In the Velvet Darkness / В бархатной темноте

В то утро Реджина проснулась первой, и Эмму вырвали из сна звуки работающего душа. Она потянулась на диване, выгибая спину и пытаясь избавиться от напряжения после ночи, проведенной в размышлениях об этом поцелуе. Это было… на самом деле, Эмма не могла выразить это словами. Это было чем-то необычным, более интимным, чем-то, к чему она привыкла. Слишком важным, чтобы говорить об этом вслух. Это также означало, что ей придется поговорить с Киллианом, когда они вернутся, потому что она уже не сможет снова начать с ним встречаться, продолжая притворяться, что то, что у них было, хотя бы отдаленно было похоже на это. Раньше она считала, что поступает нечестно по отношению к Крюку, но теперь Эмма признала, что все это время обманывала и саму себя. Услышав, как выключили воду и открылась дверь ванной, она наклонилась вперед, насколько это было возможно, чтобы выглянуть в коридор. Реджина была завернута в большое банное полотенце. Еще одно, поменьше, было у нее в руке, чтобы высушить волосы. — Доброе, — поприветствовала Эмма. Реджина подняла голову, и на ее губах растеклась соблазнительная улыбка. В том, как она подняла руку и провела пальцами по волосам, не было ничего застенчивого. Она прихорашивалась, выставляя себя напоказ. Это было настоящее чертово шоу. Эмма наклонила голову и прошлась взглядом по всей длине потрясающих ног Реджины, представляя, как они обнимают ее за талию, удерживая на месте, в то время, как Реджина растирает влажный, скользкий жар по ее животу. — Я нагрела достаточно воды, чтобы мы обе могли принять душ. — А-га, — Эмме хотелось рассмеяться. В данный момент горячий душ был совсем не тем, что ей было нужно. Наконец, она подняла взгляд на лицо Реджины. В глазах брюнетки светились искорки игривости и возбуждения, и это было настолько очевидно, что Эмма позволила себе бесстыдно рассматривать ее, поскольку, уж стыда-то она точно не испытывала, оценивая это тело. Они еще несколько мгновений пристально смотрели друг другу в глаза, после чего Реджина кивнула в сторону спальни Эммы. — Я пойду оденусь. — Ага. — Что ты хочешь на завтрак? Эмма стояла уперев руки в бока. — Все, что ты мне предложишь. Реджина выгнула бровь, но, ничего не сказав, скрылась в комнате Эммы. Завтрак проходил по большей части в молчании. Каждая из женщин пристально наблюдала за другой, думая, что та не смотрит, но обе постоянно попадались за этим занятием. И каждый раз это сопровождалось мягкими улыбками, закатыванием глаз и случайными вздохами. Когда Эмма потянулась за маслом одновременно с Реджиной, их руки соприкоснулись лишь на мгновение, и Реджина почти отдернула свою, прежде чем позволить своим пальцам обвиться вокруг запястья Эммы и провести вверх по внутренней стороне ее руки. Ни одна из них не произнесла таких слов, как «ошибка» или «сожаление», что Эмма расценивала, как хороший знак. Она ни о чем не жалела. Если за всю свою оставшуюся жизнь, она больше никогда не поцелует другого человека, то все равно умрет счастливой, потому что ее целовала Реджина Миллс, и, благодаря этим воспоминаниям, ей было крайне сложно сдерживать улыбку. — Перестань ухмыляться, — наконец сказала Реджина, когда они шли по тропинке к дыре в барьере. Они перенеслись прямо туда, потому что уже стало очевидно, что не было никакого смысла избегать использования магии, тем более что она не оказывала на них никакого вредного воздействия, кроме обычной легкой усталости. Тем не менее, Реджина все еще считала, что им не стоит подходить, а тем более магически перемещаться, слишком близко к барьеру, потому что магия всегда непредсказуема. — Я даже не заметила, что улыбаюсь, но если это тебя напрягает, я могу перестать. — Ты не настолько милая, насколько о себе думаешь. — Напротив, я именно настолько милая, насколько о себе думаю. И я точно настолько же милая, насколько думаешь обо мне ты. — Боже, да мы сегодня просто невероятно довольны собой? — Реджина глянула на нее через плечо с выражением, которое Эмма определила как нечто среднее между весельем и раздражением. Сегодня брюнетка была одета в черные брюки, которые не так плотно обтягивали ее задницу, как джинсы Эммы, но вид все равно был потрясающим, особенно