Сердце обмануть нельзя

Приятно просыпаться поздно утром. Очень приятно. А еще иногда приятно просыпаться рано утром, но по собственной воле, а не когда тебе в дверь долбится кто-то крайне назойливый и наглый. Я люблю спать. Спать любит меня. Нас разлучили около двух недель назад. Ведь прошло приблизительно столько времени с тех пор, как я стала работать на мистера Вонку. — Алекс, ты что, все еще спишь? — взвизгнула Елена и просочилась в мою комнату через двадцатисантиметровую щель, образованную дверью и мной. — Представь себе. Люди иногда любят поспать. — Прекрати! Сегодня твоя свадьба! — Елена хлопнула в ладоши и посмотрела на аккуратное, совершенно не громоздкое платье, висящее у меня на дверце шкафа. Мистер Вонка действительно уехал, оставив меня один на один с сотней красивейших свадебных платьев, а я не стала тратить силы на поиск «того самого» платья. Простой крой, минимум рюшей и страз, минималистичное, но достаточно открытое. — Елена, нам нужно поговорить, — я постаралась смахнуть с лица остатки сна. Мне уже надоело, что она так себя ведет. Мне надоело, что она лжет и пытается делать вид, что все хорошо, когда ничего не хорошо. — Да? — девушка делала вид, что ни о чем не догадывается, хотя по ее спине, которая тут же превратилась в натянутую струну, можно было понять, что она лишь прикидывается. — Что между тобой и мистером Вонкой? Почему Вы расстались? — Мистером Вонкой? Через несколько часов ты станешь его женой, но до сих пор обращаешься к нему на «Вы»? — Елена прищурилась. — Я так сказала, потому что для тебя Вилли теперь именно «мистер Вонка». И прошу тебя больше не увиливать. Все равно я докопаюсь до правды. Тем более актриса из тебя так себе. Я вижу как ты смотришь на него, как наигранно даешь мне советы, как делаешь вид, что рада за нас. Если у тебя на душе кошки скребут, то необязательно это скрывать. По крайней мере от меня. Я тоже женщина и тоже была в весьма неприятной ситуации. — Все настолько очевидно? — девушка грустно усмехнулась и почти обессиленно опустилась в кресло. Она поразительно быстро сняла маску счастья и блаженства. Проследив за ее щенячьи взглядом, удивилась, что в моем платье еще нет дырки. Я могу ее понять. Когда-то я была невестой, а потом красивое платье надела не я, а какая-то разлучница. Как интересно получается. — Ну, не скажу, что я это поняла, как только тебя встретила, но твой дурацкий оптимизм меня заставил задуматься над реальным положением дел. — А ты не дура, как мне изначально показалось. Я хмыкнула и села напротив. Кажется, она устала притворяться. И хорошо. Сегодня я наконец пойму в чем дело. Не могу же я выходить замуж за человека которого совсем не знаю? Или могу? В любом случае верить на слово кондитеру я не могла, хотя хотела. Вообще, по логике вещей, между правдой мистера Вонки и чужого человека вроде Елены я должна верить именно муж, но все-таки. В чем логика? Не могла Елена просто так встать и уйти. На все есть причина. — Да, не дура. Но я хочу все знать. Знать с самого начала и до самого конца. Пусть и печального. Елена перестала на меня смотреть. Нахмурилась, выдав небольшие морщинки на лбу и будто зацепилась взглядом за пустоту. Молчание затянулось, но до регистрации брака еще четыре часа, а я не модница и не аккуратистка, которая будет расчесывать волосы до состояния «волосок к волоску». У меня тоже было время подумать. Проанализировать все то, что произошло со мной за эти недели. За эти годы. Я уехала из дома когда мне было восемнадцать. Поступила в колледж. Закончила его с отличием и строила большие планы, гордясь тем, что я врач, но у меня есть личная жизнь. Я готовилась к свадьбе. Йен хотя и был напорист, но вовремя останавливался, когда лез