October Writing Challenge - Трансформеры (сборник драбблов и мини)

Оптимус не ожидал, что в новой жизни всё окажется так просто. Он предполагал — и у него были основания! — что столкнётся с недоверием и неприятием; он привык к Мегатрону, который готов оспаривать даже незыблемые, как сам Кибертрон, значения общеизвестных глифов, если глифы эти случалось использовать Оптимусу. Но он не привык, что Мегатрона больше нет. А Гальватрон и оставшиеся десептиконы требовали до смешного мало. Да, по-прежнему требовали. Иногда даже угрожали. Но… Впервые Оптимус сознательно обратил на это внимание на очередном заседании планетарного совета. Саму идею организовать такой совет автоботы подхватили у людей; может, и неслыханное новаторство, зато удачное, у человечества вообще есть, чему поучиться, а у большинства кибертронцев адаптивность заложена в базовом программировании. Десептиконы, убедившись, что их никто не ущемляет и количество мест распределено поровну, возражать не стали. — И последний вопрос на сегодня, — сказала Элита-Один. — Если мы хотим завершить ремонт Фортресс Максимуса в запланированный срок и приступить к возведению постоянных жилых секторов, на некоторое время всем придётся урезать рацион до среднеприемлемого. Голодать не будем, но и излишеств ждать не стоит. Разумеется, архитектурно-строительное подразделение получит дополнительные пайки. По расчётам моей научной команды, потребуется не меньше трёх циклов. К этому времени будет окончательно налажена добыча энергона на месторождении Сигма-1… Послышались недовольные шепотки, как среди автоботов, так и среди десептиконов. Гальватрон скрипнул пальцевыми суставами. Памятуя о Мегатроне, Оптимус приготовился к вспышке ярости. — Среднеприемлемый рацион? — Как я уже сказала, всё в пределах разумного, — повторила Элита-Один. — Три куба в день для ботов, занятых на тяжёлых работах, и два куба — для всех остальных, включая, разумеется, членов совета. Гальватрон переглянулся со своими офицерами. — Мы согласны подождать, — буркнул он. — Но не больше трёх орбитальных циклов! Элита кивнула, совершенно не обращая внимания на то, как заёрзали автоботы, которым не повезло сидеть на траектории потенциального выстрела из Гальватроновой пушки. — Очень хорошо. У кого-нибудь есть возражения? Оптимус не мог ею не восхититься. Уже после заседания он, так получилось, оказался в одном лифте с Циклонусом и удивился, почему тот, в отличие от остальных десептиконов, воспользовался выходом для колёсных. Возможно, уже начал сберегать энергоресурсы? — Передай Гальватрону мою благодарность за понимание, — попросил Оптимус и добавил: — Если не затруднит. Мотивацию Циклонуса он до конца не понимал и невольно пытался по привычке сравнивать его со Старскримом. — Вероятно, вам всем будет сложно на урезанном пайке… Циклонус одарил его любопытным, настороженным взглядом. — Не нужно относиться к нам как к инопланетянам, Оптимус Прайм. Нормально автоботам — нормально десептиконам. Могучему Гальватрону не привыкать к лишениям, нам всем тоже. В конце концов, мы дома, мы живы — чего ещё желать? — Вот как, — кивнул Оптимус, чтобы что-то сказать. После его воскрешения прошло так мало времени, а случилось так много, что это он порой чувствовал себя инопланетянином среди своего же народа. — Кроме того, — добавил Циклонус с улыбкой, — два куба — это более чем достаточно. Некоторые из наших уже начали делать запасы, но не ожидай, что мы с вами поделимся. — Что, прости? Оптика Циклонуса сверкнула. — Шутка. Думал, ты оценишь, мне рассказывали, что Оптимус Прайм тот ещё весельчак. Должно быть, подшутили надо мной. Оптимус дежурно хмыкнул. Программы поведенческого анализа прогнали разговор три раза, но ничего смешного так и не нашли. В результатах сканирования итоговое испытанное чувство значилось как «предположительно, неловкость, но требуется уточнение». Наверное, надо наведаться на дефрагментацию и обновить прошивку. Циклонус пожал плечами, и дальше беседа как-то не клеилась.