потому, что к этому добавилось что-то еще. А именно — Эмма готова была поспорить на свою годовую зарплату, что Реджина чуть больше раскачивала и виляла бедрами при ходьбе, потому что знала, что Эмма не сводит с них глаз. — Возможно. Это тебя тоже напрягает? — Не так сильно, как должно было бы. Это хорошо, подумала Эмма. Сарказм определенно был хорошим знаком. И она собиралась ответить тем же, когда заметила что-то за плечом Реджины, что лишило ее дара речи и заставило ее челюсть фактически раскрыться от удивления. Реджина заметила этот взгляд и обернулась, чтобы посмотреть, на что уставилась Эмма. — О боже, — выдавила Эмма и поспешно протиснулась мимо Реджины к барьеру, а ее рука инстинктивно потянулась к нему. — Эмма Свон! Даже не вздумай к нему прикасаться! — пальцы Реджины впились в кожаную куртку на плече Эммы, оттаскивая девушку назад. Они ошеломленно уставились на барьер. Там, где раньше по нему проходила электрическая рябь, сейчас была широкая дыра, словно кто-то разрезал его ножом и раздвинул края. Бейсбольный мяч исчез. За прорезью не было ничего, кроме полной темноты, гораздо более черной, чем полумрак, к которому они привыкли в своем фальшивом городе. Полная пустота по ту сторону барьера была почти гипнотической. — Мяч, — произнесла Реджина. — Что? — Эмма повернулась к брюнетке, но Реджина не сводила глаз с барьера. Ее свободная рука была вытянута на уровне груди Эммы, преграждая ей путь, в то время, как вторая рука все еще удерживала ее за плечо. — Нам нужен еще один бейсбольный мяч. — Ох, — Эмма прикрыла глаза, концентрируясь, пока на ее ладони не образовался нужный предмет. Она кинула его Реджине, но была удивлена, когда получила обратный пас. — Тебе же прямо не терпится попробовать бросить, — сказала Реджина. Она переводила взгляд с Эммы на прореху в барьере и обратно. — Но нам, вероятно, лучше отойти на несколько шагов назад. — Звучит как план, — она осторожно попятилась назад, не отрывая взгляд от бесконечной темноты. — Ты что-нибудь чувствуешь? — В смысле? — Ну, что-нибудь с той стороны? — пальцы Эммы крепче сжали мяч. Реджина отпустила плечо Эммы и подошла ближе к барьеру, в то время, как блондинка продолжала отступать назад. — Реджина, — предупреждающе позвала Эмма, которую начали охватывать страх и беспокойство. — Все нормально. Я не собираюсь делать ничего глупого, — Реджина усмехнулась ей через плечо. — Я же не ты. Эмма издала нервный смешок, но напряженно затаила дыхание, наблюдая, как Реджина всматривается в темноту, и ожидая, что оттуда вот-вот появится чья-нибудь рука, затягивая Реджину в прорезь, потому что именно так всегда и происходило в сотнях второсортных фильмов ужасов, которые пересмотрела за свою жизнь блондинка. Реджина сморщила нос и покачала головой, а затем закрыла глаза, сосредоточившись, но никакой призрачной руки не появилось, и ничего не изменилось, хотя стрекотание сверчков, казалось, стало громче, чем когда-либо. — Ничего, — пробормотала Реджина, отворачиваясь от барьера и направляясь к Эмме. — Ничего? — Абсолютно ничегошеньки, — Реджина встала у нее за спиной и, чуть наклонившись вперед, промурлыкала ей почти на ухо: — Покажи мне свой лучший бросок, принцесса, — эти слова прозвучали, как сексуальный вызов, и Эмма почувствовала, как по ее позвоночнику пробежала дрожь предвкушения. Она сбросила куртку, передав ее Реджине, чтобы та подержала, и расстегнула манжеты рубашки, закатав рукава до локтей. Затем подула на бейсбольный мяч и повертела его в руке, пока ее пальцы не оказались в идеальном положении по обе стороны от шва. — Ты бы отошла немного подальше. — Зачем? Не можешь контролировать свой крученый мяч? Эмма повернулась к Реджине, окинув ее медленным взглядом. — Напротив. С контролем у меня полный порядок, когда мне это нужно, — она усмехнулась про себя, заметив, как потемнели глаза Реджины. — А вот насчет барьера я не уверена, — в ту же секунду, Эмма быстро развернулась, выставила одну ногу вперед и отдернула руку назад, и запустила мяч в самый идеальный момент замаха, который с точностью помнили ее мышцы. Он рванулся к разлому и, пролетев сквозь него, полностью исчез. Они переглянулись, затем посмотрели на дыру, затем снова друг на друга. — Попробовать