ко мне с поцелуями. Я хотела, чтобы все произошло после свадьбы. Может, я сама виновата. Он мужчина, он нуждается в удовлетворении своих потребностей, а я верила, что он сможет потерпеть пол года. Не смог. И месяца не протянул. Помню все слишком хорошо. Помню как захожу в его номер в отеле «Aeolos Resort Mykonos» с видом на море. Не нахожу его в гостевой, а потому уверенно распахиваю белоснежные двойные двери и тут же замираю с несказанным «Доброе утро, любимый!». Моя счастливая улыбка искажается, словно в инсульте. Пальцы мгновенно холодеют. Нужно отдать должное грекам. Номера поглощают звуки не только снаружи, но и внутри номера между комнатами. На моем женихе скачет какая-то девушка. И нет. Сказать, что она поскользнулась и упала него нельзя. Они раздеты. Они мокрые, а она кричит от наслаждения. Вижу как Йен пугается и его испуг передается любовнице. Она поворачивается, видит меня и тут же кутается в белое одеяло. — Даже не думай оправдываться. Не смей! Будь мужчиной или хотя бы притворись им. Свадьбы не будет, — перебиваю его нагло, но оправданно, бросаю обручальное кольцо в бывшего жениха и ухожу. Именно ухожу. Смысл бежать? Это не я совершила ошибку и позорно ретироваться нужно не мне. Закрываю глаза, шумно вдыхаю воздух. После разрыва приезжаю домой к растерянным родителям, которые вместе с Мадлен и Джонни уже собирались садиться в такси, чтобы успеть на регистрацию в Афинах. Да. Мы планировали сыграть шикарную свадьбу в сердце Греции. Разослали приглашения, и родители были рады. А теперь… Я стою перед ними опустошенная, уставшая и говорю достаточно просто: — Свадьбы не будет. Я так решила. Надеюсь, Вы поймете и вмешиваться не станете. Мама понимает все быстрее папы, крепко обнимает, шепчет на ухо: «Ты умница. Все будет хорошо!» и только потом папа находит и понимает в чем заключается единственная причина разорвать помолвку и отменить свадьбу. И без того нервные, а теперь наполненные неконтролируемым гневом глаза пылают огнем. — Я его убью! И только возгласы мамы о том, что драки делу не помогут останавливают его. Он обнимает меня, внимательно смотрит на Джонни, который крепко сжимает руки в кулаках. Его острые скулы еще больше подчеркнуты, надбровные дуги сомкнулись. Он зол. Как и все. И только в глазах Мадлен играет ликование. И я не понимаю почему. Она счастлива. Без каких-либо сомнений. Только спустя пять дней узнаю, что она оттаскала за волосы Йена и умудрилась испортить кожу любовнице моего мужчины так, что без сомнений на восстановление уйдут годы. Она отомстила как маленькая девочка, но хоть как-то отомстила, в то время как я просто предпочла уйти. Не знаю, правильно ли, но я поступила именно так как поступила бы каждая часть моей души. Я не хотела мстить. Не было ни мысли о том, чтобы причинить такую же боль. Только по итогу поняла, как мне повезло. Все это случилось до брака, а не после. Так что я, по сути, спаслась. Долго восстанавливаюсь с помощью работы и друзей. А потом омут. Работа, дом, работа и еще раз работа. Я люблю свою профессию, люблю спасать людей, но понимаю, что иногда даже самому повернутому профессионалу нужен отдых. Выбираюсь с друзьями на ярмарку под Новый год. Оказываюсь на помосте с завязанными глазами. Участвую в глупой игре. Чувствую сладкое прикосновение к моим губам. Впервые после разрыва. Но впервые за всю жизнь меня бьет током, который не просто вызывает тепло. Пожар. Внутри все горит. Пылает и плавит меня. Потом я теряю ту шерстяную нить вместе с незнакомцем и наконец нахожу ее спустя год в спальне моего пациента и жениха. Окончательно решаю стать его женой. Но до этого происходит еще множество событий. Я впервые вижу мистера Вонку на пороге моего кабинета. Мы танцуем