Сердце обмануть нельзя

      Ехали мы домой, а точнее на фабрику, которую я теперь за глаза называла домом, в тишине. Мистер Вонка очень внимательно вёл машину, а я… Я делала вид, что полуразрушенные высотки за окном — это очень интересно. Конечно, это не так. Я видела их много раз и все эти разы вызывали у меня отвращение. Только вот сейчас они казались мне спасательным кругом, потому что смотреть на мужчину, который меня буквально околдовал, я была не в силах. Его одобрение, некая гордость и восхищение в глазах, которые я увидела, когда он меня похвалил, разбили все стены, которые я старательно воздвигала против этого человека. Он нравился мне. И я этого боялась. Нет, у меня нет никаких психологических зажимов, просто мистер Вонка нравился моей сестре. И, к несчастью, мой взгляд вечно задерживался на его губах и глазах, и меня все больше пугало, что скрывать свои эмоции у меня получается все хуже и хуже. Нравилась ли я ему? Да. Как исполнитель роли организатора мероприятий и врач. Причём второе весьма сомнительно. Нравилась ли я ему как женщина? Отнюдь. Кроме того, рядом с ним я себя не могла представить. По типажу ему больше подходила миниатюрная девушка с фото в его книге. Я же обладала весьма не аристократичной смуглой кожей, далеко не идеальными пушистыми волосами, склонными к электризации и самое ужасное… Мой нос. Я не любила свой нос, который мало того, что был длинным и похожим на крючок удочки, так ещё он был весь усыпан веснушками. И если со вторым я ещё могла совладать, то на ринопластику я пока была не готова. У меня близко расположенные сосуды и боковые носовые хрящи были слишком тонкими. Если носы моих одноклассниц и могли выдержать приличный удар футбольного мяча, то мой нос не выдерживал даже лёгкого удара и пляжного. А ведь он практически ничего не весит! В общем, нос — это моя самая больная тема. Плюс ещё эта дурацкая горбинка! Я надулась и впервые злобно прошипела у себя в голове: «А ведь надо было прийти и сделать эту идиотскую ринопластику. А я все… Надо любить себя, надо принимать себя такой какая я есть…» Кому я нужна такой какая я есть? У меня слишком сухая кожа, много родинок, жидкие ресницы и ломкие ногти. А я ведь врач! Я должна была противостоять генетике. И я старалась. Пила витамины, обливалась кремами и сыворотками, прошла целый курс массажа, где меня чуть ли не избивали. А в итоге? Где была там и осталась. Правда, ещё начала бояться косметологов. Из глубоких и очень не хороших мыслей меня выдернул мистер Вонка. — Мисс Мур, у Вас все хорошо? — кондитер посмотрел на меня так прямо и внимательно, что я подавилась воздухом. — А что? Должно быть плохо? — грустно проблеяла я, понимая, что только мой кислый и совсем не злобный тон голоса уберег меня от недопонимания. Я не хотела его обидеть. Просто я пожираю свой мозг ненужными мне сейчас мыслями. Ведь в чем смысл менять себя ради человека, который во-первых, тебя об этом не просил, а во вторых, он никогда не будет твоим? — Мисс Мур, я чем-то Вас обидел? — кондитер нахмурился, явно пытаясь вспомнить моменты со своими промахами. — Вовсе нет. Просто… Просто у меня сегодня очень переменчивое твоё настроение. Так иногда бывает. Видимо, реакция на погоду. — Она не изменилась, — хмыкнул этот обольстительный демон, а я нервно сглотнула. Мне нравился его жест. По своей природе я — жертва. Я люблю подчиняться и нет, это не мазохизм, а естественное деление на охотников и жертв, на тех кто доминирует и тех, кто подчиняется доминантам. И как бы я не хотела равенства в отношениях, всегда все превращалось в дурацкую игру «Кошки — мышки». Меня вечно запугивали и давали понять, что моё слово считается в самый последний момент. Видимо, я становилась слепой из-за любви и не видела как меня используют. И вот опять. Мистер Вонка доминирует, показывая, что он сильнее, а я почему-то это принимаю, хотя отчаянно должна сопротивляться. — Вы всегда придираетесь к словам? — гневно фыркнула я. — Частота моих придирок соответствует несоответствиям в вашей речи, — монотонно ответил Вонка, чуть позже мягко добавив: — Прошу прощения за тавтологию. Вообще отношения с мистером Вонкой были похожи на американские горки. Сейчас он хитро улыбается пленяет меня своим парфюмом, который, по непонятной мне причине, ассоциируется с прохладной предновогодней ночью. Бред, но витающие в воздухе запахи цитруса, пряностей и древесных переливов меня просто размазывают по стенке. Я до боли щурюсь, пытаюсь запечатать вдыхаемый воздух в своих легких. Таю, желая чувствовать прикосновения мужчины. А завтра этот высокомерный, повернутый на работе дьявол съязвит, выбесит меня и я захочу