***
К утру Обляков действительно отследил маячок и теперь у Саши было точное местоположение Фалькао и Фабрегаса. Ну и украденных реликвий, конечно же. Уже через пару минут после того, как Ваня прислал все координаты и сообщил, что через тридцать минут за ними приедет машина, Саша уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу у порога Ерохина, который дверь в номер открывать не торопился. Спустя несколько минут он был вынужден забарабанить в нее со всей своей силы, поскольку Александр так и не отозвался, а Саша всерьез подумывал о том, чтобы уехать без него. — Ну, где пожар? — недовольно проворчал Ерохин, резко распахнув дверь. Выглядел он при этом слишком просто для того, кто собирался ехать на задание, скорее походил на туриста, что направлялся на пляж. — У тебя десять минут! — не обращая внимания на его вопрос, ответил Головин, — чтобы привести себя в подобающий агенту вид! — Что? Какие десять минут? — возмутился Александр, — почему так мало? Я еще не успел выпить утреннюю чашечку кофе! — Какое нахрен кофе? — завелся Саша, — там… там… они не будут сидеть и ждать! Нужно ехать срочно! — Ладно, ладно. Дай мне три минуты, цыпленок, — притворно вздохнул Ерохин и захлопнул злополучную дверь в свой номер перед носом Головина. Саша едва не зарычал от бессилия. Как же его бесил этот заносчивый засранец! Точнее, он пытался убедить себя в том, что Ерохин его именно бесил. Но стоило ему отвлечься, как перед глазами проносились мгновения их ненастоящего поцелуя. Хотя то, что он вообще об этом думал, раздражало еще больше и вынуждало ненавидеть Александра. За то, что поцеловал, за то, что сделал это понарошку, чтобы отвлечь, за то, что Саша думал об этом, за то, что ему, черт возьми, похоже это нравилось. Ерохин появился, как и обещал, ровно через три минуты. Еще и пунктуальный. Хоть что-то в нем есть несовершенное? Даже у Фалькао были маленькие слабости. Например, он в девяносто девяти случаях из ста всегда опаздывал. И не всегда помнил свои обещания. И иногда называл Сашу чужими именами. Все это Головин списывал на банальную забитость его головы планами на спасение мира и не обижался. Неприметная, черная машина ждала их у входа в отель. Ваня сообщил детали предстоящей операции и то, что группа захвата уже приближается. Они все сделают за них, главная задача двух Саш — это забрать реликвии и доставить их обратно в Россию. — Сашка, сейчас скину тебе еще кое-какую информацию! Обязательно прочтите ее перед тем, как идти в этот дом, хотя судя по снимкам со спутника — это настоящий замок, а не дом! — восхитился Обляков и отключился. — Ну? Что там? — спросил Александр, нагло кладя свой подбородок на плечо Саши и заглядывая в его телефон. То, с какой легкостью Ерохин нарушал границы его личного пространства были еще одной причиной раздражения Саши. Радамель никогда себе такого не позволял, хотя вот от него Головин вовсе и не против был получить порцию хоть каких-то прикосновений. Но откровенно говоря, чем больше он проводил времени с Александром, тем меньше Саша вспоминал о Фалькао. И это тоже неимоверно злило. Ну потому что где Радамель и где Ерохин. Это ведь небо и земля. — Фу, как скучно, обычная инструкция по безопасности, — прервал размышления Саши Ерохин. Сам же Головин настолько увлекся, что давно перестал понимать смысл написанного. Но Александр был прав, там действительно не было ничего интересного и важного. После чего до места они добирались под болтовню Ерохина, который рассказывал их водителю какую-то очередную невероятную историю его последнего задания из которой он, конечно же, вышел едва живым, но спас полгорода от угрозы химического оружия, что пытался испытать какой-то террорист. Особняк, в котором предположительно скрывался Фабрегас и держал там Фалькао, действительно был больше похож на замок. Саша подумал о том, что если бы продать его, то можно было бы вылечить не только мать самого Фабрегаса, но и половину Европы, и еще бы осталось. Они остановились в некотором отдалении, так чтобы их машину не было видно. — Так, я напоминаю вам, что вы входите последними, — скомандовал Обляков, снова подключившись к ним. — Да поняли мы, поняли, — проворчал Ерохин, — давайте, действуйте! — Уже! — радостно ответил Ваня. То, что группа захвата действительно работает, Саша понял только потому, что в его ухе начали