на балу. Понимаю, что терпеть его не могу, но мне интересно. Потом Мадлен с этими глупыми просьбами. Я перебираюсь к нему на фабрику. Первый завтрак. Первый стыд за неглиже. Первый нелепый и случайный поцелуй. Я все вспоминаю. Первый раз мы просыпаемся в одной постели после открытия отеля. В первый раз он смотрит на меня так горячо, что я будто верю в его любовь и сама проникаюсь. Первый раз замечаю, что у него прекрасные кисти рук, а моя статься не пишется. Впервые моя работа ничего для меня не значит. Впервые он смотрит на меня с неподдельной гордостью и восхищением, когда я провожу полную реконструкцию его магазинчиков. В первый раз молю Бога, в которого раньше не верила, чтобы кондитер поцеловал меня. В первый раз мы ссоримся. В первый раз в своей жизни вижу Елену. Впервые вижу отца таким разбитым из-за проблем с Паксли. Мистер Вонка делает мне предложение. Мы несколько дней не разговариваем. Наш первый настоящий поцелуй в кабинке салона платьев. Наша неловкость во время подачи заявления. Мое смущение, когда за массажем мистер Вонка напоминает, что завтра мы поженимся. Все это было в первый раз. И теперь я грустно улыбаюсь, понимая, что влипла. Заигралась и не заметила, как игра стала для меня воздухом, в то время как для Вонки игра все еще просто игра. И кто из нас несчастен? — Я его любила. По-настоящему. Не думай, что сейчас все как раньше. Не думаю, что у него есть чувства ко мне, но я его любила, — начинает говорить Елена, выдергивая меня из размышлений. И сколько мы так сидим? — Меня это не интересует. Просто расскажи мне и я не стану давить на больное. — Что ж, ты имеешь право знать, — улыбнулась Елена и изогнула брови так, что мне показалось будто она сейчас заплачет. — Мы с ним познакомились случайно. Я была довольно настырной журналисткой, а он в те времена еще верил людям. Пусть и отчасти. На его фабрике еще не было умпа-лумпов и он не выглядел таким несчастным. Его переполняли идеи. Я незаконно пробралась на фабрику, чтобы взять интервью. Понимала, что шансов мало, но что стоит попробовать? Удивительно, но то ли потому что я ему понравилась, то ли потому что ему понравилась моя настырность, он не только дал интервью, но и предложил как-нибудь выпить горячего шоколада. Я согласилась. Я была очарована его уникальностью, несхожестью на других мужчин. Все завертелось, закрутилось и мы начали жить вместе. Первое время мне казалось будто я на седьмом небе. Казалось, что вот-вот вырастут крылья и я взлечу. Мне нравилось понимать, что я у него одна такая. Я была уверена, что он меня любит, потому что мы были вместе только ночью. В остальное время он работал. Как проклятый. Как будто ему неведома усталость и обыденность действий. И со временем мне стала тяготить его озабоченность работой. Я была одна. — Разве это повод изменять? — Не знаю как сейчас, — Елена внимательно вперила в меня пронзительный взгляд, — но тогда я была одна в прямом смысле слова. Ты засыпаешь одна и просыпаешься одна. Ты не можешь с ним пообедать, потому что он ест работа, не можешь его поцеловать, потому что он занят, и ты загораживаешь вид на бассейн со жвачками. Знаешь, это немного обидно, когда какая-то конфета важнее тебя. Бывало так, что я не видела его неделями. Ни на секунду. А потом в моей жизни появился Лори. Лори был другом Вилли. Они вместе выросли и именно он имел беспрепятственный вход на фабрику. Лори обратил на меня внимание. В моей комнате впервые за год отношений с Вонкой появились цветы и открытки. Впервые меня одаривали всякими безделушками, которые пусть и не стояли дорого, но безумно грели душу. И я влюбилась. Я получила то, о чем мечтала с первого дня знакомства с Вонкой. Я почувствовала себя любимой. И хотя