еще раз? — спросила Эмма. Реджина кивнула. Следующий мяч постигла та же участь, только на этот раз Эмма чувствовала, что Реджина наблюдает за ее подачей, а не следит за полетом мячика, и это заставило блондинку дерзко и горделиво расправить плечи. Возможно, им следовало бы поменьше флиртовать и больше концентрироваться на ситуации, но Эмме было все равно. Она сложила руки на груди и склонила голову набок. — Хочешь еще разок заценить как я это делаю? Реджина с вызовом подняла бровь. — Нет, думаю, что я видела достаточно, — ее взгляд скользнул по сложенным на груди рукам Эммы, а затем поднялся к ее лицу, словно провоцируя Эмму как-то еще прокомментировать ее не по достоинству оцененные способности. Реджина приподняла руку, и на ее ладони появилось блестящее красное яблоко, идеально сочетавшееся по цвету с помадой Реджины, что, естественно, заставило Эмму уставиться на эти губы и вспомнить, как они ласкали ее. Черт возьми, Реджина играла на поражение, а Эмма основательно и бесповоротно — но, тем не менее вполне радостно — проигрывала эту игру. — Мило, — кивнула она, признавая впечатление как от самого яблока, так и от того, какой эффект на нее произвело появление именно этого предмета. — Очень мило. — Спасибо, — Реджина подошла ближе к барьеру и остановилась всего в паре метров от него. Она бросила яблоко в дыру, сделав совсем небольшой, ленивый замах. — Не думаю, что существует другая сторона в любом возможном варианте. Эмма сделала несколько шагов вперед, встав рядом с Реджиной и засунув руки в задние карманы джинсов. — Что конкретно ты имеешь в виду? — чуть повернувшись, Реджина вернула ей куртку, но блондинка просто перекинула ее через плечо, не надевая. — Мы находимся в альтернативной реальности, которая, в свою очередь находится в пустоте. Все, что мы видим, заперто в пределах этого барьера. Ничто не может выйти за его границы. А все, что выйдет, или хотя бы попытается, просто исчезнет из этой реальности. Эмма снова подалась вперед, но остановилась, почувствовав неодобрительный взгляд Реджины, даже не глядя на нее. — Но эта дыра ведь куда-то ведет. Реджина покачала головой. — Я не знаю. И я не думаю, что совать туда руку будет хорошим способом это выяснить. — Может быть, в настоящем Сторибруке только что появилась пара бейсбольных мячей и яблоко, в лесу, прямо за городской линией. — Возможно. — А это значит, что мы могли бы пройти через этот разлом и оказаться дома. — Или мы можем оказаться в Зачарованном Лесу. Или, что еще хуже, полностью исчезнуть, рассыпавшись на микрочастицы, — Реджина сложила руки на груди и заглянула в прорезь так, словно ожидала увидеть там яблоко и пару бейсбольных мячей, парящих в невесомости. — Это не круто, — Эмма сунула руку обратно в карман, чтобы избавиться от непреодолимого искушения прикоснуться к барьеру. — Нет, не круто. Эмма уставилась в темноту, сама не понимая, что ожидает там найти, но вдруг осознала, что стрекотание, которое она приняла за звуки сверчков, на самом деле было шумом самого барьера. И это сбивало с толку, потому что теперь она думала об электрических волнах и миллионах вольт, которые бы прошли через ее руку, если бы она ее туда сунула. Следуя примеру Реджины, она наколдовала третий бейсбольный мяч и осторожно бросила его в разлом. В течение секунды или около того, пока он оставался видимым, был слышен слабый скрежет, как будто он скользил вниз по барьеру, а затем, как и сказала Реджина, ничего. — Мне интересно, что вызвало появление этой большой дыры. — Время идет. Заклинание начинает ослабевать и распадаться. Так что спровоцировать это могло что угодно. Эмма глубоко вдохнула и выдохнула. — А ты не думаешь, что это могли были быть мы? — наш поцелуй — хотела она сказать. По печальному и растерянному взгляду Реджины, она поняла, что брюнетка услышала ее настоящий вопрос. — Я сомневаюсь, что… — Нет, не надо, — Эмма не хотела, чтобы Реджина исключала такую возможность. Она была влюблена в Реджину, и ей очень не хотелось, чтобы ей говорили, что ее любви недостаточно, потому что она и так это прекрасно знала. Ее любви никогда не было достаточно ни для кого и ни для чего, но она чертовски хотела, чтобы это было так. — Я думаю, что это вполне возможно. Реджина