раздаваться тихое перешептывание, совместно с то и дело раздающимся: «чисто!». На обыск всего дома понадобилось чуть больше получаса, но похоже, что особняк был пуст. — Подвал проверили? — спросил Обляков, когда надежды на то, что они найдут хоть что-то гасли с каждой секундой. — В подвале ничего нет! — ответил незнакомый, разочарованный голос через пять минут. — Ушли! — Фалькао тоже нет? — Саша еще не терял оптимизма. — Нет, ни души. — Черт, я иду туда! Я должен лично проверить! Маячок не мог обмануть! — Головин выскочил из машины, не обращая внимания на протесты Вани. — Стой, цыпа, я с тобой, — следом за ним отправился и Ерохин. Саша вошел в здание. Почти бегом дошел до второго этажа, именно там маячок показывал местонахождение Радамеля. Ему казалось, что возможно там какая-то тайная дверь или люк, за которым держали Фалькао. Головин почти был уверен, что опергруппа просто пропустила или не заметила. Комната, на которую показывал маячок, была роскошной. Не похоже, что в ней держали пленника, но Саша был ослеплен и не замечал очевидных вещей. Пиджак Фалькао лежал на кресле. Но ни самого Радамеля, ни Фабрегаса, ни единой души не осталось. — Шикарный интерьер, но видали и получше, — вынес свой вердикт Александр, оглядывая комнату, — похоже, что они нас ждали… — В штабе по-прежнему крысы, — зло выплюнул Саша. — Об этой операции знали единицы! — обиженно просипел Ваня. — А сам Фалькао не мог найти жучок? — поинтересовался Ерохин. — Он бы никогда не сдал своих!.. — тут же заступился за него Головин. — Ладно, уходите оттуда, не нравится мне все это, — тяжело вздохнув, распорядился Обляков, прерывая поток гневной речи Саши, — будем искать дальше.***
С наступлением темноты, город почти опустел. Из всех окон доносилась музыка, голоса и шум. Саша молча шел рядом с Ерохиным, который вытащил его из номера чуть ли не силой, смотря себе под ноги. Определенных мыслей в голове не было, а те что были: смешались в сплошной, неопределенный комок, но и они не задерживались надолго и не формировались четко. Вначале Головина это даже устраивало — это не давало впасть в отчаяние. Потому что он был уверен, что его тревожное состояние было бы связано с Радамелем и его странным отношениям с Фабрегасом. Почему они потерпели неудачу? Ведь Саша был уверен, что его план с маячком сработает на сто процентов. Все эти намеки со стороны о том, что Радамель мог быть предателем — выводили из себя еще больше. Но в какой-то момент Головин понял, что на самом деле думает вовсе не о Фалькао — и это стало неожиданностью. Настолько, что он даже замер на миг. К его счастью, Ерохин воспринял это как желание Саши полюбоваться видом вечернего моря и неба. — Красиво тут, — Сашу удивил непривычно спокойный голос Александра и отсутствие продолжение из серии: «…не так как…» Головин даже выдержал паузу, ожидая окончания фразы. Но не дождался. Эта мягкость, искренность вызвала у Саши улыбку, которой он сам постеснялся. — Красиво. Правда, любоваться сейчас… — Саш… — ладонь Ерохина опустилась на его плечо, и Головин сам того не ожидая, легко вздрогнул. Это прикосновение было теплым, будоражащим и удивительно ласковым. Пальцы Ерохина легко скользнули по его рубашке, словно успокаивая. Они почти не разговаривали об их утренней неудаче и Саша молча корил себя в этом. Но сейчас все это отошло на второй план, и что хотелось Головину, так это продлить прикосновение как можно дольше. Александр, уловив это желание, руку не убрал, а Саша, едва заметно склонился щекой к его ладони. — Может, спустимся? — предложил Саша, и встрепенувшись, отошел в сторону, сильнее сжимая кованую оградку, — пройдемся по пляжу. Это желание родилось спонтанно, а предложение вылетело быстрее, чем он сам его осознал. Но почему бы и нет? В отель Саша не спешил, а вот такой Ерохин, его более чем устраивал. С расспросами не лез, не болтал без умолку, рассказывая о своих путешествиях и лучших пляжах, что ему доводилось видеть. — Конечно! — воодушевленно согласился Александр, — пляж, освещаемый лунным светом, прекрасен! — Да ты романтик! — со смешком в голосе отметил Саша, и обогнав его, направился к лестнице ведущей вниз. Не оборачиваясь, скинул ботинки и прошелся по все еще теплому песку. Беззвучные шаги Александра тонули в шуме волн, и Саша скорее чувствовал его присутствие, ощущал, чем слышал и