Небо за нас

      К следующему утру эмоции немного поутихли, но неприятный осадочек остался. С доставучей подругой мы общались подчеркнуто-вежливо и довольно отстраненно. Если честно, за её вчерашние слова я и вовсе предпочел бы с ней не контактировать в ближайшее время, но, увы, помимо личностных предпочтений у нас было еще и одно из тех важных заданий, которые лично я привык ставить намного выше персональных разборок. Выслушавший нас Сасамару, и без того последние дни выглядящий довольно уставшим и бледным, от услышанной информации побледнел еще больше и пообещал, что поручит нескольким из наших как можно тщательней обыскать места рядом с башней. С моей мыслью не подпускать к подозрительному месту гиперактивную девицу он активно согласился и добавил, что раз она там уже один раз засветилась, то лучше всего будет не искушать судьбу и на время затаиться, сосредоточившись на роли трудолюбивых работников метлы и швабры. Но кто же знал, что даже этот план-минимум окажется настолько сложно выполнимым?       Когда нас направили помогать на банкете в честь какого-то очередного местного праздника, о которых мы постоянно забывали, я сразу почувствовал, что добром эта затея не кончится. С одной стороны, конечно, разносить еду и напитки, прислушиваясь к пьяной болтовне высокопоставленных чинов, весьма выгодно, они иногда, сдобренные вином, такое несут, что шпионы всех континентов просто рыдают от счастья. С другой, на этом треклятом празднике присутствовал тот самый извращенец Хидемаро, встречи с которым мы как раз активно пытались избежать. Ну, если быть точнее, мне-то это знакомство вряд ли чем-то грозило, а вот Соре… Впрочем, я тоже не горел желанием в ближайшее время висеть на дыбе и отвечать на интимный вопрос о том, почему это мой обожаемый братик оказался девчонкой. Боюсь, что шутки про страшную семейную тайну ребята из дознавателей не оценят, а более правдоподобных объяснений я пока придумать не мог. Хотя поговаривают, что во время пыток некоторые люди вспоминают даже то, чего не знали, но проверять этот тезис на собственной шкурке мне совершенно не хотелось.       Стараясь крутиться между подругой и самыми почетными персонами в этом зале, я практически было поверил в то, что все обойдется, но беда пришла откуда не ждали. Сидевшая рядом с Хидемаро чертовски красивая женщина в богато расшитом кимоно и с таким декольте, что я мог в нем чуть ли не полностью затеряться, внезапно прищурила свои пронзительные темно-синие глаза и, поднявшись со своего места, неспешно подошла к прибирающей опустевшие блюда Соре. Та лишь ойкнула, когда, стоило ей обернуться, в её подбородок впились острые наманикюренные коготки какой-то там дальней родственницы правителя. Я лишь горестно застонал, подбираясь поближе и молясь, чтобы мне не пришлось вмешиваться в происходящее.       — Какой интересный тип лица, — завораживающим грудным голосом протянула красотка, вглядываясь в испуганную мордашку девушки. — Скажи-ка, мы с тобой нигде раньше не встречались? Ты кажешься мне чертовски знакомым.       — Н-нет, госпожа, — пролепетала Сора, судорожно сглотнув и попытавшись отодвинуться от двух стенобитных орудий, вызывающе покачивающихся в такт дыханию женщины. — Мы с братом прибыли из бедной заброшенной деревеньки совсем недавно, так что Вы вряд ли могли меня где-нибудь видеть.       — Вот как… Очень странно, я редко ошибаюсь в подобных вещах. Быть может…       — Тёко, прекрати пугать этого милого парнишку, — к разговаривающей парочке подошел изрядно захмелевший Хидемаро, оглядывая хрупкую фигурку моей подруги возмутительно жадным взглядом. — Такой интересный типаж, никогда раньше тебя не видел в замке. Не хочешь вечером зайти ко мне, рассказать, откуда ты родом и кем были твои родители? Как они смогли отпустить такого очаровательного мальчика в столицу одного?       — А я прибыл не один, — звонким голосом объявила Сора, смотря на извращенца кристально чистыми глазами и строя на мордашке выражение святой невинности. Я тихо хрюкнул, торопливо отворачиваясь и набирая в руки побольше грязной посуды, ведь сейчас эта паршивка… — Я здесь с двоюродным братом. Вон он стоит, Токи, иди сюда!       Что ж, роль непосредственного и туповатого крестьянского мальчика ей определенно удалась. Попытавшись придать своей кислой физиономии как можно больше подобострастия, я выдавил самую вежливую из своих улыбок и поспешил к этой начинающей актрисе.       — Моё почтение уважаемым господам, чем могу помочь? — склонив голову, в поклоне поинтересовался я, мысленно утешая себя мечтами о невозможном. Например, о том, как возьму хлесткую ивовую палку и надаю этой засранке по заднице, чтобы не смела больше пытаться подсунуть меня в постель всяким извращенцам вместо себя. К счастью, любвеобильный сыночек правителя страны скользнул по мне цепким взглядом, но, видимо, найдя результат осмотра неудовлетворительным, слегка скривился, резко поскучнев. Мне на секунду стало даже немного обидно.       — Ничем, юноша, мы просто разговаривали с вашим двоюродным братом, и нам показалось, что мы с ним уже где-то виделись. Вашего же лица я совсем не припомню.       — Что Вы, мы дети потомственных крестьян и всю жизнь провели в глухой деревушке неподалеку от границы, — виновато улыбнулся я, входя в роль и продолжая вдохновенно врать. — Родители Соры погибли, еще когда он был маленьким, и моя семья приютила братишку. Мы всю жизнь честно трудились в полях, но не так давно и мои родители умерли, а бабуля не могла нас прокормить и отправила в столицу на поиски лучшей жизни. Каждый день мы благодарим богов за возможность служить во дворце на благо страны и…       — Да, по ВАМ видно происхождение, с этим не поспоришь, — перебил меня Хидемаро, ехидно усмехаясь и смотря на меня сверху вниз. Ах ты ж собака страшная! На себя бы посмотрел сначала. Морда плошкой, нос картошкой, а еще мне что-то говорит! — Ладно, полагаю, нам стоит вернуться к нашему разговору…       Я стиснул зубы, наблюдая за тем, как этот козлина, прихватив под локоток свою очаровательную спутницу, неспешно удаляется обратно на своё место, и едва сдерживая желание дать ему в морду. Нет, мне было трижды начхать на то, что обо мне думает этот напыщенный дурак, но всё же какая несправедливость. Он ведь искренне полагает, что может оскорблять меня только потому, что я не благородного происхождения и не подхожу под его вкусы. Ну и потому, что его, видимо, никто до этого не бил. Ничего, встретимся еще на узкой тропинке. Буду бить его аккуратно и исключительно в воспитательных целях, чтоб запомнил, что за языком нужно следить.       Заметив моё определенно нервное состояние, а также выслушав от Соры краткий пересказ случившегося, наша сегодняшняя начальница, госпожа Ким, сочувственно поцокала языком и, сжалившись, отпустила нас со смены на полчаса раньше. Видимо, боялась, что я всё-таки не выдержу и врежу поганому аристократишке по лицу, ибо этот гад специально провоцировал меня и, замечая неподалеку, начинал громко рассуждать о сиволапых крестьянах, которым не место в приличном обществе. Причем тот факт, что большая часть прислуги набиралась как раз из приехавших из провинции, его ничуть не смущал, и спустя пару таких заявлений на него косо смотрела уже большая часть рабочих, разделяя мои ни разу не миротворческие чувства. Да и, что самое обидное, эти оскорбления были совершенно беспочвенны. Лицо у меня было самое что ни на есть обычное, пусть и не самое утонченное, но и далеко не простовато-крестьянское. Если уж быть совсем откровенным, то на «сиволапого крестьянина» с туповатой физиономией из нас двоих больше походил именно он со своими толстыми губами, пухлыми щеками и носом, действительно напоминающим кривоватую картофелину. Так что уж на его фоне я точно был прекрасным принцем, чем со временем себя и успокоил.       