***
Кроули изливал все свои эмоции, ведя долгие беседы с растениями. Его монологи были настолько тоскливыми, наполненными желчью и ядом, что любой уважающий себя фикус, был бы рад завять в кратчайшие сроки. Однако умереть быстро фикус бы всё равно не успел, а истории о страшных пытках, которым господин Кроули подвергал его нерадивых собратьев за пятна на листьях или слишком жухлый вид — передавались жителями мини-оранжереи от почки к почке, от побега к побегу. А посему бенгальский мученик, алея небольшими круглыми плодами, собрав в кулак всю свою цветковую силу воли, сочувственно покачивал листьями на очередное: — Он издевается! Издевается, я говорю! Или он тупой. Но как может человек, прочитавший за шесть тысяч лет чертову прорву книг, переживший кучу войн и поспособствовавший предотвращению Конца Света, быть тупым!? А значит издевается! Ты понимаешь, Персик? — фикус, который до сих пор не мог понять, почему он Персик, понимающе затрепетал. — Я к нему, он от меня! Я ж с лучшими побуждениями! Я готов мириться с книгами, с прокисшим какао, с бабочкой в клетку! Персик, ты хоть понимаешь, что эта бабочка — преступление против моды!? И все эти «мой дорогой», «я волнуюсь», взгляды эти… — Кроули взял горшок и вышел в кабинет, водрузив собеседника на столешницу. Будь он чуть более пьян и взвинчен, он бы плеснул Персику шот текилы, чтобы не пить в одиночестве. На самом деле, сколько бы демон не ворчал, сколько бы не швырял о стену статуэтки очаровательных фарфоровых ангелочков, которые закупил оптом в процессе очередного пьяного дебоша, он прекрасно понимал, что Азирафаэль был не просто рандомным ангелом, с которым приятно соперничать. Он даже был не тем, кто вызывал в нем животный голод эротического характера. Вовсе нет. В мире были любовники и любовницы гораздо искушеннее, развязнее и податливее. В мире были ангелы в разы суровее и, возможно, искуснее в бою. В мире было много существ, которые были в чем-то лучше, чем Воин Господень, который променял меч на десертную ложечку, а рай на книжную лавку. Но, — и тут уж никто не станет спорить, — у каждого существа на этой грешной Земле, есть тот, рядом с которым шумная, сырая, наполненная копотью и запахом пива зала в замке одного из вассалов короля Артура, внезапно превращалась в самое уютное место на земле. Пиво переставало быть кислым, вино слишком терпким, а еда… еда трансформировалась в нечто съедобное. Да что уж там! В одну единственную ночь, которую Азирафаэль провел в квартире демона, он умудрился превратить минималистичное, угрюмое помещение во что-то домашнее, просто сотворив стопку пледов, мягкий ковер в виде шкуры тигра перед камином и закидав дизайнерский диван подушками. Естественно, Кроули хотел было обшипеть ангела за самоуправство, но тот так улыбался, устроившись на оскверненном диване, что все слова застряли в глотке. Это эфирное существо будто распространяло вокруг себя мягкий свет истинной любви к миру. Все живое его восхищало, творение рук людских — удивляло, а невообразимость помыслов — давала пищу к размышлениям. И Кроули, с того пресловутого момента, как Страж Восточных Врат отдал важнейший артефакт в руки молодому человечеству, захотелось защитить этот свет. Местами наивный, чистый и оттого уникальный. Ведь после Падения в душах собратьев на Небесах поселилась червоточина зла и горечи. За многие тысячи лет утратили они то исключительное, благодатное ощущение любви, которое вложила в них Всевышняя. Да и как по-другому можно объяснить то, что Гавриил готов был толкнуть Азирафаэля в Адское Пламя, да еще и получал от процесса неподдельное удовольствие. Все пошло по пизде, правда, Господь? Но улыбчивый кусок эфира не был зол на начальство. Он взял… и простил их всех. Глупое, наивное существо, которое могло бы раскидать всех своих недругов, но не делает этого поскольку «им же будет больно». Разве не стоит такая искренность защиты? И все же, только этот ангел мог сделать Кроули больно, да так, как никто бы не сумел. Это его отрицание их, хм, связи, которая возникла за столько лет дружбы. Отрицание дружбы как таковой. Это было почти мучительно. Именно об этом Кроули рассказывал своим драгоценным кустикам, когда у него срывало резьбу и открывался словесный понос. — Ты что думаешь, я не заметил, как вы все к нему тянулись тогда! Предатели! — он тыкнул пальцем в мясистый лист. — Думаете, у него вам было бы лучше? Пха-ха-ха! У него даже кактус умер потому, что уйдя в книжный запой, он очнулся только через пару месяцев! Неожиданно телефон засветился, оповещая о новом сообщении: «Может быть сходим в кабаре на Bloomsbury Square? Говорят, там чудная кухня. И тебе, мой дорогой, тоже будет не скучно. Поскольку, как меня заверили, там будет шоу для искушенных любителей женской красоты». Кроули осоловело моргнул, пытаясь переварить тот факт, что, похоже, в попытке угодить ему, ангел свернул куда-то в сторону от своей зоны комфорта. Хотя… Еще одно артхаусное переосмысление Леди Макбет он бы не выдержал.***
