Как и говорила Одзаки-сама, заработок в клубе оказался ощутимо выше, чем в тех кафе, которые успел обойти Куроко. Там он мог работать четыре-пять часов в вечернюю смену после университета и на выходных, клуб же предлагал свободный график, и ему обещали, что в среднем он будет работать часа три. Так что он успевал бы заскочить перед сменой к бабушке.
Хотя необходимость наряжаться в женские наряды пугала Куроко, он все же решил попробовать. Не понравится — уйдет и устроится в кафе, как и планировал. Родителям и бабушке пришлось соврать. Им знать, как именно он зарабатывает деньги, было не нужно. Хозяйка клуба гарантировала, что в женской одежде его не узнают и что первое время остальные танцовщицы помогут и приглядят за ним. Настоящих имен здесь не спрашивали. Даже если бы однокурсники заглянули и начали потом приставать с расспросами, Куроко всегда мог отмахнуться, что они его просто с кем-то перепутали.
Одзаки-сама обрадовалась, что Куроко согласился хотя бы попытаться, и в первый же вечер стала придумывать новому работнику образ. Ему подобрали костюм, нашелся даже какой-то голубой парик с волосами средней длины, а также Куроко получил новое прозвище — «Мизуки», или «Прекрасная луна».
Поначалу надевать все эти невесомые тонкие вещи было трудно, он краснел от смущения, когда девушки помогали ему застегивать ажурный лифчик или показывали, как натягивать чулки. С косметикой еще хуже: он дергался от любых, даже самых нежных прикосновений — к этому он совсем не привык. Сидеть смирно не получалось. Когда танцовщицы пытались нанести тени ему на веки, Куроко жмурился и макияж глаз приходилось повторять по два, а то и три раза. Но настоящей проблемой для него стали накладные ресницы — от них слезились глаза, а еще ему казалось, что пинцетом ему попадут в глаз. К счастью, обошлось. Привык он только неделе к третьей.
А в дебютный день, когда все было готово, Куроко действительно не узнал себя в зеркале. Он не мог назвать свой образ в отражении таким же милым и красивым, какими были другие танцовщицы, но на парня он теперь точно не походил. Выдавали его лишь более широкие плечи, узкие бедра и слегка выпирающий кадык.
— Ну, с этим я что-нибудь сделаю, — приговаривала Одзаки-сама, просматривая имеющиеся костюмы. — Юбку пышную подберем, над рукавами подумаем и незаметно будет, Мизуки. А на шею пока платок повяжем.
Весь образ должен был строиться на недоступности и таинственности. Хозяйка даже решила, что Мизуки лучше без надобности не разговаривать — достаточно смотреть на клиентов своими голубыми глазами из-под пушистых ресниц. Но Куроко даже без этого опасался разоблачения и почти ждал, что, стоит ему выйти на сцену, кто-нибудь из зала завопит, что тут парень.
— Не волнуйся, это только пробный выход! Возможно, тебя никто и не подзовет сегодня, — говорили ему девушки. — Если позовут, просто подойди к столику, поклонись, а потом мельком смотри на клиента. Постарайся понять, чего он хочет, присядь с ним рядом, но не слишком близко…
— Двигаться мы тебя научили, но для начала можешь стоять вот так, — одна из блондинок показала стеснительную позу, — а потом просто медленно повернись к нему и улыбайся, Мизуки. Не торопись и не мельтеши, пусть движения будут плавными.
— Да, если что-то пойдет не так, ты же помнишь, что под каждым столиком есть кнопка. Нажмешь — прибежит охрана, ничего не бойся. Клиенты у нас чаще всего спокойные.
Куроко все-таки вышел на сцену. Очень медленно — даже на невысоких каблуках он ходил еще плохо. Дрожь не унималась, он ничего не мог различить в темном зале, но через пару минут глаза привыкли к полумраку. Посетителей было совсем немного, он не знал, куда деть руки, и стоял, зажавшись, а стоящие рядом девушки шепотом пытались его успокоить. Куроко про себя молил, чтобы никто его не подозвал, но и четверти часа не прошло — клиент нашелся.