Поскольку бездельничать в рабочие дни было не принято, нас с подругой разделили и отослали по разным концам замка: её — помогать на служебной кухне, а меня — чистить конюшни. К моему огромному сожалению, в данном деле требовалось отсутствие брезгливости и наличие грубой силы, так что на помощь разбежавшихся при одном слове «конюшня» служанок рассчитывать не приходилось. Да и вряд ли бы они могли мне в этом чем-то помочь, даже если бы захотели. Так что, когда я, закончив с этим титаническим трудом, наконец отмылся от весьма специфического запаха продуктов лошадиной жизнедеятельности, было уже совсем темно. Впрочем, так как ночные прогулки я более чем одобрял, то с радостью неспешно брел из купальни, наслаждаясь свежим воздухом, разгоняющим исходящий от меня аромат. Проклятая вонь никак не хотела уходить, так что мне ещё повезло, что среди прислуги и рабочих оказалось несколько неравнодушных, согласившихся поделиться со мной моющими средствами (но, возможно, они просто не хотели, чтобы столь «ароматный» тип бродил по корпусу, распространяя миазмы смерти). Проблему мою это, к счастью, решило, но теперь благоухал я, как самая распоследняя жрица платной любви, причем довольно дешевая — богатые как раз старались не перебивать естественный запах тела и часто мылись. В силу этих обстоятельств я не торопился обратно в корпус, надеясь, что, если подольше погулять, сногсшибательное амбре наконец развеется. Я уже собирался идти в свою комнату, как внезапно со стороны служебной кухни раздался тихий вскрик и мужики, смолящие трубки неподалеку от входа в корпус, мимо которых я как раз проходил, невесело заухмылялись. Странно, вроде весь персонал уже должен был закончить свой рабочий день, так кто же там такой невезучий допоздна остался? В ответ на мой недоуменный взгляд один из них пояснил:       — Господин Хидемаро сегодня в довольно хорошем настроении. Лучше не влезай, а то и тебе, и брату только хуже будет. Он всегда добивается своего.       Послушать мудрого совета я даже не подумал и на максимально возможной скорости рванулся к знакомой двери. Чёрт, если этот ублюдок хоть пальцем её тронул, я его на той же кухне расчленю и скажу, что так и было. Сора, конечно, может постоять за себя в драке, но к ней в жизни никто под кимоно не залезал, так что она вполне может перепугаться, как самая обычная девчонка. Или огреть нахала сковородкой. И ведь даже не знаю, что из этого будет хуже, в обоих случаях ей грозят серьезные неприятности, а вот мне… Ладно, черт с ним. За драку с принцем меня, может, и не сразу четвертуют.       Однако, как оказалось, торопился я совершенно зря, хотя и картина, открывшаяся моему взору, совершенно не радовала. На полу валялась кадушка в луже грязной мыльной воды, неподалеку от неё пылающая, как закатное солнце, Сора нервно поправляла сбившееся кимоно, а рядом с ней стоял тот самый уже знакомый мне тип в маске, на плече которого обвис бессознательной тушей озабоченный господин Хидемаро. Бандит обернулся в мою сторону, и я едва подавил желание отступить на шаг, впервые разглядев его при свете. И правда, необъяснимо смуглый, выше меня на голову, довольно худощавый, но жилистый и рельефный, что позволяла разглядеть просторная черная безрукавка, перехваченная узким поясом, он выглядел весьма пугающе и внушительно. Особый колорит придавали стилизованная под демоническую харю маска с тускло светящимися бирюзовым цветом глазами и длиннющие черные волосы, собранные в высокий хвост.       — Приберитесь здесь, — равнодушным голосом напомнил этот странный парень и, даже не попрощавшись, молча вышел за дверь.       На лице Соры смешались робкая надежда, радость и воодушевление, что совсем не подходило к ситуации, но отчасти я понимал причины подобных чувств. Меня будто ударили под дых, не давая ни вдохнуть, ни пошевелиться. Мозг упорно отказывался верить в то, что этот голос, пусть даже лишенный эмоций и слегка приглушенный закрывающей лицо маской, я знаю. И уже несколько лет как мечтал больше никогда не услышать.       — Теперь ты веришь? — с азартом воскликнула подруга, рванувшись ко мне с горящими глазами. Тонкие пальчики вцепились в мой воротник и затрясли, возвращая в реальный мир из плена воспоминаний. — Это он, понимаешь? Ты же сам слышал, этот голос…       — Ничего я не слышал, — пожалуй, даже излишне резко ответил я, избавляясь от оцепенения и стряхивая её руки. Этого не может быть. Глупые фантазии, навеянные бреднями влюбленной девчонки. Но даже если она права… Я убью его. Удостоверюсь, что это он, и убью так, как и полагается поступать с предателями. — Подумаешь, голос похож, таких тысячи. Ты просто хочешь выдавать желаемое за действительное. Бери лучше тряпку и давай прибираться.       — А ты упрямый осел, отрицающий очевидное! — девушка сердито топнула ножкой, упрямо поджимая губки. — Да, он меня не вспомнил, но спас, понимаешь?! Какая-то часть него еще жива и хочет нам помочь! Я верю… Нет, я знаю, что это Хаятэ. И ты меня не переубедишь!       — Да верь ты во что хочешь, делать мне нечего, кроме как с дураками до хрипоты спорить, — хмыкнул я, приступая к устранению локального потопа, устроенного озабоченным сыночком правителя. — Хочешь выставить себя полной идиоткой и раскрыть наши планы врагу, углядев во вражеском бойце своего возлюбленного? Да пожалуйста, вперед, даже останавливать не буду. Надоело. Только ты заранее предупреди, когда решишь пойти давать ему чистосердечные признания в своей принадлежности к деревне противника. Ну так, чтобы я, Сасамару и другие успели сбежать и не стали жертвами твоих романтических бредней.       — Ты… Я… Я вовсе не собиралась идти к нему и во всем признаваться! — вспыхнула обиженная моими словами девушка, неохотно присоединяясь к уборке и уже более спокойно объясняя: — Я хочу сначала убедиться, что это он, а потом просто поговорить, узнать, помнит ли он хоть что-нибудь. Может, он здесь не по своей воле.       — Я сказал, делай что хочешь, только ставь меня в известность о своих планах. Я здесь ради того, чтобы помочь своей деревне и присмотреть за тобой, но это не значит, что если ты добровольно положишь голову на плаху, то мне захочется составить тебе в этом компанию. Нет уж. Попытаться отговорить попробую, но, как я вижу, глас разума тебя давно покинул. Поэтому закрыли тему.       Сора ещё что-то бурчала, ворча о моей занудности и упертости, но я её уже не слушал. Я до смерти устал от всего этого. Я взрослый парень, почти мужчина. И я больше не верю в сказки про любовь, дружбу, преданность, верность и прочие мифические сентенции, в реальном мире не существующие. Может, кто-то со мной не согласится, но я больше не позволю всяким бредням и глупым чувствам причинить мне боль. У меня есть долг, и я его выполняю, а все остальное не имеет значения.       