Noblesse oblige

Де Сарде понимает, что ему невероятно повезло с матерью, довольно рано. У него не так уж много знакомых, чьи семейные отношения он мог бы прощупать, но Герберт наблюдателен. Очень наблюдателен. Курт не знает своих родителей, его воспитывали солдаты, причём, воспитывали, судя по всему, совсем не пряниками. Хмурый наёмник вообще поначалу кажется вытесаным из кремня и взрослым с самого рождения, будто у него не было детства. Затем де Сарде сам взрослеет и понимает, что это не так. Просто детство было тяжёлым. У Константина и княжей четы совсем сложные отношения. Маленький кузен, иногда нервный, иногда нестерпимо милый, с трудом выносит всё, что на него безо всякой жалости валят: родители не любят друг друга, отец думает больше о выгоде, чем о его счастье, мать теряет к нему интерес, как только добивается с его помощью желаемого. У других детей из его окружения не лучше. Родители требуют многого, и их мотивы просты и понятны, но это не делает всю ситуацию менее печальной. Кого-то бьют по рукам, если он криво пишет. Кого-то лишают обеда, если плохо выучил параграф, или запирают в комнате на два дня. Есть и ещё похуже случаи, но Герберт не желает лезть в эти дебри. Князь Орсей бывает безжалостен и к сыну, и к племяннику: однажды даже едва не выпорол. Но за Герберта обычно вступается мать. Она сестра князя, единственная, кто может заткнуть ему рот, и безмерно любит своего сына. Дядя с трудом ей перечит, а потому старается устранять ситуации, в которых перечить приходится. Но это не спасает Герберта от бесед. Не слишком долгих, но изматывающих намного быстрее тренировок с Куртом. Впрочем, это тоже своего рода тренировка. Сначала князь просто отчитывает его за мелкие и не очень промахи, потом, со временем, начинает спрашивать о всяком и критиковать высказанное мнение. Постепенно перестают казаться страшными и пристальное внимание "препарирующих" глаз, и колкие слова. Когда Герберт впервые выдерживает его взгляд на протяжении всей беседы, князь улыбается. Едва-едва заметно прищуривается, вздрагивают уголки тонких губ, скрытых аккуратной бородкой, но де Сарде этого хватает. Пару месяцев спустя князь отправляет его в Телему в составе дипломатической миссии, и натренированная выдержка вкупе с умением держаться за своё (очень ценное, несомненно) мнение, выручают не раз. Даже спасают жизнь. По возвращении он без особо труда смотрит дяде в глаза, даже когда тот рвёт и мечет из-за его феерического прокола. Де Сарде знает, что князь на самом деле доволен: едва избежав крупного дипломатического скандала, телемцы теперь на многое готовы, чтобы загладить возникшую неловкость. Пусть эта “неловкость” и саднит где-то в душе неразрешенным конфликтом. Но это пройдёт, а выгода останется. Иногда именно это — и только это — имеет значение.