Ему помахал рукой мужчина, сидящий в углу зала, и Куроко, сглотнув, двинулся в ту сторону. Посетителю было где-то за сорок; очки, деловой костюм, аккуратная прическа, темно-красный галстук — выглядел он солидно. Куроко почему-то думал, что подобных развлечений захотят только законченные извращенцы, но мужчина на первый взгляд не выглядел подозрительно. Он приветливо улыбался, рассматривая его поверх прозрачных стеклышек своих очков:
— Как тебя зовут, милая?
Куроко весь побледнел от этих слов и слегка вздрогнул, а челка упала на глаза. Стало страшно. Вдруг чья-то теплая рука легла на плечо, он вскинул голову — Минами, дружелюбная брюнетка, которая помогала ему с макияжем:
— Добрый вечер, Господин! Это Мизуки, она сегодня работает впервые и немного стесняется. Пожалуйста, позаботьтесь о ней! — Минами ободряюще улыбнулась и ушла к другому столику, пританцовывая на ходу.
— Ох, тысяча извинений, милейшая Мизуки! Присядь, пожалуйста, и составь мне компанию, пока я буду пить кофе.
Куроко осторожно опустился на предложенное место и украдкой посмотрел на мужчину. Он оказался обычным человеком, не спеша пил кофе, рассказывал о своей работе и с улыбкой разглядывал красавицу. Если бы не его любопытные взгляды, то такое времяпровождение смахивало бы на простую дружескую беседу, вернее, монолог. Куроко не произнес ни слова, лишь изредка кивал и почтительно смотрел на клиента, как учили девочки.
Уже позже Куроко понял, что тот мужчина из постоянных клиентов клуба, причем самых нормальных. Одзаки-сама была искренне рада, что именно с ним прошла первая встреча Мизуки. Со временем Куроко научился различать клиентов — достаточно было пару минут понаблюдать за ними. Благо следить за людьми он научился еще на баскетбольной площадке. Мужчины приходили разные: и молодые, и даже пожилые, некоторые сразу понимали, что перед ними парень, тогда он мог слегка поддержать беседу. Удивительно, но никто из них ни разу не обозвал его извращенцем или сумасшедшим — эти люди хотели образ и платили деньги за «Мизуки», до Куроко им дела не было. Женщины тоже заглядывали, но очень редко, их обслуживала Асами, но чаще невысокая рыжая танцовщица — Ханако.
— Это мои клиентки, — сказала ему одним вечером Ханако, — старайся к ним не приближаться. Не потому, что я не хочу делиться, просто они или боятся мужчин, или просто хотят от них отдохнуть. Я не хочу, чтобы они чувствовали себя некомфортно.
Со временем у Куроко появились свои клиенты, Одзаки-сама как в воду глядела. Часто он мог навскидку определить, кто из новопришедших выберет его. Эти люди хотели экзотики, и привычные милые девушки их не интересовали. Куроко было все равно, кто его выберет, но из-за этого порой ссорились другие танцовщицы. Если посетителю позволяли средства, он мог заплатить за общество более чем одной красавицы, но случалось такое редко.
Выходил в зал он уже гораздо спокойнее, научился сам накладывать тени и красить губы, правда, с ресницами ему все еще помогали. Он никогда не думал, что женщинам приходится делать столько всего ради одного вечера. К своему стыду, Куроко научился не только краситься, но и брить ноги.
Двигался он все еще скованно, хотя учился быстро. В первые недели ему дали освоиться, но работа с клиентами — это не только милые беседы за чашкой кофе, это еще и необходимо уметь себя показать, зацепить посетителя, заставить его прийти еще. Никто не требовал превосходной пластики, однако основные движения и хотя бы пару коротких танцев знать было нужно. Подготовкой занималась одна из давно работавших здесь девушек, и в первое время Куроко приходил на час раньше смены, чтобы потренироваться.