первое время я отталкивала себя от этой мысли и пользовалась Лори, чтобы вызвать ревность Вонки, потом я и вправду прониклась симпатией. Кстати говоря, Вилли так меня и не приревновал. Ни на секунду. Концом стал день, когда на городском приеме я увидела как дочка мэра нагло что-то шепчет Вилли на ушко, поглаживая его грудь, а он не в зуб ногой. Ему нравилось держать меня на коротком поводке. И я не стала ему мешать. Сорвалась. И в ту ночь расплакалась перед Лори и рассказала ему все и он меня понял. Обнял, приласкал и я получила долгожданную нежность. Потом начались проблемы на работе и поступило предложение взять один рецепт Вонки. Один. Всего один. Я ему ничего не сказала. Вырвала из блокнота лист и продала. Но этого хватило, чтобы Вилли закрыл фабрику, а меня вышвырнул. Но у меня были деньги и со мной был Лори. Правда, когда закончились деньги закончилась и его любовь, но путь на фабрику, назад к Вонке уже был закрыт. Я уехала из страны, но не сложилось. А полным крахом стал инфаркт папы. Его не стало месяц назад. И теперь… Я совсем одна. Я молчала. Молчала, потому что мне одновременно было жаль и Елену, и Вонку. Она хотела любви, а кондитер не мог ей этого дать. Он хотел верности, но Елене для верности нужна была любовь, а он, опять же, не мог этого дать. Замкнутый круг получается. А жаль. Но кое-что кольнуло в груди. Он верил ей. Верил так, что подпустил к себе, подпустил к самому сокровенному — к рецептам. — Знаешь, я думаю, что изначально виновата я. У каждого человека должна быть своя страсть. Страсть, которая сильнее любви ко второй половинке. У тебя она есть. Ты доктор и я вижу как сильно ты любишь свою профессию. Ты не способна предать работу ради любви, потому что врачевание — это твоя страсть. Страсть, которой у меня не было. Я думала, что Вилли так же как и я поглощен любовью на все сто. Но нет. Для него всегда будет важнее шоколад. Всегда. Я молчала. Она права. Права. И от этого очень грустно. Значит ни моя, ни его любовь, если, конечно, она есть, ничего не значит. А может так лучше. Мы будем хорошими партнерами. Люди, которые будут находить друг в друге разрядку ночью, а днем будут прятаться друг от друга, потому что работа важнее и интереснее. Да. Я не готова к этому. Но сделаю это, потому что я никогда такого не ощущала и если мне придется всю жизнь делать вид, что наш брак фиктивный, то хорошо. Я согласна. Мы сделаем наш брак настоящим, но без любви. Я лягу к нему в постель, чтобы хоть чуточку остудить пожар внутри. Я все сделаю, чтобы мистеру Вонке было удобно рядом со мной, а со временем смогу охладеть к нему. Я смогу, ведь еще полгода назад я думала, что любовь к Йену не утихнет никогда, а сегодня мне уже глубоко плевать. Значит, и с мистером Вонкой получится также. Ведь получится? Девушка встала, неловко улыбнулась. — Ну что? Примеришь? — Прости, я… Я должна побыть одна. Мне это очень нужно. — Что ж, хорошо. Мне как раз нужно на собеседование. Вроде бы, я им подхожу. — Да, да. Конечно. Удачи, — тепло и одновременно грустно улыбнулась я. Пусть у нее все получится. Пусть у нее все будет хорошо. — Ты только не предавай его, — добавила Елена, уходя. — Не знаю о чем ты сейчас думаешь, но предавай его. Он не заслужил сегодня быть один. Мой рассказ не должен ничего испортить между Вами. Он не заслужил такого. Блондинка ушла, а вжалась в кресло, чувствуя, как болезненно врезается деревянное изголовье в шею. В ушах давило, во рту почувствовался металлический привкус. В глазах начало двоиться и при попытке встать комната закружилась. Резко начало не хватать воздуха. В последнее время такие приступы все учащались. Нервы давали о себе знать. Плюс ко всему, я часто забывала поесть, а потому началась