Давай займемся тем, для чего, собственно, ты меня и позвал, - тоже вставая с дивана, ответил Клеменс. - Да, но… Понимаешь… - Матиас снова густо покраснел и от смущения опустил глаза, - Не сочти за приставание… Но… Позировать надо обнаженным… То есть, полностью раздетым… Но если ты против, то… - Да не вопрос! – быстрыми, резкими движениями Клеменс сбросил с себя одежду. - Боже мой! Ты еще прекраснее, чем я это себе представлял! – восхищенно воскликнул Маттиас. Его глаза блестели от восторга. Комплимент заставил Клеменса слегка покраснеть. Маттиас в одну руку взял запястье Клеменса, вторую положил ему на плечо, заставляя сесть. - Так… Эту ногу вытяни… Эту согни в колене… На эту руку облокотись… Эту положи на колено… Инструкции сопровождались легкими, несмелыми прикосновениями. И тут член Клеменса стал твердеть, вставая в боевую готовность. У Маттиаса в брюках давно уже было тесно, но, когда он увидел, что столь вожделенный парень тоже его желает, у него перехватило дыхание. - Даже не собираюсь за это оправдываться! – поймав взгляд Маттиаса на своем возбужденном члене, заглядывая в его глаза, с долей вызова сказал Клеменс, - Красивый парень заставил меня раздеться, и теперь трогает меня… Как же еще мне на это реагировать?! Он взял ладони Маттиаса в свои и притянул к себе, заставляя сесть рядом. - Парень, который очень-очень мне нравится!..- жарко дыша в шею Маттиаса, страстно прошептал Клеменс. Его губы жадно прильнули к губам Маттиаса, а руки стали освобождать его тело от одежды. Препоны сорваны, стеснение ушло. Маттиас отвечает на страстные поцелуи Клеменса. И вот они, уже оба обнаженные, жадными ртами и бесстыдными руками ласкают разгоряченные тела друг друга. Не сдерживая порыв страсти, они оба довольно быстро кончили в ладони друг друга. - Ты – чудо! – нежно поцеловав губы Маттиаса, воскликнул Клеменс, затем встал на колени у дивана, притянул к себе партнера, положил его ноги себе на плечи, и, используя сперму как смазку, стал медленно, миллиметр за миллиметром, опасаясь причинить боль, входить в него. - Так хорошо? Вместо ответа Маттиас выгнул спину, закатил глаза, запрокинул голову назад и слабо простонал. - Будет больно – скажи, - Клеменс начал медленные, осторожные движения, постепенно наращивая темп. Стоны… Сбившееся дыхание… Фейерверк искр… После одновременного оргазма они лежат, прижавшись друг к другу, нежно целуясь и поглаживая друг друга. - Наверное, это верх легкомыслия – заняться любовью с человеком, которого знаешь менее суток, - приподнимаясь на локте и поглаживая Клеменса по щеке, сказал Маттиас, когда его дыхание и сердцебиение, наконец, пришли в норму. К его душе липким холодком прикоснулась смутная тревога – как правило, он быстро терял интерес к парням и девушкам, которые ложились в постель на первом-втором свидании, и ему сейчас очень не хотелось, чтобы отношения с Клеменсом свелись к одно-двухразовому сексу. - Тебе что, было плохо? – прищурил глаз Клеменс. - Что ты?! Да я как будто в параллельные миры улетел! - Ну а чего тогда паришься?! – насмешливо ответил Клеменс, - А вот сейчас я бы не отказался от еды! Знаешь, мне после секса всегда есть хочется… Но сначала в душ! В душе они продолжили целоваться и ласкаться. Затем, сидя на диване, ели размороженную в микроволновке купленную в супермаркете пиццу и непринужденно болтали, рассказывая друг другу о детстве, семье, работе, учебе… Каждый из них ловил себя на мысли, что ни с кем и никогда ему не было так легко. У обоих было ощущение, будто они знакомы целую вечность, задолго до прихода на грешную Землю в этом облике, как будто две родственные души долго и мучительно искали друг друга, наконец нашли, и их радости нет придела. Затем Клеменс все же попозировал немного. Маттиас сделал несколько набросков – никогда еще он не работал так воодушевленно и одухотворенно! Приближалась полночь. - Я, пожалуй, пойду… - сказал Клеменс, одеваясь, - Завтра рано вставать. Да и тебе, наверное, тоже… Когда Клеменс уже стоял у порога, одетый и обутый, и они целовались на прощание, Маттиас крепко сжал Клеменса в объятиях и прошептал ему на ухо: - Останься! - На завтрак? – поднимая на него глаза, вполголоса произнес Клеменс. - В моей жизни!