***
В идеальном мире с появлением Кона они должны были свергнуть Зода за пару дней. Но мир был крайне далёк не то, что от идеального, но даже от просто хорошего, и революция грозила затянуться. Прошёл месяц, а они так и топтались на месте. Матч выжидал — ждал, пока Кон будет готов, а заодно прорабатывал подробный план первой атаки. Тим, конечно, прекрасно понимал, что Кон всё равно будет импровизировать, но даже озвучивать этого не пытался. К тому же близнецам нужно было время, чтобы притереться друг к другу. Эйфория от воссоединения прошла за неделю и оказалось, что они — совсем как их отцы — были детьми разных миров. Матч сыпал словами вроде «стратегия» и «тактика», Кон хотел бить морды. Рано или поздно они должны были прийти к чему-то среднему, вопрос был только в том, сколько это займёт у них времени. Тим бы никогда не признался в этом Кону, но последние несколько лет именно Тим занимался его поисками. Он хорошо ориентировался в Лимбе и умел видеть то, что Матч бы ни за что не заметил. А ещё у него были… связи. Не демоны, конечно, но другие люди, так или иначе связанные с Лимбом. Все вместе они копили информацию о Коне, пытаясь понять, где он живёт и как передвигается, и именно Тим в конце концов и нашёл его фургончик. Сейчас у него вроде как наступил заслуженный долгий отпуск, и Тим решил использовать его по полной. Он ездил на фермерские рынки за продуктами, ходил на собрания группы поддержки для бывших наркозависимых, читал книги по чёрной магии и ел мандарины. Пару раз он сходил в лабораторию на проверку, несколько раз ездил в город по делам — спрятать очередное место, отметить точки соприкосновения мира людей и Лимба, получить документы для Матча, но в основном — бездельничал. В один из вечеров он корпел над очередной защитной вязью, расположившись на полу библиотеки в окружении разваливающихся пыльных манускриптов и книг, когда в двери вошёл Кон. — Ты заблудился? — Тим взглянул на него мельком, чтобы убедиться, что ему не показалось, и снова заскрипел ручкой по бумаге. — Ну, это вроде библиотека? — Ага, но комиксов тут нет. — Так, слушай. — Кон переступил через третий том Истории демонологии и присел на корточки рядом с Тимом. — У нас с тобой так-то примерно одинаковое количество классов закончено, шутейка, что я неуч, уже не смешная, — он положил руку Тиму на плечо. — Я самообразовываться пришёл. — Вау, ты знаешь сложные слова. Кон закатил глаза, запрокинул голову и устало застонал. — Тим, серьёзно. Мне скучно. В интернете нехер делать. Смотреть у вас нечего. И меня разыскивает весь город, так что сходить погулять в одиночку так себе затея. — И ты решил почитать. — Тим, наконец, оторвал взгляд от вязи и посмотрел на Кона. Сощурился. — Почему? — Чувак. Вот ты пока в Лимбе тусил, у тебя много времени было на чтение? — Нет, конечно. — Вот, и у меня все эти годы не было времени на это всё. Но знаешь что? — Кон говорил как-то беззлобно, будто ребёнку объяснял. — Я, оказывается, в детстве жутким книжным червём был. Читал всё, что плохо лежало. — Матч говорил, что читать ненавидел, — заметил Тим. —Что это я слышу, звон разбивающегося хрустального замка? — Кон даже руку к уху приложил. Тим не выдержал и засмеялся. Он правда судил Кона предвзято. Тот был грубым и неотёсанным, а на фоне Матча так вообще смотрелся очень невыгодно. И вдруг — чтение. — Так вот, — снова начал Кон. — Я буду сюда приходить иногда и читать. Ты уж не обессудь. — Обещаешь, что не будешь со мной разговаривать? Потому что я тут обычно делом занят. — Клянусь, я не буду обсуждать с тобой Холдена Колфилда, даже если Матч мне пушку к затылку приставит. Тим потёр скулу — она заныла от улыбки — и кивнул: — Премного благодарен. Сэлинджер, если что, вон там, — он махнул рукой в сторону нужной полки и снова скрючился над своим рисунком. Кон стал приходить каждый день. Сначала чтение шло туго, он будто заново учился, как это — спокойно сидеть и пялиться в текст, но со временем перестал постоянно ворочаться и стал проводить на своём месте всё больше времени. И Тим начал привыкать. Постепенно переместил своё рабочее место с пола на стол возле Кона, а травяной чай в термос стал делать на двоих. И пока Матч копался в системах безопасности заводов Зести-колы, они так и сидели — Тим с заклинаниями, пентаграммами и рецептами зелий с одной стороны, Кон с очередной книжкой