лишь на мгновение позволила улыбке коснуться ее глаз, прежде чем снова покачала головой. — Эмма, ты же знаешь… — Нет, — она не собиралась позволить убедить себя в обратном. — Мы должны попробовать еще раз, — Эмма шагнула вперед, протянула руку и обхватила пальцами предплечье Реджины. Она притянула брюнетку к себе, ее лицо смягчилось, а голос понизился, когда она посмотрела на губы Реджины. — Я хочу сказать… это ведь стоит того, чтобы попробовать, верно? — выражение лица Реджины говорило «нет», но ее тело чуть выгнулось навстречу Эмме, поэтому блондинка обняла Реджину второй рукой за талию, положив ладонь ей на поясницу, и крепко прижала к себе. — Так во всех сказках сказано. — Мы не можем… Эмма резко подалась вперед и прижалась губами к губам Реджины. В отличие от брюнетки, она не была ни мягкой, ни нежной, а напротив — почти грубой и отчаянной, потому что именно так она себя чувствовала. Поцелуй, который они разделили прошлой ночью, был полностью о нежности, но Эмме было наплевать на Истинную любовь или родственные души, или на все то дерьмо, в которое верили ее родители, потому что она была не из их мира. О, она хотела всего этого для Реджины — дать все это Реджине — потому что, несмотря на всю свою внешнюю колючесть, Реджина действительно верила в эти вещи. Однако в мире, в котором выросла Эмма, мечты не сбываются, и феи никому не обещают счастливого конца, но иногда тебе удается получить желаемое, если ты упорно работаешь над этим и готов сделать все возможное, чтобы это получить. И Эмма хотела этого. Она хотела Реджину с такой одержимостью, которую не могла объяснить даже самой себе, и это было похоже на жажду, которую она никогда не сможет утолить полностью. Поэтому она поцеловала ее так, будто это было их единственной правдой. Губы блондинки двигались агрессивно, а пальцы впивались в спину Реджины жадно и по-собственнически. Как бы они потом это не назвали, будь она проклята, если кто-нибудь сможет отнять у нее это без боя. Эмма втиснула свое колено между ног Реджины, глотая вздох, вызванный ее действиями, и гортанно зарычав. Руки Реджины обвились вокруг ее шеи, стягивая с плеч кожаную куртку, а затем вплетаясь в ее волосы, сжимая их в кулаки, когда брюнетка наконец ответила на ее поцелуй с такой же яростью. Именно так Эмма представляла себе их вместе: первобытная и неистовая страсть, зубы Реджины кусающие ее нижнюю губу, ее собственные руки царапающие одежду, чтобы проникнуть под ткань, ощутить кожу и прикосновение, и их тела двигающиеся как одно целое в этой головокружительной жажде. Они были созданы для борьбы — друг против друга и друг с другом, рядом друг с другом и, самое главное, друг за друга. Эмма приоткрыла глаза, ища взглядом дерево или любую другую поверхность, к которой можно было бы прижать Реджину, удерживая их обеих в вертикальном положении, потому что ей начинало казаться, что она вот-вот упадет. Кроме того, Эмма действительно хотела чувствовать Реджину сильнее и вжать ее крепче в свое тело, а дрожащие от эмоций ноги не были достаточно надежной опорой. Но до ближайшего дерева было метров двадцать. Блондинка отчаянно желала, чтобы они не были сейчас посреди леса, рядом с этим дурацким барьером в дурацком Псевдо Сторибруке. В следующий миг, Реджина сделала что-то своим языком, что стерло все сознательные мысли, и внезапно все внутри Эммы перевернулось и скрутилось тугим узлом, и это могло означать только одно, но она не могла перестать целовать женщину в своих руках, потому что это было слишком хорошо, слишком идеально. Когда она позволила себе отстраниться, ее дыхание вырывалось из горла резкими прерывистыми вдохами, грудь тяжело вздымалась рядом с грудью Реджины. Эмма с трудом попыталась сосредоточиться. Они были уже не в лесу, а посреди ее гостиной, всего в паре метров от дивана. Прежде чем она успела задать вопрос, Реджина рассмеялась и ее руки плавно переместились с волос Эммы на бедра. — Ох, Эмма, Эмма, Эмма, — мягко усмехнулась брюнетка, качая головой. — Что? — Эмма огляделась вокруг. — Я этого не делала, — но даже сказав это, она сама не была уверена, что это правда. — Нет, ну конечно же, ты ничего не делала, — Реджина потянулась вперед, зарываясь лицом в шею Эммы. Она целовала