Следующие несколько дней прошли тихо и на удивление мирно. Господин Хидемаро, так удачно оглушенный незнакомцем в маске, искренне полагал, что в памятный вечер просто перебрал, и даже не помнил, как уснул. Преследовать Сору он не прекратил, но перешел в более пассивный режим ухаживаний, ненавязчиво зазывая к себе в покои, при этом не пытаясь распускать руки. Подруга держалась молодцом и, вежливо улыбаясь, быстро сматывалась от навязчивого ухажера, отговариваясь непотребным количеством работы. Тот тоскливо вздыхал, но почему-то настаивать не смел. Может, на него удар по голове так благотворно повлиял, не знаю. Кстати, размышляя о его поведении, я нашел вполне логичный и обоснованный ответ на вопрос о том, почему же парень в маске помог Соре. Если допустить, что в свое время этот воин сам был тощим мальчишкой с милой мордашкой и его не обошел своим вниманием местный педофил, то становится вполне понятно, отчего ему доставило истинное удовольствие спасти очередную жертву извращенца путем примитивного рукоприкладства. И это уж точно куда более правдоподобная теория, чем та, что парень просто от доброты душевной или по наитию решил спасти нуждающихся. Он всё-таки убийца-шиноби, а не глава благотворительного сбора.       Тем не менее тучи сгущались, и, когда в один из таких дней мрачный и совсем плохо выглядящий Сасамару объявил, что все отправленные на поиски потайного хода разведчики бесследно исчезли, нам стало немного не по себе. Это отчасти объясняло нездоровый вид нашего товарища, и, полагаю, после таких новостей мы и сами стали выглядеть не лучше. С остальными внедренными в замок шпионами мы практически не пересекались, и каково было человеку, три года работающему с ними бок о бок, мне даже представлять не хотелось. А самое ужасное, что после этих новостей моя боевая подруга загорелась настолько идиотской идеей, что я не знал то ли хвататься за голову, то ли бежать к правителю и сдаваться добровольно, рассчитывая на быструю смерть в связи с добровольным раскаянием. Эта бесстрашная наивная девица всерьез вознамерилась самостоятельно устроить засаду и подсмотреть, как вернувшиеся бандиты будут открывать заветную дверь. Мои аргументы против этой дурацкой затеи Сора отметала с упорством дятла и заявила, что если я трус, то она пойдет без меня. Пытаться взять меня на «слабо» было, конечно, дохлым номером, но плестись за ней все равно пришлось. Просто потому, что если со мной у неё еще были хоть какие-то шансы вернуться с ночной засады живой, то без меня ни единого.       — Слушай, может, уже спать пойдем? Время позднее, завтра нам рано вставать и весь день работать. Может, они сегодня вообще не выходили или у них там выходной, — в сотый раз попытался я достучаться до её разума, тоскливо оглядывая залитую лунным светом площадку перед башней. Ночь была ясная, теплая и на диво приятная. Я бы с куда большей радостью провел её на подоконнике своей комнаты или вообще на крыше, размышляя о вечном, а не торчал в узкой декоративной нише в тени какого-то вьюнкового растения, пытаясь слиться с ночной мглой и периодически чувствуя, как беспокойная подруга то заедет мне в живот, то наступит на ногу, приплясывая на месте от нетерпения. К счастью, производимый ею шум вполне укладывался в рамки допустимого, а об остальном позаботилась техника скрытности, делающая нас незримыми для окружающих. Только сильные шиноби, знающие, что ищут, могли почувствовать наше присутствие, и я искренне надеялся, что среди ожидаемых нами бандюганов таких не найдется. Ну серьезно, не могут же они даже в родных стенах постоянно выискивать врагов, от этого же свихнуться можно.       — Хватит ныть. Если хочешь, то возвращайся, а я буду хоть до утра караулить, — упрямо заявила строптивая девчонка, вызывая у меня стойкое желание поступить с ней так же, как бандит в маске поступил с Хидемаро. То бишь огреть по голове чем-нибудь тяжелым, оттащить в комнату и сказать, что сама нечаянно уснула. Я уже было собирался намекнуть о своих коварных намерениях, как внезапно мне по ребрам прилетел удар острым локотком, а замершая девушка тихо шикнула на меня. — Тсс, идут.       