пусть и медленная, но нарастающая потеря веса и как следствие частые простуды. Я посидела так около двадцати минут, прежде чем все прошло. Встала, посмотрела на платье и наконец решилась. Белая тонкая ткань приятно холодила кожу, а тоненькая жемчужная нить гармонично сочеталась с длинными серьгами. Я улыбнулась своему отражению, быстро подкорректировала синяки под глазами и вышла на улицу. Свежий воздух приятно обжег нос и легкие и расправив плечи, села в черный мерседес. Водитель, удивительно, но это был не умпа-лумп и не мистер Вонка, довез меня до места регистрации брака. Это было умилительно небольшое заведение, окрашенное в розовый цвет. Внутри здания жутко пахло розовой водой и присутствовала духота, которую люди любили нагонять, толпясь в плохо проветриваемых помещениях. — Вам сюда, мисс, — водитель указал рукой на огромные белые двери со слегка облупленной краской, а сам ушел, оставив меня одну в небольшом, а точнее крайне узком коридорчике. Я не решалась войти. Слишком тесно. Слишком плохо. Слишком неправильно, особенно после того, что я услышала от Елены. У меня еще было в запасе десять минут. Десять. И я хотела провести их в размышлениях. Размышлениях, которые разрывали на части. Руки тряслись, поэтому я крепче обхватила букет невесты, выполненный из трех белых лилий. Я злобно запрокинула голову и сцепила челюсти. Со мной явно что-то не так. Я скоро сойду с ума. Ведь я же приняла решение. Вот она я. Стою в шаге от желанного мужчины, решения всех семейных проблем… Да уж, стоило бы мне поговорить с отцом. Хотя нет. Там была бы такая истерика, что можно спокойно хватать веревку и мыло. Мама бы только покачала головой и сказала, что я вольна делать так как хочу. Джонни бы точно не дал дельного совета, а только пожелал много детишек, а Мадлен сказала бы, что готова уступить мужчину сестре и только сестре. На сколько я знаю, Мадлен неделю назад начала встречаться со своим одногруппником. Поэтому, я все скажу после. После. — Мисс Мур, — я перестала отбивать ногой чечетку и замерла. Позади меня стоял кондитер. Повернуться? Или пусть сам меня повернет? Ну что за глупости? Я что, цветок в горшке, чтобы меня поворачивать? Я повернулась и неловко захлопнула рот, не найдя что сказать. Он был, мягко говоря, прекрасен. Все как обычно, только сюртук черный с бархатными манжетами и без перчаток. Выглядел жених безукоризненно. Похоже, он затмевал даже меня. — Мисс Мур, не стоит нервничать, это всего лишь регистрация. Мы подпишем маленький договор и все. Кстати говоря, прекрасно выглядите. Мужчина дернулся, чтобы открыть дверь, но я его остановила. Схватила за руку и загородила вход в церемониальный зал. Встретилась с непонимающим взглядом и пояснила: — Я разговаривала с Еленой. — Мисс Мур, Вы опять за свое… — Да! Я не люблю повторять, но сделаю это ради на с Вами. Я разговаривала с ней и она все рассказала, начиная с вашего знакомства, заканчивая сегодняшним днем. Она ведь Вас все еще любит! Все еще можно исправить, если вы любите ее. Последнее предложение произнесла не утверждая. Спрашивая. Мне жизненно нужно было услышать ответ. Какой бы они ни был. Смотрю на него глазами олененка, чувствую себя неопытной и неуверенной в себе девочкой, но пусть так, чем прыгать с головой туда, откуда хоть и выберешься, но со шрамами как минимум. — Мисс Мур… — Вы ее любите? Кондитер посмотрел на меня внимательно, немного злобно и даже агрессивно, а затем аккуратно обвил мою руку, переплетая пальцы. Вот-вот я улыбнусь. Как же легко становится. Внутри что-то хлопнуло и закружилась голова. Значит… — Я все еще ее люблю, но это не значит, что ей есть место в моей жизни. А теперь пойдемте в зал, нас ждут. Церемония проходила как в