***
Никогда, никогда не позволял себе Кроули подобной вольности: чуть ли не с корнем выдирать мелкие пуговицы на потертом кремовом жилете, стаскивая с Азирафаэля ненужный кусок ткани. Все долой! Бабочку, белую накрахмаленную рубашку, штаны, белье. Все долой, потому что ангел в его руках был холоден как лед. Ангел в его руках не рассчитал силы и мог уснуть на ближайшие сотни лет. Или потухнуть насовсем. Этого Кроули допустить не мог. Он подхватил Азирафаэля на руки, практически не чувствуя веса. Огромные, черно-белые крылья волочились по полу и, в любой другой день, он не позволил бы себе такого кощунства, но сейчас он паниковал. Паниковал и торопился. Вода в огромной каменной ванне была нестерпимо горячей, но именно в такой воде отмокал он сам, когда потратил слишком много сил на сотворение демонического чуда на святой земле. Война тогда бушевала в мире, развевались ее рыжие локоны, а он, едва очутившись дома, заполз в воду, впитывая в себя энергию ее жара. Он погрузил свою драгоценную ношу в тепло, стараясь не намочить крыльев. Мокрое перо тяжелое и плохо переносит сушку. Кроули смотрел на ангела, укутанного покрывалом воды, и сердце его стучало сильнее, чем ему было положено. Демону всегда было интересно, чем руководствовалась Бог, когда создавала их тела? Его длинные пальцы и жилистую фигуру, тонкий, хрупкий стан Вельзевул и ее малый рост, идеальное лицо Люцифера? Что Она хотела вложить в эти сосуды? О чем Она думала, когда создавала Азирафаэля? Возможно, взглянув на самое яркое и пушистое облако водорода и гелия, Она вознамерилась воссоздать в образе своего слуги все эти плавные линии, лишенные резкости, всю эту воздушность и опасность, что таило в себе чрево газового скопления. А возможно, Мать сначала сделала его, а уж потом облака, что стайками разлетелись по лазурному небу над Эдемом, стали подражать его завитым в кольца белым волосам и фарфоровой коже. У людей было свое представление о красоте, но как бы они ни восхваляли правильные формы и эстетику здорового тела, для самого Кроули не было на Земле или на небесах никого более приятного глазу, чем этот тупоголовый ангел. Порой, хотелось прикоснуться к нему. Погладить, ущипнуть или обнять, но таких вольностей демон себе не позволял, боясь того, куда заведет его собственная, адская натура. Тяжело вздохнув, он присел около ванны, взяв с полки мягкую щетку, и принялся чистить от пыли израненные крылья. Он удивлялся, как умудрялись сосуществовать рядом белые, чистые перья, лучившиеся здоровьем и черные, пораженные не болезнью, но огнем. Такого, за шесть тысяч лет ему еще не удавалось встретить. И все же, они были прекрасны. Закончив с правым крылом, он принялся за левое, как вдруг вода слегка забурлила и ангел вынырнул, осоловело глядя на демона, с щеткой в руках. — Кроули? — Хуеули! Ты меня так больше не пугай, недоразвитый кусок эфира! — демон облегченно вздохнул, с усмешкой глядя, как Азирафаэль стыдливо прижимает к себе крыло. — Все вопросы оставим на потом. Тебе необходимо выспаться. — Но я же... — начал было ангел, но его перебили. — Я сказал выспаться, а не валяться в отключке. В любом случае, сейчас отдыхать, а потом ты мне ВСЁ расскажешь, иначе я сожру тебя с потрохами.***
Естественно, Кроули не был бы Кроули, если бы не был до ужаса любопытным, нетерпеливым — только если дело не касалось их взаимоотношений с Азирафаэлем, там он мог ждать веками — и до беспредела бессовестным. А потому, оставив ангела сладко посапывать в его, королевского размера, кровати, Змий шмыгнул за дверь и направился в Сент-Джеймсский парк. Этот парк безумно нравился как Азирафаэлю, так и самому Кроули. Все эти мощеные дорожки, клумбы, благоухающие так, будто демон лично наорал на них с утра, туристы, которые к середине сентября рассасывались, заставляя историческую часть Лондона облегченно вздохнуть, жирные утки, которые уже настолько привыкли к ангелу, что без зазрения совести ели с его рук, ну и конечно Стенфорд Купер и Михаил Лазаренко — агенты разведки — все это навевало воспоминания об их встречах с Азирафаэлем. Вечно улыбчивым, деловитым и поглощающим мороженое в неподобающих количествах. Но сегодня он здесь был по делу и искренне надеялся на то, что кое-кто услышала его просьбу. Кроули смотрел на воду, посмеиваясь над тем, как утки, не получив угощения, отплывают от него громко и нецензурно крякая. — Когда-нибудь, твоя наглость выйдет тебе боком. — Лорд Вельзевул, — демон шутливо поклонился, заглядывая в пепельно-серые, будто подернутые бельмом, глаза. — В следующий раз встречай меня реверансом, — она