и прикусывала нежную кожу под ухом блондинки, вслепую направляя их в сторону дивана, на ходу избавляясь от своего пальто и позволяя ему упасть на пол. — Не делала, — это был слабый протест, прозвучавший скорее как стон, потому что зубы и язык Реджины отвлекали ее, и она старалась не спотыкаться, пока ее настойчиво вели по комнате спиной назад. — А-ага, — Реджина положила руки на плечи Эммы и толкнула ее. Блондинка упала на диван, и Реджина тут же оседлала ее бедра. — Я не… Реджина опустила руки к подолу ее черного свитера с v-образным вырезом и стянула его через голову, и Эмма определенно не могла говорить, только не тогда, когда нежные пальцы сжимали ее волосы, притягивая ее вперед для еще одного поцелуя. И на этот раз Реджина была жесткой и требовательной, и, Боже, как она вообще могла так целоваться, потому что это было невероятно. Руки Эммы переместились на спину Реджины, исследуя кожу, выводя на ней беспорядочные узоры, в медленной ласке пройдясь по бокам и неумолимо двинувшись вдоль линии черно-серого кружевного лифчика. Она поиграла в этом движении лишь несколько секунд, после чего Реджина завела руку за спину и нетерпеливо схватила ее за запястье, направляя руку Эммы вокруг своего тела — черт, серьезно, это происходило на самом деле, а не было какой-то ночной фантазией во время мастурбации — с силой прижав ладонь Эммы к своей груди, так что блондинка сразу почувствовала твердый бугорок через тонкое кружево. Возможно, она не всегда была самой умной, но уж намек Эмма точно могла понять, поэтому она переместила и вторую руку, пытаясь продолжать целовать Реджину, одновременно держа обе ее груди в своих ладонях, ласково разминая и потирая их. Руки Реджины уперлись в диван, по обе стороны от головы Эммы, и она плавно покачивалась на бедрах блондинки. Когда Эмма провела большими пальцами по соскам Реджины, та резко прервала поцелуй, откинув голову назад и гортанно застонав. Несмотря на то, что Эмма в ту же секунду заскучала по поцелуям, она все же не могла жаловаться, потому что теперь она могла видеть то, что чувствовали ее руки. Она видела свои пальцы на груди Реджины, и удовольствие, мелькающее на лице брюнетки, вызванное этими прикосновениями. Даже если все это было спровоцированное заклинанием, и никогда больше не повторится, Эмма навсегда сохранит для себя этот мысленный образ — образ потрясающей женщины на ее коленях, выгибающей спину, с полузакрытыми глазами, облизывающей языком губы, мурлычущей от удовольствия от прикосновений Эммы. И блондинке хотелось наслаждаться каждым мгновением этого, а не спешить. Осознав это, она подалась вверх, утыкаясь лбом чуть ниже ключицы Реджины, и попыталась выровнять собственное дыхание, надеясь взять под контроль бушующую жажду внутри себя. — Все в порядке? — спросила Реджина, почувствовав изменение в атмосфере между ними. — Я… это… я не хочу чтобы это было… ну, ты знаешь… типа как… — она запнулась. — Я не очень сильна в словах, — признала наконец девушка. — Ты хочешь остановиться? — голос Реджины был обеспокоенным, одна ее рука легла на затылок Эммы осторожно придерживая, а другая скользнула на шею, проведя пальцами по линии волос. Раньше это место никогда не было особенно чувствительным для Эммы, но теперь, когда к нему прикоснулась Реджина, все, чего хотела блондинка, это чувствовать ее ладонь там каждый день, потому что это прикосновение казалось ей особенным, давало возможность почувствовать себя любимой и нужной. — Нет. Господи, нет. Ни за что. Нет. Я просто хочу… я не знаю, — как она могла произнести вслух, что достаточно много трахалась и занималась сексом в своей жизни, но теперь обнаружила, что хочет заняться любовью? Как она могла сказать это, когда всего десять минут назад Реджина пыталась отрицать, что их поцелуй был о любви? Она вдыхала запах кожи Реджины, чуть повернув голову и прижавшись щекой к ее грудной клетке. Эмма прекрасно осознавала, что посылает смешанные сигналы, выражая свою нерешительность, в то время как ее руки все еще были на груди Реджины. — Эмма, чего ты хочешь? — в этом вопросе не было осуждения или напряжения, а руки Реджины все еще успокаивающе поглаживали ее затылок. — Всего, — она застонала от собственной косноязычности, поцеловав