Через пару месяцев его работы в клубе вдруг началось обновление гардероба. Куроко достался новый парик, длиной чуть ниже плеч, и весьма хорошего качества — не отличить от его настоящих волос. Еще на его вешалке теперь висели три платья с пышными юбками, пара корсетов и несколько бархоток на шею. Да, на популярных танцовщиц Одзаки-сама денег не жалела, она отлично умела видеть перспективных работниц.
Покупка новых костюмов горячо обсуждалась, уступая разве что девичьим разговорам о парнях. Все это напоминало Куроко школу или тот же институт, где одноклассницы собирались вместе и шушукались, думая, что никто их не слышит. В клубе происходило то же самое, ведь для большинства танцовщиц это была лишь подработка. Они, как самые обычные девушки, не стесняясь, обсуждали личную жизнь, ходили на свидания и утешали друг друга после разрывов со своими парнями. Куроко в этих разговорах не участвовал и чувствовал себя лишним. Он ни разу не влюблялся, рассказать ему было нечего, хотя пару раз девочки игриво спрашивали его, не положил ли он на кого глаз. Он только отшучивался и продолжал готовиться к выходу на сцену.
Иногда смены выходили не очень спокойными — клиенты напивались, уговаривали Куроко пойти с ними в мотель или пытались как бы невзначай прижаться к нему. Но такими вечерами его выручала способность исчезать из виду, а клиентов тактично подталкивали к выходу или помогали вызвать такси до дома охранники. И все равно эти мужчины возвращались, чтобы прекрасная Мизуки опять составила им компанию.
В какой-то момент Куроко отделил себя от Мизуки, в клубе он переставал быть собой, поэтому не принимал так близко к сердцу красноречивые похотливые взгляды посетителей, их рассказы и комплименты. Так легче: после смены сбросить с себя парик и одежду Мизуки, смыть косметику, быстро принять душ и выйти на улицу уже как Куроко Тецуя. Обычно ванной пользовались редко — девушки предпочитали быстрее вернуться домой, лишь частично стирали макияж, если он казался чересчур ярким. А вот Куроко не мог заявиться домой со смесью запахов табака и духов на волосах, с наклеенными ресницами и накрашенными губами — родители бы точно не оценили. Хотя ему и приходилось привирать им о своей работе, Куроко успокаивал себя, что за оплату ухода за бабушкой больше не стоило так сильно волноваться, и он даже мог какую-то часть откладывать на всякий случай.
Но одна из смен перевернула его жизнь.
***
— Мизуки, твой выход!
— Удачи.
Куроко одернул пышную юбку и в последний раз глянул в зеркало: сейчас его образ сильно отличался от первого выступления. Костюм проработали замечательно — все уязвимые места скрыты, даже плечи, оттеняемые другими деталями, теперь не выделялись. Образ загадочной незнакомки подходил Куроко лучше всего, да и ему самому он был по нраву, в отличие от скопированных из порнофильмов образов некоторых девушек.
Открыв дверь, он медленно направился к сцене, невысокие каблуки цокали. Теперь его походка стала более плавной, да и в туфлях или высоких сапогах размашисто шагать не получалось. Познав тонкости женской одежды, Куроко стал лучше понимать девушек и то, на какие жертвы им порой приходится идти, чтобы выглядеть красиво. А здесь недостаточно было просто красиво выглядеть, внимание клиентов нужно заслужить, уметь отличаться от женщин, которых те привыкли видеть в своем окружении: на работе, в университете или дома.
Он встал в углу сцены и переместил вес на одну ногу, подчеркивая изгиб талии, переходящей в кокетливо выступающее бедро. По понедельникам посетителей набиралось мало, но за столиком в центре зала уже сидело двое парней. Скользнув взглядом по их расслабленным позам, Куроко понял, что они, скорее всего, пришли в клуб не очень трезвыми. Прищурившись, он продолжал их рассматривать, по привычке теребя одной рукой кончики искусственных голубых волос.
