На спор

— Эдди, — начинает Билли и снова хватает астматика за плечи, крепко сжимая пальцы и надавливая так, чтобы он никак не смог выбраться, — Пожалуйста, сиди дома. Никуда не выходи до завтрашнего дня, слышишь? — его глаза горят ярким и негативным пламенем, из-за которого Каспбраку становится еще страшнее, чем в тот день, когда он в первый раз встретил Ричи в школе. Тогда он казался таким злым и безбашенным, что сложно было даже сказать что-либо. Так еще и издевательская ухмылка, не сходящая с его лица, добивала и заставляла дрожать не только коленки, но и кончики пальцев и губы. Сейчас же, Эдварда бросает в оцепенение и какой-то нервный тик, ибо он просто не мог поверить в происходящее. Вроде бы, вышли с Денбро на обычную прогулку: побродить по городу и, может быть, зайти в местную кафешку. Если бы астматик знал, чем все это обернется, то ни за что бы не согласился выйти с Биллом куда-либо, потому что такую сцену и потрясение испытать вряд ли кому-то захочется. Конечно, ревность Тозиера даже немного льстила и подавала надежду на взаимные чувства (что, впрочем, и оказалось), но такая агрессия и применение силы практически до полуобморочного состояния вовсе не радовала. Каспбрак пытается аккуратно убрать руки Денбро со своих плеч, но последний держит слишком крепко и настойчиво, так что ничего не оставалось делать, как снова заплакать. Он знал, что Билл не позволит ему вернуться обратно к Ричарду и, наверняка, еще полночи будет сидеть под дверью дома и следить, чтобы Эдди точно уже никуда не вышел. Однако все равно хотелось помочь Тозиеру, чего бы ему это не стоило, ведь… Он его так любит, хотя сам еще этого не осознает. Парню всего шестнадцать лет, и казалось бы, о какой любви тогда может идти речь? Астматик сам не понимал. Но очень хотел понять, а еще лучше забыть всё это неудачное знакомство и начать жизнь с нового листа, но выкинуть Ричи и всё, что с ним связано — невозможно. Особенно после всего, через что им удалось пройти. — Я не знаю… — мотает головой и полностью обмякает в руках напротив стоящего, совсем тихо всхлипывая и обессиленно закрывая глаза, — Ему нужна помощь… — Эдди, — снова повторяет Билли уже на тяжелом выдохе и немного ослабляет хватку. Для него было невыносимым видеть Эдди в таком состоянии, когда в одиночку он может сделать с собой, и не только с собой все, что угодно. Если с виду Каспбрак кажется вполне адекватным и спокойным мальчиком, то рядом с кем-то он может настолько открыться и выплеснуть свои настоящие, искренние эмоции, что появляется чувство ответственности за него. Денбро не мог бросить объект своей влюбленности наедине с самим собой, ну или же с сумасшедшей мамашей, так что принимает единственное и правильное решение, — Я останусь с тобой на ночь. Эдвард пытается твердо отказаться из-за принципов, но выходят какие-то невнятные звуки, которые принимаются как согласие. Сил спорить не было, так что Каспбраку уже было все равно, один он будет спать в комнате или с другом. Он не успевает ничего сообразить и что-либо сделать, как оказывается заключенным в легкие и практически совсем невесомые объятия Билла, на которые отвечает взаимностью. Эдди так не хватало простого человеческого тепла, что сейчас он таял и чувствовал, как вот-вот рухнет на землю и снова расплачется, но до сих пор держал себя в руках. Рядом был Денбро и в любой момент мог успокоить, так что на душе наконец-то стало спокойно, и сердце перестало так бешено стучать, ударяясь с ужасной силой о хрупкие ребра, будто оставляя на них незаживающие никогда трещины. Он робко обхватывает торс парня обеими руками и прижимается лбом к его груди, тепло которой ощущалось даже через плотную кофту, уже намокающую от все еще текущих слез Каспбрака. — Он мне нравится, — в какой-то момент тихо говорит астматик чуть дрожащим голосом и шмыгает носом, все еще не желая выпутываться из приятных объятий друга. Он так надеялся, что Билл поймет его и не станет снова настаивать на том, что Ричи — это самый последний человек, в которого можно влюбиться, однако Эдварду было все равно, ведь он был слишком влюблен. Наверное, именно благодаря Тозиеру, Эдди смог ощутить весь спектр эмоций за такое короткое время: и стыд, и неловкость, и скрытую радость, и опустошение, и страх, и счастье, и… Наконец-то почувствовал себя настоящим. Увидел