тумане. После сказанных слов, пока я была в трансе, нас быстро расписали. Я даже смутно помню как поставила подпись, сказала «Да». Поцелуя не было благодаря пачке из новеньких, обернутых в кольцевую бандерольную ленту. — Моя жена очень устала. Надеюсь, для прессы у Вас есть красивая история о страстном поцелуе влюбленных. Вы ведь понимаете, о чем я? — в руки женщине регистрирующей наш брак, упала еще одна пачка. — Без сомнений. Невесты часто слишком сильно волнуются перед росписью, но все же я понимаю Вашу взаимную страсть, — лисья улыбка, жадный блеск и мы уходим и садимся в машину. Мистер Вонка довольно ведет машину, а я не понимаю где просчиталась. Почему-то ощущение, что он воспользовался моим замешательством. — Сколько продлится наш договор? — говорю тихо, но уверенно. Теперь я ни минуты лишней рядом с ним не проведу. — Мы еще не успели даже отпраздновать регистрацию брака, а Вы уже ждете его расторжения? Должен признать, это и есть деловой подход, мисс Мур, — кондитер закатил глаза и улыбнулся. — Точнее, миссис Вонка, а еще точнее, дорогая жена. Вижу, что он язвит, хотя делает это мастерски. Меня берет злость. Просто лютая. А еще улыбаться хочется. Очень сильно. — Как Вы собираетесь решить проблему отца? — Предоставьте это мне. Ваша задача — просто выжимать максимальную выгоду от нашего союза. Я закатила глаза. — Сегодня вечером будет прием. Соберутся все сливки общества. И мы красиво преподнесем нашу новость. — Как мы объясним то, что нет никаких фото или видео файлов, что не было гостей и не было свидетелей? — Вы у меня крайне нежная и крайне смущающаяся девушка, поэтому не любите помпезностей, а по записям в регистрационной книге свидетели были. Мои давние друзья, которым я щедро заплатил за молчание. Плюс, увесистая пачка в три тысячи долларов прекрасно исказит реальность для миссис Волси. — Миссис Волси? — Женщина, которая регистрировала наш брак. Крайне сговорчивая и крайне продажная женщина с прекрасной фантазией. — Мистер Вонка, я поражена Вашей продуманностью! — Благодарю, миссис Вонка. Я смутилась, чувствуя, что все-таки чуточку скучаю по своей мурлыкающей фамилии. Боже, фамилия! — Тогда нам срочно надо предупредить папу! Для него тоже будет открытием то, что я теперь Ваша жена. — Не стоит. Наедине, он, конечно, устроит скандал, но он бизнесмен, как никак, и на людях сумеет сделать вид, что обо всем догадывался. Более того, он поможет нам красиво обыграть легенду. — Сумасшедший дом, построенный из лжи, — пробурчала я, недовольно косясь на серые постройки за окном. — Привыкайте. Это бизнес. Это бесконечная игра, похожая на спорт. В начале сложно, потом появляется азарт и новые стимулы, а когда ты в этом спорте больше десяти лет, то так или иначе вся игра становится обычной рутиной. И только риск может немного растормошить это болото. — Пожалуй, я останусь в стороне. Знаете ли, предпочитаю более засушливый климат: без болот, рутины, камышей и лягушек, которые являются неотъемлемой частью данной картины. — То есть, я лягушка? — мистер Вонка остановился в ста метрах от фабрики и заглушив мотор, посмотрел на меня. — Есть немного, — мое мстительно женское эго фыркнуло и довольно замурчало. Не слишком жестоко, с шуточкой, но хоть как-то компенсирует хитрость, на которую решился мужчина несколько минут назад. — Но Вы же понимаете, что муж и жена одна Сатана? — кондитер хитро улыбнулся и уже серьезно добавил:  — К тому же в это болото мы втянуты вместе и хотите не хотите, а мы связаны узами брака. Понимаю, звучит банально, но это так. Поэтому, — он взял меня за руку и достав из бардачка небольшую бархатную коробочку, извлек золотое кольцо, которое было украшено бриллиантом в виде какого-то цветка. То ли