Интриги города Грёз

Бесшумно ступая по густо испещрённой трещинами поверхности астероида, Ульдрен идет к месту расположения последнего ЭМИ-устройства, мешающего работе дронов. Он видит повсюду валяющиеся в пыли трупы дрегов. Сощурив желтые глаза, принц лишь морщится – сколь груба работа его напарницы. У падших, тех, что не утыканы стрелами, как подушечки для игл, свернуты шеи. Уловив отдаленный шум схватки, Сов ускоряет шаг и переходит на легкий бег. Меж его пальцев алым росчерком сверкает, отражая свет далекого солнца, нано-проволока. Пробегая возле одной из массивных конструкций, что позволяет довольно грубой системой тросов и противовесов закрепить несколько обломков астероидов между собой, принц оказывается в густой тени. Холод уже давно щиплет пальцы, но здесь он становится гораздо ощутимее. Ульдрен видит, как Сйор сражается с окруженным электрическим щитом четырехруким гигантом, сжимающим в каждой паре рук по силовой сабле. Сейчас их лезвия очерчивают смертельный для пробудившейся узор. Силы не равны. Эйдо уже истекает кровью – тонкие порезы на её руках и бедрах говорят о том, что скоро она оступится от усталости. Несколько трупов дрегов и пары вандалов, мешающих ей двигаться, не добавляют уверенности в победе Первой Ярости. Принц видит, как женщина начинает задыхаться, как ее отточенные движения теряют былую скорость и ловкость – изящный, покрытый рунами силы, меч уже не успевает за кривыми, зазубренными саблями противника. Принц медлит, наблюдая, кутаясь в тени, как в плащ. Он считает, что еще не время. Эйдо, делая вдох, ступает вперед. На выдохе, с криком полным ярости, делает выпад, нанося мощный рассекающий воздух удар. В этот момент падший отпрыгивает в сторону и хрипло смеется, чем выводит уставшую воительницу из себя. Ульдрен цокает языком, замечая еще одну ошибку напарницы – стойка женщины выходит не ровной. Ей мешают раны на ногах, что не позволяет как следует рассчитать силу следующего рывка, и падший перехватывает ее руки. Сйор сопротивляясь, лягается. По её броне текут темные струйки крови, но она не может высвободится из хватки цепких и длинных пальцев клыкастого урода, который уже успел спрятать сабли в ножны, и теперь держит её за шею, сдавливая глотку. Проклиная все на свете, Первая Ярость злится в первую очередь на себя, во вторую, на горе-напарника, который до сих пор не объявился. Она бьет руками по нагрудной пластине капитана, оставляя на ней вмятины. Но этим лишь вызывает новые приступы каркающего смеха падшего. С каждым мигом она теряет все больше энергии, а воздуха уже не хватает для сопротивления. Она умирает. Умирает не в силах произнести имя королевы, которой поклялась служить. Ульдрен, наблюдая за этим, ощущает странное возбуждение. Изящные пальцы чуть подрагивают, сжимая натянутую струну. Выбегая из укрытия в самый последний момент, когда капитан уверен в собственной победе, принц в три шага оказывается за спиной падшего и, подпрыгнув, затягивает на его шее алую нить, за долю секунды лишая того жизни. Сйор и ее противник падают на пыльный камень практически одновременно. Падший разбрызгивает из перерезанной глотки густую синюю кровь и эфир, а Эйдо, кашляя, пытается набрать в грудь воздух. Ульдрен, тем временем, метко бросает кинжал, перерубая проводку последнего блока, тем самым завершая задание. Когда он заканчивает, Сйор уже поднимается на ноги. На её шее темнеют синяки, оставленные пальцами капитана. Она все еще не может отдышаться и продолжает кашлять. - А ты не торопился, принц... – её голос сейчас становится непривычно хриплым, надломленным. - Мне пришлось делать все самой. - Можно и так сказать, - улыбнувшись, отвечает Ульдрен, соглашаясь с ее словами. - Так и напишем в отчете: «Сйор Первая Ярость Королевы выполнила задание, чуть не поплатившись при этом жизнью из-за неуемного желания убивать». - Ах ты! - воительница хочет ухватить принца за плащ, но еще больше закашлявшись, припадает на колено. Ульдрен оказывается рядом, помогая подняться сопротивляющейся Эйдо. - Пойдем, пора возвращаться на корабль. Тебя нужно показать врачу, - он ведет её, придерживая за талию. - Думаю, обычной перевязки в вашей каюте, принц, будет вполне достаточно... - женщина сверкает глазами. - Спасибо... - Не стоит... *** Они спешно одеваются, стараясь не заглядывать друг другу в глаза. Простынь на кровати, разделяющей каюту на две части, до безобразия измята. В помещении царит полутьма, только через иллюминатор пробивается тусклый призрачный свет Рифовых пустошей. Звуки словно тонут в вакууме. После того, что предшествовало этому, тишина кажется неестественной. Закрепив поножи, Сйор останавливается. Она ощущает недосказанность, повисшую в воздухе. Женщина оборачивается и, сминая простынь еще больше, перебирается на другую сторону. Призрачное свечение кожи пробудившегося видно даже невооруженным взглядом. Протянув руку, она касается его спины, ощущая под пальцами тугие переплетения мышц. Мужчина останавливается, перестав застегивать ремень. - Нам пора возвращаться, время поджимает, - сухо говорит Ульдрен, но продолжать не спешит. - Мы еще не закончили переговоры, господин Сов, - в её голосе можно уловить зазывающие нотки. Он медлит с ответом, раздумывая о том, принимать условия предложенной ему игры или нет. - О чем ещё хочет потолковать Первая Ярость Королевы? – он оборачивается назад, нависая над Сйор. - О вопросах тактического преимущества в эти холодные непогожие дни. Женщина пододвигается к краю кровати и опускает ноги на пол. Кожа пробудившейся покрывается мурашками, когда Ульдрен касается её подбородка пальцами. - И что же ты должна делать? - Пока я здесь, я должна исполнять приказы принца… Она отчетливо видит, что его зрачки почти полностью занимают радужку. Время проходит быстро. Дымка за иллюминатором успевает поменять свой оттенок на светло-лиловый. Так же меняется освещение в каюте – теперь здесь намного светлее. Она едва ощутимо прикусывает мочку его уха и у мужчины непроизвольно закрываются глаза. - Если ты продолжишь, то мы точно никогда не выйдем из корабля, - усмехается Ульдрен, не опуская рук с покатых бедер. Женщина замирает, прекращая ласки. Но он все еще чувствует её учащенное дыхание на своей коже. - А разве мы куда-то спешим?