Вдруг сердце пропустило удар. «Нет, не может быть!» Сегодняшние клиенты выглядели точь-в-точь как его старые друзья — Кагами и Аомине. Куроко постарался успокоиться, ведь они не могли сейчас оказаться в Японии, они уехали в Америку четыре года назад, чтобы профессионально играть в баскетбол! Тренировки в США были изматывающими, свободного времени не оставалось, об этом, по крайней мере, писал ему Кагами. Да и что его друзьям могло понадобиться в таком заведении?
Один из клиентов, так похожий на Кагами, стал показывать рукой в его сторону, что-то говоря своему собеседнику, а тот только рассмеялся. И вот тогда стало ясно, что это на самом деле его друзья. Голос Аомине он бы ни с чьим не перепутал. В такое дурацкое совпадение не хотелось верить, но сейчас, когда осознание все-таки пришло, Куроко растерялся. Они не должны догадаться, что он здесь работает, да еще и… в таком виде! Они не поймут…
Хотелось попросту убежать со сцены, испариться, как он обычно делал в щекотливых ситуациях, но ноги словно к полу приросли. Кое-как, на остатках самообладания, Куроко развернулся и неспешно ушел в гримерку.
***
— Аомине, зачем ты меня сюда привел? В баре было намного лучше, — Кагами согнул ногу и вальяжно закинул лодыжку на колено.
Аомине повертел в руке стакан с выпивкой:
— Надо уметь расслабляться, идиот. Ты, кроме тренировок, ничего вокруг себя не видишь. У нас законный отпуск, в конце концов! — Он сделал глоток и продолжил: — Раз уж мы в Японии, было бы кощунством не сходить посмотреть на милых девочек.
Кагами смотрел на пустующую сцену мрачным взглядом:
— Что-то я их тут не вижу. Не считая официантки, ни одной нет.
Аомине резко поставил стакан на столик, чуть не расплескав виски.
— Потому что шоу еще не началось, дурень! Ты что, не ходил никогда в такие клубы?
— Да больно надо было. Это ты у нас тот еще бабник.
Аомине поудобнее устроился на диване.
— Блин, не строй из себя святого, Кагами. Если не умеешь нормально общаться с женщинами, то лучшего места, чтобы начать, не найти. Мне уже надоело видеть твою кислую мину изо дня в день.
Кагами отвернулся, чтобы не наговорить лишнего. Аомине вообще не должно волновать, что у него происходит на личном фронте.
— Эй, смотри! Вон, одна вышла, — хмыкнул друг, вновь поднимая стакан.
Парни уставились на синеволосую девушку, одетую в темное платье. Выходить в зал она не спешила, только стояла в углу сцены, будто ждала, что ее позовут обратно. Аомине фыркнул и вновь расслабился, а вот Кагами не сводил с незнакомки заинтересованного взгляда.
— Плоская, как доска, да еще и одежды целый ворох, — раскритиковал внешний вид девушки Аомине. — Я люблю тех, у которых хотя бы третий размер груди. Кагами?
Кагами взгляда не мог оторвать от синеволосой красотки, не понимая, чем же она его так зацепила. Он не любил мрачных хладнокровных девушек, но что-то в ней ему определенно понравилось. Возможно, необычный цвет волос? Любопытно взглянуть на нее поближе… Но внезапно девушка развернулась и ушла со сцены.
— Кагами, эй! — Он получил легкий толчок в плечо. — Не спи, сейчас начнется. Вон, еще девочки вышли. Посмотри вон на ту, в короткой юбочке!
— На какую? — Кагами растерялся, пытаясь отыскать среди нескольких новых красоток ту, что приглянулась Аомине.
— Да она одна в короткой юбке! Вон та, рыженькая! Пожалуй, ее и подзову. А ты?
Кагами молчал. Ни одна из девушек на сцене ему не приглянулась.
— Только не говори мне, что запал на ту плоскодонку с голубыми волосами?!
— Иди ты в задницу, Аомине! — он раздраженно махнул на друга рукой. — Развлекайся с той, которую выбрал, а мне не мешай.
Тот лишь усмехнулся и подозвал к себе рыженькую девушку.