из школьной программы с другой. Ближе к вечеру, правда, Тим оставлял Кона в библиотеке одного и шёл готовить ужин. Тогда к нему приходил Матч — помогал по мелочи и рассказывал последние новости, показывал смешные видео с котятами на телефоне и слушал, как прошёл день Тима. В этих их вечерах рука об руку за готовкой чего-то не хватало — чувство было таким, будто ты только что вошёл в комнату, из которой украли что-то ценное. Ты ещё не знаешь, что именно пропало, но видишь, что привычный порядок вещей изменился. Так, конечно, было уже несколько месяцев, но только с появлением Кона Тима это взволновало на самом деле. Как соринка в глазу или камушек в ботинке. — В последнее время у меня не проходит ощущение, что я что-то забыл. — Тим налил на сковороду очередную порцию теста. Блинчики получались красивые, как кружево. — И никак не могу понять, что именно. — Хм. — Матч сел рядом с плитой и опёрся о столешницу. — Может, это потому, что ты не привык совсем отдыхать? И по привычке хочется Кона искать. А смысла нет, вот же он, в соседней комнате. — Нет, не думаю. — Тим скосил взгляд на Матча. — Это… что-то другое. Как… как на картинках, где нужно десять отличий найти. — Ты говорил об этом со своим куратором трезвости? Может, это с реабилитацией связано. — Я не хочу говорить об этом со Стеф, Матч. — Почему? — Мне кажется, что это связано с тобой. Поэтому я говорю об этом с тобой. — Тим перевернул блинчик и вздохнул. — Может, я пальто какое-то твоё из химчистки забыл забрать? — Все пальто на месте. Успокойся, Тим. Ты просто не привык бездельничать. — Это не похоже на скуку, — снова начал Тим, а потом махнул рукой. Снял блинчик со сковороды и отправил его на тарелку. Матч тут же взялся за кисточку и смазал его сливочным маслом. — Кон ещё долго штаны будет просиживать? — Что, «лишний рот» надоел? — Нет, просто… твоя библиотека не бесконечная, да и он вечно сидеть в четырёх стенах не выдержит. — Тут ты прав. По всем пунктам, — согласился Матч. — Через две недели на заводе, будет проверка, экскурсии приостановят. Сможете туда пробраться, и никто под горячую руку не попадёт. — Долго же ты это устраивал. — Бюрократию тоже придумали в Аду, если что. Тим вылил на сковороду ещё теста и снова замер с лопаткой в руке. Они помолчали какое-то время, только пекущийся блинчик шипел, а потом Матч подал голос: — Кон спрашивал про шрам у тебя на спине. — Как он его увидел вообще? — Не знаю. Шрам между лопаток, где повыше, был большим и уродливым. По крайней мере, сам Тим так думал. Он на него даже посмотреть толком не мог. Все футболки, которые он надевал, его закрывали, а иногда для гарантии он ещё и толстовку натягивал. Кон всё равно заметил. — И что ты сказал? — Сказал, что ты сам расскажешь, если захочешь. — Хм. Блинчик перевернулся. — И давно это было? — Где-то неделю назад. — Хм, — повторил Тим. — Он мне никаких вопросов не задавал. — Я думаю, он в состоянии понять фразу «он сам расскажет, если захочет». И не лезет с вопросами, потому что ждёт. — Хм, — в третий раз протянул Тим. Снял блинчик и вылил на сковороду остатки теста. — Зови его ужинать, всё готово.***
Кон бы в жизни не подумал, что так легко смирится со своим новым жизненным порядком. Что будет вставать ровно в десять утра и послушно есть овсянку с фруктами. Что ему приготовят самое вкусное в мире рагу, а он не скажет «охуеть, это так вкусно», потому что будет переживать, что только что съел Бэмби. Что каждый день у него будет дружеский спарринг с братом — в реальном мире и в Лимбе. Он наконец-то узнал, чьи белые крылья снились ему все эти годы, и их обладатель не раз и не два протёр им пол. Он, правда, Матчу отвечал взаимностью. И уж тем более он не представлял, что каждый день будет приходить в библиотеку и читать, краем глаза наблюдая за сгорбившимся над очередным свитком Тимом. Что он будет кайфовать от чтения — вспомнит, как кайфовал от него в детстве, и что очень скоро на одну книгу у него будет уходить максимум дня два. Матч был… родным. Это во всём чувствовалось. Когда они поднимали друг друга с матов, когда обсуждали что-то не связанное с их супер-важной миссией, когда говорили по душам. Будто бы тогда, много лет назад, они просто поставили свой разговор на паузу, а теперь запустили снова. Начали с той точки, на которой остановились. Будто все эти годы они не менялись вообще. Только