October Writing Challenge - Трансформеры (сборник драбблов и мини)

Циклонус ничего не помнил о прежней жизни. Пусть его корпус и искра взяты из останков одного из мёртвых или умиравших десептиконов, тот, кто послужил для него основой, остался в прошлом. Там, где место всем проигравшим. Раньше Циклонуса это совсем не беспокоило. Раньше он по праву считал себя совершеннее всех прочих: обновлён, переделан до последнего атома, выкован заново с единственной целью. Нет памяти, нет бремени — лучший каратель Гальватрона. Но времена изменились. Сначала вернулся Оптимус Прайм и принёс с собой мир, какого Циклонус не знал прежде; мир как понятие, мир как дом, мир как место без войны. Циклонус единственный из всех юникронианцев не помнил Оптимуса Прайма — пугающего гиганта с рокочущим голосом и ослепительно синей оптикой. Да, обладал безусловным запрограммированным знанием о нём, но не помнил. Потом оказалось, что остальные помнят не только Оптимуса, но и множество мелочей, по большей части нелепых. Свипы обзавелись характерными привычками и утверждали, что вовсе их не теряли, и невидимая, но очень чёткая грань, которая всегда пролегала между юникронианцами и старыми десептиконами, размылась. Их приняли как старых приятелей, вышедших из стазиса; приятелей докучливых, раздражающих, а порой до неприличия прожорливых, зато хорошо знакомых. Даже Скурдж иногда жаловался на непрошенные воспоминания (или, если дело доходило до опыта в игре в шарктиконский покер, ими хвастался). И Гальватрон… Иногда автоботы звали его Мегатроном. Циклонус по-прежнему не помнил ничего, что не относилось бы к вечной войне, в которой (и для которой) он был создан. Он сходил к десептиконскому ремонтнику и даже к автоботскому медику; оба похвалили исправное состояние дисков памяти и посоветовали регулярно проводить дефрагментацию и принимать достаточное количество железа и цинка. Он пробовал посещать места, которые должны были — если верить Саундвейву, который единственный не обладал больным чувством юмора и готов был отвечать по существу, — что-то для него значить. Вос, щерящийся в небо острыми иглами множества шпилей, не произвел на него большого впечатления, как и величественные руины Найона, и суровая стальная красота Таганских высот. Кибертрон казался слишком… насыщенным по сравнению со сплошными моноцветными равнинами Чаара. В итоге Циклонус на три орбитальных цикла заблудился в мглистых Кислотных трясинах, выслушал множество насмешек (они это называли «дружелюбным подшучиванием»!) от отправленной на поиски команды ботов-спасателей и решил прекратить бессмысленные вылазки. В последнее время он полюбил бывать на огромном плато близ Аякона. В отличие от прочих мест, где бурлили и кипели стройки, раньше там не было ничего. Никаких развалин, овеянных древней славой, никаких заводов и конвейеров. Только пустынные хромиевые холмы. Сейчас на них возводилось что-то совершенно новое, и Циклонус не хуже всех прочих ботов был тому свидетелем. Царила страшная суматоха; существовали планы на бумаге и планы в процессоре, отличающиеся друг от друга как Кибертрон и Юникрон, архитекторов было трое и каждый кричал, что главный — он. Теоретически, строился жилой корпус при кибертрониевом месторождении. Практически… Циклонус и сам до конца не понимал, что происходит. Но вдруг как-то само собой вышло, что ему предложили отдельный отсек с подзарядочной платформой, честный полноценный паёк и два цикла работы на два цикла отдыха. А потом до Циклонуса дошло, что остальные в происходящем смыслят не больше него самого. Он такой же, как все. Он спорил до хрипоты — потому что имел на это такое же право, — доставлял контейнеры с запчастями и цистерны с горячими сплавами, ругался с другими бригадами, вне смен осваивал премудрости шарктиконского покера и неизменно выигрывал в стрельбе гайками по пустым кубам. И сам не заметил, как привык. Теперь, что бы ни случилось, это место навсегда сохранит частичку его памяти. — Тебя тут, кстати, спрашивали, — сказал как-то раз в конце смены один из архитекторов, Блокбилдер. — Здоровущий такой бот, я ему сказал, что ты вроде в горячем