теплую кожу Реджины. — Просто… да, всего, — Эмма отстранилась достаточно, чтобы увидеть лицо Реджины и попытаться прочесть ее взгляд. — А чего ты хочешь? — Тебя. Только тебя. Может быть, Эмма ошиблась насчет того, что Реджина пыталась сказать в лесу, потому что сейчас ее глаза были полны любви, принятия и нежности, и это было довольно ошеломляюще. Эмма не знала, было ли причиной этого действие заклинания или пять лет сдерживаемых эмоций, запертых в ее сердце, но в этот самый момент она почувствовала как ее грудь сдавило, а дыхание стало неровным. Она улыбнулась, ободряюще и легко, выражая этим все желания, которые у нее были в этот момент, и слегка хихикнула, увидев такую же улыбку на лице Реджины. Она снова опустила голову, утыкаясь в ложбинку между грудями Реджины, и поцеловала ее, мягко и с открытым ртом, пробуя языком сладко-солоноватую кожу. Эмма тихонько застонала, потому что так долго хотела этого, и было трудно быть примерной, мягкой и неторопливой, но ей было просто необходимо запомнить каждую клеточку, нанести каждый сантиметр на карту своей памяти на случай, если у нее никогда не будет второго шанса. Она позволила своим губам скользить по обнаженной коже, проверяя, какая комбинация губ с зубами и языком заставляла Реджину резко втягивать воздух, или шипеть, или сильнее сжимать шею Эммы. Блондинка целовала, обнюхивала, лизала, сосала и покусывала в течение долгих минут, ее руки постоянно двигались по мягкому кружеву, узор которого слегка царапал ее ладони. — Боже, как же я люблю твои сиськи, — Эмма слегка поморщилась, потому что, на самом деле, не собиралась произносить это вслух. Это было едва ли самое романтичное заявление в мире, но оно было самым искренним и правдивым из всего, что она могла сказать в тот момент. Эмма подняла глаза на Реджину, чтобы убедиться, что не обидела ее. — Думаешь, я этого не знаю? — Реджина смотрела на нее с нескрываемой нежностью — не совсем та эмоция, которую ожидала Эмма в их позиции, но все равно это было идеально. — Думаешь, я не вижу, как ты пялишься? — Ты заметила, да? — Эмма усмехнулась, в то время, как ее губы все еще двигались по мягкой плоти груди Реджины, не в силах остановиться от поцелуев с открытым ртом теперь, когда ей дали возможность ни в чем себя не ограничивать. Ее пальцы мяли, сжимали и касались, желая охватить все и запомнить каждое ощущение. — Ты совсем не умеешь это скрывать, — руки Реджины поглаживали ее шею под волосами. — Ты хоть представляешь, насколько не практичен тонкий шелк в ноябре? Тем более в Мэне. — Ты носила все это для меня? — Эмма нахмурилась, потому что это было невозможно. Она бы заметила. Реджина рассмеялась над ее очевидным замешательством. — Ох, Эмма. Я ношу все это только ради взгляда, которым ты на меня смотришь, — она выгнула спину, безмолвно призывая губы Эммы продолжать двигаться, и хрипло вздохнула. Черт, это был самый лучший звук в мире. Эмме срочно нужно было выяснить, как еще можно было заставить ее снова издать его. — Какого взгляда? — она провела губами по кружевному краю бюстгальтера Реджины. — Взгляда, который наполнен похотью и желанием обладать, и абсолютной уверенностью в том, что это твое богом дарованное право — смотреть. — Хммм? — о похоти она конечно знала, тут ничего удивительного, но вот все остальное? Неужели она действительно выглядела так, словно ощущала все это? — Таким взглядом можно покорять и подчинять себе целые миры. Эмма снова подняла глаза. Реджина двигалась сидя на ней, ее бедра ритмично покачивались, нижняя губа была зажата между зубами. Красивая, она была такая красивая. И ее движения были медленными и мягкими. Эмма наклонила голову и захватила сосок Реджины зубами, успокаивая его языком над кружевом, облизывая и посасывая, обводя круги вокруг него, запоминая звуки, движения и ощущения. — Эм-ма, — это был почти рык, и руки Реджины сжимали ее шею сзади, ногти впивались в кожу, притягивая ближе, еще ближе, безмолвно прося большего. И Эмма с радостью подчинилась. Она переключилась на другую грудь, накрыв ладонью и сжимая ее двойняшку, чувствуя влажное кружево там, где только что был ее рот. Свободной рукой она обхватила Реджину за талию, проведя ногтями вниз к пояснице Реджины, чтобы притянуть ее еще ближе, но пояс брюк брюнетки преградил ей путь. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы она не чувствовала ничего, кроме теплой кожи. Стоило ей только подумать об этом, как штаны словно растаяли в воздухе, и пальцы Эммы жадно прошлись по прохладной коже. Она услышала смешок исходящий сверху. — Полагаю, этого ты тоже не делала? Эмме потребовалось несколько секунд, чтобы сопоставить слова со своими ощущениями и она, неохотно оторвавшись от груди Реджины, посмотрела вниз, увидев там гладкие обнаженные бедра, устроившиеся на ее коленях. И, черт возьми, лоскуток кружева, идеально сочетавшегося с бюстгальтером, которым она была так увлечена в последние несколько минут, едва ли можно было назвать нижним бельем, но это была самая сексуальная вещь, которую Эмма когда-либо видела. Она убрала руку с груди Реджины и в изумлении провела кончиками пальцев по оливковой коже бедер. — Не делала. По крайней мере осознанно, — она смущенно улыбнулась Реджине. — Полагаю, я просто очень сильно этого хотела и это произошло. Улыбка Реджины вдруг исчезла, и она выпрямилась на коленях Эммы, крайне озадачив девушку, отодвинув свое сладкое тело от ее рта, и убрав руки от затылка Эммы, и почему, черт возьми, она сделала это? Как ей вообще такое в голову пришло, когда у них тут кожа, шея, прикосновения и все такое? — Заклинание желания, — Реджина покачала головой. — Поверить не могу, что я об этом не подумала. Это же просто очевидно и мне должно было сразу прийти в голову, что это именно то… — Хм, Реджина? -… что стало причиной всему происходящему. Полагаю, что Голубая — или еще кто-нибудь из этих вечно сующих свой нос куда не просят фей — могла бы устроить нечто подобное. Или это может быть чем-то, что кто-нибудь мог… — Реджина, — Эмма сверлила брюнетку взглядом, но та была полностью погружена в свои мысли, закусив губу от сосредоточенности, а не от необузданной страсти или еще чего-нибудь такого же приятного. -… притащить это с собой из другой реальности. Конечно, в этом случае найти ответы на наши вопросы становится намного, намного слож… — Джина! — это ее остановило. — Что? — в карих глазах вспыхнуло раздражение, и Реджина уперла руки в бока. Эмма не могла не оценить этот потрясающий вид, из-за которого она зависла на несколько секунд с ответом. — Не то, чтобы мне это совсем не интересно, — она покачала головой. — Хотя, если честно, в данный момент это именно так, потому что ты сидишь у меня на коленях почти голышом, в одном лишь нереально сексуальном нижнем белье и в сапогах кричащих «Трахни меня!», и, ты знаешь… — ее слова были прерваны тем, что Реджина приложила два пальца к ее губам, и первой мыслью Эммы были все варианты того, что может случиться, если она засосет эти пальцы в рот, но глаза Реджины были темными, темнее, чем Эмма когда-либо видела, так что, возможно, это было не самой лучшей идеей. — Как ты меня сейчас назвала? Этот голос принадлежал не Реджине. Это была целиком и полностью, абсолютно и тотально Злая Королева, и это было настолько горячо, что едва функционирующий мозг Эммы просто не мог с этим справиться. — Джина? — осторожно повторила она, потому что это было имя, которое она использовала только в своей голове, произносила в своих фантазиях о темноволосой голове между ее ног, вылизывающей ее самым захватывающим образом. В своем воображении она задыхаясь стонала его раз за разом. Громко, страстно. Реджина убрала пальцы с губ Эммы и опустила руку на свою грудь, поглаживая ее ладонью, пока не обхватила ее снизу, чуть приподняв. Взгляд Эммы метался, не зная, на чем сосредоточиться — на руке или на лице Реджины, потому что похоть в карих глазах и невероятно сексуальная улыбка сейчас казались какими-то другими. Но затем, Реджина обхватила свой сосок большим и указательным пальцами и начала дразняще пощипывать и перекатывать его, и больше не было ни малейшего шанса, чтобы Эмма отвела взгляд от этого зрелища. К счастью, другая рука Реджины снова обосновалась на шее блондинки, притягивая ее к себе, и все тело Эммы было напряжено и натянуто как струна, потому что Реджина Миллс играла со своим собственным соском, прямо перед ее глазами. И, нет, она не могла делать это… не могла ведь? Ебать, да, еще