лотоса, то ли лилии. — Я предлагаю быть хоть и не идеальной семейной парой, но друзьями уж точно. — С чего Вы взяли, что мы друзья? — я прищурилась. — Ну, я ел Вашу еду. А ведь иногда Вы готовите мне ту еще отраву. — Что?! — я подорвалась, напрочь забыв обо всем на свете. — Отраву? — Ой, — кондитер усмехнулся, давая понять, что он шутит. — Траву. Я хотел сказать траву. — Ну-ну, — я мстительно скривилась. — От Вас прямо-таки веет дружественной атмосферой. — Это так, — кондитер рассмеялся и аккуратно надел на безымянный палец кольцо. Мать моя женщина, как он угадал с размером? — Ну так что, друзья? — У меня есть другое предложение. — Интересно, какое? — кондитер улыбнулся, а его глаза загорелись неподдельным интересом. — Семья. Навсегда, — я заметила растерянность на лице мужчины. Не ждал такого поворота? Да? Я тоже, кстати. — То есть? Я чего-то… — Я предлагаю Вам продолжить наши взаимовыгодные отношения даже после того как решится вопрос с Паксли и Еленой. Мы можем дружить и по-прежнему быть в браке и после. — Предлагаете до конца дней мне оставаться монахом? — скептично выгнул бровь моя муж. Боже, он мой муж. — Не поняла, — честно призналась я, и только заметив как, а точнее куда скосил взгляд Вонка, залилась краской. — Это уже решайте со своими любовницами. — Зачем мне любовницы, когда есть жена? — мужчина усмехнулся и прикоснулся губами к тыльной стороне моей ладони. — Мы так не договаривались, — я нервно сглотнула. — Как это так? Мы договаривались только по поводу фиктивного брака, а по договору, его временные рамки ограничены выселением Елены и полным списание долгов с Вашего отца. Про остальное время и речи не шло. Новый поцелуй, но уже на кисти. Против воли учащается дыхание. — Мы можем составить новый договор. — Бумаги с Вами не напасешься. Я хотя и не жалуюсь, но вы меня разорите, — моя рука в стальной хватке, а в горле ком. Зеленоватая венка словно сжимается под натиском мужских губ. — О, так уж и быть, я куплю Вам пачку бумаги. — А я смотрю, аппетиты растут. Целая пачка, — губы уже на моей шее, в глазах темнеет, запах мужского тела дурманит. — По-моему, друзья не целуются. — Почему нет? — кондитер бархатно смеется, в то время как наши носы соприкасаются друг с другом. Еле-еле. — Если друзья очень хорошие. — С чего Вы взяли, что мы хорошие друзья? — я прикрываю глаза и ищу пуговицы на сюртуке. — Мне кажется, кольцо на Вашем пальце и штамп о браке многое говорят. — Так получается, что мы уже не друзья. — Получается, что так. Мои губы накрывают чужие, но уже родные. Целую мягко, смакуя привкус цитруса. Раньше мне казалось, что поцелуи с языком могут быть приятными первые минуты. Потом слишком много слюней, бактерий и вторжения на чужую территорию, а точнее слишком долгое прибывание на ней. Сейчас растет желание склеяться, слиться, лишь бы этот надменный мистер «Я всех обыграю» не останавливался. Руки, совершенно теплые холодные лишь на кончиках пальцев, скользят по моей шее вниз, а я с удовольствием слышу шорох падающего на сидение сюртука. Еще совсем чуть-чуть. Еще капельку. Моя спина мурашками покрывается от нового звука расстегивающейся молнии моего платья сзади. Меня нагло прижимают к себе и недовольный рык звучит у самого уха, когда я беру руки мужа и тяну к талии. — Что Вы хотите этим сказать, дорогая жена, — шепчет кондитер, налегая сверху, вдавливая в стекло. Моя шея измучена укусами и влажными дорожками. Я затыкаю кондитера прикусывая его губу и притягивая к себе. Целуй меня. Еще целуй. И кажется, что все идеально, кроме моего телефона, упавшего куда-то вниз. Чувствую какой-то подвох, подкинутый судьбой, но продолжаю. Расстегиваю первые пуговицы на черной рубашке и глажу сильные, не слишком выпирающие