нервно дернула плечом. — Ты ведь знаешь, что я могу убить тебя сейчас, и мне никто и слова не скажет. Новую регалию на камзол воткнут. — Я знаю. Но ты этого не сделаешь. Кроули поднял голову, следя за бегом перьевых облаков. Он помнил это… Как упал последним. Замыкающим. Как пытался взмахнуть тлеющими крыльями, вхолостую загребая холодные потоки воздуха, а потом провалился в расщелину, ломая кости об острые выступы и шмякнулся, как мешок с мусором, на холодную, сырую землю. Они и были мусором. Отвергнутым Матерью, они выли от боли в ледяных подземельях Ада. Кто вообще сказал, что Ад должен полыхать? О нет. Вначале была сырость, гниль и запах смерти. Это уже потом, выплакавший все слезы Люцифер расправил плечи, и взвились до самого потолка те самые костры, где маялись души неверных. Тогда-то он и приказал жирному черному аспиду — «пусть же потеряет Она творения свои, на которые Она нас променяла». Преисподняя согрелась, как грелись остатки душ демонов злобой и жаждой отмщения. Но все это было потом. А сперва, все падшие на брюхе ползали по грязи, корчились в агонии, не в силах срастить раздробленные кости. Именно Вельзевул, нашла его и оттащила в темный, сухой угол, где сидели они, обнявшись вместе, стараясь не кусать локти, да не выть от безысходности. Ни он, ни она не помнили своих имен, своих друзей и свои небесные жизни. От всего этого Повелителю Мух осталось только шесть саднящих обрубков на спине, а Кроули — черные крылья, так и не успевшие догореть. Там, где раньше теплился божественный свет, раззявила свое чрево гниль и горечь. Вельзевул, до тех пор, пока она не спелась с Мором, создавая все новые и новые творения: чуму, холеру, дизентерию, тиф, малярию — сама порой выбиралась на землю, выполняя полевую работу. А потом ей дали громкий титул и не осталось у Князя Преисподней, правой руки Люцифера времени на пакости. Да и на жизнь вообще-то тоже. Отчеты, текли рекой, а Совет пинал ху… худощавых бесов и отказывался что-либо делать. Но, в отличии от остальных демонов, она, одна из немногих, сохранила ясность ума, силу фантазии и гибкость, которая позволяла ей быть наголову выше постепенно дичающих и застрявших в средневековье демонов рангом пониже. Нет, они с Кроули даже близко не были друзьями, но толика уважения друг к другу у них оставалась. — Не сделаю. Могу даже сказать, что знаю, зачем ты позвал меня, — она вытащила пачку сигарет и затянулась. — Из-за ангела своего, да? — А что, я не мог просто позвать старого друга поболтать? — Я пыталась утопить тебя в святой воде. Вряд ли так поступают друзья. — Да ладно, — демон фыркнул. — Я не в обиде. Но да, дело в Азирафаэле. Его крылья… С ними что-то не так. Будто он… — Падает? — Да. — Ну, так он и падает, — Вельзевул потерла виски. У нее часто болела голова, но пробовать человеческие таблетки ей не позволяла гордость. — Что? — во рту у Кроули стало сухо, как в пустыне Сахара, а сердце, сделав тройное сальто, рыбкой нырнуло в пятки. — Она ведь обещала… — Не прикидывайся тупее, чем ты есть на самом деле. Она тут ни при чем. Но твой пернатый падает, и как-то странно. Все-то у Гавриила через жопу получается. Он, конечно, не признавался в содеянном, но и не отрицал. По морде его мерзкой было видно, что это он все подстроил. — Гавриил? — лицо демона исказилось гримасой чистой ненависти. — В обход Бога? — Уж не знаю как, но это произошло. Люцифер недоволен. Смута будет, если этот ангелок рухнет в Ад. Сам понимаешь, все и так злы, что ты избежал кары, а тут будет на ком отыграться. Но боюсь, что если все-таки Она этого не задумывала в своем чертовом непостижимом плане, то покарает всех без разбору. — И ты решила помочь? — Как? — девушка смахнула с лица волосы. — Я ничем помочь не могу, если даже Владыка не в курсе, что происходит. Сам разбирайся. Один совет — если Азирафаэль все-таки падет, не дай ему рухнуть на дно, иначе его разорвут, глазом моргнуть не успеешь. Все-таки, многие наивно полагали, что Апокалипсис — это их счастливый билетик из той дыры, где мы прозябаем. Так что, хватай своего непутевого ангела и, если хватит сил, уноси подальше от Земли. — На Альфа Центавра. — Да, можно и туда. — Спасибо. — Не благодари. Я и так слишком рискую, встречаясь с тобой. — Внизу все так плохо? — Хуже, чем ты думаешь. Там десять миллионов демонов, потерявших цель и надежду на лучшее. И всех приходится держать в узде. — Да уж. С таким никто, кроме тебя бы не справился. — Хах, — она бросила последний усталый взгляд на счастливых уток. — Никто, кроме меня.***