навсегда забыть его, потому что это не выносимо. И самое ужасное то, что я начинаю привыкать к этим качелям. Хотя нет. Самое ужасное, что постепенно, если мистер Вонка не рядом я будто заболеваю. Во мне, отчасти, просыпается синдром монаха на три дня. Мне надо лечиться и лечить других, но вместо этого я смотрю в фиалковые глаза и горю от неприличных снов. Пора заканчивать. — Мистер Вонка, — после долгой паузы, я наконец говорю, чувствуя внезапно застрявший в горле камень. Он одновременно давит и на мозг, и на грудь, и на голосовые связки. Стараюсь не смотреть на мужчину, потому что понимаю, что ему хватит и мимолетного взгляда, чтобы заставить меня молчать. — Боюсь, моих навыков в области мануальной терапии недостаточно, поэтому я думаю, что мне следует подыскать для вас более квалифицированного врача. Мой знакомый, мистер Фабер, прекрасный доктор, он как раз специализируется на мануальной терапии. Думаю, от него прока будет больше чем от меня. При необходимости, я могу также обратиться к своей подруге. Мисс Беннет великолепна в области генетики и думаю ее знания дополнят терапию мистера Фабера. Закончив, я невольно затаила дыхание, ведь почему-то в машине воцарилась тишина. Я неуверенно подняла взгляд на мужчину. Тот прищурившись, смотрел на дорогу. — Мистер Вонка? — Боюсь, что это невозможно. Я не могу пускать на фабрику всех подряд. — Почему всех подряд? Они врачи! Они давали клятву Гиппократа и они также как и я помешаны на медицине. Думаете, им очень нужны Ваши шоколадки? — я злобно хмыкнула. Мистер Вонка резко затормозил как раз перед воротами фабрики. — Скажите мне, мисс Мур. Скажите мне как женщина, у которой есть голова на плечах и которая способна мыслить здраво. Вы бы отказались от пары триллионов долларов? А ведь для того, чтобы завладеть подобной суммой нужно лишь выкрасть один листочек с рецептом. Вы бы отказались от какой возможности? — Хорошо, — мне внезапно стало противно. Он меня подозревает? Считает, что только он по-настоящему любит свою работу? — Я отвечу. Если этот поступок способен подорвать доверие моего пациента, то клянусь, я бы лучше умерла на месте. Врачей сильно недооценивают. Не думайте, что мы идем в медицину, не зная всех подводных камней. Я знала какой у меня будет зарплата, я знала, что ежедневно буду выслушивать претензии в свою сторону, но я знала, что каждая спасенная жизнь — это моя награда за адский труд. В чем смысл Вашей жизни? В шоколаде? Так вот поймите, что ровно в той же степени в моей жизни для меня играет медицина. — Не все такие как вы, — раздраженно ответил Вонка, — кто-то готов стать жалким воришкой и предать свое дело лишь бы жить припеваючи. Поэтому я не подпущу к своей фабрике никого больше. — Иногда людям нужно дать шанс! Тем более, что они… — Нет! — голос кондитера стал слишком резок и груб. Кажется, я впервые видела его до такой степени собранным и злым. — Вы остаетесь на фабрике. И мне все равно: устали Вы, хотите обратно, соскучились по семье… У Вас есть свободное от работы время. Используете его с умом. Это раз. Два — вы подписали контакт, по которому вы обязаны меня лечить. И перекладывать свою ответственность с больной головы на здоровую не стоит. — Мистер… — Мы приехали. Выходите, — мужчина не дал мне ничего сказать, лишь подал руку, когда я выходила из машины и мы достаточно быстро из-за сильного ветра вперемешку с градом дошли до входа на фабрику. Мы остановились еще в начале длинного серо-синего коридора, где гости обычно снимали верхнюю одежду. Именно тогда я заметила умпа-лумпа, спешащего к нам на всех порах. Что-то случилось? Внутри меня зашевелился маленький червячок. Поведение умпа-лумпа было нетипично. Маленький помощник покраснел, у него было сбито дыхание, а его вид… Черт возьми, словно провинившийся котенок. — Что-то случилось? — невозмутимо спросил мистер Вонка и слегка вытянув лицо, что было у него в привычке, уставился на умпа-лумпа. — Господин, Вас в кабинете ожидают. — Кто? — кажется настроение кондитера стало еще хуже. — Ну. Э-э-э. Простите, она не хотела уходить. В общем… Елена Барнс. Она очень хотела увидеть Вас. При упоминании этого имени Вонка стал похож на каменное изваяние. Лицо, и без того серое, стало еще более траурным, а глаза словно покрылись коркой из битого стекла. Кажется от напряжения где-то лопнуло окно. — Что ей нужно? — замогильным голосом произнес мужчина. — Не знаю. Она сказала, что будет разговаривать только с Вами. Кондитер, даже не посмотрев на меня, рванул, впрочем это тоже было ему свойственно, в кабинет. Я стояла посреди темного коридора и после довольно затяжной паузы, умпа-лумп скрипуче предложил: — Чаю?