Матч был всё время уставшим — он нёс на своих плечах ответственность за судьбу всего человечества. Кон знал, что это, вообще-то, его судьба, но Матч жил с этим грузом дольше. Он с ней свыкся. А ещё у Матча был Тим. И Кон никак не мог уловить, что у них за отношения. Вроде как они повидали вместе некоторое дерьмо и теперь как могли друг о друге заботились. Но было что-то ещё — Кон почти видел, как проскальзывает между ними статическое электричество, когда они друг друга касались. — А вы с Тимом, — решился однажды спросить он. Всё же они с Матчем могли откровенничать о чём угодно. — Вы, типа, вместе? Встречаетесь? — У нас даже комнаты разные, ты сам-то как думаешь? — Комнаты ничего не значат. Я его не очень хорошо знаю, но могу точно сказать, что он чувак нервный и наверняка спит хуево. А ты полуночничаешь. — Логично. — Матч улыбнулся одними уголками губ, но выражение глаз не изменилось. — Нет, мы не «вместе». Я бы никогда… — Что? Не стал встречаться с человеком? — Не так. — Матч помолчал, задумчиво глядя в сторону. Кон заметил, что стиснул зубы от напряжения. — Просто я ему не подхожу. — В каком смысле? — Во всех. Кон тихо фыркнул и покачал головой: — А выглядите вы двое как идеальная парочка. Матч тогда рассмеялся и перевёл тему. Сам Тим был как из брошюрки про реабилитацию наркоманов. Все следы былой зависимости были при нём — и нездоровая бледность, и шрамы на сгибах локтей (много, Кон никогда не видел их так много и таких уродливых), а ещё при нём были расписание группы поддержки, тщательный перебор всего, что он ел и пил, и нежелание подпускать к себе кого-то нового. Это, правда, оказалось напускным — Тим был не очень разговорчивым, зато молчать с ним можно было обо всём на свете. Кроме шрамов на руках, у него была россыпь незаживающих ссадин и сукровиц на коленях и огромное, уродливое пятно на спине — как срезанный ножом лоскут. Кон заметил его, когда Тим задремал, уткнувшись носом в книгу и свернувшись в три погибели в своём кресле. Майка на спине оттянулась, обнажив бледно-розовые края, и Кон не мог не обратить на них внимания. В конце концов Кон понял, что в команде по спасению человечества нет никого, кто был бы на сто процентов психически здоров и ничем не травмирован.***
Он не считал, сколько дней прошло с тех пор, как он стал жить с Матчем и Тимом, но их прошло чертовски много. Он тогда ещё не очень понимал, насколько сильно ему на самом деле хочется размять кости и мышцы, и осознал это только когда они с Тимом выбрались на поверхность. — Ого, смотри, что это, это настоящее небо? — не без иронии спросил он, запрокидывая голову. Тим обернулся и выдавил кривую улыбку. — Ага, запомни его, а то я понятия не имею, когда в следующий раз тебе удастся выбраться. Он достал из кармана толстовки ключи от машины. Свистнула, отключаясь, сигнализация, и Тим первым сел в машину. Кон забрался на пассажирское сиденье и сразу же пристегнулся. — Ты не мог бы сегодня вести нормально? — Я всегда нормально вожу. — Как на курсах по вождению. — Зануда. — Тим завёл машину и стал сдавать назад, поглядывая в зеркало дальнего вида. — Мне нужно будет, чтобы ты отвечал на мои вопросы, так что мне и так придётся ехать в темпе беременной черепахи. Кон возвёл глаза к небу: — Чувак, который сидит наверху, благослови такие моменты. Лучшие моменты в моей жизни! Всё равно, что выпрыгнуть из здания за секунду до взрыва. — Какие пафосные речи. — Тим вырулил с парковки в переулок, а из переулка на нормальную дорогу. Потянулся к бардачку и открыл его, достал оттуда круглые солнечные очки и бросил Кону на колени. — Надевай. — Зачем? — Чтобы быть не таким узнаваемым, гений. Какое-то время они ехали молча. Скорость была нормальная, но Тим не лихачил и явно не пытался их обоих убить. Он переключал радиостанции — с одной новостной сводки на другу. Потом выключил проигрыватель вообще, коротко взглянул на Кона и заговорил: — Итак. Расскажи мне, кого сегодня ты едешь убивать. Кон достал из-за пазухи блокнот со своими записями и парой распечатанных Тимом статей. — Наш первый шаг — убить суккуба. Зовут Максима, люди её знают как генерального директора компании Зести-ко. Кон взглянул на распечатку. В статье была фотография. Максима стояла в полоборота к камере, в изумрудно-зелёном чёрном костюме на голое тело. Рыжая копна волос рассыпалась по плечам, а глаза смотрели