Азирафаэль сел на кровати, чувствуя себя невероятно отдохнувшим. Он потер глаза и понял, что сидит на кровати Кроули. С легкой улыбкой он провел ладонью по простыне. Пристрастие демона ко сну было ему известно. Однажды, еще в далекой Древней Греции, потеряв на целое столетие Кроули из виду, он, уже отчаявшись, нашел его на берегу прекрасной пещеры Мелиссани. Тот спал, укрывшись крылами, и тихонечко шипел во сне. Тогда Азирафаэль просто залюбовался этим мирным видом возлюбленного врага. Он не удержался и запустил пальцы в густые рыжие пряди, перебирая их, наслаждаясь тем, как солнечные блики играются и переливаются в медных волнах. Он тогда, поддавшись сиюминутному порыву, заплел длинные волосы демона в косы, украсив их цветами и жемчугом и, довольный, удалился. При последующей встрече, Кроули гневно шипел на него, но в глазах демона тоже плясали смешинки. Вздохнув, ангел поднялся с кровати и расправил крылья. Черных промежутков стало больше. Тряхнув головой, он взял себя в руки. Паника — плохой советчик. Азирафаэль вышел в гостиную, осматривая жилище Змия. Еще в первый раз, когда он был тут сразу после не случившегося Конца Света, он смог оценить аскетичность и неприветливость обстановки. Но, раз уж Кроули это нравилось, то и ангел мог смириться. Но больше всего поразила его маленькая оранжерея, наполненная чудными цветами. Вот и сейчас он взял со стола опрыскиватель и прошел внутрь сада. Азирафаэль ласкал в ладонях мясистые листья каучуконосного фикуса, восхищенно шептал папоротнику о том, как хороши его вайи, что раскручивались навстречу теплым рукам. Пальма и плющи были омыты потоком приятных слов, а запуганные маленькие суккуленты млели под нежным взглядом. — Вот за такое, выгнать бы тебя взашей, — Кроули недовольно хмыкнул и зло зыркнул на филодендрон, который обнимал ангела за плечи широкими листьями. — Ты мне всю дисциплину портишь! — Но мой дорогой, — Азирафаэль состроил самое невинное выражение лица, на которое только был способен, — всем нужен отдых. Пусть побудут один день без репрессий, — его теплая ладонь коснулась холодных пальцев демона. — Пожалуйста. — Ох, — демон понимал, что ведется на такое, как ребенок на сладости, но все равно ничего не мог поделать, — черт с тобой. Иди пока в гостиную, а я принесу выпивку. Нам многое нужно обсудить.***
Алкоголь развязывал язык и был настоящей ловушкой Дьявола. Разомлевший от нечеловеческого количества выпитого, Кроули слушал излияния своего ангела: — Это так ужасно! — тот покачнулся, но усидел на месте. — Они горят! И это больно! Я кажется… ик… падаю. Вот! Это все какая-то ошибка! — Не-е-е-е а, — демон влил в себя еще вина. — Вельс-с-с-евул сказала, что ей Люс-с-с-ифер сказал, что ты падаешь. Ес-с-сли что, сказала брать тебя, — он шмыгнул носом, — за шкирку, в смысле и валить в далекие зеленые дали! На Альфу Кентавра… — Я не хочу в кентавра. В нем темно! Мы ведь что-нибудь придумаем, да? — Обязательно! — Ты просто мой герой! — ангел пьяно улыбнулся. Он был сейчас таким расслабленным и веселым, что у Кроули губы сами растягивались в улыбке, а в голову лезли совершенно непрошеные мысли. — Слушай, а может не так уж и плохо, что мы с тобой, — Кроули нервно сглотнул, — станем одной породы? Тогда всем будет та-а-а-ак плевать, что мы братаемс-с-ся! — Нет! От громкого возгласа Кроули вздрогнул и недоуменно уставился на ангела. Азирафаэля трясло. Нечто мерзкое в груди подняло свою шипастую голову и гнусно захихикало, туманя разум. И демон почти физически ощущал эту перемену. — Нет! Что ты такое говоришь! Я ведь не могу превратиться в… в… — Во что, ангел? В чудовище? — Ты не понимаешь! Ты привык быть таким! А я нет! Я не смогу больше созидать! Я не смогу летать! Я не смогу чувствовать Ее свет! — ангел прекрасно знал, что не должен так говорить, но то, что обвивало его сердце плотными кольцами, нашептывало беспрестанно мелодичным голосом самого Люцифера, что крылья и благодать это то, что возвышает его над демонами, лишенными света. Он ведь ангел. Он посланник добра, которое априори попирает зло. Он, в качестве дара, просто позволяет змею быть рядом с собой. И пелена этого чувства застлала глаза, пронзила сердце навылет. Ему было плевать на искаженное страданием лицо Кроули. Его затопило худшее из зол: Гордыня. — Я превращусь в жалкое существо! Пародию на творение Господа! — Вот значит как?! — демон отшатнулся от Азирафаэля, как от огня. Что-то там, внутри, хрупкое и стеклянное, раскололось, рассыпавшись фантомными осколками по всему телу. И эти мелкие ранки ныли и кровоточили. Рыкнув, Змей пулей вылетел из своей собственной квартиры.