мышцы на груди. Ныряю, чувствую вседозволенность и тяну руки к ремню, думая о том, что первый раз в машине это по крайней мере неудобно. Помню, как наша преподавательница по анатомии на теме посвященной мышцам как-то сказала: «Запомните девочки, если для мужчин секс в машине — это интересный опыт, то для Вас как минимум подготовка в сборную по гимнастике. Ведь если Вы неправильно раздвинете ноги, врачи по кусочкам будут собирать не только ваши мышцы, а иногда и кости, но и достоинство Вашего мужчины.» Страх что-то сделать не так усилился после болезненного сигнала в мозг «Ты еще девочка!». Нельзя в первый раз делать это в машине. Нельзя и все. А этот телефон. Зазвучала стандартная мелодия входящего звонка, и я дернулась, чтобы отыскать источник звука, но меня жестко прижали к кожаному сидению. И когда я только умудрилась оказаться в положении лежа? — Это может быть кто-то важный, — прошептала я. — Что может быть важнее того, чем мы сейчас занимаемся? — Вонка лукаво хмыкнул и начал спускать платье с груди, но внезапно салон машины заполнил третий голос. — Алекс? Милая, ты где? Алло! Алло! Алекс, ты меня слышишь? Алекс? Я попыталась оттолкнуть от себя кондитера и тот, наконец, поддался. Мы быстро сели на свои места и пока Вонка застегивал рубашку и приглаживал волосы, я нашла телефон. — Мадлен? — черт, он стоял громкой связи. — Что-то случилось? — Я просто звоню, чтобы предупредить о том, что сегодняшний вечер состоится на час раньше. Папа перенес собрание, чтобы дать объявление. — Что случилось? — остатки возбуждения смылись, словно их и не было. — Не знаю, честно говоря. Но он весь день дерганный ходит, нервный, плюс до тебя дозвониться не может. — Передай ему, что все хорошо, и чтобы без меня ничего не предпринимал. Мы с мистером Вонкой скоро будем. Ладно? — я скосила взгляд на кондитера, который пытался найти бабочку. — Ладно, — Мадлен замолчала, но следом добавила тревожно. — У тебя все хорошо? Что ты с папой задумала? Прошу тебя, не глупи. Он и без того рискует. Если и ты окажешься втянута… — Успокойся, Мадлен. Все хорошо. Я скоро буду. Целую. Я выключила телефон и посмотрела на кондитера. Что мне ему сейчас сказать. Как прояснить ситуацию? Нам столько всего нужно проговорить. Шутил ли он когда говорил, что все также любит Елену? Что только что между нами было — просто попытка снять стресс или что-то, что подчеркнет статус семейной пары? Знает ли он о том, что та девушка, с которой он целовался на ярмарке год назад — это я? Хочет ли он быть со мной? Что вообще происходит? — Прием начнется на час раньше. — Хорошо, — дергано ответил кондитер и завел машину. — Нужно переодеться? — Да. Не хочу светить свадебным платьем. Лучше что-то поскромнее. — Ну да, — вновь странно усмехнулся кондитер и мы подъехали к салону платьев. Почему-то именно сейчас чувствовалась определенная напряженность. Я, практически не глядя, выбрала платье, тут же его надела и поправила прическу. Консультантки салона любезно предоставили мне выбор ювелирных украшений, который, к слову, был весьма скуден и довольно широкий ассортимент туфлей. Я остановилась на сиреневых лодочках в тон платью бандо. Когда с играми в Барби было покончено, я показалась мистеру Вонке. Тот встал, подошел, галантно склонился в реверансе и поцеловав мою ладонь, тепло улыбнулся: — Действительно, чего у Вас не отберешь, так это вкуса, моя душа. От волнения, переполнявшего душу, возникла удушающая тошнота и руки схватило судорогой. И пока я пыталась прийти в себя, кондитер галантно открыл дверь машины, позволяя мне сесть на пассажирское сидение. Я словила себя на мысли, что он непохож на человека, озабоченного исключительно своей работой. Неужели опять несостыковки?