Noblesse oblige

— ...эта почти всё оставшееся состояние спустила на азартные игры и бордели. А этот держит сеть борделей, куда она спустила деньги, и теперь шантажирует её. А та дама, что с ним стоит, шантажирует уже его, потому что знает, что его жена не просто так упала с лошади год назад. Тот мужчина с тростью хромает, потому что его подстрелила навт, к которой он приставал, поэтому он ненавидит навтов… его дело несёт из-за этого убытки, семья его ненавидит, а он пришёл сюда в надежде подлизаться к князю. Этот слишком любит маленьких девочек из бедных районов, и за это его скоро повесят, потому что он уже всех достал и нашлось достаточно улик, но он об этом ещё не знает. Эта спит со своим братом. Говорят, что во время своего вояжа она родила ребёнка и оставила его где-то по дороге. Или на дороге. Вон тот, — Герберт едва сдерживает смешок, рвущийся наружу и угрожающий эхом разнестись по верхней галерее, — в юности пытался… поиметь змею, но змея оказалась живой и изрядно укоротила его родовое достоинство. Он просто ненавидит змей, поэтому у части гостей есть аксессуары в виде змеи — ему здесь не рады. Мужчина в красном тоже всех раздражает, потому что он купил право называться аристократом, но у него столько денег, что заткнёт почти любого… — Погоди, в каком смысле "пытался поиметь змею"? — прерывает его Курт, и де Сарде вздрагивает. Он уже и забыл, что не один. — В том, о котором ты подумал, — Герберт усмехается. — Рад, что из всего потока информации тебя смутило только это. А я уже думал, что ты сбежал от меня и моего нытья. Герберт чуть отодвигается, прячась за колонну. Он должен быть внизу, общаться с гостями, конкретно — с Их Превосходительствами четой де Жейем: общаться, не давать скучать и трезветь, непринуждённо напроситься в гости, ссылаясь на заинтересованность их коллекцией полотен времен Первого Содружества, там осмотреться, возможно, познакомиться и подкупить слуг… у князя есть все основания полагать, что недавно обратившиеся в религию Света дворяне могут быть частью телемской шпионской сети. Конечно, Телеме — друг и союзник Содружества, но лишние уши при дворе никому не нужны. Если подозрения подтвердятся, князь устранит де Жейемов. Собственно, поэтому Герберт и сбежал с приёма, и стоит тут, рассказывая вещи, которые не должен говорить, человеку, который не должен их слышать. От его действий и выводов зависят жизни, а он слишком налегал на игристое и теперь слишком пьян, чтобы находиться в этом чудесном улье в окружении ос-убийц. Герберт просто хотел протрезветь, но в итоге ему подвернулся Курт, и он закончил тем, что начал перемывать кости всем этим… очаровательным Превосходительствам. Нет, всё же хорошо, что ему хватило ума уйти. Плохо, что встретился Курт. Плохо, что он сейчас стоит рядом, молчит, не представляя, что ответить. Плохо, что трезвость ума не возвращается, и де Сарде слегка шатает. Плохо, что в приглушенном освещении снизу черты теперь-уже-капитана, особенно губы и шрамы, кажутся ещё резче и чётче. Ещё больше хочется на них смотреть. И очень, очень плохо, что нестерпимо хочется ухватиться за плечо Курта. Чтобы не шатало, конечно же. Герберт тихо хмыкает, поймав себя на желании "нечаянно" задеть его руку, чтобы хоть так почувствовать тепло чужого тела. Он-то надеялся, что эта отравляющая жизнь детская влюблённость прошла, а оказалось, что он просто очень хорошо врал самому себе. Или алкоголь ударил в голову. Или он скучает по тому мальчишке с кухни, которого князь уволил две недели назад, потому что узнал об их интрижке. Скорее всего, последнее. В этом дворце и потрахаться — Герберт криво улыбается, прокручивая в мыслях это новое похабное словечко, — спокойно нельзя без разрешения. Вот поэтому все аристократы такие больные ублюдки — от недотраха. Свой тихий смех он обрывает, потому что Курт косится на него с плохо скрываемой тревогой. — Извини, что вытряхнул на тебя всё это… всё это. Мне стоило бы заткнуться и спуститься вниз ещё раньше. — Не извиняйся, — Курт вздыхает и смотрит вниз. — Если… если тебе нужно, зеленокровый, можешь говорить со мной об этом. Я не обеднею. — Нет. Я и так уже слишком много сказал. Точнее, ты слишком много узнал. А если кто-то слишком много знает… до утра он редко доживает, — де Сарде веселит сложившееся предложение, хотя господин де Курсийон наверняка заметил бы, что отглагольная рифма слишком примитивна для человека его уровня. — Не стоит так рисковать. В бальном зале, ходят, наряженные один краше другого, дворяне, строят друг другу мелкие козни и планируют более крупные. Вон, уже лорд Авре шепчется о чём-то с послом Альянса… забавно, учитывая, что у лорда телемские корни и не более трёх поколений назад его семья носила имя Аврес. В какой-то момент кажется, что Курт просто плюнет всем им на головы, но ничего такого не случается. Не сказать, что Герберт не разочарован. — Змеиное кодло, — вместо это Курт выплёвывает слова. — Хоть трави всех… ну, к тебе это не относится. И к твоей семье, конечно. Трави всех… по правде, такая мысль у де Сарде возникала не раз. Не отравить насмерть, а просто немного поразвлечься, подлив в вино концентрированный экстракт из семян льна, но князь такую шутку не оценил бы. О его реакции и думать-то страшно. — Хочется верить в это, — Герберт пожимает плечами, — но не очень-то получается. Ладно, мне пора на бал. Снова. Он отлипает от колонны и обнаруживает, что мир шатается уже не так враждебно. Можно возвращаться к прямым обязанностям: набиваться в друзья людям, которые, возможно, умрут на следующей неделе. В этом Герберт де Сарде порой пугающе хорош.