***

Я сидела в своей комнате. Чертова статья никак не хотела печататься, сон не шел, а в комнате было практически стерильно. И хотя я просила умпа-лумпов не убираться у меня, видимо, они считали своим долгом наводить порядок абсолютно везде. Причем, нужно отдать должное, все вещи лежали так как их, изначально, раскладывала именно я. Похоже, что этот маленький верный народ очень уважительно относился к чужому пониманию порядка и личного пространства. На часах уже пять. Пора готовить ужин. Я поднялась с постели и быстро спустившись на кухню, открыла блокнот. Так, сегодня у нас будет паста тальятелле с рыбой. Сделать спагетти с рыбой более легким блюдом можно, если заменить сливочное масло на оливковое и использовать пасту из муки, не содержащей глютен. Отличный вариант для ужина. Для начала отварила спагетти. Налила в большую кастрюлю чуть больше половины воды, вскипятила, посолила и на семь минут бросила спагетти. Приготовила рыбу. Этот этап я не любила больше всего. Рыба была в принципе моим самым не любимым продуктом. Разогрела оливковое масло в большом сотейнике, выложила в него лук-порей и немного потушила до мягкости. Добавила кусочки рыбы и обжарила их с луком три минуты, затем налила вино и довела до кипения. Посолила, поперчила и тушила на слабом огне под крышкой десять минут. Добавила сливки и сыр, перемешала и после готовила соус еще четыре минуты, пока сыр полностью не расплавился. Когда дело подходило к концу потянулась за тарелкой и чуть не выронила ее из рук. Позади меня стояла та самая девушка с фото. Видимо про нее говорил умпа-лумпа. Да, в жизни она выглядела еще лучше. — Ему не очень нравятся такие блюда. Вилли говорит, что спагетти со сливками и вином одно из самых не удачных сочетаний в итальянской кухне, хоть и очень популярных, — девушка попыталась выглядеть как можно более дружелюбной, но помимо внешности я уловила в ее словах тонкий намек. Я, значит, не умею готовить, да? — Прошу прощения, но я никогда не спрашиваю у пациентов нравятся им лекарства или нет. Если лечит, значит будь добр — не ерепенься и принимай препараты согласно рекомендациям врача. — Так Вы, значит, врач? Вилли раньше ограничивался ложкой меда и теплой бессонной ночью. Видимо, даже его коснулась неблагоприятная экологическая обстановка. Бедный. Кстати говоря, странно, что врач готовит. Обычно задача врача состоит только в выписывании пилюль, а Вы еще и готовите… Очень интересно. Девушка по-хозяйски достала кружку, налила себе шоколад и села на стул, окинув меня внимательным взглядом. Да что она себе позволяет? То, что она спит с кондитером еще не делает ее полноправной хозяйкой. Она меня ни разу не оскорбила напрямую, ни разу не посмеялась над моим положением, но что-то было в ее сущности, что заставляло меня мысленно надевать ей на голову дуршлаг с остатками спагетти. Я аккуратно закончила украшение блюда. — Меня, кстати, зовут Елена, — девушка протянула мне руку, которую я неохотно пожала. — Александра. — Ух ты. Красивое имя. А ты местная? — Прощу прощения, хотела бы поболтать, но мне нужно отнести ужин мистеру Вонке. Возможно мы увидимся позже. — Хочешь я тебе помогу? — Елена протянула руки к подносу, однако я натужно улыбнулась и сделала шаг назад. — Нет, спасибо. Главное требование моего пациента — я должна лично приносить ему все блюда. — А как же шоколад? Ну, или на крайний случай чай? — девушка встала и потянулась за кружкой. — Я сделаю и принесу. — В этом нет необходимости. Он будет пить чай через два часа. — Почему так поздно? — Потому что прием жидкости нужно осуществлять либо за час до еды, либо через два часа после. Так лучше усваивается пища. Оставив растерянную Елену посреди кухни, я не смогла сдержать победоносной улыбки. Да, черт возьми, я ревную. Потому что никто не может мне указывать что делать на моей кухне, а