как могла, и Реджина действительно притягивала ее голову к своей груди. Блять, блять, блять, это было так блядски горячо. — Никогда больше не называй меня так. Скажи мое настоящее имя. Она бы ответила быстрее, если бы не была полностью поглощена тем, как Реджина теребила свой сосок прямо перед ее лицом, достаточно близко, чтобы язык Эммы мог дотянуться и присоединиться. — Реджина, — прошептала она, прежде чем произнести это снова, на этот раз более уверенно. — Реджина, — наградой ей стал звук, в миллион раз слаще, чем хриплый стон, который Реджина издавала раньше. Этот звук был глубоким и гортанным, и Эмма ничего никогда не хотела больше слышать в своей жизни, кроме него. Он окатил ее горячей волной, в то время, как Реджина сунула свою грудь в рот Эммы. И мозг блондинки едва не замкнуло от ощущения соска Реджины между ее зубами и пальцев Реджины на ее языке, и она лизала, сосала и щелкала языком, в то время как Реджина продолжала пощипывать и перекатывать свою плоть пальцами. Эмма опустила руки обратно на бедра Реджины, поглаживая и сжимая пальцами плоть. Ей нравилось, как напрягались мышцы Реджины под ее прикосновениями, как они слегка подрагивали под кончиками ее пальцев, когда они двигались вверх и вниз. Реальность была намного лучше, чем все, о чем она когда-либо мечтала, думала Эмма, чувствуя, как пальцы Реджины сильнее прижимают ее голову к груди брюнетки. — Воу. Эй, — она отстранилась, выпустив изо рта сосок Реджины. — Что? — губы Реджины недовольно надулись, что было одновременно сексуально и восхитительно, особенно когда она попыталась снова прижаться к рукам и губам Эммы. — Все это… я имею в виду… — Эмма тряхнула головой. На самом деле, она вовсе даже не хотела задавать этот вопрос, на случай, если ответ ей не понравится, но так же она не хотела заниматься сексом не по взаимному согласию с женщиной, которую действительно любила. Она глубоко вздохнула, ее пальцы все еще гладили бедра Реджины, и, Боже, они были невероятными, такими гладкими и податливыми. — Эмма. — Ох. Да. Извини, — она снова тряхнула головой, словно старалась собраться с мыслями. — Я просто подумала, что может быть, ну, это все… э-эм… как-то связано с заклинанием, потому что я так сильно хотела этого, так много раз, и, может быть, на самом деле, это никак не связано с… ну… с тобой и со мной. И, ты знаешь, я действительно хочу, чтобы это было твоим осознанным выбором, а не тем, что ты вынуждена делать из-за влияния на тебя магии и всякого там дерьма. — Магии и дерьма? Очень красноречиво, — усмехнулась Реджина. — Ты знаешь, что я имею в виду, — Эмма чувствовала себя глупо, и несколько смущенной тем, что сама прервала их жаркую сексуальную активность, чтобы поговорить о чувствах и прочем. — Знаю, — Реджина чуть отстранилась назад, ее руки переместились на рубашку Эммы, медленно расстегивая ее. — И я ценю твой вопрос, — она распахнула рубашку, и Эмма помогла ей, сев так, чтобы одежду можно было снять с ее плеч. — Но думать — это не твоя сильная сторона, — Реджина ухватилась пальцами за подол майки Эммы и нетерпеливо стянула ее через голову блондинки, бросив на пол рядом с ними. — Очень неплохо, кстати. На Эмме было ее лучшее нижнее белье, единственный комплект, который был в ее арсенале. — Спасибо. — Если бы ты была внимательнее раньше, Эм-ма… Ну, серьезно, так грязно пользоваться этими штучками с ее именем, было не честно. И теперь — ох, божечки — Реджина снимала свой собственный бюстгальтер, и Эмма понимала, что напрочь лишится способности соображать, если это продолжится. -… ты бы поняла, что это то, чего я хочу уже довольно давно, и это никак не связано с какими-либо твоими желаниями. Эмма только кивнула, когда руки Реджины снова обхватили ее голову, притягивая ближе, на этот раз к действительно обнаженной коже. Блондинка, полностью теряя себя, издала стон вожделения и удовлетворения, уткнувшись щекой в грудь Реджины. Она почувствовала, как голова Реджины опустилась, мягкие губы прижались к уху Эммы, а горячее дыхание щекотало тонкие волосы и заставляло блондинку дрожать всем телом. — А теперь я желаю почувствовать тебя внутри себя, — прошептала Реджина. — Как ты думаешь, ты сможешь исполнить это желание? Сию, долбаную, секунду.