прямо на зрителя. С другой стороны Тим нарисовал её истинное обличье — огромную уродливую личинку с рогами, завёрнутыми многоуровневой спиралью, купающуюся в том, что Тим назвал «собственным соком». Что бы это ни значило. — Зачем нам её убивать? — Куча жрачки и напитков в магазинах так или иначе содержат в себе что-то из… — Кон сверился с блокнотом, чтобы не уточнять неаппетитные подробности. — Что-то из продуктов её жизнедеятельности. Всё, что производит суккуб, вызывает привыкание, многое ещё и понижает… умственные способности. — Прямо как на экзамене ответил. — Разберёмся с ней, — Кон захлопнул блокнот, — и люди перестанут быть так зависимы. Зод перестанет получать столько энергетической подпитки, сколько раньше и будет слабее. — Класс, ставлю тебе «отлично». — Вау, моё первое в жизни отлично. Тим немного прибавил скорость, но всё ещё не строил из себя супер-гонщика, и Кон позволил себе расслабиться. Подпёр подбородок кулаком и уставился в окно, рассматривая серый город. Лимб был таким ярким, а настоящий мир — наоборот. Кто-то украл у людей все их краски. — Видел, ты там Диккенса читаешь сейчас. — «Дэвида Копперфилда». Почти дочитал уже, думаю, завтра уже что-то новое начну. — И как? — Сказочно. — Сказочно? — Тим даже брови вскинул и повернулся к нему на мгновение. Всё-таки в те моменты, когда он не пытался вставить шпильку по поводу и без, с ним было приятно беседовать хотя бы потому, что в эти минуты у него оживало лицо, и он терял выражение отстранённости и постоянной усталости, позволяя себе реагировать на всё по-разному. — Она очень оптимистичная. Начинается тоскливо, но потом становится лучше и лучше. Не как в жизни. — Не как в жизни, — задумчиво повторил Тим. — Это точно. Кон помолчал ещё немного. — А ещё я нашёл стеллаж с альбомами по мировому искусству. — И как оно? — Ренессанс слишком охуенный для этого мира. Это точно не заговор историков, чтобы мы не думали, что наши предки были варварами без чувства прекрасного? Тим ухмыльнулся. — Если… когда вы с Матчем победите, ты сможешь съездить в Италию и посмотреть на всё своими глазами. — Было бы круто. А ты там был? — Я похож на человека, которые выезжал за границы штата? Конечно, нет. — Конечно, нет, — повторил Кон. Перевёл взгляд с Тима на дорогу. — Извини. — Всё в порядке. Ты знаешь обо мне примерно ничего, а я не рассыплюсь, если ты что-то ляпнешь от незнания. — Тим покусал губы, не глядя на Кона даже в зеркало заднего вида. Даже глаза на него не скосил. — Значит, Ренессанс? — Ага. И Тим заговорил с ним об искусстве. Без всяких там выебонов и юления. Будто он — Кон — на самом деле был Матчем, и между ними не лежало пропасти непонимания. Все их разговоры раньше сводились к делу или были максимально неловкими, и сейчас Кон слушал его и таял, как зефиринка на огне. Оказалось, что Тим в искусстве хорошо разбирается. Он не стал уточнять, как так вышло, буркнул что-то вроде: «Ты бы столько открыток посмотрел, сколько я», и переключился на Караваджо, на динамику в его картинах и библейские сюжеты. Периодически Кон даже узнавал названия и начинал отвечать. Он, конечно, говорил не так красиво, как Матч, зато от всего сердца. — В Библии я не очень шарю, — честно признался Кон. — Очень смутно помню сюжет про Давида и Голиафа, так что ничего не могу сказать по этому поводу, но… — он почесал кончик носа. — Вот версия Караваджо — я её чувствую. Когда ты вступил в бой с тем, кто вроде как тебе не по зубам, и всё равно надавал ему пиздюлей. У Давида такое выражение, как бы… «Довыебывался?» или типа того. Я потом смотрел, кто как ещё рисовал Давида, и это же жесть. Ты видел вариант Гвидо Рени? — Это где он в синей занавеске и красном берете? — Ага, томно смотрит на голову чувака, которого только что убил. И это просто… портрет мальчика в интерьере. Вместо головы могла бы быть утка или тарелка с яблоками. — Я думаю… — Тим сделал паузу, всматриваясь вперёд. Кон посмотрел туда же, но ничего не увидел. — Я думаю, — повторил Тим, сбавляя скорость и сворачивая, — что вы с Караваджо немного похожи. И поэтому тебе легче считать то, что он вложил в свои картины. — Что… что ты имеешь в виду? — У Матча в библиотеке точно есть его биография. Я её читал год назад, что ли. Машина остановилась. — Но вариант Рени мне тоже не очень, — он улыбнулся и отстегнул ремень безопасности. — Ты готов? — Всегда.