пока мистер Вонка мой пациент, фабрика — это моя территория и ни одной белобрысой подхалимке здесь не место. Конечно, о моих мыслях мистеру Вонке лучше не знать. Я вошла в кабинет кондитера после небольшого стука и увидела его в довольно домашнем виде. Черная рубашка сильно помята, рукава закатаны, три пуговицы расстегнуты. Нет ни цилиндра, ни перчаток, ни сюртука, ни пафосного выражения лица. Обычно он позволял себе такой вид только в спальне. Что это с ним? — Мистер Вонка, ваш ужин. — Спасибо, мисс Мур, — мужчина на меня не смотрел. Его больше волновала книга в руках. Я подумала, что я больше не нужна и трогать его сейчас не стоит. Однако, обернувшись, попросила: — Мистер Вонка, я понимаю, что Вы очень заняты, но я хотела бы Вас попросить об одном одолжении. — Да? — кондитер отвлекся от книги, а точнее отложил ее в сторону и взглядом дал понять, что мне следует присесть. — Я понимаю, что у меня нет никакого права вмешиваться в ваши решения и личную жизнь, но не могла бы госпожа Барнс не указывать, что мне готовить, как и в каких количествах. А вообще, было бы прекрасно. чтобы я ее вообще не видела на кухне, пока готовлю. — Она Вас раздражает? — кондитер усмехнулся и окинул меня внезапно веселым взглядом. — В целом — нет… — А если в частности? Он смеется надо мной? Мужчина аристократично положил салфетку себе на колени и как-то слишком педантично намотал спагетти на вилку. Черт, он хоть что-то может сделать неряшливо и спустя рукава? Я хоть где-то хочу выглядеть так, как он обычно: самоуверенно, правильно, подготовлено… — А в частности? — заерзала я в кресле. — Бесит она меня. Бесит. Мужчина замер, долго смотрел на меня, а потом рассмеялся. Мне кажется или смеется он впервые за время нашего знакомства? — Вам смешно? — А как иначе? Мисс Мур, у меня с Еленой сложились не самые простые отношения. А по итогу, вообще никаких. Она мне никто, я ей никто и делать ей здесь тоже нечего. Однако, сегодня у нас состоялся весьма интересный разговор. — К чему Вы это все говорите? — я почему-то ждала конца его рассказа. Не интересно мне, что там у Вас было. А точнее интересно, но слишком больно. Так что лучше не совать нос не в свое дело. — Как Вы нетерпеливы, мисс Мур. В общем, Елена здесь только благодаря Вам. — То есть? — я округлила глаза. — То есть, это только Ваша заслуга. Разве не Вы сегодня словно дикая кошка шипели на меня в машине и рассказывали, что людям нужно давать шанс? Вот я и дал шанс мисс Барнс. Или Вы хотите отказаться от своих слов? — мистер Вонка хитро улыбнулся и чуть поддался вперед. — Ни за что, — по слогам продиктовала я, Встав с места и уперев ладони о стол, склонилась над мужчиной. — Не дождетесь. В слегка уставших глазах промелькнуло что-то опасное? Что? Мне было слишком интересно, поэтому я продолжила смотреть в фиалковые омуты. — Тогда ничем помочь не могу. Кондитер хищно улыбнулся и я почему-то почувствовала как моя уверенность испарилась вместе с одеждой. Нет, это клиника. Мне пора искать партнера, иначе я его прямо здесь изнасилую. И хотя с точки зрения медицины я все еще девушка, свои желания в двадцать четыре года я понимала четко. Хотя это скорее были не желания, а мой организм, который уже был готов к деторождению. Я же не могу объяснить своей матке, что мои представления об отношениях не вяжутся с представлениями окружающих мужчин. Результат — отсутствие половой жизни в двадцать четыре года. Я тряхнула головой и злобно фыркнула, словив на себе непонимающий взгляд кондитера. — Раз так, то и руки связать мне Вы не можете. Если мне придется образно «воевать за территорию» с мисс Барнс, то я надеюсь на вашу нейтральность. — Конечно, мисс Мур. Только прошу Вас, пусть военные действия меня не коснутся. Кажется, я воевала не сколько с мисс Барнс, сколько с этим мужчиной. Вот ведь незадача. Я проигрываю!