Сборник драбблов по Дарк Соулс

– Как ты мог привести в Анор Лондо одно из этих чудовищ, в то время как Сиаран и Арториас сдерживают их на севере, а Орнштейн разит их на юге? – гремел звучный бас Витольда под сводами зала. – Ты осквернил наш город и надругался над памятью павших, – вторила ему Тейя, звонче, но не менее громко. Гвинсен скрестил руки на груди и опустил подбородок на грудь. Ругаться с Советом до появления отца-Повелителя глупо и недальновидно, но будь проклят бешеный Гвинов нрав, который он унаследовал, ещё одно слово, и Солнце ему свидетель, он не смолчит. – Чем ещё ты запятнаешь себя? Что ж, во всяком случае, он пытался. – И чем же я запятнал себя? Тем, что хочу остановить войну и привёл к вам парламентария? – Называть чудовище парламентарием кощунство! – сплюнул Витольд, – Твоё прегрешение поистине велико, не эта ли ноша тянет твою голову к земле? – Это твою голову так отягощают рога, что ты уже неспособен думать! Витольд вскинулся, но сел обратно, остановленный сухой старческой рукой. Краас Серебрянная Нить не повышал голоса, его слушали и так: – Я видел, как наших солдат рвали на куски и заглатывали живьём, а от многих остались лишь раздавленные и обуглившиеся кости. – Краас помолчал. – Одна из тварей на моих глазах распотрошила моего сына, и ещё живого, со свисающими до земли кишками, тащила в зубах, пока он мог кричать. О чем ты хочешь, чтобы мы думали, принц Гвинсен? Это было правдой. Слишком много крови пролилось с обеих сторон, слишком много ненависти накопилось, за одного дракона они платили тремя рыцарями, но если война продолжится, то сколько людей, сколько богов и драконов после неё останется? Гвинсен вздохнул. Ему, отцу и Несущему Бурю предстояло много таких разговоров. – Наверняка о том, как он будет кормить драконов с золотого блюда своими соратниками! Сын Повелителя Гвина чистит зубы чудовищу после сытной трапезы, – жирное брюхо Смоуга заколыхалось, – вот потеха! – Не тебе говорить о трапезах, Палач, – сказал Гвинсен, расправив плечи. – Или ты забыл, из-за чего отец побрезговал взять тебя в рыцари? Смоуг скрежетнул зубами и на миг сжал огромные кулаки, а потом нарочито добродушно заухал: – Водится за мной грешок, признаю, только вот я не предатель! – Как смеешь ты называть сына Гвина предателем? – А ты – прятаться за именем Повелителя?! – Гвинсен безошибочно определил направление, обернулся и встретился взглядом с Ранлин-Лучницей. Тут же совсем рядом раздался негромкий смешок: – Неужели ты боишься этих ящериц, тот, на которого мы все равнялись?! – Я прячусь? – удивился Гвинсен, – Я перед тобой. Не ты ли, Ранлин, метнулась за спины своих солдат, в битве у Чёрной Гавани, как только загорелась земля? – он покосился на Дварка и вернул смешок: – Боюсь, конечно. Нечего бояться только тому, кто на «этих ящериц» смотрит издалека, хотя его силы превосходят его отряд вдвое! Побледневший Дварк выхватил меч из ножен, Смоуг сделал пару шагов вперёд. – Что я вижу, кто-то прямо здесь, в стенах замка, готов поднять руку на первенца Солнца, Бога войны и наследника? – Гвинсен сжал копьё, на кончике которого начали потрескивать молнии. – И кому же из вас хватит сил остановить меня? По залу прокатился ропот и стих. – Мне, – в дверях, опираясь на косяк, стоял Гвин, Повелитель Пепла, и рука Гвинсена на копье разжалась: – Я тоже хочу услышать, чем ты можешь себя оправдать. – Я ли должен искать оправдания?! – что-то злое, горячее разлилось в груди и опалило жаром лицо. – Это ты говорил, что они начали войну и не могли нам оставить ни пяди земли! Ты говорил, что они готовы уничтожать нас до последнего! – И это так. Думаешь, они пощадят тебя или твоих сестёр? Гвинсен внимательно посмотрел в ответ. За спиной отца никого не было, он пришёл один. Вот оно что. – Я не вижу здесь ни Гвиневер, ни Гвиндолин, – он горько улыбнулся, – а я ещё думал, что за срочность отправлять Соколиного Глаза на Южные границы? – Улыбка стала шире, пальцы заискрили: – Добряк-Гох мог меня выслушать, ведь так? Ты загодя убрал из Зала Совета всех, в чьих взглядах у тебя были сомнения. Скажи, отец, это ведь не первый раз, когда драконы предлагают тебе мир? – Это не важно, – Гвин ступил вперёд и остановился напротив сына, такой же высокий и широкоплечий, не сгорбленный старостью, и пальцы его так же искрили. – Никогда наш род не будет мириться с врагом. Никогда! Ступай к себе, я решу твою судьбу завтра. – Сперва сообщу Несущему Бурю… – Нет никакого Несущего Бурю, сын, – покачал головой Гвин, – Запомни, в Анор Лондо нет и не будет драконов, кроме предателя Сита. Гвинсен вздрогнул, и опрометью бросился из зала. Пересёк несколько коридоров. Сбежал по лестнице и остановился в воротах. Посреди площади, неестественно распластавшись, лежало огромное тело, из расколотой головы стекало бледно-серое, мешалось с тёмным, расползалось уродливой лужей. Он быстро огляделся. Вокруг не было разрушений, значит, дракона убили неожиданно, со спины. Подошёл ближе, рассматривая переломанные в нескольких местах, явно после смерти, крылья и раздробленные лапы, заглянул в пустые глазницы, заполненные чёрной вязкой кровью. В нескольких местах плоть на челюстях и рёбрах была срезана, обнажая кости, в боку зияла рваная рана, сквозь которую торчали липкие жгуты внутренностей. Гвинсен присел на корточки и положил руку на искалеченную морду. – Не уберёг. Что я скажу твоему брату, Повелителю Шторма? – Что печень драконов вкуснее человеческой, – захохотал за спиной Смоуг. – Ловко я его, а? Гвинсен, не глядя, метнул копьё на голос, резко обернулся и замер: в вытянутой руке его оружие держал Гвин. Позади него недобро щурился Палач. – Я… – Ради всеобщего врага ты поднял руку на своего отца, – слова Гвина звучали тяжело, сипло. – До этого я ещё надеялся, что ты одумаешься. Отныне же я отсекаю тебя от рода, я лишаю тебя имени, ты будешь вычеркнут из истории, все посвящённые тебе статуи разрушены, а портеты сожжены. Копьё с громким лязгом упало ему под ноги. Несколько мгновений тот, кого следовало теперь называть Безымянным, молчал, а потом громко, обидно захохотал: – Так, значит? Проще отречься от сына, чем сообщить солдатам, что нашу надежду на мир сожрала эта бездонная утроба? – он махнул рукой на Смоуга, подобрал копьё и зашагал прочь. Сгорбившись, Гвин смотрел ему вслед.