***

Оптимус уже знал, что, в случае чего, даже умереть ему спокойно не дадут, поэтому «случаи чего» решил по мере сил предотвращать. Но все вокруг не иначе как обзавелись новенькими, как с конвейера, чипами совести и блоками взаимопонимания. К концу третьего декацикла он с облегчением осознал, что все прекрасно справляются сами, а если и обращаются, то больше похвастаться, чем за помощью. Проблема крылась в другом. Как никогда он был близок к себе прежнему — Ориону Паксу; старые докерские коды, терпеливо ждавшие миллионы лет, активировались, оценили обновлённый корпус и постановили, что дело небезнадёжно. Он ещё годен для честного и тяжёлого труда, а в циклы отдыха можно гонять по нескончаемым кибертронским автомагистралям, состязаться в силе, да и попросту веселиться. Он не сразу понял, что многие его сторонятся. Или, скорее, как любезно подсказала обновленная этическая прошивка, стесняются. Кибертронцы последнего поколения приписывали ему некий ореол неоправданной мистичности. Выжившие десептиконы и, тем паче, свипы его откровенно побаивались. Хот Род и вовсе вбил себе в постоянную память ничем не объяснимый стыд, а ведь Оптимусу и в процессор не могло прийти его в чём-то винить! Из тех, кто помнил его настоящего, уцелели немногие, и все они, пережив и нападение Юникрона, и нескончаемые атаки квинтэссонов, тоже, как казалось, большую часть реальной информации об Оптимусе стёрли за ненадобностью, заменив неким универсальным набором ничего не значащих хвалебных глифов. — Нашему народу многое довелось пережить, — сообщил Ультра Магнус, с которым Оптимус поделился своими опасениями, — поэтому твоя роль как лидера и сакрального защитника объединённого Кибертрона важна как никогда. Я рад, что ты снова наш Прайм. Элита-Один высказалась мягче, почти как прежняя, довоенная Ариэль. — Нам просто нужно немного больше времени, чтобы вычистить старые коды. Всё скоро наладится. В ожидании, пока всё наладится, Оптимус привык отрешённо присутствовать на встречах с представителями других галактических рас, торжественно открывать всё новые жилые блоки и иногда даже удачно прогонял круг-другой по новой гоночной трассе. Элита не ошиблась: всё налаживалось. Старый тир неподалёку от своего нового жилья он приметил давно, но всё не выдавалось случая зайти. Тир долго пустовал, и даже кабели питания к тамошней автоматике подвели и запитали далеко не сразу. Никто не спешил оформлять права на собственность, и это понятно: многие до сих пор опасались публично признавать, что не прочь пострелять. Но в какой-то момент Оптимус начал замечать ровные, неброские неоновые огни над входом и в окнах, хотя ни разу не видел, чтобы кто-нибудь заходил или выходил. Главным образом это его и привлекло. Он снизил настройки бластера до безобидных учебных, решительно толкнул двери и вошёл — чуть было не влетев грудью в выходящего Скурджа. — Доброго цикла, — осторожно поприветствовал Оптимус. Скурдж бросил на него встревоженный взгляд, кивнул и выскочил прочь. Оптимус пошёл дальше, на заполошный треск бластерных очередей. Перед барьером напротив ряда мишеней, в некоторых из которых уже едва узнавались злобные инопланетные монстры, стоял только один мех. — Я не помешал? Гальватрон, примерившись, неторопливо разрядил весь заряд в мишень и только потом обернулся. — Сразу говорю, пушки здесь безобидные — и бесполезные. — Я так и понял. Это же тир. — Нельзя терять навыки, — с вызовом сказал Гальватрон. — Расслабились все. Циклонус обленился, Скурджа всё летать тянет, остальные кто строит, кто копает… — Он фыркнул. — И передай своему Ультра Магнусу, что я боевые тренировки бросать не собираюсь. — Это тир, — повторил Оптимус, начиная, кажется, понимать, что Гальватрон — в своей манере — пытается до него донести. — Здесь стрельба разрешается и даже поощряется. В качестве доказательства он встал рядом с Гальватроном и, прицелившись, прострелил одному из «монстров» все предположительно уязвимые точки. — Хорошо стреляешь, — в голосе Гальватрона прозвучало удивление пополам с уважением. — А, ну да, ты же застрелил этого… Мегатрона. Оптимус опустил руку с бластером на барьер. — Да. Скорее уж, мы с ним застрелили друг друга. Гальватрон будто ничего не заметил. — Я думал, ты как мелкий Прайм. Ну, тот, который теперь бывший. — Хот Род на многое способен. Просто… опыта мало. — Давай на скорость, а? — оживился Гальватрон. — Мишени двигаться могут, сейчас включу… Его оптика лучилась таким неподдельным энтузиазмом, что Оптимус не решился отказать. Кроме того, он любил соревноваться. Через некоторое время он понял, что медленно, но проигрывает. А ещё понял, что такого удовольствия от проигрыша никогда не получал. Гальватрон с триумфом опустил бластер. Он явно утомился, но признавать этого не желал. — Пусть теперь кто-нибудь только попробует на нас напасть. — Никто не собирается на нас нападать, — успокоил его Оптимус. — И на Кибертрон тоже. — Я и говорю — пусть попробуют. Пускай! Пока я тут, никто не решится. Он с гордостью оглядел искореженные мишени и вдруг шумно провентилировал. — Где бы теперь найти ещё один такой тир? — Зачем? — не понял Оптимус. Обновлённые программы этического анализа тут же предложили версию, что Гальватрон таким образом намекает, что предпочитает стрелять в одиночестве. Эту версию Оптимус пометил как несостоятельную. Гальватрон был превыше такого понятия, как деликатность, и сказал бы напрямую. Тем более что победа явно его порадовала. — Чем тебе не нравится этот? Просто починим мишени. Гальватрон, хмурясь, перевёл взгляд на него. — Никогда так не пробовал, — сообщил он. — Но я слышал, что новое… лучше. — Не всегда, — мягко сказал Оптимус. — Но и не хуже. Просто другое. — Ладно, — сказал Гальватрон. — Надо металл, схемы и чтобы кто-нибудь помог всё заново подключить, да? Я всё устрою. Увидимся здесь в это же время через два солярных цикла? — Ага, — сказал Оптимус. — Через два солярных цикла. Я захвачу пару кубов энергона, если ты не возражаешь. Сдвинутые надоптиковые дуги Гальватрона медленно расслабились. — Договорились, — постановил он. — Но потом будет моя очередь.