— И тут эти мелкие бесы, которые слишком активно облизывали стену, покрытую галлюциногенной плесенью, пролизали ее насквозь, а там Дагон обнимается с плюшевым Ктулху! — И что потом? — Азирафаэль завороженно слушал Кроули, который совершенно фривольным образом развалился на стуле и развлекал ангела беседой, пока официант не принес первое блюдо из заказа. — Да ничего. Новеньких сожгли, остальных прилюдно запугали, а Дагон еще лет пять шипела на всех. — Какой кошмар! — Пф, мы демоны. У нас с утра не кофе пьют, а ползут пытать неверных, — Кроули взмахнул рукой, материализуя на столе бутылку превосходного вина, которое было бессовестно спизжено из погреба посла США. — За нас, — он поднял бокал и криво усмехнулся, — и за не случившийся Армагеддон! — За нас, — как-то смущенно пробормотал ангел. Ну, его можно было понять. Азирафаэль был единственным посетителем, который смотрел официанткам, одетым в чисто символическое тематическое белье, в глаза. Он искренне восхищался костюмами, танцами, живой музыкой — короче всем, кроме того, зачем сюда ходят мужчины. Лицезреть полуголых, хорошо сложенных девушек. Хм… Особенно стоило оценить прекрасный провисной шпагат солистки, выполненный на плечах у партнеров по номеру. Кроули хотел было привлечь внимание ангела, чтобы насладиться тем, как его лицо заливается краской, но тут принесли еду. Азирафаэль мог считать себя фанатом кулинарии. Он был поражен, как люди, за века своего существования, смогли придумать столько разных оттенков, текстур и вкусов пищи. Еда будто впитывала в себя любовь тех, кто ее готовил. Она отражала краски стран и народов, создавая неповторимую симфонию ощущений. Нежный хруст пропитанного чесночным маслом и поджаренного багета, на который был намазан воздушный паштет с орехами и черносливом. Густой, насыщенный суп-пюре с тыквой и сливками: пряный и нежный, растекающийся по языку чистым удовольствием, которое заставляло закрыть глаза и пытаться разгадать букет тонких приправ. Зажаренные на открытом огне ребрышки ягненка источали безумно притягательный аромат дымка. Глазированная корочка была сладковато-соленой, медовой, с нотками лимона и соуса терияки. Мясо само отставало от кости и внутри было сочным и чуть розовым. Тающий во рту канеле, пропитанный ромом и сиропом, будоражил воображение. Легкая карамельная сеточка слегка похрустывала, а воздушный бисквит был похож на первый поцелуй двух возлюбленных. До греховной страсти он был восхищен искусством приготовления и поглощения еды. Внезапно, острая боль пронзила его лопатки, заставляя вскрикнуть от неожиданности. Жар, будто кто-то поднес к его крылу зажженную свечу, превращался в обжигающие поцелуи настоящего пламени. Азирафаэль не мог понять, что с ним происходит. — Эй, ангел, что-то не так? — Кроули с подозрением покосился на побледневшего Азирафаэля. Аура паники вокруг него становилась плотной и удушливой. — Все… нормально. Просто я кое о чем вспомнил, — он нервно дернул плечом. — Прошу тебя, отвези меня домой. Прямо сейчас! Демон непонимающе уставился на своего спутника. Тот хотел домой. Хотел домой и не доел десерт.***
Азирафаэль не хотел быть грубым. Азирафаэль не хотел обидеть Кроули. Тот был для него… важен. Просто он не был виноват в том, что лопатки так сильно ломило, и он не понимал, что происходит, а тревожить Кроули по пустякам не хотелось. Поэтому, и только поэтому, а вовсе не из-за страха показать человеку, который всегда поражал его своей смелостью и несгибаемостью, слабость, его сила буквально выдворила демона за порог. И закрыла перед носом дверь. Он тяжело вздохнул и с дурным предчувствием расправил крылья. И осел на пол, судорожно запуская пальцы в мягкое оперение. Маховые перья, те самые, что принимали на себя основную силу воздушных потоков, бывшие некогда лоснящимися и живыми, превратились в черные, выгоревшие остовы. Мертвые, как у первых Падших.