что-то помимо учебы и книг, а также научился доверять окружающим людям. Но до сих пор не мог поверить, что Ричи способен на какие-то отвратительные подлости. Хотелось верить и ему, и Биллу, однако он разрывался и просто не знал, как поступать дальше. — Я знаю, — выдыхает и медленно гладит ладонью Каспбрака по спине, поджимая губы от досады. Он понимал, что у него нет вообще никаких шансов как-то завоевать сердце Эдди, даже несмотря на то, что является сыном более, чем состоятельного человека, а Ричи… Ричи живет в старой съемной квартире с отцом-психом и самостоятельно зарабатывает нелегальными способами. Разве с таким парнем получится счастливое будущее? После повторного окончания школы, может быть, у Тозиера что-то и получится. Возможно, в будущем он найдет вполне неплохую работу и будет получать среднестатистическую зарплату местного жителя Дерри, даже дети может появятся. Но Денбро вовсе не желал, чтобы именно Каспбрак попался на это и всю оставшуюся жизнь жил в постоянной тревоге, — Но Эдс, он ведь… Он не сделает тебя счастливым, и ты это должен понимать. Я хочу тебя уберечь от него. Эдди старается сильно крепко не обнимать Билла, чтобы ненароком не сделать ему больно. Он и так сильно пострадал от рук Ричарда, даже очень сильно. Тому подтверждение кровь из носа и множественные глубокие царапины на теле, а также раны от тяжелых кожаных ботинок. Каспбрак гадал, чем Денбро заслужил такое обращение к себе, и с чем это вообще может быть связано. — Спасибо, — тихо выпаливает астматик и немного отстраняется от парня, заглядывая ему в самые глаза. Кажется, ему действительно хотелось помочь и отгородить Каспбрака от контакта с таким человеком, как Ричи, однако Эдди даже не думал поддаваться. Он будет с Тозиером несмотря ни на что, и абсолютно никто, даже самый близкий друг, не сможет ему помешать, — Но мне не нужно этого, прости. — Эдди, послушай… — Пошли в дом, — уже совершенно спокойным тоном перебивает Эдвард и выпускает Билла из своих теплых и столь приятных объятий, как бы не хотелось этого делать, — Твои раны надо обработать. * * * Яркий свет слепит глаза и не дает нормально их разомкнуть, не жмурясь. Ричи шипит от дикой боли в голове и тут же хватается за нее обеими руками, опуская вниз и болезненно, до скрежета смыкает зубы друг с другом. Осознание того, где он сейчас находится, до сих пор не приходило, да в принципе этого и не хотелось. Кудрявый осматривается, потирая затылок, и вскоре узнает столь «родное» место, где примерно полгода назад он проводил слишком много времени, пока отец шлялся по женщинам и барам, развлекаясь направо и налево, в то время как его сын творил невообразимые вещи со своими друзьями и Беверли, которая в то время была еще коренной жительницей Дерри. Отделение полиции. Воспоминания постепенно восстанавливались, и от них стало так тошно, что Тозиеру даже показалось, что его вот-вот вырвет прямо на пол. Да, он же просто лежал на холодной земле и страдал по Каспбраку, сразу после того, как очнулся, однако после снова потерял сознание. Он представить себе не мог, кто его вырубил в такой ответственный момент, но предположения все же были. Предположения в виде Билла Денбро, к которому у Ричи всю сознательную жизнь была дикая неприязнь, обострившаяся как раз сегодняшним вечером. Хотя, он даже понятия не имел, какое сейчас время суток, ведь в душном и маленьком кабинете совсем не было окон, а лишь одна единственная запертая дверь, которая находилась как раз напротив него самого. Ключ не торчал и не было видно даже щели, и, видимо, это было сделано для того, чтобы Тозиер не смог никуда убежать. Он оглядывает комнату и видит стеллажи с множественными книгами и карточками, также письменный стол с горой бумаг и пустой грязной чашкой из-под кофе. Парень невольно морщится и жмурит глаза, пытаясь восстановить все события и понять, как он вообще мог здесь оказаться и по какой причине. Это же он вроде бы жертва, не правда ли? Не Ричард же ударил кого-то чем-то железным по голове, а как раз-таки принял жесткий удар на себя, сам того не заметив. «Какого хрена?» — лишь это проносится в голове эхом, а Ричи смотрит на костяшки своих пальцев и видит на них уже засохшую алую кровь, но именно в этот момент на такую мелочь было вообще все равно. Сейчас, самое главное — это выбраться и оправдать себя, чтобы