цеху… Кстати, а разве горячий цех ещё не закрыли? — Уже три цикла как закрыли, — ответил Циклонус и отправился искать неведомого «здоровущего такого бота». — Ты своему другу, кстати, передай, что у нас тут страшно тяжелогрузов не хватает! — прокричал вслед Блокбилдер. По счастью, помимо Блокбилдера на стройке хватало и более разумных ботов, и кто-то, должно быть, дал указание поумнее, чем «вроде в горячем цеху». Во всяком случае, Циклонус не успел ещё дойти до отстроенных блоков, как в спину окликнули: — А, вот ты где. Циклонус замер, внутренние схемы стыдливо кольнуло. Он развернулся и замер в полупоклоне. — Могучий Гальватрон, если я тебе нужен, я сейчас же… — Ты на сегодня уже закончил? — спросил Гальватрон и, когда Циклонус кивнул, предложил: — Не покажешь мне тут всё? Циклонус, с трудом разблокировав сжавшийся топливный насос, торопливо согласился и повёл Гальватрона по новенькому, блестящему хромированными поверхностями готовому жилому блоку. Давно ушли, закончив работу, последние полировщики, стих вдали грохот инструментов и шум голосов большой стройки; пустой мир вокруг был Циклонусу хорошо знаком, и весь его занимали лишь они вдвоём. Почти как на Чааре. — Ты давно не показывался, — сказал Гальватрон, дождавшись, пока Циклонус закончит рассказ. Он пожал плечами. — Я собирался слетать в Каон в ближайшие пару-тройку циклов, о могучий. Теперь уже Гальватрон неопределённо дёрнул плечом. — Тебе тут, вижу, нравится. — Здесь очень хорошо платят. И кормят вовремя. — Придётся признать, что в этом автоботы меня превзошли, — хмыкнул Гальватрон без привычной ярости. — Я совсем не это имел в виду, о могучий!.. Гальватрон рассмеялся и беззлобно хлопнул его по спине, убрал было руку, но тут же вернул, словно не зная, куда её теперь деть. — Не знал, что тебя потянет на такое… конструктивное дело. — Я и сам не знаю, куда меня тянет. — А разве ты не… вспомнил, чем тебе нравится заниматься? За нагрудной пластиной неприятно щёлкнуло. Прежде Гальватрон никогда не задавал ему таких вопросов, никогда не искал в нём кого-то другого. Гальватрон всегда видел в нём только Циклонуса. — Вряд ли я уже стану тем ботом, из которого был переделан, о могучий. Вероятно, это какой-то глюк в системах, конструктивный просчёт. Гальватрон приостановился. Замер и Циклонус, ощущая сквозь наспинную броню жар от большой ладони. — Вот как. Значит, не я один такой. — Но все говорят… Оптимус Прайм считает… и все думают, что… — А я соврал Прайму, — усмехнулся Гальватрон. — И без того достаточно выставил себя перед ним дураком, чтобы ещё и признаваться, что ничего не помню про этого… Мегатрона. Лучше я буду собой с процессорным сбоем, чем этим старым шлакоделом, которого все то превозносят, то ругают. Топливный насос бешено заколотился. Циклонус сглотнул. Гироскопы завертелись, будто поверхность планеты готовилась уйти из-под ног. Так Гальватрон… Гальватрон — по-прежнему Гальватрон? Тот могучий воитель, для служения которому Циклонус был создан? Которого первым узнал и запечатлел в памяти? — Нет, повелитель. В тебе нет сбоев. Ты — это только ты. — Но ты считаешь, что в тебе — есть. Ты потому здесь, на другой стороне планеты? Подальше от остальных, от меня, Гальватрона. — Я немедленно вернусь, если ты того хочешь. Гальватрон покачал головой. Они в молчании дошли до конца отстроенного блока. Циклонус не знал, что и думать. В целом Кибертрон начинал ему нравиться … просто тот был слишком уж большой и сложный, скроенный из чужих воспоминаний, которыми сам Циклонус не владел. А теперь оказалось, что он ошибся насчёт Гальватрона, что надо было только задать вопрос… Гальватрон уселся на парапет, ограждающий нижний пояс многоступенчатого здания, перекинул через него ноги и, сгорбившись, с интересом смотрел, как суетятся внизу боты-строители. Циклонус, помедлив, сел рядом. — Говоришь, здесь нормальное топливо?.. И плата справедливая? Циклонус неверяще на него уставился. Все когнитивные матрицы разом вспыхнули от восторга. — Могучий, неужели ты… ну то есть здесь всегда нужны боты, но я… но ты… — Поглядим, — ворчливо ответил Гальватрон. — Ты сначала ответь, сколько платят.