***
Закрыв за собой дверь, Куроко сел на стул и попытался унять колотящееся сердце. Худшей ситуации он и представить себе не мог, а в голове роились беспорядочные мысли. Почему Кагами с Аомине здесь оказались? Почему именно здесь?! Аомине всегда нравились красивые девушки, от него Куроко еще мог ожидать подобного, но Кагами… А ведь всего четыре года прошло с его отъезда, неужели его напарник так сильно поменялся? Или это из-за Аомине? Тренировки для Кагами всегда были важнее подобных развлечений, в свое время его даже привлекательная Алекс не интересовала. В последнем сообщении Кагами говорил, что его карьера в НБА вот-вот пойдет вверх, что в Америке тяжело, но он обязательно станет лучшим, ведь дал обещание. А на деле вот, значит, чем он занят…
— Мизуки, что-то случилось? — над ухом раздался обеспокоенный голос хозяйки.
Куроко сомневался, можно ли признаться, но врать Одзаки-сама бесполезно — она отлично чувствовала ложь.
— Там… мои знакомые.
Хозяйка удивленно вскинула брови и потянулась за сигаретой:
— Вот как? Это те двое, что сели за центральный столик?
Он кивнул, поправляя упавшие на грудь голубые прядки парика. Одзаки-сама чиркнула зажигалкой и затянулась.
— Не паникуй, тебя с таким гримом и костюмом даже родная мать не признает.
Куроко молчал, нервно теребя подол юбки, а хозяйка спокойно курила, рассуждая вслух:
— Те двое никогда сюда не приходили. Молодые еще совсем — и нагловатые…
«Конечно, они ведь профессиональные баскетболисты», — чуть не сорвалось с языка. Аомине наглости было не занимать, а Кагами — упрямства. Не хотелось даже представлять, что они могут учудить в клубе, скандала Куроко хотелось меньше всего.
— Они… известные люди, — медленно проговорил Куроко. — Я думал, что они в Америке…
— Да будь эти двое хоть Папой Римским, у меня в этом месте свои законы и порядки. Попробуют нарушить — полетят за дверь, — фыркнула Одзаки сама, выпуская колечко дыма. — И не волнуйся, они тебя не узнают. Здесь ты Мизуки.
Дверь гримерки открылась со скрипом, и на пороге показалась Ханако, сегодня она была в простой короткой юбке и облегающем искристом топике:
— Мизуки, там тебя клиент зовет.
Кровь отхлынула от лица. Этого еще не хватало! Да он в жизни к ним не подойдет!
— Кто его просит? — поинтересовалась хозяйка.
— Там двое мужчин в центре. Одного я обслуживаю, а красноволосый хочет видеть только Мизуки, — Ханако повернулась к нему. — Я видела, что ты ушел, поэтому попыталась им предложить Наоми, но тот тип заупрямился — хочет только тебя.
Куроко захлестнула обида — Кагами мог хотя бы обмолвиться, что приехал в Японию, а вместо этого пошел с Аомине в клуб развлекаться с девушками. Как только Куроко представил себе напарника, флиртующего с танцовщицами, ему стало не по себе. Что это? Отвращение? Он прикрыл глаза… Нет, всего лишь обида и непонимание.
— Если не хочешь выходить, я могу сказать, что тебе нездоровится. — Ханако понимала, с этими клиентами точно что-то не так.
Куроко встал и, сам того не ожидая, решился:
— Не надо. Я выйду.
Позади раздался тихий смех хозяйки:
— А ты смелый, Мизуки. Ханако, подстрахуй его, если что, следи за парнями в оба. И помните про кнопку под столом. Как только запахнет жареным — нажимайте, нам тут проблемы не нужны.
Отсиживаться в гримерке Куроко больше не хотел. Не такого он ожидал от лучшего, как считал, друга. Почему ничего не написал? Кагами не хотел видеть его и посчитал, что проще будет не сообщать о приезде? Обман настолько сильно задел его, что в голове уже зрел план мести. Кагами хочет Мизуки? Он ее получит!