снова не загребли на пятнадцать суток, или еще чего хуже, дадут срок на несколько месяцев. Однако Тозиер не соображал, в чем виноват на этот раз. Слышится тихий скрип двери, и кудрявый тут же поднимает голову, где замечает явно грозного офицера. Казалось бы, обычный мужчина лет сорока пяти, полный и небритый, но густые злые брови придавали ему особую непреклонность перед виновными. На самом деле, Ричи бы даже не осмелился открыть рот в его сторону будь у него другой характер, но с самого детства он был воспитан хулиганом, а значит, за себя всегда надо постоять. Даже перед офицером полиции. — О, очнулся, — как-то вяло бросает мужчина и закрывает за собой двери, а после медленно проходит вглубь кабинета. Тозиер следит за ним взглядом и сглатывает образовавшийся в горле ком, сразу же выпрямляясь в спине и делая как можно более непринужденное и невиновное выражение лица. Он уже имел опыт с представителями органов, так что отчетливо знал, как себя следует вести. Но судя по этому толстяку — отмазаться никак не получится, особенно если судить по тому, как Ричи неряшливо выглядит, совсем не внушая доверие. Он усаживается за свой стол напротив Ричарда и ставит новую чашку с кофе перед собой, устремляя взгляд прямо на ничего не понимающего парня, — Ну что? Допрыгался? — Я не понимаю, о чем вы, мистер… — мимолетно смотрит на бейджик, — Мистер Форгетс, — с заплетающимся языком отвечает Тозиер и садится поудобнее, всеми силами пытаясь что-то прочитать в глазах офицера. Может, какую-то жалость? Но его лицо было таким каменным, так что Ричард тут же понял, что просто двумя неделями в одиночке не отделается. Здесь что-то серьезнее, чем то, что было до этого случая на протяжении нескольких лет. Мужчина вздыхает и осуждающе качает головой, а после тянется свободной рукой к нижнему ящику стола, откуда через несколько секунд достает прозрачный пакет, в котором лежало что-то белое и явно сломанное. Он буквально бросает пакетик на стол и подпирает подбородок тыльными сторонами ладоней, вместе с этим выжидающе поднимая брови вверх. — Что это? — с явным непониманием спрашивает Ричи и скользит взглядом по предмету, всматриваясь в содержимое упаковки, но разобрать ничего не было возможно. Была приклеена лишь бумажка с записью сегодняшнего числа и «20:11», по-видимому, это время, в которое было совершено что-то не очень хорошее, — Почему я здесь? — Где ты был сегодняшним вечером? — вопросом на вопрос отвечает Форгетс уже более строгим и четким голосом, сдвигая густые брови ближе к переносице, из-за чего по коже кудрявого проходится табун холодных мурашек, одна за другой, а все тело на мгновение вздрагивает. Ричи совсем не хотелось отвечать на поставленный вопрос. В какой-то момент стало так невыносимо плохо, что он был готов вот-вот упасть в обморок от ужасного головокружения, но держался. Перед глазами все двоилось, и Тозиер не мог понять, почему обвинения снова падают на него? Может, кто-то из случайных прохожих заметил, как он избивает Билла ногами практически до полусмерти? А это ведь статья. Парень закрывает глаза и от тяжелого дыхания вздымает грудь вверх, хватаясь руками за края сидения стула до самого побеления костяшек. Наверное, именно сейчас он выдавал себя с потрохами своим поведением и наводящейся паникой, но сделать с собой абсолютно ничего не мог. Пальцы и ноги дрожали сами по себе и совершенно бесконтрольно, так что выхода никакого не было. — Я гулял, — как можно увереннее попытался ответить кудрявый и, вроде как, у него это даже получилось. По крайней мере, сильная дрожь и страх в голосе пропал практически бесследно, ибо он понял, что терять уже действительно нечего. Лучше уж загреметь за решетку, чем жить такой отвратительной жизнью. Друзей потерял, отцу все равно на собственного сына, Эдди бросил его в обморочном состоянии, а нормального образования и работы в восемнадцать лет до сих пор нет. Жить смысла не было, так что арест — это не такая уж и ужасная перспектива. По крайней мере, там можно тихо умереть, и никто оглашать этого не станет. — Ричард Тозиер… — снова качает головой и усмехается уголком губ, поочередно стукая пальцами по деревянной столешнице, — Мы уже вроде имели с вами дело, не так ли? И правда. Он неоднократно был именно в этом месте и именно в этом кабинете, но шериф был для него