видел. Вокруг было безлюдно и никто не мог помешать им, хотя как казалось Головину, и мешать-то было нечему. Они почти не разговаривали, лишь изредка перебрасываясь незначительными фразами. Остановившись, Головин коснулся кончиками пальцев ласкающую берег волну. — Теплая… — Саша с улыбкой посмотрел на задумчивый и непривычно мягкий профиль Александра. — Искупаться хочешь? — поймав его взгляд, предложил Александр. Заметив шокированное выражение лица Саши, он засмеялся, — давай-давай. Раздевайся! — Ну, не-е-ет, — протянул Головин, отходя в сторону, — у меня же нет плавок! — Так и у меня нет! — беспечно ответил Ерохин, взявшись за пуговицы на рубашке, — но мы с тобой мало чем отличаемся. С этим Саша согласен не был. Причем категорически. И чем меньше одежды оставалось на Александре, тем больше в этом убеждался. По сравнению с ним, Головин был действительно маленьким, щуплым цыпленком. — Нет, я не… — закончить он не смог, залипнув на гладкой спине Ерохина, длинных ногах и всем остальном, что больше не пряталось под одеждой. — Что? — обернулся Александр, и одарил его такой улыбкой, что сердце Головина на миг замерло и тут же рухнуло вниз, — давай не стесняйся, цыпа. Ерохин сам помог ему выбраться из рубашки, но стоило ему потянуться к замку на его брюках, как Саша отскочил в сторону. Да так шустро, что едва удержался на ногах. — Я сам! — словно ребенок, заявил он, и Ерохин на это только усмехнулся, не вступая в дискуссию. Краснея, пряча глаза и задыхаясь от смущения, Саша все же разделся до конца и минуту помедлил, прежде чем потянуться за резинку белья. — А ты неплохо сложен, — Ерохин скользнул по нему взглядом с ног до головы и одобрительно кивнул, — чуть-чуть подкачаться… — Ой, заткнись! — предупредил Головин, — на себя посмотри, дрыщ. — Я не дрыщ! — возмутился Ерохин, — я аристократически утонченный! Головину было все равно, как это называется. Самое главное, что это ему нравилось. И врать себе, что это не так он не мог. Мысли вновь плавно уплывали к воспоминаниям об их случайном, вынужденном поцелуе. И именно смотря на него, Саша все больше осознавал, что не против повторить. Конечно, только для того, чтобы почувствовать получше, как это. Тогда он слишком был удивлен, чтобы даже понять толком, приятно это или нет. С разбегу Саша нырнул в воду, надеясь, что она приведет его в чувства. Но напрасно. Факт того, что совсем рядом с ним полностью обнаженный Александр, волновал так, что сил собраться не было. Казалось, что дрожали даже кончики пальцев, а каждый вдох, требовал немало усилий. Позади раздался всплеск и он почувствовал, как его ноги коснулась чья-то рука. Головин закрыл глаза, прикусив губы и тут же отплыв сторону. Находиться от Ерохина на безопасном расстоянии было лучшим решением. Постепенно взбудораженное воображение успокаивалось, и Саша, выбившись из сил и замерзнув, выбрался на берег. Позади послышались шаги, по ним он понял, что Александр тоже выбрался на берег. Через пару секунд, он почувствовал, как ему на плечи опустилась тонкая ткань рубашки, а руки крепко обняли его за пояс. — Замерзнешь, — теплое дыхание коснулось его виска, — давай вытру тебя. — Я сам! — не особо яростно сопротивляясь, возразил Саша. Но когда ладони Ерохина, сильнее сжались, протеста больше не высказывал. Откинув голову назад, прижался затылком к груди Александра, позволяя себе минуты полной расслабленности. Закрыв глаза, Саша легко улыбнулся, слушая его дыхание, чувствуя как легко вздымается его грудь. Эта близость по-прежнему волновала и теперь он даже не тешил себя мыслями, что это не так. И даже смог себя немного оправдать. Только слепой мог бы не заметить привлекательность Александра. А Саша на зрение никогда не жаловался. — Пора возвращаться, — слова Ерохина прозвучали тихо, и когда он отошел в сторону, разорвав согревающие объятия, Саша почувствовал легкий холодок. — Да, пора, — согласился Головин и бросился поднимать с песка разбросанную одежду. Саша старался не смотреть на Ерохина, который с трудом натягивал на влажное тело брюки, но помимо воли, постоянно косился в его сторону. Не теряя времени, он торопливо направился к лестнице, на ходу застегивая пуговицы. Не смотреть. Не думать. Не вспоминать. Эти задачи стали для него не менее первостепенными, чем поиски реликвий, проблемы Радамеля и подозрительного Фабрегаса.