Я послушно затих, настороженно наблюдая за тем, как около полутора десятков темных теней проворно спрыгивают с высоченной стены. Они были почти неотличимы друг от друга: в одинаковых темных одеждах и масках, не произносящие ни единого звука и, казалось бы, существующие единым организмом, понимающим друг друга без слов. Единственным, кто выделялся, был наш старый хвостатый знакомец. Он единственный щеголял с незащищенными руками в своей безрукавке, и маска у него слегка отличалась, будучи более вытянутой и имеющей два острых рога. Когда последний шиноби спрыгнул, они все так же молча направились в сторону башни, но в середине пути один из них чуть повернул голову в нашу сторону и будто напоролся на невидимую стену. Сора вжалась в меня спиной, прекрасно понимая, что увидеть нас мужчина не мог, но всё же…       — Нет… Так нельзя. Пожалуйста… Хватит… — под нашими ошарашенными взглядами мужик застонал и схватился за голову, сильно пошатнувшись. Его товарищи замерли, безмолвно наблюдая за происходящим, но даже не думая ему как-то помогать. Даже когда все громче стонущий, будто от боли, бандит рухнул на колени, дрожа всем телом, они не шелохнулись. — Я больше не могу. Пожалуйста…       Произошедшее далее случилось настолько неожиданно и быстро, что я едва успел прижать к себе Сору, плотно закрывая её рот ладонью, дабы не вздумала закричать. Прямо на наших глазах страдающий масочник выхватил собственный кинжал и молниеносным движением вспорол собственное горло. Удерживаемая мной девушка сдавленно всхлипнула, с ужасом смотря на то, как конвульсивно подергивающееся тело заваливается набок и затихает, но я и сам был ошарашен не меньше. Да что же у них тут происходит?! И почему окружающие его товарищи даже не попытались привести в чувство истеричного коллегу? Когда он затих, двое из них как ни в чем не бывало подняли его за руки-ноги и потащили к знакомой стене. Маска, до этого скрывавшая лицо бандита, с глухим стуком упала на землю, и тут мне стало совсем нехорошо. В ярком лунном свете мы вполне отчетливо смогли разглядеть искаженное болью лицо Сасамару. Сора вцепилась в мои руки, дрожа всем телом, и я с запозданием почувствовал, как на мою ладонь капают её горячие слёзы. Первой мыслью было броситься бежать, но тело будто сковала какая-то незнакомая техника, заставляющая беспомощно наблюдать за происходящим и с ужасом понимать, что тот, кому мы доверяли больше всего, оказался предателем.       Предводитель банды неспешно подошел к валяющейся на земле маске и наклонился, чтобы её поднять. Я был уверен, что мы не выдали себя ни шорохом, ни смазанным движением, но этот тип вдруг резко вскинул голову и уставился прямо на меня. Жуткие, демонические глаза, слабо фосфоресцирующие в темноте бирюзовым цветом, смотрели прямо в душу, пробирая до самых потрохов. Не знаю, сколько мы так стояли, связанные незримым взглядом, может, пару секунд, может, минуту, но за это время я уже успел огласить завещание и мысленно попрощаться с родной деревней. Даже Сора, казалось бы, прониклась моментом и то ли выключилась, то ли застыла, как и я, скованная страхом. К счастью, парень наконец выпрямился и, не оборачиваясь, проследовал за остальными, скрывшись в моментально исчезнувшем проходе. Мы же, с трудом выждав каких-то пять минут после их ухода, не сговариваясь, рванулись к корпусу. Не знаю, как моя подруга, но я точно не собирался больше находиться в этом проклятом месте. Если Сасамару был предателем, то о нас наверняка уже все знают и в ближайшее время схватят, так что надо отдышаться, привести мысли в порядок и бежать. Бежать как можно скорее. Пока не стало слишком поздно.