незнакомым. Видимо, чтобы окончательно вправить мозги, ему отослали самого грозного и строгого, какой у них только имелся из сотрудников. По нему почему-то было видно, что он засадил уже не одного и не двух человек, а больше десятка точно. Опять стало страшно и тревожно, ведь… Как же Эдди? Как же Беверли? Как же бедные Стэнли и Майк? Перед ними определенно нужно извиниться сразу же после того, как выйдет из этого душного помещения обратно в шумный город. Если это вообще произойдет в ближайшее время, что маловероятно. — Лучше скажи правду, — сквозь зубы шипит Форгетс и щурит глаза, сжимая ладони в кулаки и все еще не сводя взгляда с напротив сидящего. — Но я правда ничего не делал! — восклицает Тозиер, но практически сразу же вздрагивает от удара по столу, из-за которого кружка с теплым кофе валится прямо на пол и растекается по всему паркету. — Тогда что это? — повышает тон и хватает пакет с уликой, поднимая его чуть вверх, — Этот раздавленный шприц с едким веществом мы нашли прямо возле твоей туши за подворотней. — Какой шприц? Он не мой! — кусает от волнения губы и вжимается в спинку стула, стараясь не сорваться на истеричные слезы, — Меня подставили! — Экспертиза еще покажет, что в нем находилось, — снова понижает голос и буквально отшвыривает пакет на другой конец стола, а после из того же ящика достает папку со множеством бумаг, начиная ее усердно листать, и совсем скоро останавливается на нужной странице, — У тебя уже были проблемы с наркотиками, Тозиер. Что, старого опыта не достаточно было, чтобы понять, что за такие вещества можно реальный срок получить? — Я с того раза больше ничего не употреблял, — бесстыдно отвечает Ричи и вскидывает брови, совсем недоумевая, кто его мог так подло подставить. И самое главное, для чего? — Я только курю табак, и всё… Никакого шприца у меня не было, мистер! — А два пакетика кокаина? А нож? — снова перебивает и переводит горящий от злости взгляд на Тозиера, устало откидываясь на спинку своего мягкого стула, — Как это оказалось у тебя в карманах? Кудрявый совсем тихо матерится и дает себе мысленный подзатыльник с пинком, не понимая, как он так сильно мог облажаться. Это всё он действительно очень долго таскал с собой и иногда заседал с друзьями в школьном туалете, занюхивая порошок с помощью скрученной купюры, а раскладным ножиком частенько угрожал ученикам средней школы или вымогал что-то у них, но на большее Ричард способен не был. Он бы никогда не позволил себе убить или сильно покалечить человека (Билл — это скорее, исключение из правил), даже если бы очень хотелось. Максимум мог оставить царапины или легкие ранки, но на этом всегда останавливался, зная, что если сделает что-то большее, то тогда от ответственности точно никуда не уйти. — Это мое, — охотно соглашается Тозиер на выдохе и панически смыкает зубы, — Но шприц — нет, — всеми силами старается быть уравновешенным и спокойным, однако мало что получается, — Я бы никогда не… — Еще и руки все в крови, — Форгетс опускает взгляд на костяшки парня и будто фиксирует все в своей голове так четко, как только может, — Не думаешь, что это подозрительно? Тебе грозит реальный срок, Тозиер. — Пожалуйста, дайте мне позвонить кое-кому, — совершенно проигнорировав слова про срок, выпаливает Ричард и очередной раз нервно кусает губу, на которой уже появились маленькие кровоточащие ранки от его зубов. Сейчас кудрявому определенно нужна была помощь. И как можно быстрее. * * * Офицера пришлось слишком долго уговаривать. В его глазах не была видна ни единая капля доверия, он лишь скептически отрицательно мотал головой, но под давлением, уже спустя несколько минут, парню дали право на последний звонок в отдельной кабинке, ибо телефона прямо в кабинете, на удивление, не было. Конечно, это даже к лучшему, ведь Форгетс не будет слышать вообще ничего, что будет говорить задержанный Ричи, а это играло очень сильно на руку последнему. Правда он не знал, каким способом и образом ему сможет хоть как-то помочь кто-то в такой практически безвыходной ситуации. Он накручивает провод на палец и слушает долгие гудки по ту сторону, иногда поглядывая на офицера, который стоял и слишком пристально смотрел на него прямо через стекло. Наконец-то, послышался знакомый сонный голос, явно не ожидающий такого позднего звонка. — Бев, у меня большие проблемы.